Связь процессов неолитизации с выращиванием злаков широко известна. Оседлость, переход от родовой к территориальной общине, ремесленное производство, домостроительство, в целом, утверждение производящего хозяйства обусловлены той центральной ролью, которое занимало зерновое производство в условиях многоотраслевого хозяйства неолитического земледельца. Как отмечает Н.Я.Мерперт, конкретные признаки социальности и характеристики культурного переворота, связываемые с завоеваниями эпохи неолита – такие как оседлость, домостроительство, добыча средств существования, репертуар орудий и эволюция технологии, искусство и религия и т.п. – развивались своими путями еще в доземледельческий период, лишенные рамок общей стратегии присваивающей экономики.[1] «И только их “воссоединение” – продолжает эту мысль Т.В.Корниенко, – создание единой взаимообусловленной системы знаменовало “неолитическую революцию”, а именно переход к производящим формам хозяйства, коренным образом изменившим как названную стратегию, так и все стороны и условия человеческой жизни»[2].
Неолитические преобразования – целая эпоха не только в экономической истории, но и в истории языка (глоттогенеза), и необходимая среда для радикального преобразования знаковой сферы культуры (семиосферы). Это время становления культуры как таковой, история перехода от магического «мышления» к развитым формам религиозного сознания и рациональным формам мышления. Как правило, остается без внимания тот факт, что истоки традиционного земледелия укоренены в донарративные языковые формации, расцвет же традиционных аграрных обществ сопровождается обращением сложнейших форм фольклора: эпического, сказового, поэтического. Земледельческая культура, сопряженная с земледельческой магией, непосредственно стимулирует культивирование самой способности к нарративному, повествовательному или сказовому творчеству. Эту проблему мы и попытаемся рассмотреть в рамках данного исследования, предлагая иллюстративный материал к теме.