рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист.1930—1940

Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист.1930—1940 - раздел Образование, Т. А. Горъкова Б. В. Соколов 375   ...


375


 


роман «Мастер и Маргарита», уничтоженный в 1930-м, но заново начатый в 1931-м.

Уже будучи смертельно больным, 8 ноября 1939 года, Булгаков излагал историю пьесы «Батум» сестре Наде:

«1. «Солнечная жизнь».

2. Образ вождя. Романтический и живой... Юноша...»

Фраза о «солнечной жизни» была расшифрована Надеждой Афанасьевной в другой тетради, где она явно передает собственные булгаковские слова: «А знаешь, как я хотел себе строить солнечную жизнь?» Впервые о том, чтобы построить «солнечную жизнь» посредством написания пьесы о Сталине, драматург стал думать сразу после генеральной репетиции «Мольера». 7 февраля 1936 го­да Елена Сергеевна записала в дневнике: «Миша оконча­тельно решил писать пьесу о Сталине». А 18 февраля, бесе­дуя с директором МХАТа М. П. Аркадьевым, Булгаков заметил, что «единственная тема, которая его интересует для пьесы, это о Сталине». Однако последовавшие вскоре снятие «Мольера» и ссора с МХАТом отвлекли драма­турга от этого замысла. Была и проблема с источниками. В том же разговоре с Аркадьевым Булгаков выразил сомнение, что ему предоставят какой-либо материал для такой пьесы, и не поверил обещанию директора такие материалы достать. Вновь вернуться к замыслу пьесы о Сталине драматурга побудил тот же МХАТ. 9 сентября 1938 года Булгакова посетили представители литчасти театра П. А. Марков и В. Я. Виленкин, которые просили забыть старые обиды и написать новую пьесу на совре­менную тему. Согласно записи Елены Сергеевны, далее последовал вопрос:

«— Ты ведь хотел писать пьесу на тему о Сталине?

М. А. ответил, что очень трудно с материалами, — нужны, а где достать?

Они предлагали и материалы достать через театр, и чтоб Немирович написал письмо Иосифу Виссарионо­вичу с просьбой о материале.

М. А. сказал: это очень трудно, хотя многое мне уже мерещится из этой пьесы.

От письма Немировича отказался. Пока нет пьесы на столе — говорить и просить не о чем».


Согласно той же записи, от первоначального предло­жения создать современную пьесу (еще без упоминания Сталина) драматург отказался: «Я никогда не пойду на это, мне это невыгодно делать, это опасно для меня... Я знаю все наперед, что произойдет. Меня травят — я даже знаю кто — драматурги, журналисты...» В своих мемуа­рах В. Я. Виленкин относит похожие слова Булгакова в том разговоре именно к пьесе о Сталине: «Когда в пер­вый раз мы заговорили с ним о теме пьесы, он ответил:

— Нет, это рискованно для меня. Это плохо кон­чится».

Думается, однако, что об опасности для себя Булгаков говорил применительно к пьесе на современную тему вообще, а не к пьесе о Сталине. Ведь совершенно неверо­ятно, чтобы против пьесы, где главным героем высту­пает сам Генеральный секретарь, осмелились развернуть кампанию какие-либо журналисты или драматурги. И в действительности, «Батум», как известно, был запрещен совсем тихо, без всякого шума в печати. Именно Сталин как главная фигура пьесы мог бы стать гарантом того, что никакой травли не будет. Было очевидно, что судьбу такой пьесы решит единолично сам прототип главного героя (еще в начале 1931 года в черновике письма Ста­лину Булгаков просил его «стать моим первым читате­лем»). Риск был только в одном: понравится пьеса Ста­лину или нет, сочтет ли он необходимой ее постановку.

МХАТу пьеса о Сталине была необходима в преддве­рии празднования 60-летия вождя, которое готовились отмечать 21 декабря 1939 года. Правда, на самом деле Сталин родился не 9/21 декабря 1879 года, как неизменно писалось, начиная с 1929 года во всех официальных био­графических очерках, а 6/18 декабря 1878 года. В 1990 году была опубликована метрическая запись 1878 года Горийской соборной церкви: «6 декабря у жителей Гори крестьянина Виссариона Ивановича Джугашвили и его законной супруги Екатерины Габриеловны (оба правос­лавного вероисповедания) родился сын Иосиф». Скорее всего, дату своего рождения Сталин исказил без всякого умысла. Просто до революции, как правило, отмечали день ангела, а не день рождения, который часто и не


3 7() Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА


ГЛАВА 6.


