III. Дискутивно-полемическая речь

Среди многообразных форм речевой деятельности человека спор занимает особое место. Существуют споры научные, политические, юридические, бытовые и др. Для реализации целей хрестоматии в качестве примера был избран научный спор, представляющий собой известную специалистам-филологам дискуссию по вопросам стилистики 1954-1955 гг., организованную журналом «Вопросы языкознания» по предложению академика В.В. Виноградова. В этой дискуссии принимали участие выдающиеся ученые: В.В. Виноградов, Ю.С. Сорокин, Р.Г. Пиотровский, Р.А. Будагов, И.Р. Гальперин, В.Г. Адмони, Т.И. Сильман, В.Д. Левин, И.С. Ильинская, А.В. Федоров, Г.В. Степанов.

Исходным материалом для обсуждения послужил доклад Ю.С. Сорокина «Об основных понятиях стилистики», представленный им на расширенном заседании Ученого совета Института языкознания АН СССР 19-23 июня 1953 г. И хотя на страницах журнала вначале появился не текст доклада, а статья Р.Г. Пиотровского «О некоторых стилистических категориях» (ВЯ. 1954. № 1) как отклик на основные положения, выдвигаемые в докладе Ю.С. Сорокина, в тексте хрестоматии статья Ю.С. Сорокина помещена первой.

Среди основных положений доклада, вызвавших широкое обсуждение специалистов, были следующие:

1. В работах по стилистике не показано, что с каждым из выделяемых стилей связаны специфические элементы языка (лексика, фразеология, грамматические формы, синтаксические конструкции), «невозможные в других стилях или выступающие в этих других стилях как инородное тело». На этом основании делался вывод: в современном русском языке не существует стилей как замкнутых жанрово-речевых разновидностей.

2. Решающим для определения того или иного стиля речи являются принципы соотношения и приемы объединения различных языковых средств в контексте речи.

3. Элементы языка не имеют стилистической закрепленности, а обладают лишь стилистическими возможностями, реализация которых возможна только в контексте; в соответствии с контекстным «звучанием» языковой единицы устанавливается ее стилистическая характеристика.

4. Вместо традиционного разделения стилистики как науки на стилистику лингвистическую и литературоведческую предлагалось выделение аналитической и функциональной стилистики, каждой со своими специфическими задачами.

В ходе дискуссии были обсуждены и следующие проблемы:

· - проблема разграничения стилей языка, с которой связывался также вопрос о номенклатуре языковых стилей;

· - проблема выделения основных категорий и понятий стилистики, а также установление сущности понятий «стили языка»и «стили речи»;

· - вопрос о существовании принципиальных различий между языковыми стилями и жанрами художественной литературы; установление линий разграничения и соприкосновения стилистики общенационального языка и стилистики индивидуально-художественной речи;

· - проблема использования стилистических приемов как типических явлений языка;

· - вопрос об отношении стиля произведения или высказывания к языковой и неязыковой сфере.

По мнению В.В. Виноградова, выступившего со статьей «Итоги обсуждения вопросов стилистики», дискуссия «дала меньше обобщений и выводов, меньше достоверных результатов и доказательных положений, чем предположений и вопросов. Это значит, что, несмотря на ее односторонний и несколько абстрактный характер, несмотря на недостаточную четкость и определенность постановки вопроса о «стилях языка» и «стилях речи», дискуссия будит мысль, порождает новые проблемы, открывает новые стороны в привычных и как бы установившихся (а иногда и остановившихся) понятиях и толкает на поиски новых путей в разрешении основных вопросов стилистики».

Таким образом, значение этой дискуссии состояло в том, что были определены направления работы исследовательской мысли. Ставилась задача проведения стилистических исследований в области грамматики, лексикологии, семасиологии разных языков, возникала необходимость работ по историческому изучению форм речи, типов языка и стилей в литературных языках. В результате дискуссии определилась важность создания обобщающих трудов по стилистике национальных художественных литератур, необходимость углубленного анализа стиля художественных произведений разных жанров.

Дальнейшее развитие отечественной стилистики во многом было направлено на решение вопросов и проблем, выкристаллизовавшихся в ходе дискуссии, предлагаемой вниманию читателей.

В хрестоматию материалы дискуссии включены по двум основным соображениям: 1) эта дискуссия представляет собой классический пример спора, направленного на совместное уяснение и решение определенных научных проблем. Фрагменты дискуссии отбирались таким образом, чтобы наглядно показать соблюдение (или несоблюдение) правил ведения корректного спора, в котором за тезисом следует история вопроса, уточнение понятий и терминов, а далее доказательство, опровергающее или оправдывающее основной тезис; 2) дискуссия по вопросам стилистики составила важную страницу в истории отечественного языкознания.

Ю.С. Сорокин
К вопросу об основных понятиях стилистики¹

Вопросы стилистики, т.е. вопросы, касающиеся правил и особенностей целенаправленного использования различных слов и форм общенародного языка в различного рода высказываниях, в речи, имеют острое, актуальное значение. Определение правил и законов языка всегда шло рядом с определением норм употребления тех или иных элементов языка в конкретных речевых контекстах. Нормативная грамматика и стилистика, лексикология, лексикография и стилистика связаны между собой давно и прочно. Еще Ломоносов учил, что грамматика своими правилами должна показать «путь доброй натуре». <...>

< Языковая оболочка мысли, как и само содержание мысли, только тогда получают полную силу, когда они органически слиты, когда с естественной необходимостью для выражения определенных идей выступают свободно избранные формы словесного выражения, единственно в данном случае подходящие для данного содержания, формы, закономерность выбора которых ясно осознает употребляющий их и остро чувствует тот, к кому обращено высказывание. Это предполагает ясное и отчетливое знание стилистических возможностей различных элементов, из которых складывается язык, равно как и внимательное, вдумчивое изучение образцов стилистически совершенной речи.

Среди работ советских языковедов исследования и статьи по вопросам русской стилистики занимают заметное место. Можно сказать, что теоретический интерес к основным вопросам стилистики, определение основных понятий ее как особой языковедческой дисциплины, опыты систематического изучения языка и стиля различных произведений литературы относятся прежде всего к последним трем десятилетиям. Здесь самое важное место принадлежит статьям акад. Л.В. Щербы, особенно его статье «Современный русский литературный язык»,² и многочисленным большим и малым исследованиям, монографиям и статьям акад. В.В. Виноградова. Здесь должны быть упомянуты также различные интересные исследования и статьи А.М. Пешковского, Г.О. Винокура, Л.А. Булаховского, Б.В. Томашевского, В.А. Гофмана, Б.А. Ларина и др. В этих исследованиях были впервые на теоретической основе поставлены вопросы о задачах стилистики как лингвистической дисциплины, об основных целях, задачах, условиях и различных направлениях

стилистического исследования; здесь были сделаны попытки определения основных стилистических понятий. Так, в работах акад. Л.В. Щербы и В.В. Виноградова было выдвинуто понятие «стиля языка» как особой системы средств выражения, в то же время представляющей необходимую составную часть общей системы языка при определенном ее историческом состоянии. Две идеи, две формулировки, данные в работах этих исследователей, оказались особенно влиятельными. Это, во-первых, представление о развитом литературном языке как системе концентрических кругов, данное в упомянутой статье Л.В. Щербы. «Русский литературный язык, – согласно этому взгляду, – должен быть представлен в виде концентрических кругов – основного и целого ряда дополнительных, каждый из которых должен заключать в себе обозначения (поскольку они имеются) тех же понятий, что и в основном круге, но с тем или другим дополнительным оттенком, а также обозначения таких понятий, которых нет в основном круге, но которые имеют данный дополнительный оттенок»¹. Нельзя не заметить, что в центре стилистических разграничений, производимых акад. Л.В. Щербой в системе литературного языка, находятся синонимические соответствия языковых средств, представление о большей или меньшей регулярности синонимических серий слов, выражений, грамматических форм и конструкций.

