Модификация глубинной психологии во второй половине XX века

Развитие основных методологических постулатов глубинной психологии происходило и во второй половине XX в. Продолжая исследования, начатые В.Райхом, О. Ранком, К. Хорни, свою теорию выдвинул Э.Фромм(1900-1980).

Э. Фромм окончил Франкфуртский университет. После получения в 1922 г. степени доктора философии в Гейдельбергском университете он был приглашен специализироваться в области психоанализа сначала в Мюнхенский университет, а позднее в знаменитый Берлинский психоаналитический институт. В 1933 г. Фромм переехал в США, где он вначале стал лектором Чикагского психоаналитического института, в котором работала и К. Хорни. Спустя некоторое время он перебрался в Нью-Йорк, где занялся частной практикой и параллельно читал циклы лекций в ряде американских университетов.

Фромм по праву считается наиболее социально ориентированным из всех психоаналитиков, так как для него социальное окружение не просто условие, а важнейший фактор развития личности. При этом в отличие от Адлера, который также придавал большое значение среде, Фромм под средой понимал не только ближайшее окружение ребенка, его семью и близких, но и тот социальный строй, в котором он живет. Говоря о влияниях, которые он испытывал в своей научной жизни, Фромм подчеркивал, что наибольшее значение для него имели идеи Маркса и Фрейда, которые он и хотел объединить в своей теории, особенно в ранний период своего творчества. Если от Фрейда он взял главным образом идею о доминирующей роли бессознательного в личности человека, то от Маркса - его мысль о значении социальной формации для развития психики, а также идею о развитии отчуждения при капитализме, понимая под этим психологическое отчуждение, отчуждение людей друг от друга.

Исследуя развитие личности, Фромм пришел к выводу, что движущими силами этого развития являются две врожденные бессознательные потребности, находящиеся в состоянии антагонизма, - потребности в укоренении и в индивидуализации. Если потребность в укоренении заставляет человека стремиться к обществу, соотносить себя с другими его членами, строить общую с ними систему ориентиров, идеалов и убеждений, то потребность в индивидуализации, напротив, толкает человека к изоляции от других, к свободе от давления и требований общества. Эти две потребности способствуют возникновению внутренних противоречий, конфликта мотивов у человека, который всегда тщетно стремится каким-то образом соединить эти противоположные тенденции в своей жизни.

Стремление человека примирить эти потребности, с точки зрения Фромма, становится двигателем не только индивидуального развития, но и общества в целом, так как все социальные формации, которые создаются человеком, являются как раз попытками уравновесить эти стремления. Он считал, что в начале своего развития человек был частью природы и не выделял себя из окружающего. Только в этот период он и был счастлив, так как стремление к укорененности в природе сочеталось с возможностью изоляции от соплеменников. Разрушив свою связь с природой, человек оставил для себя только одну возможность укорененности - социальную, тем самым поставив себя в зависимость от окружающих. При этом первый строй - первобытный - способствовал развитию именно стремления к укорененности, оставляя в тени стремление к индивидуализации. Не смирившись с этим, человек изменяет строй, и в рабовладельческом строе у него появляется возможность индивидуализации - в богатстве, в войне. Но при этом уменьшается вероятность укоренения в обществе, становятся менее крепкими связи между людьми. Страдая от такой изоляции, люди опять изменяют общественный строй, приходят к феодализму, в котором велика возможность укоренения, так как каждый человек жестко связан с членами своей социальной группы. В то же время такая жесткая стереотипизация не позволяет проявиться в полной мере индивидуальности человека, так как он не может выйти за рамки своего класса. Стремясь к свободе и независимости от этих жестких рамок, люди переходят к капитализму, который максимально способствует их свободному развитию, хотя и ограничивает их возможность укоренения, оставляя людей наедине со своей свободой во враждебном мире.