Михаил Булгаков — режиссер, Э 77

либреттист, романист. 1930—1940 J I /


 


запоминали. А год рождения полвека спустя Сталин мог и спутать, тем более что, по преданию, он сказал людям, писавшим его биографию: «Разве сейчас это важно — год рождения? Пишите, как хотите». Дата 21 декабря 1879 года стала частью сталинского мифа и остается ею и сегодня. Такая же роль была уготована и будущей пьесе. Н. А. Земской Булгаков признавался, что его интере­совал образ молодого Сталина, романтического и живого юноши, только что включившегося в револю­ционное движение. Вероятно, драматург надеялся, что ему не придется идти на компромисс с совестью, что молодой Сталин был одержим идеалами борьбы за спра­ведливость и свободу против самодержавия и лишь годы спустя превратился в жестокого вождя большевиков (в уже упоминавшемся ростовском журнале «Донская Вол­на» Булгаков мог читать в 1919 году очерк о Сталине перебежчика полковника А. Л. Носовича (под псевдони­мом «А. Черноморцев»), бывшего вместе со Сталиным на Царицынском фронте и отмечавшего его невероят­ную жестокость и большую силу воли*). Конечно, ника­ких архивных материалов автор «Батума» так и не полу­чил, да, скорее всего, он на них и не рассчитывал, если заявил Виленкину и Маркову, что сперва напишет пьесу, а потом пусть Немирович пишет письмо о материале. Если в 1936 году еще не было опубликовано почти ника­ких специальных материалов о молодом Сталине, то к сентябрю 1938 года, когда после разговора с мхатовцами Булгаков приступил к работе над пьесой, подобные мате­риалы уже имелись. В марте 1937 года Партиздатом была выпущена книга «Батумская демонстрация 1902 года», которая и стала для Булгакова главным источни­ком. Она же подсказала и название пьесы — «Батум» (драматург рассматривал и иные названия: «Пастырь», «Кормчий», «Мастер», «Дело было в Батуме» и пр.). Батумская демонстрация 8—9 марта 1902 года, одним из организаторов которой был Сталин (тогда еще Джугаш­вили), стала первым значительным событием в револю-

* На очерк Носовича, вероятно, первый вообще очерк о Сталине, ссылался и Ворошилов в 1929 году в статье «Сталин и Красная Армия», выбирая при этом лишь позитивные отзывы о вожде


ционной биографии будущего Генерального секретаря. Но Булгаков ошибался, если надеялся, что Сталин в тот период был относительно безгрешен. Даже по официоз-нейшей «Батумской демонстрации» заметно, что и на ранних этапах большевистского и доболыпевистского социалистического движения в Закавказье* происходило немало запутанного и темного, тем более что со време­нем Сталину стали приписывать дела и заслуги других. Чего стоил хотя бы приведенный в книге рассказ одного из товарищей Сталина по Батуму о том, как Джугашвили «сфабриковал удостоверение на имя агента при одном из сибирских исправников» (эти слова Булгаков в своем экземпляре «Батумской демонстрации» подчеркнул крас­ным карандашом), чтобы совершить побег из своей пер­вой ссылки. У вдумчивого читателя сразу возникал вопрос, а не был ли будущий «великий вождь и учитель» агентом охранного отделения на самом деле, иначе откуда он, интересно, мог узнать, как выглядит агент­ское удостоверение. В той же книге Булгаков подчерк­нул и следующие во многом саморазоблачительные слова Сталина: «Солдаты в нас стрелять не будут, а их командиров не бойтесь. Бейте их прямо по головам...» Подобные призывы в значительной мере и спровоциро­вали кровавую расправу над демонстрантами в марте 1902 года. Писатель, памятуя об аллюзиях, которые бди­тельная цензура усмотрела в его сочинениях о Мольере (как в пьесе, так и в биографии), в «Батум» эти и другие двусмысленные эпизоды не включил, прекрасно созна­вая, кто будет их первым читателем. Но, судя по помет­кам в книге, никаких иллюзий в отношении личности Сталина Булгаков не питал.

24 июля 1939 года драматург закончил «Батум», на который еще 15 июня подписал с МХАТом договор. Все, кому Булгаков читал пьесу, ее хвалили (храбрецов ругать пьесу о Сталине не было).

14 августа драматург с женой во главе бригады мха-товцев выехал в Грузию для сбора в Батуме и Тбилиси

* Употребление слов «большевики» и «большевистский» до 1903 года в пьесе — сознательный анахронизм.