Другим положением, оказавшим большое влияние на последующий ход стилистических исследований, явилось то определение стиля языка, которое характерно для направления исследовательской работы акад. В.В. Виноградова в 30-40-х годах и с особенной отчетливостью выражено в его статье «О задачах истории русского литературного языка преимущественно XVII-XIX вв.»: «Стиль языка – это семантически замкнутая, экспрессивно ограниченная и целесообразно организованная система средств выражения, соответствующая тому или иному жанру литературы или письменности, той или иной сфере общественной деятельности (например, стиль официально-деловой, стиль канцелярский, телеграфный и т.п.), той или иной социальной ситуации (например, стиль торжественный, стиль подчеркнуто вежливый и т.п.), тому или иному характеру языковых отношений между разными членами или слоями общества»².

Нетрудно заметить, что, соприкасаясь с представлением Л.В. Щербы о стилях как концентрических кругах в языке, определяемых в основном наличием синонимических серий, это определение стиля языка шире; в центре здесь оказывается вопрос о целесообразной организации речи в зависимости от определенной сферы применения

ния языка и условий общения. Здесь перекидывается мостик от стилистических категорий как принадлежности индивидуального высказывания к категориям языковым. Поэтому акад. В.В. Виноградов и высказывает далее в этой же статье характерное убеждение, что «построенная по этому принципу история русского литературного языка растворит в себе и языковой материал, извлеченный из сочинений отдельных писателей, лишит его индивидуального имени и распределит его по общим семантическим и стилистическим категориям языковой системы»¹.

Таковы важнейшие понятия, которые были положены в свое время в основу стилистического исследования. В ходе этого исследования довольно быстро обнаружились затруднения, которые остаются не преодоленными и до настоящего времени. В этом легко убедиться, сопоставив высказывания разных исследователей в разные годы. Затруднение представила прежде всего задача описания стилей языка как определенной системы применительно к состоянию современного русского литературного языка. В общей форме эта задача определялась в уже цитированной статье акад. В.В. Виноградова так: «Описать и уяснить систему литературного языка в тот или иной период его истории – это значит: дать полную характеристику его звуковой, грамматической и лексико-фразеологичес-кой структуры на основе разнообразного и тщательно обработанного материала («литературных текстов»), выделить основные стили литературного языка и определить их иерархию, их семантический и функциональный вес и соотношение, их взаимодействие и сферы их применения»². Именно эти последние специфические задачи и остались до настоящего времени никак не решенными. <...>

Почему оказалось таким затруднительным делом охарактеризовать систему стилей современного русского языка и последовательно раскрыть само это общее понятие «стиль языка?» Ведь не было недостатка ни в интересе к этому коренному вопросу стилистики, ни в различного рода попытках его» разрешения.

Думаю, что причина этого коренится в неправильности постановки этого вопроса, точнее говоря – в том, что вопрос о стиле языка часто ставится неисторически, абстрактно. <...>

Было бы полезно критически осветить понятие стиля языка, обратившись к материалам современного русского литературного языка. Настоящая статья и представляет собою попытку такого критического освещения. Она не может ставить целью полное разрешение этого вопроса; она только пытается проверить, насколько плодотворно и целесообразно декларативное выдвижение на первый план понятия о стиле языка, когда речь идет о таком развитом

литературном языке, каким является современный русский литературный язык, насколько это понятие теоретически основательно и практически полезно.

Выше мы приводили определение стиля языка, согласно которому он представляет собою семантически замкнутую систему средств выражения, систему экспрессивно ограниченную и целесообразно организованную. Эти системы, представляющие стили языка, соответствуют, как было сказано, определенному жанру литературы или письменности, определенной сфере общественной деятельности, определенной социальной ситуации, определенному характеру языковых отношений между разными членами или слоями общества. Эти особые стили языка в совокупности составляют систему, характеризующую литературный язык в целом.

Нужно сказать, что эти представления в тех или иных вариациях повторяются в работах последнего времени, нередко выступая здесь в самом упрощенном виде. Так, например, А.И. Ефимов предлагает под термином «стиль языка» (которому он противопоставляет «слог» как особенность индивидуального употребления языка) понимать «... жанровую разновидность литературного языка»¹. Что речь при этом идет прежде всего о приуроченности определенных стилей языка к определенным жанрам литературы, ясно хотя бы из следующего замечания: «Своеобразие слога, например, баснописца определяется не только характером самого литературного жанра басен, содержанием и идейной направленностью его творчества, но и тем, что этому жанру соответствует выработавшийся в литературном языке определенный стиль языка»².

Усложненную вариацию в этом же роде находим в статье Э.Г. Ризель о проблеме стиля. Здесь за первым рядом таких стилей языка, как, например, стиль художественной литературы, публицистики, прессы, научной литературы, следует другой ряд, подчиненный первому и представляющий разновидности этих основных стилей. Так, например, разновидностями стиля художественной литературы признаются стиль поэзии, стиль прозы, стиль драмы. Внутри этих своего рода «подстилей» являются еще более частные стили. <...>

Четырьмя стилями, приуроченными к определенным жанрам литературы или письменности, ограничивается проф. А.Н. Гвоздев в своих «Очерках по стилистике». Это – научный стиль с примыкающим к нему деловым, стиль художественной речи и публицистический стиль как важнейшие элементы книжного стиля. В.Д. Левин, принимая как особые стили языка стили публицистический, научный и официально-деловой, не согласен с выделением на равных с ними правах стиля художественной литературы.

Мы помним, что, с другой стороны, стили языка рассматриваются как система определенных средств выражения, определенных элементов языка. Для каждого из них должны быть характерны определенные слова и выражения, формы, конструкции, не характерные для других стилей языка. Это – важнейшая сторона дела; в ней заключено основание для выделения всех этих разновидностей как стилей языка.

Но оправдывают ли это положение факты современного языкового употребления? Как будто бы не оправдывают. Во всяком случае, пока никому не удавалось показать, что с каждым из этих стилей связаны специфические элементы языка, особые элементы его словаря и фразеологии, особые формы и конструкции, невозможные в других стилях или выступающие в этих других стилях как инородное тело.