Таким образом, отношение общества к человеку проявляется в том, что способы, с помощью которых человек реализует свои внутренние возможности, определяются тем общественным устройством, при котором он живет, его личность развивается в соответствии с теми возможностями, которые данное общество ему предоставляет. Так, при капитализме человек может добиться ощущения своей индивидуальности, сделав карьеру или составив состояние. В то же время он может почувствовать свою укорененность, став служащим большой фирмы. Правда, подчеркивает Фромм, укорененность при капитализме относительна, так как и служащие одной фирмы редко бывают едины в своем мировоззрении. Именно поэтому он считает, что возможности индивидуализации при этом строе развиваются в ущерб укорененности, о которой человек начинает тосковать, стремясь убежать от обретенной свободы. Это бегство от свободы, характерное для общества, где все друг другу чужие, проявляется не только в желании получить надежную работу, но и в идентификации себя с главой фирмы или политическим деятелем, которые обещают ему надежность, стабильность и укорененность. Таким стремлением убежать от свободы, которая оказывается слишком трудной для человека, объяснял Фромм и появление фашизма, которое он наблюдал в 30-е годы в Германии.

Говоря о несовершенстве капитализма, Фромм не меньше недостатков находил и в социализме, который, с его точки зрения, тоже лишает людей индивидуальности, давая им взамен укорененность, стереотипность мышления и мировоззрения. Единственным чувством, которое, по мнению Фромма, помогает человеку примирить эти две противоположные потребности, является любовь в самом широком понимании этого слова. Фромм утверждал, что в стремлении к индивидуализации обычно проявляется желание освободиться от других, от обязательств и догм, определяющих жизнь в обществе. Жажда свободы от всех и любой ценой не позволяет человеку задуматься над тем, зачем ему нужна эта свобода. Поэтому, обретая ее, он не знает, что с ней делать, и у него возникает желание променять ее опять на укорененность. В то же время есть и другая свобода, «свобода для», т. е. свобода, необходимая нам для осуществления наших намерений. Такая свобода требует освобождения не от всех связей, а только от тех, которые мешают осуществить задуманное. Поэтому обретение «свободы для» и индивидуальности не тяготит человека, а, наоборот, принимается им с радостью. Именно такая свобода, свобода для жизни с любимыми людьми, и рождается в любви. Она дает одновременно удовлетворение потребности в индивидуализации и потребности в укорененности, примиряет их и гармонизирует жизнь человека, его личность и отношения с миром. Поэтому Фромм говорил о необходимости построения на Земле нового общества, которое он называет «гуманистическим социализмом», построенным на любви людей друг к другу.

Так как человек постоянно подвергается воздействию противоположных стремлений, ему грозит внутренний конфликт, который может сделать его невротиком. Для избежания внутрилично-стного конфликта человек прибегает к психологической защите, которая примиряет его с самими собой и с обществом. Здесь Фромм, как и Хорни, подчеркивал, что личностный конфликт выливается в противостояние человека и внешнего мира, он проявляется не только во внутренней напряженности, невротизации, но и в том стиле общения с другими, который становится ведущим для человека.

Фромм описал четыре механизма психологической защиты - садизм, мазохизм, конформизм и деструктивизм. При садизме и мазохизме имеет место тесная взаимосвязь жертвы с палачом, которые зависят друг от друга, нуждаются друг в друге, хотя разность их позиций дает им ощущение собственной индивидуальности. При конформизме превалирует чувство укорененности, в то время как при деструктивизме, наоборот, верх одерживает стремление к индивидуализации, к разрушению того общества, которое не позволяет человеку укорениться в нем. Таким образом, хотя эти механизмы и помогают человеку преодолеть внутреннее несоответствие, они тем не менее не решают глобальных проблем построения такого общества, которое бы способствовало гармоничному развитию основных стремлений каждого человека.

Задумавшись над способами построения такого общества, Фромм пришел к выводу, что есть два способа реализации своей внутренней природы - способ быть и способ иметь. Люди, которые живут, чтобы иметь, ориентированы на внешнюю сторону своего развития, на укорененность в обществе. Для них главное - показать свою индивидуальность, свое значение, которых на самом деле у них нет, для того чтобы придать себе вес в глазах других. При этом неважно, за счет чего они хотят придать себе значительность, т. е. чем они хотят обладать - знаниями, властью, любовью, религией. Их не интересует сама суть этих знаний или религии, но им важно показать всем, что это их собственность. Отсюда их догматизм, нетерпимость ко всем, кто ставит под сомнение истинность их позиции, их напряженность и неуверенность, так как они бессознательно боятся, что кто-то отберет у них незаслуженную собственность; отсюда их агрессивность против всех, кто, как они подозревают, покушается на их собственность. Все это приводит к неврозу, делая потребность иметь невротически ненасыщаемой и приводя все к большей невротизации и напряженности человека.