378


Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА


ГЛАВА6.


Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940


379


 


материалов (грузинский фолклор, пейзажные зарисовки для декораций и т. д.) для постановки пьесы. Через два часа после отбытия из Москвы в Серпухове на имя Булгакова принесли телеграмму директора театра Г. М. Калишьяна: «Надобность поездки отпала возвра­щайтесь в Москву». Булгаковы решили было ехать дальше — просто отдохнуть в Батуме, но потом поняли, что отдыха все равно не будет, сошли в Туле и на по­путной машине вернулись в Москву. Тогда писатель впервые почувствовал резь в глазах — грозный признак начавшегося нефросклероза. Елена Сергеевна так опи­сала в дневнике возвращение в Москву: «Миша одной рукой закрывал глаза от солнца, а другой держался за меня и говорил: навстречу чему мы мчимся? может быть — смерти?

Через три часа бешеной езды, то есть в восемь часов вечера, были на квартире. Миша не позволил зажечь свет: горели свечи. Он ходил по квартире, потирал руки и говорил — покойником пахнет. Может быть, это покойная пьеса?»

17 августа 1939 года пришли В. Г. Сахновский и В. Я. Виленкин. Согласно записи Е. С. Булгаковой, Сах­новский заявил, что «театр выполнит все свои обещания, то есть — о квартире, и выплатит все по договору». Дело в том, что МХАТ, агитируя Булгакова писать пьесу о Ста­лине, прельстил его обещанием добиться лучшей квар­тиры — квартирный вопрос волновал писателя до конца жизни. Выполнить это обещание театр не успел, а деньги по договору честно выплатил.

Сахновский также сообщил: «Пьеса получила наверху (в ЦК, наверно*) резко отрицательный отзыв. Нельзя такое лицо, как И. В. Сталин, делать романтическим героем, нельзя ставить его в выдуманные положения и вкладывать в его уста выдуманные слова. Пьесу нельзя ни ставить, ни публиковать.

Второе — что наверху посмотрели на представление

* Замечание в скобках явно принадлежит Елене Сергеевне, пытав­шейся убедить себя, что это все-таки мнение не Сталина, а его окруже­ния. Однако невероятно, чтобы ЦК мог иметь по такому вопросу само­стоятельное мнение.


этой пьесы Булгаковым, как на желание перебросить мост и наладить отношение к себе».

Булгаков, отвергая утверждение о «мосте», доказы­вал, что пьесу о Сталине задумал в начале 1936 года, когда только что вышел «Мольер» и вот-вот должен был появиться на сцене «Иван Васильевич». Однако объек­тивного значения «Батума» как попытки найти компро­мисс с властью этот факт принципиально не менял. 22 августа Калишьян, пытаясь утешить Булгакова, уве­рял, что «фраза о «мосте» не была сказана».

Вероятно, Булгаков столь резко отреагировал на фразу о «мосте» потому, что она напомнила его соб­ственные слова, сказанные по другому поводу, но в ана­логичных обстоятельствах. 23 мая 1935 года осведоми­тель НКВД(как мы уже показали выше, им мог быть Е. В. Калужский) привел рассуждения Булгакова в связи с отказом в заграничной поездке: «Меня страшно обидел отказ в прошлом году в визе за границу. Меня опреде­ленно травят до сих пор. Я хотел начать снова работу в литературе большой книгой заграничных очерков. Я просто боюсь выступать сейчас с советским романом или повестью. Если это будет вещь не оптимистическая — меня обвинят в том, что я держусь какой-то враждебной позиции. Если это будет вещь бодрая — меня сейчас же обвинят в приспособленчестве и не поверят. Поэтому я хотел начать с заграничной книги — она была бы тем мостом, по которому мне надо шагать в литературу. Меня не пустили. В этом я вижу недоверие ко мне как к мелкому мошеннику. У меня новая семья, которую я люблю. Я ехал с женой, а дети оставались здесь. Неужели бы я остался или бы позволил себе какое-нибудь бестактное выступление, чтобы испортить себе здесь жизнь окончательно. Я даже не верю, что это ГПУ меня не пустило. Это просто сводят со мной литератур­ные счеты и стараются мне мелко пакостить». Теперь жизнь показала, что даже вполне «советская» пьеса (правда, на историческом материале) «Батум» принци­пиальных изменений в положение Булгакова не внесла и на сцене так и не появилась, причем отнюдь не вслед­ствие козней НКВДили литературных недругов.