Очень показателен данный в «Очерках по стилистике» А.Н. Гвоздева перечень стилей языка, сопровождаемый краткой их характеристикой: «Научный стиль, основное назначение которого – давать точное, систематическое изложение научных вопросов; в нем основное внимание привлечено к логической стороне излагаемого, поэтому иногда этот стиль обозначают как стиль интеллектуальной речи. К нему примыкает строго-деловой стиль законов, инструкций, уставов, деловой переписки, протоколов и т.д., в котором также господствуют интеллектуальные элементы языка (?); 2) стиль художественной речи, для которой типично стремление к яркости, образности, экспрессии речи: он включает большое число разновидностей (?); 3) публицистический стиль – стиль агитации и пропаганды; его цель – убеждать массы, давать им лозунги для борьбы, организовать и вести их к победе. Этот стиль, в связи с такими задачами, широко пользуется как средствами интеллектуальной, так и средствами экспрессивной речи»¹.

Не вдаваясь в критику многих частных противоречий и двусмысленностей в этих формулировках, отметим главное. В этой характеристике нет и намека на языковую специфику указанных стилей, она покоится на самом общем определении особых задач каждой из указанных разновидностей речи. Но могут ли в таком случае эти разновидности рассматриваться как особые стили языка? С другой стороны, можно ли отказать художественной литературе в интеллектуальных элементах языка, если только под ними понимаются прямые, лишенные экспрессивной окраски обозначения понятий; и распадается ли научный стиль, теряет ли он точность и систематичность в изложении научных вопросов при использовании в нем средств экспрессивной речи?

Всего страннее то, что всем этим разновидностям книжной речи противопоставляется стиль разговорной речи, в котором выделяется, в свою очередь, просторечный стиль. Но как тогда быть со стилем

художественной речи, который никак не может уместиться в рамки речи книжной, если ее понимать как противоположность разговорной? Как быть, например, со стилистическими особенностями драмы, со стилистическими особенностями диалогов в различных жанрах художественной литературы? Что касается стиля просторечного, который, по утверждению А.Н. Гвоздева, выражается в отступлениях от принятых норм общения, в допущении языковых элементов, имеющих экспрессивную окраску грубоватости, то этот стиль, поскольку речь идет об особых языковых средствах, оказывается возможным в различных жанровых разновидностях речи. Можно ли, например, заказать стилю художественной речи или публицистическому стилю или даже научному стилю пользоваться в необходимых случаях этими элементами, имеющими экспрессивную окраску грубоватости?

<...> Дело в том, что в развитом национальном языке, как, например, в современном русском литературном языке, и нет таких замкнутых жанрово-речевых разновидностей. И художественная литература, и публицистика, и научная литература представляют сейчас столь развитые области человеческой деятельности, имеющие такое большое количество разнообразных задач, касающиеся столь различных сторон действительности и в таких различных аспектах, что ограничить их стиль какими бы то ни было изолированными элементами языка нет никакой возможности. В любой сфере общественной деятельности, в любом жанре литературы или письменности мы можем пользоваться и практически пользуемся различными средствами, которые предоставляет нам общенародный язык. Выбираем мы те или иные средства в каждом отдельном случае, исходя не из отвлеченных требований жанра, а учитывая конкретное содержание и назначение речи. Этот выбор определяется отношением пользующихся языком людей к данному содержанию, их всякий раз конкретными представлениями о назначении, функции данной речи. Вот почему правильнее было бы говорить не о публицистическом, литературно-художественном, научном и т.д. стиле языка, а о различных принципах выбора, отбора и объединения слов в художественно-литературных, публицистических, научных произведениях данной эпохи. Или, иначе говоря: если и выдвигать общие понятия литературно-художественного, публицистического, научного стиля, то нужно помнить, что они выходят за рамки собственно языковые, что с точки зрения языковой они обнаруживают исключительное разнообразие и изменчивость.

Думаю, что это не требует особых доказательств в отношении художественной литературы, в которой широта, свобода объединения, разнообразие и многообразие применяемых языковых средств, проявившиеся уже в пору расцвета русской реалистической литературы со времен Пушкина и Гоголя, общеизвестны. Наиболее целесообразным было бы остановиться на этом вопросе применительно к так называемому научному стилю. В самом деле, в отношении выбора и подбора языковых средств он представляется с первого

взгляда наиболее обособленным. Говорят, что научный стиль характеризуется подбором особых слов и выражений – специальной терминологии, логических или «интеллектуальных элементов языка» (вспомним характеристику А.Н. Гвоздева). Конечно, верно то, что изложение вопросов науки невозможно без разработанной системы специальных терминов. Но наличие специальных терминов само по себе не может еще составить характеристики научного стиля. С одной стороны, употребление научной терминологии далеко выходит за рамки только научной литературы. С другой стороны, было бы крайним упрощением представлять дело так, что научность освещения вопроса определяется только употреблением особой специальной терминологии.

Верно, далее, и то, что основное внимание при научном способе изложения привлечено к логической стороне излагаемого. Но разве логическая стройность изложения не является общим его достоинством? Более определенной была бы чисто негативная характеристика научного способа изложения, т. е. указание на то, что в научных произведениях, как и в любых чисто деловых документах, не является существенной забота об образном применении слова, об украшении слога. Но, во-первых, отсутствие образности и заботы о красоте и изяществе изложения вовсе не есть обязательная принадлежность слога научных произведений. А во-вторых, эта особенность опять-таки не укладывается в рамки чисто языковых категорий.

Научный характер изложения определяется прежде всего содержанием речи, ее общей направленностью, характером и типами связи понятий, последовательностью в ходе изложения мысли, а вовсе не абстрактными нормами отбора языковых средств. Истинно научное изложение не замыкается в рамки каких-то особых форм речи. Оно может быть столь же разнообразно и изменчиво, как и изложение чисто художественное.

<...> В развитом национальном литературном языке (с характерным для него многообразием выразительных средств и с возможностями извлекать из многих слов и выражений различные тональности) возвышенный, риторический (ораторский), сниженный и т.п. стили речи также определяются не только (и, может быть, не столько) выбором каких-то особых, изолированных, специфических средств, слов, грамматических форм и синтаксических конструкций. В современном русском языке сравнительно мало таких слов и выражений, которые могли бы быть приурочены только к одному из таких стилей речи. Возвышенный, сниженный и т.п. стили речи не исключают употребления слов и выражений различной стилистической окраски. Решающим для характеристики того или иного стиля речи являются принципы соотношения и приемы объединения различных языковых средств в контексте речи.

<...> Еще Пушкин и Гоголь показали, что наряду с употреблением традиционно закрепленных за старыми стилями языка средств в разнообразных стилистических целях могут применяться такие

средства, которые были ранее прикреплены к совсем другим разновидностям речи. Ср. в этом отношении сложность языкового состава известных патетических мест из лирических отступлений в «Мертвых душах» Гоголя.