Развитие по принципу быть характеризуется внутренней свободой и уверенностью человека в себе. Таким людям все равно, что о них думают другие, для них главное - это не продемонстрировать обладание знанием, религиозностью, властью или любовью, но быть, чувствовать себя любящими, религиозными, знающими людьми. В этом и реализуется индивидуальность человека, его понимание своей самоценности. В то же время такие люди не стремятся рвать все связи с обществом и окружающими, к свободе от всего. Им нужна свобода только для самореализации, для того чтобы быть самим собой. Поэтому обретение свободы не оборачивается для них драмой. Стремясь быть собой, эти люди уважают и стремления других к бытию, а потому они терпимы и не агрессивны в отличие от людей, живущих по принципу иметь. Эти люди подходят к жизни как к творчеству, выходя в акте творчества за пределы себя как творения, за пределы пассивности и случайности своего существования и переходя в область целенаправленности и свободы. Именно в этой человеческой потребности в трансцендентности, в творчестве, в бытийности и лежат корни любви, искусства, религии, науки и материального производства. И именно такие люди, по мнению Фромма, помогут появлению нового социального общества.

Работы Фромма «Бегство от свободы» (1941), «Человек как он есть» (1947), «Анатомия человеческой деструктивности» (1973), «Иметь или быть» (1976) продолжили развитие фрейдомарксизма, заложенного Райхом и одно время очень популярного в западной психологии. Однако наибольшее значение работ Фромма заключается в том, что они, оставаясь в русле основных положений психоанализа, отвечали на новые, возникшие уже во второй половине XX в. вопросы, соединяя идеи Фрейда не только с учением Маркса, но и с работами Адлера и гуманистической психологией. Попытки на языке психоанализа показать противоречивость позиции человека в его общении с окружающими, роль общества, социальной формации в развитии личности человека имели огромное значение не только для психологии, но и для смежных наук - истории, социологии, философии, педагогики.

Значительное влияние на развитие глубинной психологии оказали и работы младшей дочери Фрейда - Анны Фрейд (1895-1982). Хотя первые ее исследования относятся к 30-м годам, наиболее интересные работы появились позже.

А. Фрейд с детства приобщилась к научной деятельности своего отца, выполняла в течение многих лет обязанности его секретаря, а в 1922 г. сделала свой первый научный доклад и была принята в Венское психоаналитическое общество. В 1938 г., после оккупации Австрии нацистами, подвергалась аресту и допросам в гестапо, что послужило дополнительным основанием для Фрейда покинуть Вену. Ей и жене Фрейда было разрешено эмигрировать вместе с ним. В Лондоне Анна уделяла огромное внимание моральной поддержке отца и уходу за ним. когда он заболел.

После смерти 3. Фрейда Анна посвятила себя развитию психоаналитического движения и теории глубинной психологии. Наибольшее внимание она уделяла формированию детского психоанализа и стала одним из авторов Эго-психологии. В 1952 г. она организовала и возглавила Хэмпстедскую клинику детской терапии, которой руководила до 1982 г.

В 1936 г. в книге «Психология "Я" и защитные механизмы» ею были систематизированы мысли Фрейда о защитных механизмах и показана их роль в психической жизни. Тогда же она начала развивать мысли о цельности Эго и его самостоятельной, не зависящей от Ид, роли в психической жизни человека. Эти положения и легли в основу Эго-психологии.

Основные ее труды были посвящены исследованию «трудных детей», прежде всего агрессивных и тревожных. Она считала, что в структуре личности ребенка с самого начала агрессивность появляется как составная часть сексуальной жизни в виде «анального садизма». Уже в раннем дошкольном возрасте одновременно с «самосексуальной деятельностью» у ребенка появляются «самоагрессивные возможности очищения». Это проявляется, например, в «боданиях» маленьких детей. Нормальное развитие ребенка требует уже на этой стадии поворота агрессивности от себя к внешнему миру. На следующих стадиях развития агрессивность еще раз направляется против себя, но уже не против тела, а против своего «Я». Идеи А. Фрейд о специфике психологических кризисов, которые влияют на дальнейшее развитие личности, нашли отражение в поздних работах «Детство в норме и патологии» (1968), «Интересы ребенка» (1973).