380 Б°РИС Соколов ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

Позднее, 10 октября 1939 года, Сталин, разговаривая во МХАТе с Немировичем-Данченко, сказал, как запи­сала Елена Сергеевна 18 октября, что «пьесу «Батум» он считает очень хорошей, но что ее нельзя ставить». Пере­давали и более пространный сталинский призыв: «Все дети и все молодые люди одинаковы. Не надо ставить пьесу о молодом Сталине». На этот раз запрещение пьесы никак -не отразилось ни на материальном положе­нии автора, ни на отношении к нему окружающих. Само­суд уже после запрета предлагал переделать «Батум» в оперу, полагая, что как раз там романтический герой был бы вполне уместен. Но и эта идея не осуществилась. Е. С. Булгакова 27 августа 1939 года отметила в дневни­ке: «В общем, скажу, за это время видела столько уча­стия, нежности, любви и уважения к Мише, что никак не думала получить. Это очень ценно».

Очевидно, Сталин по каким-то причинам не желал видеть на сцене себя молодого. Для мифа требовался образ уже умудренного жизнью человека, вождя великой страны. Для этой цели лучше всего годилась фигура Ста­лина конца 20-х — начала 30-х годов, когда он уже достиг «высшей власти». Молодой Джугашвили в этом качестве для мифа не годился.

Нередко высказываются предположения, что Булга­ков в «Батуме» чуть ли не высмеял в скрытой форме вождя или уподобил его антихристу. Ф. Н. Михальский, в частности, полагал, что на запрещение пьесы могли повлиять сцены, где Сталин рассказывает о предсказа­ниях гадалки: «Все, оказывается, исполнится, как я заду­мал. Решительно сбудется все! Путешествовать, говорит, будешь много. А в конце даже комплимент сказала — большой ты будешь человек! Безусловно стоит запла­тить рубль», или зачитываемое в «Батуме» розыскное полицейское описание Джугашвили: «Телосложение среднее. Голова обыкновенная. Голос баритональный. На левом ухе родинка». Будто не может быть у положи­тельного культурного героя любого мифа обыкновенной головы или родинки за ухом!

Нет сомнения, что многие эпизоды булгаковской пьесы о Сталине прочитываются достаточно двусмы-


 

ГЛАВА 6.

Михаил Булгаков — режиссер, QS27

либреттист, романист. 1930—1940 JO1

сленно, в том числе позаимствованная из написанной Анри Барбюсом апологетической биографии сцена изби­ения главного героя тюремной стражей. Но совершенно нереально предположить, чтобы Булгаков, столь постра­давший от выявленных в «Мольере» перекличек с совре­менностью, рискнул сознательно допустить какие-либо аллюзии или сомнительные намеки в пьесе, главным читателем которой должен был стать сам Сталин. Ско­рее всего, дело здесь во всеобщих свойствах мифа, кото­рый и от читателя, и от зрителя требует строго однознач­ного взгляда на события. При перемене точки зрения миф автоматически превращается в гротеск. Интересно, что единственная постановка «Батума», осуществленная в начале 90-х годов С. Е. Кургиняном в МХАТе на Твер­ском бульваре (он вернулся к более раннему названию «Пастырь»), была решена именно как гротеск. Вообще же «Батум» — пьеса для Булгакова достаточно слабая, большинство образов ее прописаны плохо, в духе штам­пов советской литературы 30-х годов. Главный же герой, повторим, — здесь не более, чем положительный куль­турный герой мифа.

10 сентября 1939 года Булгаковы поехали отдохнуть в Ленинград. Здесь писатель вновь почувствовал внезап­ную потерю зрения. Вернулись в Москву, врачи устано­вили острый нефросклероз. Булгаков сразу осознал без­надежность своего положения. Власти проявили к боль­ному определенное внимание. 11 ноября 1939 года, явно после указания свыше его посетил глава советских писа­телей А. А. Фадеев. С 18 ноября по 18 декабря Булгаков находился в правительственном санатории в Барвихе, его состояние временно улучшилось. Драматург даже попы­тался вернуться к задуманной еще в мае 1939 года пьесе «Ласточкино гнездо», главными героями которой должны были стать затравленный опальный писатель, пытающийся с помощью конъюнктурной пьесы добить­ся, чтобы его пустили в «версальские залы», и соблазня­ющий его всесильный чин НКВД Ричард, за которым прослеживался явный прототип — казненный в марте 1939 года бывший шеф НКВД Генрих Ягода. Ягода запе­чатлен и в «Мастере и Маргарите». Это он и его бывший


           
   
     
 