К каким же выводам можно прийти на основании всех предшествующих рассуждений? В современном языке, со времен Пушкина, окончательно подорвавшего и разрушившего авторитет действительно существовавших разобщенных, замкнутых и систематически организованных стилей литературного языка XVIII в., не существует различных обособленных стилей, какой-либо системы концентрических кругов, замкнутых и лишь частично соприкасающихся, иерархически соподчиненных. Что же тогда есть в языке – с точки зрения стилистической? Что позволяет в разных случаях, в разных условиях речи выражать по-разному сходные понятия? В языке с его обширным и разнообразным кругом слов, выражений, форм, конструкций мы имеем лишь определенные стилистические возможности, которые могут быть очень различно реализованы в той или иной разновидности речи, в том или ином контексте высказывания. Понятно, что эти возможности, предоставляемые языком, могут быть очень разного порядка. В одном случае это будут слова и формы, которые мы могли бы традиционно обозначить как «нейтральные». Они действительно нейтральны или, если можно так сказать, безразличны к стилю, т.е. могут выступать в различных по своему стилистическому характеру высказываниях и, в зависимости от обстоятельств, от всего контекстового окружения, получать ту или иную окраску. Таких слов, выражений, форм слов и конструкций в языке много, они, без сомнения, составляют основную массу его средств. Что мы можем сказать, например, о словах основного словарного фонда, имея в виду их основные, прямые значения, являющиеся устойчивым, обычным для общенародного языка обозначением различных понятий и предметов? Такие слова, как вода, камень, идти и ходить, белый, острый, напрасно, этот и многие другие, действительно безразличны к стилю высказывания. Но само собою понятно, что говорящий не может быть безразличен к выбору слов. При определении стилистического характера речи, ее направленности мы не можем игнорировать важнейшего вопроса: прибегает ли говорящий или пищущий к этим обычным, простым и «нейтральным» словам или избегает их, заменяя их возможными синонимическими словами или оборотами, хотя в данном случае было бы необходимо и естественно употребить именно эти простые слова. Разве не характерно стремление Пушкина в борьбе с перифрастической и жаргонной манерой выражения опереться, как на важнейший злемент стиля, на эти простые, обычные слова? <...>

Нейтральными по своей природе, несмотря на свое специальное назначение, являются и слова-термины, как прямые и точные

обозначения определенных понятий. Лишь в особых условиях контекста они получают особую выделяющую их стилистическую окраску, обычно сталкиваясь в речи с их синонимами не специального значения или являясь в таком контексте, где их появление не ожидалось.

Нейтральными являются и многие другие слова, не имеющие себе в словарном составе синонимических соответствий и не несущие яркой экспрессивной окраски. Но в языке имеется определенный круг (и в таких развитых литературных языках, как русский, хотя и несравненно меньший, чем первый круг, но достаточно широкий и разнообразный) таких слов и выражений и – отчасти – таких форм и конструкций, сфера употребления которых ограничена. Такие слова и выражения, такие формы являются не только носителями определенных лексических или грамматических значений, но и предполагают выражение того или иного отношения говорящих к определенным предметам и понятиям. Об этих словах можно сказать, что они обладают определенной стилистической тональностью сами по себе, как данные слова, независимо от контекста, что они несут собой в тот или иной контекст определенную общую настроенность.

Вопрос об общей стилистической ограниченности тех или иных языковых средств тесно связан с вопросом о наличии в языке синонимических рядов соотносительных по значению слов и форм. Там, где при назывании определенного понятия, предмета есть возможность выбора одного из наличных в языке слов с соотносительным значением, там обычно, наряду со словами нейтральными, которые возможно употребить в контекстах с очень различной стилистической окраской, выступают слова, определенным образом стилистически ограниченные. <...> Стилистические пометы при таких словах в современных толковых словарях обычно и имеют своей целью указать на такую общую стилистическую настроенность слова, которая предполагает наличие особых условий для его употребления. Но при стилистической характеристике слов не следует смешивать наличие общей стилистической окраски отдельных слов или выражений с теми экспрессивными оттенками, которые могут явиться у слова в различных контекстах в зависимости от выражения отношения говорящего к тому или иному предмету речи, а также в зависимости от тех или иных видов объединения слов в высказывании, от всего словесного окружения данных слов в контексте речи. Понятно, что общая стилистическая окраска длова или выражения, закрепленная за ним в языке, определенным образом ограничивает возможности его применения в различных контекстах речи. <...>

Полная и конкретная стилистическая характеристика слова может быть дана только в контексте речи. Как конкретно реализуется эта общая стилистическая предопределенность слова, какова будет его реальная окраска и его конкретное назначение в речи – это решается прежде всего его отношениями с другими словами в речи, той смысловой перспективой, в которую слово оказывается «вдвинутым» в каждом отдельном случае. <...>

Определение стилистических возможностей слова тесно связано, с одной стороны, с изучением различных значений слова и отношений между ними, с другой стороны, с изучением фразеологических связей слова в отдельных его значениях. Одно и то же слово, в случае его многозначности, может вести себя в стилистическом отношении далеко не одинаково в зависимости от того, какое значение его реализуется и в сочетание с какими словами оно вступает. Так, у многих слов (в частности, слов основного словарного фонда) с основным конкретным значением стилистически нейтральным являются вторичные, по преимуществу переносные значения, стилистически ограниченные. Ср., например, слово вода в его основном значении и в переносном, образном значении «многословие, пустословие»; гнуть в его конкретном значении и в значении «вести речь к какой-либо цели, намекать на что-либо» (Он все гнет к тому, чтобы сделать по-своему), клеиться в его соотношении с клеить в конкретном значении и то же слово в значении «идти на лад»(Разговор не клеится).

При определении стилистических возможностей слова чрезвычайно важно учитывать границы его сочетаемости с другими словами, его возможные фразеологические связи и обусловленные этим изменения его экспрессивно-стилистической окраски. <...>

Таким образом, вопрос о стилистических возможностях слова неразрывно связан не только с изучением синонимики языка, но и с изучением типов и видов значений слов и фразеологических связей и сочетаний слов в различных возможных контекстах речи.

Итак, весь ход нашего рассуждения ведет к следующему:

1. Вопрос о стилях языка нельзя ставить отвлеченно, неисторически, безотносительно к этапам развития национального литературного языка. Мы имеем полное основание говорить о стилях языка как об особых, семантически замкнутых типах речи применительно, например, к русскому литературному языку XVIII в. времени Ломоносова. Мы не имеем достаточных оснований говорить о таких или подобных стилях языка применительно к литературному языку начиная со времени Пушкина.

2. Мы не имеем в современном русском литературном языке, как в языке, достигшем очень высокой ступени развития и представляющем исключительное разнообразие своего употребления, стилей языка как особых его (языка) сфер, типов, систем. Но каждое высказывание, каждый контекст обладает стилем; в речи мы находим всякий раз определенный выбор слов, форм, конструкций, порядок их расположения и определенное их сочетание, которые зависят как от содержания и назначения речи, так и от общих законов, правил и возможностей языка. В этом смысле мы и должны говорить о стилях речи, причем их характеристика должна быть гораздо более конкретной и тонкой, чем это имеет место в современных пособиях по стилистике.

3. Помимо изучения всего разнообразия конкретных стилей речи, конкретных приемов сочетания языковых элементов в

высказывании, важнейшую задачу стилистики составляет определение общих стилистических возможностей отдельных элементов языка, тесно связанное с изучением его синонимики, системы значений слова и фразеологии.

В последнее десятилетие довольно распространенным стало разделение стилистики на лингвистическую (иначе: лингвостилистику – термин, введенный, если не ошибаюсь, Л.А. Булаховским) и литературоведческую. Такое разделение следует признать внешним, не вскрывающим действительного различия направлений и целей стилистического исследования.