Согласно А.Фрейд, нормальное детское (как и взрослое) поведение предполагает существование элементов двух основных стремлений. В нормальном поведении агрессивность сдерживается либидо. Именно сплав либидо и агрессии нормален и типичен. Но кроме нормального проявления агрессивности, связанного, например, со стремлением удержать объекты любви ребенка (любимая игрушка, грудь матери для младенца и др.), А.Фрейд обратила внимание и на патологические проявления детской агрессивности. Исследуя влияние психической депривации на развитие ребенка, она пришла к выводу, что такая агрессивность возникает при аномальных условиях развития ребенка (без родителей, без семьи, в концлагерях, в домах ребенка, интернатах и т.д.). Результаты этих исследований были опубликованы в работах «Дети без семьи» (1943), «Война и дети» (1943). Она считала причинами появления агрессивности либо полное отсутствие объектов любви в окружении ребенка, либо частую смену этих объектов, либо невозможность по каким-то причинам установить отношения с объектами любви. Таким образом, агрессивные (как и тревожные) тенденции появляются в связи с тем, что либидо не развивалось или оставалось в первичной стадии.

Исходя из этих утверждений, А. Фрейд пришла к выводу, что в таких случаях коррекционная работа с детьми должна ориентироваться на развитие либидо, формирование привязанности к другим людям, развитие у детей чувства защищенности, а не на преодоление у них агрессивных реакций. Начиная с самой ранней работы «Введение в технику детского анализа» (1927), она занималась методами детского психоанализа, раскрытием возможностей «игровой терапии».

Наряду с А. Фрейд одним из лидеров детского психоанализа стала М.Клейн (1882-1960). После знакомства с З.Фрейдом и Ш. Ференци она, при поддержке последнего, посвятила себя психоаналитической работе, прежде всего изучению психоаналитических проблем детского возраста.

В 1932 г. Клейн опубликовала работу «Детский психоанализ», в которой изложила свои идеи о внутреннем мире ребенка и возможностях игровой психоаналитической терапии. В работах «Зависть и благодарность» (1957), «Повествования о психоанализе ребенка» (1961) и других она раскрыла свою концепцию объектных отношений и существенно расширила содержание понятия «трансфер», разработав концепцию проективной идентификации. Тем самым было обосновано применение в диагностических целях проективных методик.

М. Клейн, так же как и А. Фрейд, не отрицала наличия агрессивного инстинкта смерти и разрушения, но связывала его не с либидо, а с некоторыми возрастными моментами детского развития, прежде всего с развитием эдипова комплекса и рождением Супер-Эго.

Она считала, что «эдиповы тенденции» ребенка начинают действовать после его оральных фрустраций и в этот же период начинает формироваться Супер-Эго. Это происходит уже со второго полугодия жизни, при отлучении ребенка от груди, и продолжается до третьего года жизни, когда уже ярко проявляется эдипов комплекс.

Говоря о том, что сплав разрушительных и либидозных стремлений существует с самого начала жизни детей, Клейн приводит разные примеры агрессивных поступков младенцев, направленных против материнского тело, больше всего - груди. Такие агрессивные действия, согласно Клейн, имеют орально-садистский характер. В связи с этим инстинкт смерти направляется против своего организма и принимается как опасность для самого «Я», что приводит индивида в состояние стресса. Ребенок вынужден перенести все свои страхи, связанные с инстинктом саморазрушения, на какой-то другой, внешний объект, и он старается разрушить этот объект, чтобы защититься от внешних угроз.

Клейн также писала о том, что в союзе либидо и инстинкта смерти преобладает агрессивность, которая рождает стресс. Стресс, в свою очередь, усиливает агрессивность. Эта связь может быть разрушена только с помощью усиления либидо. Таким образом, она пришла к тому же выводу, что и А. Фрейд: только усиление либидо может снизить агрессию.

