Прежде всего по прочтении настоящей статьи может сложиться впечатление, что для человека, истинно желающего угодить Богу и преуспеть в духовной жизни, единственный путь – это монастырь. Однако такое впечатление, безусловно, было бы ошибочным. К угождению Богу, к жизни духовной, к преуспеянию в ней призваны решительно все христиане без исключения, в то время как для монашества требуется особое призвание Божие. К нему непосредственно относятся слова Спасителя: Кто может вместить, да вместит[231]. А кто не может, тот и не должен дерзать на превосходящее его силы.
Кроме того, сегодня для монашеской жизни, для монастыря человек должен духовно созреть. Монашество возрождается в условиях, крайне неблагоприятных для него. Оторванность от традиций, нарушение преемственности (о чем уже говорилось выше), отсутствие, как выражается известнейший в России духовник архимандрит Кирилл (Павлов), «кадров», то есть опытных в духовной жизни старцев и стариц, способных к руководству вверенными им душами[232], необходимость в постоянных и очень тесных сношениях с миром и людьми мирскими и, как следствие этого, подмена в самих обителях законов духовных законами чисто мирскими же – вот лишь некоторые факторы, эту «неблагоприятность» обуславливающие.
Если прежде, приходя в монастырь, человек воодушевлялся примером подвижнической жизни братии, назидался их истинно богоугодным житием и сам, взирая на окружающих его, исполнялся благоговения и страха Божия, то сегодня это, к сожалению, не так. Большинство обителей открывается вновь, и их насельниками становятся люди, о монашеской жизни знающие главным образом из книг (а порой нет и того). В монастырь они приносят с собой мирские взгляды, мирской опыт, мирской дух. К каким последствиям приводит это подчас? Святитель Игнатий в позапрошлом столетии по этому поводу писал: «О монашестве о. Никандр (монах Николо-Бабаевского монастыря, весьма почитавшийся святителем за свою высокую духовную жизнь.– Ред.) понимал так же, как понимаю и я. Называл он монастыри пристанями, по назначению, данному им от Бога; говорил, что эти пристани обратились в пучины, в которых вредятся и гибнут душами многие такие люди, которые посреди мира проводили весьма хорошую жизнь. Некоторым, вопрошавшим его, советовал остеречься от вступления в монастырь. Надо знать существенно нынешнее положение монастырей, которые могут еще показаться для верхоглядов местами спасения. По крайней мере, в избрании монастыря должно быть черезвычайно осторожным и осмотрительным»[233]. Тем более уместны все эти предостережения в наши дни.
Нет, не должно быть и тени сомнения в том, что монашеская жизнь благословенна Богом; действительно, она – путь к Богу самый прямой, высший. Несомненно и то, что решающийся посвятить себя сей жизни заслуживает за одно лишь свое намерение всяческого уважения. Однако именно для того, чтобы решимость эта не оказалась напрасной, не обратилась человеку во вред, необходимо на самом деле увериться: есть ли воля Божия на то, чтобы он (и именно в настоящий момент) избрал для себя монашество? Затем так же необходимо понять, ч т о есть монашество в своей сущности, каков его идеал, осознать, как далека от этого идеала реальность (не охладевая вместе с тем в своем намерении к идеалу все же стремиться), и лишь после этого, по слову преподобного Иоанна Лествичника, «от хлеба жития иноческого, который с горьким зелием», есть и «от чаши сей, которая со слезами», пить, «да не в суд себе воинствует». Ибо, как говорит этот же преподобный, «если не всякий, кто крестился, спасется, то умолчу о последующем»[234].
Можно сказать, что данная статья написана в русле полемики с настроениями собственно антииерархическими, антимонашескими, в сущности своей – бунтарскими, анархическими. И, конечно же, направлена она не против тех, кто, видя всю сложность современной монашеской жизни, не решается, будучи не готов к ней, вступить в нее и избирает для себя какой-то иной, посильный и доступный ему путь, но против отрицающих сегодня возможность этой жизни в принципе, изобретающих некие особые и уродливые формы, долженствующие якобы заменить ее, против тех, в ком господствует дух гордыни и непослушания, кто отвергает систему иерархии как соподчинения (а следовательно, и монашество) в самой ее идее.