Возьмем, например, определения стилистики как лингвистической и как литературоведческой дисциплины в «Очерках по стилистике русского языка» А.Н. Гвоздева. О лингвистической стилистике здесь говорится, что это «... стилистика, рассматривающая и оценивающая средства национального языка с точки зрения их значения и экспрессии, изучающая систему выразительных средств известного языка...»¹. Такое определение нельзя не признать расплывчатым и неясным. Во-первых, при этом лингвистическая стилистика сливается с семасиологией, (она рассматривает и оценивает средства языка «с точки зрения их значения»), и ее предмет поэтому становится неопределенным. Во-вторых, что касается экспрессии средств национального языка, то она, как мы уже говорили, в большей части случаев оказывается изменчивой, зависящей от условий, содержания и назначения речи. Но тогда чем отличается принципиально (не по объему) лингвистическая стилистика от стилистики как литературоведческой дисциплины? Ведь основную задачу последней А.Н. Гвоздев определяет так: «... выяснение того, как писатели для воплощения своих художественных замыслов, для выражения своей идеологии используют выразительные средства, которыми располагает язык»². Но экспрессия языковых средств нередко и во многом зависит именно от этого «как», от конкретного применения и контекстного окружения слов, отдельных языковых элементов. Кроме того, непонятно, почему особо выделяется стилистика как проблема литературоведения: являясь частью общей проблемы о приемах и способах использования языковых средств для выражения определенного круга мыслей, определенной идеологии, она имеет отношение и к науке, к публицистике и т.д.

Более правильным представляется общее разделение стилистики на стилистику аналитическую и стилистику функциональную – два раздела, тесно между собою связанные, хотя и имеющие свои особые границы и специальные задачи. И в том и в другом случае стилистика представляется как особая, прикладная область языкознания, поскольку речь идет об изучении средств языка и их применении. Но понятно, что стилистическое исследование

предполагает совместную заинтересованность и сотрудничество языковедов со специалистами других отраслей науки – литературоведами, поскольку речь идет об изучении стилистического мастерства писателей и публицистов, представителей других наук, поскольку речь идет о языке и стиле произведений научного характера и т.д.

Как же могут быть определены задачи двух основных разделов стилистического исследования? Стилистика аналитическая, как нам представляется, имеет своей задачей изучение той общей стилистической тональности отдельных элементов языка, о которой речь шла выше. Такое изучение тесно связано с изучением синонимики языка, синонимических соответствий слов и форм. Понятно, что аналитическая стилистика, рассматривая отдельные слова, выражения, формы, конструкции языка по отдельности и в их соотношении с возможными их языковыми синонимами, может помочь лишь общему определению границ общенародного употребления слов и форм языка при определенном состоянии его синонимической системы. Это исследование еще не представляет собой стилистики в собственном смысле, хотя без него и невозможно ее существование. Важнейшим результатом такого исследования является выделение наряду с так называемыми «нейтральными»эле-ментами языка таких его элементов, которые вносят в контекст определенную настроенность, употребление которых возможно лишь при определенных стилистических условиях.

Что касается стилистики функциональной, то она изучает конкретные принципы отбора, выбора и объединения слов в контексте речи в связи с общим смыслом и назначением высказывания. Ее задача – анализ многообразия стилистических применений элементов языка в конкретных речевых условиях. Именно здесь мы сталкиваемся с понятием стиля речи, с тем, без чего немыслимо никакое высказывание; конкретное многообразие этих стилей речи мы должны изучать и оценивать, избегая тех схематических делений на «стили языка», которые никак не помогают вскрыть это многообразие использования языка в различных целях, социальных условиях, в различных областях общественной деятельности и в зависимости от различного содержания речи.

¹ Публикуется по изд.: Вопросы языкознания. 1954. № 2. С. 68-82.

² Л.В. Щерба. Современный русский литературный язык // Русский язык в школе. М, 1939. № 4. С. 19-26.

¹ Л.В. Щерба. Современный русский литературный язык. С. 23.

² В.В. Виноградов. О задачах истории русского литературного языка преимущественно XVII-XIX вв. // Известия АН СССР. Отд-ние лит-ры и языка. Вып. 3, М., 1946. С. 225.

¹ Виноградов В.В. О задачах истории русского литературного языка преимущественно XVII-XIX вв. // Известия АН СССР. Отд-ние лит-ры и языка. Вып. 3. М.. 1946. С. 225.

² Там же.

¹ Ефимов А.И. Об изучении языка художественных произведений. М., 1952. С. 11.

² Там же. С. 16.

¹ Гвоздев А.Н. Указ. соч. С. 14.

¹ Гвоздев А.Н. Указ. соч. С. 10.

² Там же. С. 10.

Р.Г. Пиотровский
О некоторых стилистических категориях¹

Отставание в разработке вопросов стилистики общеизвестно. Причин этого отставания несколько.

Во-первых, определение самого объекта, предмета изучения в области стилистики представляет собой значительные трудности по сравнению с аналогичными задачами других разделов языкознания.

Это и понятно, поскольку стилистическая характеристика языкового элемента (слова, формы и т.п.) часто имеет слабые и порой неясные контуры и выступает всегда гораздо менее отчетливо, чем его основное лексическое или грамматическое значение. Именно в силу этого при стилистическом анализе действительно научные выводы часто подменяются импрессионистическими и субъективными оценками.

Во-вторых, принципы стилистического выделения и классификации языковых единиц не только не совпадают, но иногда даже резко расходятся с принципами классификации языкового материала в области фонетики, лексикологии и грамматики.

В-третьих, стилистические нормы языка изменяются неизмеримо быстрее, чем звуковая система языка, его словарный состав и тем более грамматический строй. Вместе с тем стилистические изменения неравномерны не только в различных социальных, профессиональных, возрастных группах говорящих, но и по отношению к отдельным индивидам. В связи с этим установление обще-языковых стилистических норм представляет часто значительные трудности.

В-четвертых, некоторые языковеды в своих стилистических исследованиях ограничиваются письменной формой литературной речи, а иногда замыкаются в рамках языка художественных произведений. Поэтому бывает, что стилистические явления, свойственные лишь литературно-художественной речи, рассматриваются как явления, присущие всему языку в целом. Все эти трудности стилистического исследования дают о себе знать уже при определении основных категорий и понятий стилистики.

***

Обратимся к понятию речевого (языкового) стиля. Сам принцип выделения в языке отдельных его стилей пока еще недостаточно очерчен. Многие языковеды видят в речевых стилях разновидности общенародного языка, связанные с определенными жанрами литературы. Этот принцип классификации проводится особенно прямолинейно тогда, когда речь идет о стилях литературного языка.

<...> Жанровый принцип классификации речевых стилей, как известно, имеет многовековую историю. Он использовался еще в античной поэтике (три стиля Аристотеля, древнеиндийские теории стиля). На жанровом разделении стилей построена поэтика и стилистика французского классицизма. <...> В западноевропейском языкознании жанровый принцип различения речевых стилей широко используется представителями так называемого неофилологического направления. Это и понятно: языковеды школы К. Фосслера и Б. Кроче видят в языке художественной литературы, точнее, в языке отдельного писателя, выступающего в роли «творческой личности», организующее и движущее начало общенародного языка.