Одной из наиболее значимых концепций для детской психологии в последние годы стала теория привязанности, разработанная английским психологом и психиатром Д.Боулби (1907-1990). Окончив в 1929 г. Кембриджский университет, он начал работу в школе для малолетних правонарушителей. Общение с этими детьми привело его к мысли о том, что основные проблемы, испытываемые ими в процессе социализации, связаны с нарушением общения с родителями, недостатком тепла и заботы в раннем возрасте. Параллельно с работой в школе Боулби обучался психоаналитической технологии в Лондонском университете и в начале 30-х годов начал работу в Главной лондонской детской больнице в качестве детского психоаналитика.

Постепенно он отошел от классического психоанализа, стремясь соединить в своей концепции различные подходы к детскому развитию (этологический, когнитивный, культурологический). Краеугольным камнем этого соединения было стремление объяснить формирование связи между грудным ребенком и матерью, исходя из положений этологии. Однако, исследуя поведение пары ребенок-мать в среде их обитания, он подчеркивал социальный, культурный аспект этой среды, а потому отвергал чисто натуралистические объяснительные принципы, так же как и фрейдистские концепции оральной и анальной стадий. Его идея состояла в том, что в первые месяцы жизни устанавливается тесная эмоциональная связь между матерью и ребенком, которая не сводима ни к сексуальности, ни к инстинктивному поведению. Резкий разрыв этой связи приводит к серьезным нарушениям в психическом развитии ребенка, прежде всего в структуре его личности. Такие нарушения могут проявиться не сразу (и в этом отличие описываемых Боулби явлений от госпитализма и сходных с ним форм отклонений), значительно позднее, часто лишь в подростковом возрасте.

Боулби доказывал, что мать для маленького ребенка является надежной защитой, своеобразной базой, которую он время от времени покидает, стремясь исследовать окружающий мир. Однако эта исследовательская активность стабильна и адекватна в тех случаях, когда ребенок уверен, что он может в любой момент вернуться под защиту матери. Таким образом, главная цель формирования эмоциональной связи между ребенком и матерью - дать ребенку ощущение защищенности и безопасности. Именно тепло и ласка, исходящие от матери в первые годы жизни, важны для ребенка, подчеркивал он, а не правильный уход и обучение, осуществляемые ею. Его исследования показали, что дети, имеющие тесный эмоциональный контакт с матерью, демонстрируют более высокие результаты в уровне познавательной активности, чем дети, которые росли в холодных семьях, или дети, потерявшие мать в дошкольном возрасте. Он также доказывал, что у подростков, которые не имели устойчивой эмоциональной связи с матерью, чаще наблюдаются депрессии, формируются изменения в структуре личности.

Эти работы Боулби привели в 50-х годах к изменению условий госпитализации маленьких детей, которых не разлучают с матерью. В последние десятилетия в Англии, США и Японии появляется большое количество работ, в которых анализируются как кратковременные, так и долговременные последствия нарушений эмоциональных контактов между матерью и ребенком, а также проводятся сравнительные исследования различных стилей общения с детьми, существующих в этих странах.

В настоящее время многие положения психоанализа широко применяются в практической детской психологии. Главным образом это идеи катарсиса, очищения от агрессивности и «свободного антиавторитарного» воспитания.

Коррекционные технологии, основанные на идее катарсиса, часто применяются, например, для снижения агрессивности детей, при этом им в игровой деятельности предлагается направить их агрессивность «к вещам, заменяющим ее причину». В своей книге «Детская агрессивность» Л. Аткин предлагает давать ребенку молоток и гвозди или боксерский тренажер. Такая деятельность, с его точки зрения, позволит уменьшить агрессивность и проявить агрессивные чувства творчески.

Под влиянием психоанализа крупный педагог А. С. Нейлл предложил новый тип образования, так называемый «антиавторитарный». Нейлл считал, что агрессивность ребенка возникает внутри личности и готова проявиться как ненависть против жизни, как сексуальное отталкивание (другого), как стремление к драке. По мнению Нейлла, проблема появляется тогда, когда взрослые начинают обучать детей, передавая им все отрицательное, что есть у них. Для Нейлла влияние среды всегда отрицательно, и он пришел к выводу, что если в этом мире никак нельзя уничтожить влияние среды, то можно это влияние ограничить, так как «свобода излечивает большинство нервных расстройств у детей».

