Михаил Булгаков — режиссер,либреттист, романист. 1930—1940

341

 

Елена Сергеевна печально заметила: «Я чувствую, насколько вне Миши работа над «Ревизором», как он мучается с этим. Работа над чужими мыслями из-за денег».

Каростин начал снимать «Ревизора», но успел сделать лишь пару эпизодов. В феврале 1936 года эти фрагменты были подвергнуты критике за «формализм» со стороны А. П. Довженко и начальника Главного управления кинопромышленности Б. 3. Шумяцкого. Съемки были прекращены.

Как показывают тексты сценариев, у Булгакова были задатки режиссера не только в театре, но и кино. В своих киноинсценировках он во многом предвосхитил совре­менное монтажное кино, а гротескные образы вставных эпизодов «Мертвых душ» и «Ревизора» напоминают работы испанца Л. Бунуэля и других режиссеров, зало­живших в 20-е и 30-е годы основы сюрреализма в кинема­тографе. Не случайно весьма кинематографичны и бул-гаковские романы «Белая гвардия» и «Мастер и Марга­рита». Но обстоятельства не позволили Булгакову реали­зовать себя и как кинорежиссера. Он не стал своим в мире кинематографистов, а к его сценариям режиссеры относились только как к материалу для собственных замыслов, требуя переделок текста по своему усмотре­нию и вкусу.

Не более удачной была судьба и написанных Булгако­вым оперных либретто. Словно драматурга преследовал злой рок. Либретто — может быть, один из наименее самостоятельных жанров литературы. Либретто живет только вместе с музыкой, и музыка в конечном счете определяет его особенности и будущее. Первое Булгаков начал писать еще до поступления в Большой театр. В июне 1936 года он вместе с композитором Б. В. Асафь­евым приступил к работе над оперой «Минин и Пожар­ский». Театру срочно требовалась опера на патриотичес­кую тему. Вплоть до весны 1937 года композитор рабо­тал над музыкой, писатель — над либретто. Но опера еще не была завершена, когда в марте 1937 года в Большом родилась идея возобновить новую редакцию оперы М. И. Глинки «Жизнь за царя», переименован-

ной, дабы избежать обвинений в проповеди монархизма, в «Ивана Сусанина» (Булгакову позднее пришлось пра­вить либретто этой оперы, сделанное С. М. Городец­ким). Вследствие этого «Минин и Пожарский» так и не были поставлены на сцене, хотя Асафьев и написал музыку.

Следующим либретто стало уже упоминавшееся «Черное море». Первая редакция была окончена 18 ноября 1936 года, вторая — 18 марта 1937 года. Спра­ведливости ради отметим, что «Черное море» — самое бездарное булгаковское произведение, в идейно-эстети­ческом отношении уступающее даже «Сыновьям муллы». Либретто это — как бы переписанный по советским канонам «Бег» с «плохими» белыми и «хорошими» крас­ными, без какого-либо намека на художественность. В феврале 1937 года Булгаков решил писать еще одно либретто «Петр Великий» для композитора Б. В. Асафь­ева и 7 июня приступил к работе. На его пути опять встал Керженцев. 22 сентября Булгаков получил десять пун­ктов замечаний председателя Комитета по делам искусств на либретто оперы о Петре. Чиновник обвинил автора в том, что в будущей опере «нет народа» и требо­вал «дать 2—3 соответствующие фигуры (крестьянин, мастеровой, солдат и пр.) и массовые сцены». Интерес­но, что десять лет назад те же претензии предъявляли и к «Дням Турбиных». Керженцев требовал от либреттиста показать, что «новое государство создавалось на жесткой эксплуатации народа (надо вообще взять в основу форму­лировку тов. Сталина)». Остальные замечания были в том же духе. 2 октября 1937 года в письме Б. В. Асафьеву Булгаков признавал, что «пункты» Керженцева «чрезвы­чайно трудны для выполнения и, во всяком случае, озна­чают, что всю работу надо делать с самого начала зано­во, вновь с головою погружаясь в исторический мате­риал. Керженцев прямо пишет, что нужна еще очень большая работа и что сделанное мною только «самое первое приближение к теме». Теперь нахожусь на рас­путье. Переделывать ли, не переделывать ли, браться ли за что-нибудь другое или бросить все? Вероятно, необхо­димость заставит переделывать, но добьюсь ли я удачи,

342

Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

ГЛАВА 6.

Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940

 

никак не ручаюсь». В конечном счете от переделки либретто Булгаков отказался.

Е. С. Булгакова зафиксировала в дневнике 14 сентя­бря 1936 года понравившуюся ей мысль С. А. Самосуда: «В опере важен не текст, а идея текста». Сам Булгаков явно не считал писание либретто своим делом. Но тексты он делал неплохие, хотя в некоторых случаях для опер­ных либретто его мастерство, возможно, оказывалось даже избыточным. Одно замечательное либретто он все-таки создал (оно также разделило участь предыдущих). Речь идет о «Рашели», написанной по мотивам новеллы Ги де Мопассана «Мадемуазель Фифи». Музыку должен был написать ленинградский композитор И. О. Дунаев­ский. Работу над текстом «Рашели» Булгаков начал 22 сентября 1938 года, когда его друг заместитель дирек­тора Большого театра Я. Л. Леонтьев предложил делать оперу по «Мадемуазель Фифи» с Дунаевским. 7 октября писатель читал композитору первую картину. Елена Сергеевна отметила в дневнике: «Либретто «Рашели» чрезвычайно понравилось. Дунаевский зажегся, играл, импровизируя, веселые вещи, польку, взяв за основу Мишины первые такты, которые тот в шутку выдумал, сочиняя слова польки (сказалась давняя булгаковская любовь к музыке. — Б. С). Ужинали весело. Но уже есть какая-то ерунда на горизонте. Яков (Леонтьев. — Б. С.) сказал мне, что Самосуд заявил: Булгаков под­нял вещь до трагедии, ему нужен другой композитор, а не Дунаевский. Что это за безобразие? Сам же Самосуд пригласил Дунаевского, а теперь такое вероломство!» Правда, интриги, связанные с попытками заменить спе­циалиста по опереттам Дунаевского более «серьезным» Д. Б. Кабалевским, не принесли результата. Однако опасности подстерегали «Рашель» с другой стороны. 25 февраля 1939 года Е. С. Булгакова так описала новую встречу Булгакова с Дунаевским: «Миша был хмур, печален, потом говорит, что не может работать над «Рашелью», если Дунаевский не отвечает на теле­грамму и если он ведет разговоры по поводу оперы в том роде, что «Франция ведет себя плохо», значит, не пойдет». 27 марта Булгаков сдал текст «Рашели» в Боль-

шой театр, а 7 апреля отослал законченное либретто Дунаевскому. К этой посылке Елена Сергеевна прило­жила собственную записку композитору, где весьма эмо­ционально обращалась к нему: «Неужели и «Рашель» будет лишней рукописью, погребенной в красной шифоньерке? Неужели и Вы будете очередной фигурой, исчезнувшей, как тень, из нашей жизни?

У нас было уже много таких случаев. Но почему-то в Вас я поверила. Я ошиблась?»

Опера «Рашель», как и рассказ Мопассана из эпохи франко-прусской войны 1870—1871 годов, несла в себе очень сильную антигерманскую тенденцию. А зимой и весной 1939 года отношения СССР с Францией были не самыми лучшими из-за Мюнхенского соглашения и наме­чавшегося уже курса советского руководства на времен­ное сближение с Германией. Летом 1939 года, в связи с переговорами СССР с Англией и Францией о заключе­нии военной конвенции, надежды на постановку «Раше­ли» ненадолго возродились, но были перечеркнуты советско-германским пактом о ненападении 1939 года. Дунаевский написал к «Рашели» лишь несколько эски­зов. В начале 1940 года он пробовал вернуться к работе над оперой (в то время Сталин рассматривал возмож­ность нападения на Германию в случае, если германское наступление на Западе не принесет решающих успехов). Однако Булгаков уже был болен и от новой переделки «Рашели» отказался.

После начала Великой Отечественной войны булга-ковское либретто вновь стало актуальным. В 1943 году его отредактировала М. Алигер, взявшая лишь две последние картины. Р. Глиэр написал одноактную оперу, тогда же исполненную по московскому радио. А 19 апреля 1947 года этот урезанный вариант «Рашели» про­звучал в концертном исполнении Оперно-драматической студии имени К. С. Станиславского в зале имени П. И. Чайковского.

По сравнению с Мопассаном образ Рашели у Булга­кова возвышен, резко обозначена патриотическая идея — любовь к родине и ненависть к ее поработителям, то, что для самого писателя было «дорого и свято».