Следует отметить, что сторонники жанровой классификации стилей выступают против размежевания стилистики общенародной речи и стилистики литературно-художественной речи, считая их лишь разделами единой общеязыковой стилистики. Однако развитие стилистических норм языка показывает, что выделение речевых стилей в связи с определенными литературными жанрами оказывается объективно оправданным лишь применительно к определенным периодам развития отдельных языков и их литературных норм. Так, вряд ли кто-нибудь будет возражать против отчетливой стилистической очерченности литературных жанров русской литературы вплоть до начала XIX в. Можно говорить о басенном стиле внутри русского литературного языка XVIII-XIX вв.; общность отбора лексики, фразеологии, синтаксических синонимов в баснях Крылова, Сумарокова или Дмитриева служит этому иллюстрацией. Жанровое разграничение языковых стилей отчетливо прослеживается во французском литературном языке XVII-XVIII вв., в классической латыни «золотого века» и т.д.

Однако вряд ли возможно стилистическое богатство прозы Пушкина и Гоголя, Толстого и Горького ограничить узкими рамками художественно-беллетристического стиля. Точно так же невозможно стилистическое разнообразие русской поэзии XIX и XX вв. ограничивать лишь «высоким» поэтическим стилем. Разве можно говорить об унифицированном с точки зрения языковых средств стиле сатиры в языке Гоголя или Щедрина, И. Эренбурга или Ильфа и Петрова? Что общего в стиле басен Демьяна Бедного и Михалкова? Разве лишь аллегорическое использование названий животных. Но это факт скорее поэтики, чем стилистики.

Закрепление языковых стилей за теми или иными литературными жанрами характерно лишь для определенных направлений в литературе. Так, эстетика классицизма строго ограничивала использование тех или иных речевых стилей в определенных жанрах (разговорно-бытовая речь – в комедии, книжная речь – в прозе, высоким стиль – в поэзии). Наоборот, эстетические нормы романтизма и особенно критического реализма допускали и даже требовали свободного варьирования и комбинирования в рамках одного произведения различных речевых стилей. <...> «Укрепившийся под влиянием Пушкина, – пишет акад. В.В. Виноградов, – в передовой русской литературе реализм как метод глубокого отражения действительности – в соответствии со свойственными ей социальными различиями быта, культуры и речевых навыков – требовал от писателя широкого знакомства со словесно-художественными вкусами и социально-речевыми стилями разных сословий, разных кругов русского общества»¹.

Укрепление жанра «многолюдного» и многопланового произведения в русской литературе XIX и XX вв. и особенно в советской литературе окончательно утвердило и дало все права гражданства варьированию элементов разных стилей не только в рамках целого произведения или главы, но и в пределах одного абзаца и даже предложения. Наоборот, использование в произведении только одного речевого стиля становится все более редким явлением. Такое «одно-стилевое» построение чаще всего выступает как средство пародии или является признаком бедности слога писателя.

Условность и произвольность традиционной жанровой классификации стилей ощущает каждый языковед, работающий в области стилистики русского, немецкого, французского, английского и других высокоразвитых языков. В этом смысле следует признать вполне своевременным выступление Ю.С. Сорокина, предложившего пересмотреть традиционное понимание термина «стиль языка». Однако, справедливо указывая на постоянное соединение в языке художественной литературы разностилевых элементов и на отсутствие каких-либо «замкнутых семантико-стилистических систем, соответствующих тому или иному жанру литературы или письменности», Ю.С. Сорокин распространяет это утверждение на весь общенациональный язык в целом. Считая, что «решающим для характеристики того или иного стиля речи являются принципы соотношения и приемы объединения различных языковых средств в контексте речи», Ю.С. Сорокин приходит к выводу, что по существу понятие стиля совпадает с понятием контекста. Такое решение вопроса приводит к отрицанию объективного существования в языках речевых стилей.

Но ликвидация научного понятия языкового стиля как «целесообразно организованной системы средств выражения», как разновидности общенародного языка обозначает уничтожение основной стилистической категории. А это грозит самому существованию этого важного раздела языкознания. Чтобы выйти из этого затруднения, Ю.С. Сорокин предлагает различать стилистику аналитическую и стилистику функциональную. <…> Стилистика аналитическая должна изучать инвентарь стилистических средств. <…> Функциональная стилистика изучает применение стилистических средств в отдельных стилях – контекстах. Таким образом, Ю.С. Сорокин в созданной им системе как будто бы обходится без речевых стилей. Между тем объективное существование различных стилей языка неоспоримо; это ощущает каждый человек, говорящий или пишущий на том или ином языке. <…>

Наблюдения над живой разговорной речью показывают, что в сознании говорящего стилистические значения произносительных вариантов, слов, грамматических форм и конструкций живут не разрозненно, в виде лишь определенных возможностей (ср. «аналитическую стилистику» Ю.С. Сорокина), но имеют системный характер.

Любое стилистическое исследование выявляет объективное существование речевых стилей. Речевые стили незримо присутсвуют

и в построениях Ю.С. Сорокина, направленных на отрицание этих стилей («гони природу в дверь – она влетит в окно»). Указывая, что «стилистика аналитическая прямой своей задачей имеет изучение синонимических соответствий слов и форм языка и определение границ общенародного употребления слов и форм языка» <…> и считая необходимым произвести «... пересмотр системы стилистических помет, принятых в толковых словарях современных языков», Ю.С. Сорокин молчаливо признает факт существования определенных разновидностей общенародного языка, т. е. стилей. Ведь границы употребления тех или иных языковых элементов могут быть определены лишь относительно стилей речи, а стилистические пометы, как известно, являются ничем иным, как указанием на принадлежность данного языкового элемента к тому или иному языковому стилю (см. ниже).

Обнаружившееся в докладе Ю.С. Сорокина стремление поставить под сомнение объективное существование речевых стилей не случайно: оно отражает те возникающие при классификации стилистических явлений трудности, которые обусловлены особым, многоплановым характером этих явлений, отражающих и объединяющих в себе элементы грамматической, лексической и звуковой систем языка. Короче говоря – это трудности научного обобщения, встающие перед исследователем, стремящимся найти правильное соотношение общего и частного.

<…> Существование различных сфер, условий и задач общения вызывает к жизни различные формы функционирования языка. Иллюстрацией этого положения может служить существование речи устной и письменной, диалогической и монологической. Различия в целях общения отражаются в разграничении бытовой, научно-деловой и литературно-художественной форм речи.

Эти различные формы функционирования языка постоянно взаимодействуют и переплетаются между собой. Многоплановость взаимопроникновения стилистических явлений служит одной из причин тех трудностей и ошибок, которые возникают при классификации и характеристике разновидностей и форм языка. Так, некоторые языковеды склонны отождествлять понятие речевого стиля с понятием формы и разновидности языка. <…> Они полагают, что поскольку каждая из форм функционирования языка характеризуется обычно особым отбором языкового материала, а вопрос отбора языкового материала является основным элементом научного понятия «стиль», постольку удобнее говорить о просторечном и литературном стиле, диалогическом и монологическом стиле, оставляя в стороне термины «норма», «речь», «форма» и т.д.