Продолжались и начатые Г. Салливаном исследования на стыке нескольких психологических направлений. Продуктивность такого подхода была продемонстрирована в концепции американского ученого Э.Берна (1910-1970). Берн родился и получил медицинское образование в Канаде. После окончания университета в Монреале он эмигрировал в США, где прошел специализацию по психоанализу. Его главным достижением является разработка концепции трансактного анализа, которую он вначале называл социальной психотерапией, подчеркивая ее связь с социальным научением. Концепция Берна ориентирована в большей степени на практику, чем на формирование новых теоретических положений.

В книгах «Игры, в которые играют люди» (1964) и «Что ты говоришь после того, как поздоровался» (1972) он изложил ведущие положения трансактного анализа. В основе его лежит понятие о трех Эго-состояниях, в которых может находиться человек - родитель, взрослый, ребенок. В каждый конкретный момент человек может находиться в одном из этих состояний, переключаясь на другое при изменении ситуации.

Каждое из Эго-состояний хранит определенную информацию (правила поведения, скрипты, т. е. сценарии жизни, и т.д.) и играет важную роль в конкретной жизненной ситуации, определяя поведение человека в ней. На изучении межличностных отношений клиентов, стереотипных схем поведения (игр, по терминологии Берна) и долговременных жизненных планов (скриптов) и строится работа по осознанию и изменению Эго-состояний клиентов. При этом задачей психотерапевта является избавление клиента от рано сформировавшихся деструктивных игр и сценариев и оптимизация его межличностных отношений.

Принципиально новый подход к модификации глубинной психологии был осуществлен в теории французского психолога Ж. Лакана (1901-1981). В своих первых работах он исследовал «стадию зеркала», т.е. начало узнавания себя в зеркале детьми 6-18 месяцев, выступающую как начало идентификации субъекта.

В 50-60-х годах Лакан начал разрабатывать свою теорию структурного психоанализа, основные положения которой изложил в работах «Тексты. Избранное» (1966), «Функции языка в психоанализе» (1968) и др. В этих трудах он сделал попытку соединить идеи Фрейда об особой роли языка и символики в структуре и функциях бессознательного с положениями структурной лингвистики.

В созданных им психоаналитических графах и технике психотерапии нашел отражение и его собственный практический опыт. В психотерапевтической работе Лакан уделял большое внимание речи пациента, особенно в процессе свободной беседы, а также моментам перехода от «пустой» речи к «полной» и восстановлению символического ряда.

Эффективность этих методов подтверждалась теоретическими исследованиями Лакана, в которых обосновывалась возможность представить бессознательное в языковых структурах, так как, по мнению Лакана, влечение человека есть, по сути, влечение другого, опосредованное его речью. Именно этим он объяснял многочисленные научные данные (не только свои, но и многих других ученых, в том числе российских лингвистов и психологов Потебни и Шпета) о несовпадении мысли и слова.

Из всех теорий глубинной психологии, появившихся во второй половине XX в., пожалуй, наибольшее признание и распространение получила теория Э. Эриксона (1902-1994). Это связано с тем, что его мысли о цельности личности, ее тождественности (идентичности) самой себе и обществу, в котором человек живет, стали весьма актуальны для большинства современных социумов, в которых одной из проблем является разобщенность и одиночество людей.

Будучи учеником и последователем А.Фрейд, он развивал не столько идеи классического психоанализа, сколько Эго-психологию, о которой уже упоминалось выше. Эта концепция, заложенная А.Фрейд и А.Кардинером, исходила из того, что главной частью структуры личности является не бессознательное Ид, как у Фрейда, но сознаваемая часть Эго, которая стремится в своем развитии к сохранению своей цельности и индивидуальности.

Не менее важно и то, что Эриксон связал воедино несколько тенденций в развитии психологии личности, соединив психоаналитический подход с важными идеями гуманистической психологии, главным образом с мыслью о неоднозначной роли адаптации, которая приостанавливает саморазвитие личности, и важности сохранения собственной идентичности и цельности.

На теории Эриксона сказались и его личные впечатления, так как в первые годы жизни он пережил трудности, связанные с определением собственной идентичности, которые позднее описал и проанализировал в своих работах. Будучи приемным сыном, он встал перед проблемой отнесения себя к определенной нации, семье, религии.