344

Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

ГЛАВА 6.

Михаил Булгаков—режиссер, либреттист, романист. 1930—1940

345

 

Рашель, потерявшая честь женщина, оказывается един­ственной, кто нашел силы вступиться за поруганную честь своей страны. В отношениях Люсьена (этого пер­сонажа у Мопассана нет) и Рашели напрашиваются параллели с отношениями главных героев «Мастера и Маргариты». Булгаков подробно выписал фигуру свя­щенника-патриота Шантавуана, который в рассказе лишь упоминался. С этим героем связан ответ на кантов-ский вопрос о праве человека на ложь из человеколюбия. Мнение Булгакова здесь отлично от мысли немецкого философа. Писатель показал в «Рашели», что правда легко превращается в предательство. Шантавуан, вна­чале категорически отказывавшийся укрыть преступни­цу, убившую германского офицера, узнав о вынужден­ном характере и благородных мотивах поступка Рашели, в конце концов спасает ее. Интересно, что вначале именно образ священника вызывал цензурные опасения. 14 октября 1938 года, согласно записи Елены Сергеевны, Булгаков рассказывал содержание «Рашели» дирижеру Большого А. Ш. Мелик-Пашаеву, которому «понрави­лось очень. Но тут же, конечно, возник вопрос о том, как же показывать в опере кюре! Боже, до чего же это будет не художественно, если придется его, по цензурным соображениям, заменить кем-нибудь другим». Через несколько лет, в 1943 году, когда в разгар войны Сталин демонстрировал западным союзникам терпимое отноше­ние к религии, ситуация парадоксально изменилась, и как раз сцены с кюре оказались наиболее пригодными для постановки.

Во всех своих либретто Булгаков исповедовал патрио­тическую идею. И казалось, что во второй половине 30-х годов он сможет найти с властью какой-то «модус вивен-ди». В связи с развитием сталинского учения о построе­нии социализма и коммунизма первоначально в одной отдельно взятой стране — СССР и начавшейся с сере­дины 30-х годов критикой исторической школы М. Н. Покровского, игнорировавшей многие события оте­чественной истории в угоду классовым схемам, Сталин и его соратники санкционировали обращение к российской истории, которая вновь стала преподаваться в школе (ра-

нее было лишь аморфное «обществоведение»). Правда, на первый план в истории все равно требовалось выдви­гать проблемы классовой борьбы и положение угнетен­ных масс (в этом духе была, в частности, выдержана кри­тика Керженцевым либретто «Петр Великий»). Однако ряд исторических культурных ценностей России власть готова была теперь включить в свой идеологический багаж, в частности, для обоснования преемственности внешнеполитических задач Российской империи и СССР. 4 марта 1936 года Е. С. Булгакова отметила в дневнике: «Сегодня в газете объявлен конкурс на учебник по исто­рии СССР. Миша сказал, что будет писать. Я поражаюсь ему. По-моему, это невыполнимо». М. А. сказал, что он хочет писать учебник — «надо приготовить материалы, учебники, атласы», а на следующий день, согласно записи Елены Сергеевны, «М. А. начал работу над учебником». Это были те несколько счастливых дней, когда «Мольер» уже вышел и еще не был снят, а в театре Сатиры закан­чивалась подготовка «Ивана Васильевича». В газетном объявлении «Об организации конкурса на лучший учеб­ник для начальной школы по элементарному курсу исто­рии СССР с краткими сведениями по всеобщей истории», в соответствии с постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б), первая премия назначалась в размере 100 00Q рублей. Эту сумму Булгаков в сохранившейся в его архиве вырезке из «Правды» обвел в рамку. Именно столько выиграл позднее в лотерею в «Мастере и Маргарите» главный герой. Писатель подчеркнул также следующее требование: «Соблюдение историко-хроно-логической последовательности в изложении историчес­ких событий с обязательным закреплением в памяти уча­щихся важных исторических явлений, исторических деятелей» и пожелание, чтобы изложение событий в учебнике было «ярким, интересным, художественным». В опубликованном в «Правде» 22 апреля 1936 года докладе секретаря ЦК ВЛКСМ Е. Л. Файнберга на X съезде комсомола Булгаков выделил цитату из «Во­просов ленинизма» Сталина: «В прошлом у нас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм, а власть у нас рабочая — у нас есть отече-

346