Языковеды, отождествляющие понятие речевого стиля с понятием разновидности языка, не различают в данном случае причину и следствие. Действительно, различия в исторических условиях, сферах, формах и задачах общения, вызывающие к жизни существование ответвлений, разновидностей и форм функционирования языка, определяют выбор тех или иных элементов из разных

синонимических рядов. В результате складываются общие нормы этого отбора, т.е. речевые стили. И хотя определенные речевые стили функционально связаны с теми или иными формами и разновидностями языка, эта связь не обозначает их полного совпадения. Так, если для научно-деловой речи характерен особый отбор языкового материала, то это еще не значит, что этот материал не может быть использован в литературно-художественной речи. И наоборот, научно-деловая речь может иногда обращаться к стилистическим средствам бытовой речи. Стиль устной речи может использоваться и в письменной речи (например, диалог в художественном произведении), и, наоборот, устную речь можно построить в стиле, характерном для письменной речи.

С другой стороны, не все разновидности речи имеют единые принципы отбора речевого материала. Так, невозможно говорить о едином литературно-художественном стиле, поскольку в художественной литературе используются языковые средства, присущие обычно самым разнообразным стилям. Нельзя говорить и о литературном стиле вообще. Литературный язык, являясь высшей обработанной формой общенационального языка и обслуживая самые широкие массы общающихся, сам функционирует в формах речи письменной и устной, диалогической и монологической, научно-деловой, художественной и бытовой. А все эти формы речи различаются по отбору в них языкового материала.

Таким образом, речевые стили создаются на базе взаимодействия разновидностей и форм функционирования языка; поэтому основным принципом выделения и разграничения стилей должен быть принцип функциональный¹. Что касается жанрового принципа, то он опирается на временные и непостоянные связи отдельных стилей с определенными литературными жанрами. Эти связи не обусловлены внутренней спецификой речевых стилей; они возникают в связи с определенными поэтико-эстетическими установками некоторых литературных направлений.

* * *

Одним из основных понятий, которыми оперирует стилистика, является понятие экспрессивно-стилистической характеристики. Этим понятием постоянно пользуются и другие отделы языкознания, в частности лексикология (ср. стилистические характеристики слов). Однако именно здесь отчетливо обнаруживается нечеткость, а иногда и внутренняя противоречивость понятия стилистической характеристики, под которое часто подводятся очень разные явления.

В этом легко можно убедиться, знакомясь с системой стилистических помет, используемых при составлении словарей. <...> Несмотря на явные различия, <...> стилистические характеристики имеют и общие черты.

Экспрессивно-стилистические характеристики группируются вокруг основного значения слова или грамматической формы. «Все многообразие значений, функций и смысловых нюансов слова, – указывает В. В. Виноградов, – сосредоточивается и объединяется в его стилистической характеристике».¹ Стилистическая характеристика слова или формы складывается из элементов, разнородных по своему происхождению, значению и функциям. Помимо того, что стилистические оттенки различаются большей или меньшей степенью обобщенности или конкретности, они разграничиваются также «качественно»: в одних преобладает интеллектуально логический элемент, в других на первый план выдвигается момент эмоционально-оценочный. Первый тип стилистической характеристики – стилистическая окраска слова или грамматической формы – возникает на основе их функциональных и смысловых связей. Стилистическая окраска является как бы отпечатком, отражением того речевого стиля, в котором обычно живет данное слово или форма. При употреблении языковой единицы в привычной для нее стилистической среде стилистическая окраска сливается с общим колоритом речевого стиля. При перенесении слова или грамматической формы в необычную для них речевую «обстановку» стилистическая окраска выступает с особой отчетливостью.

В этом плане следует рассматривать и понятие стилистической нейтральности языковой единицы. Слово или грамматическую форму можно считать действительно нейтральными лишь тогда, когда они употребляются абсолютно во всех стилях языка, не различаясь произносительными вариантами. Обычно нейтральными считаются слова и грамматические формы литературного языка; в действительности и эти языковые элементы имеют свою – «литературную» окраску, которая отчетливо обнаруживается при употреблении этих «нейтральных» форм в нелитературной речи. <...>

Наряду со стилистической окраской, отражающей соотнесенность языковых элементов с определенными речевыми стилями, существуют так называемые дополнительные стилистические оттенки Этот вид стилистических значений отражает ассоциативную или функциональную соотнесенность языковой единицы с определенной тематикой или ситуациями. Многообразие тематики и ситуаций обусловливает поразительную многоплановость и разнообразие этих стилистико-смысловых ассоциаций. Кроме того, отдельные слова и выражения могут соотноситься непосредственно с тем или иным художественным произведением (ср., например, некоторые

«крылатые слова и выражения»), с историческими событиями (ср. метафоризацию собственных имен исторических личностей, географических названий и т.п.), с конкретными фактами быта. Дополнительные стилистические оттенки могут быть свойственны не только словам или грамматическим формам, но иногда они могут быть связаны с определенными звуками или сочетаниями звуков.

С другой стороны, рядом с дополнительными стилистическими оттенками, имеющими общеязыковое значение, существуют смысловые ассоциации индивидуального характера, источником возникновения которых могут быть не только различия в культурном уровне, профессии, жизненном опыте, но также и психофизиологические особенности данного индивидуума. Стилистические оттенки, возникающие в результате индивидуальных ассоциаций, не являются предметом исследования стилистики общенародного языка, но они должны учитываться при изучении слога писателя. Стилистической окраске и дополнительным стилистическим оттенкам слов и форм противополагаются очень разнообразные эмоционально-оценочные значения языковых единиц.

Вместе с тем эмоциональная оценочность по-разному соотносится с номинативным значением, дополнительными стилистическими оттенками и стилистической окраской слова или грамматической формы. В связи с этим различны и пути возникновения самой оценочной экспрессии. Во-первых, эмоционально-оценочное значение может быть единственным содержанием того или иного звукового комплекса; примером могут служить междометия и модальные слова, которые или полностью лишены номинативного значения, или сохраняют его частично. Во-вторых, эмоционально-оценочное значение может порождаться самим значением слова или другой языковой единицы (ср. такие слова, как герой, красавец, трус и т. д.). При этом оценочная экспрессия может подавлять основное значение (ср. восклицания: Чорт! Молодец! и т. д.). В-третьих, оценочное значение может возникать на основе переосмысления дополнительных стилистических оттенков слова или грамматической формы. Через такие дополнительные смысловые ассоциации передаются не только общенародная оценочная экспрессия, но оценки классовые <...> профессиональные, социальные, просто индивидуального характера.

* * *

<...> Некоторые языковеды вообще отрицают целесообразность разделения стилистики общенационального языка и стилистики литературно-художественной речи. <...>

Существуют по крайней мере два фактора, объясняющие смешение указанных стилистик. Первый фактор – субъективного порядка. Из-за того, что некоторые языковеды-стилисты работают лишь над языком художественных произведений, каждый элемент

общеязыковой стилистики выступает перед ними одновременно и как часть художественно-языковой системы произведения, т.е. его стиля. Обе стилистики оказываются связанными между собой единым материалом. Эта по существу внешняя связь воспринимается исследователем как связь органическая, внутренняя¹. Языковед, изучающий не только литературно-художественную, но также бытовую и научно-деловую речь, обычно не допускает смешения категорий стилистики общенационального языка и явлений индивидуально-художественного стиля.