После окончания гимназии он некоторое время учился в художественной школе, а затем отправился в странствия по Европе. В Вене он случайно получил место учителя рисования в школе, в которую отдавали своих детей родители, приехавшие лечиться в психоаналитический институт. Он познакомился с Анной Фрейд, и это знакомство решило его дальнейшую судьбу. Ее участие и помощь в становлении профессиональной деятельности были настолько важны для Эриксона, что даже через много лет, разрабатывая свою собственную теорию, он не смог преодолеть этого влияния, отождествляя свою концепцию с психоанализом, хотя и чувствовал некоторую искусственность такой идентификации.

С 1927 г. Эриксон принимал участие в семинарах Венской школы, а в 1933 г. получил диплом специалиста в области «детского психоанализа». В этом же году он эмигрировал сначала в Данию, а затем в США, где занимался психоаналитической практикой и преподавал в университетах Гарварда, Йеля, Беркли. В конце 30-х годов он занимался исследованием индейских резерваций племени сиу и юроков, использовав в дальнейшем собранный материал для формирования своей концепции идентичности. В 1950 г. он опубликовал книгу «Детство и общество», которая принесла ему широкую известность. Последующие его работы «Молодой Лютер» (1958), «Идентичность» (1968) и «Истина Ганди» (1969) заложили основу нового подхода к анализу взаимоотношений между человеком и обществом, в том числе и при анализе исторических событий и персонажей. Созданное им направление в изучении истории психологической науки получило название психоистория.

В своей теории Эриксон пересмотрел позиции Фрейда не только в отношении иерархии структур личности, но и в понимании роли среды, культуры и социального окружения ребенка, которые, с его точки зрения, оказывают огромное влияние на его развитие. Он сделал акцент на отношениях ребенка и семьи, а более конкретно -на отношениях ребенок-мать. Он считал, что «врожденные влечения» человека являются отрывками стремлений, которые должны собираться, приобретать значение и организовываться в период затяжного детского возраста. Удлинение периода детства как раз и связано с необходимостью социализации детей. Поэтому Эриксон доказывал, что «инстинктивное вооружение» (сексуальное и агрессивное) у человека гораздо подвижнее и пластичнее, чем у животных. Организация и направление развития врожденных влечений связаны с методами воспитания и образования, которые определяются культурой и традициями. Иными словами, каждое общество вырабатывает свои собственные институты социализации, для того чтобы помочь детям с различными индивидуальными качествами стать полноценными членами данной социальной группы.

Таким образом, Эриксон пришел к выводу о значительном влиянии культуры и социального окружения ребенка на его развитие. Главными для него стали положения о роли среды, цельности личности и о необходимости постоянного развития, творчества личности. Эриксон считал, что развитие личности продолжается всю жизнь, фактически до самой смерти человека, а не только в первые годы жизни, как считал Фрейд. Влияют на этот процесс не только родители и близкие к ребенку люди, т. е. не только узкий круг людей, как считалось в традиционном психоанализе, но и друзья, работа, общество в целом. Этот процесс Эриксон называл формированием идентичности, подчеркивая важность сохранения и поддержания цельности личности, цельности Эго, которое является главным фактором устойчивости к неврозам.

Он выделил восемь основных этапов в развитии идентичности, проходя которые ребенок переходит от одной стадии осознания себя к другой. Эти стадии являются серией критических периодов, которые должны преодолеваться в течение жизни. При этом каждый этап не только формирует новое, необходимое для социальной жизни качество, но и готовит ребенка к следующим этапам. Каждая стадия позволяет формировать противоположные качества и черты характера, которые осознает в себе человек и с которыми он начинает себя идентифицировать.

Основное внимание Эриксон уделял кризису подростково-юношеского периода, который сопровождается важными биологическими и психологическими трансформациями, так как с изменением образа тела меняется и образ собственного «Я» подростка. Кризис идентичности, происходящий в этот период, является основой личностной и социальной идентичности, которая начинает осознаваться с этого времени. Доказывая, в противовес ортодоксальному психоанализу, необходимость исследования не невротиков, а хорошо социализированных и уверенных в себе подростков. Эриксон подчеркивал, что основой нормального личностного развития как раз и служит осознанное чувство цельности, идентичности.

Первая стадия-до 1 года. В это время развитие детерминируется в основном близкими людьми, родителями, которые формируют у ребенка чувство базового доверия или недоверия, т. е. открытости к миру либо настороженности, закрытости к окружающему.