Второй фактор имеет объективный характер. Дело в том, что в задачи обеих стилистик входит решение вопроса о возможности и целесообразности выбора из равнозначных языковых средств такого варианта, который бы наиболее подходил – с точки зрения определенного речевого стиля или художественного контекста – для выражения данного содержания. Таким образом, изучая экспрессивно-стилистическую характеристику слов и грамматических форм, обе стилистики примыкают к семасиологии.

Однако эти черты сходства и связи стилистики общенационального языка и стилистики индивидуально-художественной речи не должны скрывать существующих между ними и определяющихся внутренним своеобразием каждой из них глубоких различий. Стилистика общенационального языка, изучающая систему выразительных средств языка, оперирует собственно лингвистическим материалом. Иное – стилистика индивидуально-художественной речи. Выполняя функцию общения, полностью сохраняя свою языковую специфику, индивидуально-художественная речь является одновременно и материалом искусства – «первоэлементом литературы». В связи с этим, включаясь в словесную ткань произведения, слово или грамматическая форма становится элементом двух систем – системы общенационального языка и художественно-языковой системы произведения, т.е. «системы средств речевого выражения, организованной в сложное единство и спаянной мировоззрением и творческой личностью художника». Поэтому каждый элемент художественно-языковой системы произведения, наряду со своими обычными функциями в языке (смысловой, смыслоразличительной, организующей, стилистической), выполняет и художественное (стилевое) задание. Эту стилевую функцию языка художественного произведения нельзя сводить к экспрессивным возможностям отдельных слов или выражений. Во-первых, художественную (стилевую) нагрузку могут получать не только дополнительные экспрессивные оттенки и стилистическая

окраска слова или грамматической формы; художественное осмысление может приобретаться и основным значением языкового элемента. <...>

Во-вторых, одно и то же стилистическое явление может получать неодинаковое стилевое осмысление в разных индивидуально-художественных стилях. <...>

Своеобразие индивидуально-художественного использования языка, конечно, не означает, что индивидуально-художественный стиль следует рассматривать как замкнутую, независимую от общенародного языка систему. Индивидуальный стиль является одной из форм существования общенародного языка, а индивидуально-стилевые приемы автора опираются на нормы общенародного языка. Вместе с тем между индивидуально-художественным применением языка и общенародными нормами существует еще один вид взаимодействия. Писатель, отражая действительность посредством образов, отбирает те языковые средства, которые наиболее точно, полно и выразительно данный образ воспроизводят. Этой точности, полноты и выразительности словесного образа писатель добивается, поднимая на поверхность самые тонкие и подчас незаметные в бытовом общении стилистико-смысловые оттенки отдельных слов и грамматических форм. Больше того, полностью раскрывая эти оттенки, писатель в своем индивидуально-художественном творчестве уточняет и «шлифует» их, закрепляет их в национальной литературной норме и тем самым способствует дальнейшему совершенствованию общенародного языка. В результате отдельные явления из области индивидуального стиля могут проникать в стилистику общенародного языка.

¹ Публикуется по изд.: Вопросы языкознания. 1954. № 1. С. 55-68.

¹ Виноградов В.В. Язык Гоголя и его значение в истории русского языка // Материалы и исследования по истории русского литературного языка Ин-та языкознания АН СССР. Т. III. M., 1953. С. 15.

¹ Одно из наиболее последовательных применений этого принципа в классификации речевых стилей мы находим у Л.В. Щербы (см.: Щерба Л.В. Современный русский литературный язык. С. 21-23).

¹ Виноградов В.В. Русский язык. М. – Л., 1947. С. 20.

¹ Иные причины – методологического порядка – определяют позицию, занятую в этом вопросе представителями западноевропейской неофилологии. Считая язык творческой личности (т.е. писателя) движущим началом в развитии общенародного языка, неофилологи-фосслерианцы подчиняют задачам изучения стиля писателя все остальные разделы языкознания. Индивидуально-художественная стилистика становится для них основным предметом языкознания.

Р.А. Будагов
К вопросу о языковых стилях¹

Дискуссия по вопросам стилистики давно назрела. Среди советских лингвистов нет единодушия в понимании основных явлений стиля. Больше того, как показывает статья Ю.С. Сорокина, находятся даже такие лингвисты, которые собираются вовсе ликвидировать стилистику, передав рассмотрение вопросов о достоинстве того или иного языкового стиля на суд разных специалистов: языковедов, литературоведов, математиков, химиков, физиков и других представителей «частных наук». <...> По его мнению, стилистическим мастерством писателей следует заниматься только литературоведам, а особенностями научного изложения – представителям

соответствующих наук: о достоинствах языка политико-экономического трактата пусть судят политэкономы, а о манере изложения математика – математики. Что же тогда остается на долю языковеда?

Но прежде чем разобраться в основной ошибке Ю.С. Сорокина, обратим внимание на характер его аргументации.

Протестуя против разделения стилистики на стилистику языковедческую и стилистику литературоведческую, Ю.С. Сорокин подчеркивает, что проблема стилистики, при всей ее важности, является все-таки «... частью общей проблемы о приемах и способах использования языковых средств для выражения определенного круга мыслей, определенной идеологии, она имеет отношение и к науке, к публицистике и т. д.»¹. Итак, мы не ошибались, считая, что Ю.С. Сорокин стремится переложить вину за недостаточную разработку проблем стилистики с больной головы на здоровую. Оказывается, что важнейшая проблема языковых стилей относится к науке вообще, к публицистике – доводим мысль Ю.С. Сорокина до конца – к политэкономии, к истории, к математике, к физике и т.д. <...>

Разумеется, было бы глубоко несправедливо, если бы лингвисты лишили экономистов или математиков права судить о достоинствах и недостатках стиля их специальных сочинений. Не подлежит никакому сомнению, что следить за ясностью стиля своего изложения – святая обязанность каждого ученого, каждого исследователя, каждого популяризатора. Но одно дело стремиться к ясной передаче своих мыслей, другое – судить о природе языковых стилей. Разумеется, судить о природе языковых стилей должны языковеды. Поэтому и за состояние разработки проблемы языковых стилей, как и проблемы стилистики в целом, несут ответственность только филологи. Нельзя смешивать интерес к вопросам стилистики, который может быть у представителей самых различных наук, со специальностью, с необходимостью разрабатывать проблемы стилистики как проблемы, относящиеся к языкознанию и литературоведению.

Но если трудно взять под сомнение существование стилистики, то, быть может, легче нанести удары по так называемым языковым стилям? Именно так попытался поступить Ю.С. Сорокин в своей статье об основных понятиях стилистики. Ход рассуждений Ю.С. Сорокина очень несложен: так как еще никому не удалось показать, что тот или иной языковой стиль (например, стиль разговорной речи в отличие от стиля речи литературно обработанной, стиль художественного произведения в отличие от стиля научного