 
 

383

382 БоРис Соколов ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

секретарь П. П. Буланов — последние гости на балу Воланда. В романе приводится изложенная Булановым на процессе версия о том, как Ягода поручил ему обрыз­гать ядом кабинет нового главы НКВД Н. И. Ежова (ко­торый тоже в 1939 году бесследно исчез, а в феврале 1940 года был расстрелян без объявления об этом в печати). Булгаков прекрасно понимал фарсовость этой истории, выдержанной в духе средневековых легенд об отравите­лях. Поэтому на балу сатаны Ягода и Буланов замыкают длинный ряд тех, кто по большей части ложно был обви­нен в изготовлении и использовании ядов и других пре­ступлениях. Так же и другой подсудимый на процессе «правотроцкистского блока» в марте 1939 года Н. И. Буха­рин послужил прототипом одного из персонажей «Мас­тера и Маргариты» — «нижнего жильца» Николая Ивановича, выбивающего из Воланда справку о своем присутствии на балу, дабы оправдаться перед ревнивой супругой. Вспомним эпилог, где ставший Поныревым Бездомный говорит о «нижнем жильце»: «...Это еще одна жертва, вроде меня», и горестные сожаления самого Николая Ивановича об упущенном в жизни: «Эх я, дурак! Зачем, зачем я не улетел с нею? Чего я испугался, старый осел! Бумажку выправил! Эх, терпи теперь, старый кре­тин!» Попытка героя выправить оправдательную бумажку от сатаны и его слуг разительно напоминает попытки Бухарина публично опровергнуть обвинение в его причастности к заговорам, прозвучавшее на полити­ческих процессах 1936—1937 годов. Такое опровержение не избавило бывшего соратника Сталина от позорного процесса и казни. Сожаления же романного Николая Ивановича о том, что так и не смог убежать от опосты­левшей жизни, могут быть спроецированы на тот факт, что Бухарин не воспользовался для бегства своей поез­дкой в Париж в 1936 году. Во время этой поездки он тайно встретился с видным меньшевиком Ф. И. Даном и признался ему, что Сталин — «это маленький злобный человек, не человек, а дьявол», но «жить, как вы, эми­грантом, я бы не мог... Нет, будь что будет... Да может, ничего и не будет». Булгаков, разумеется, не мог знать об этом разговоре, но психологическое состояние Буха-


 

ГЛАВА 6.

Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940

рина понял довольно точно и пародийно запечатлел опального вождя в своем «нижнем жильце».

6 января 1940 года Булгаков пробовал сделать первые наброски пьесы «Ласточкино гнездо», но скоро оставил работу, записав: «Ничего не пишется, голова как котел!.. Болею, болею». В этой пьесе всесильный Ричард в конце концов кончал с собой, разоблаченный «человеком с трубкой» — Сталиным, а писатель оставался у разбитого корыта. Здесь драматург, вероятно, отразил как не слишком завидную судьбу многих авторов заказных пьес, в том числе и о карательных органах, вроде Киршона, так и собственные переживания в связи с «Батумом». Кстати, Сталин просил Ричарда показать револьвер и предупредил, что револьвер еще может пригодиться владельцу. Вероятно, Булгаков ориентировался на широко известный разговор Сталина с видным журнали­стом М. Е. Кольцовым, впоследствии репрессирован­ным. Сталин спросил, есть ли у Кольцова револьвер, и, получив утвердительный ответ, посоветовал содержать оружие в порядке. 22 декабря 1938 года Елена Сергеевна зафиксировала в дневнике слухи об аресте Кольцова.

8 февраля 1940 года ведущие артисты МХАТа В. И. Качалов, А. К. Тарасова и Н. П. Хмелев обратились с письмом к Сталину через А. Н. Поскребышева. Они сообщили сталинскому секретарю о тяжелой болезни Булгакова и резком ухудшении его состояния: «Трагичес­кой развязки можно ожидать буквально со дня на день. Медицина оказывается явно бессильной, и лечащие врачи не скрывают этого от семьи. Единственное, что, по их мнению, могло бы дать надежду на спасение Булга­кова, — это сильнейшее радостное потрясение, которое дало бы ему новые силы для борьбы с болезнью, вер­нее -I- заставило бы его захотеть жить, — чтобы рабо­тать, творить, увидеть свои будущие произведения на сцене.

Булгаков часто говорил, как бесконечно он обязан Иосифу Виссарионовичу, его необычайной чуткости к нему, его поддержке. Часто с сердечной благодарностью вспоминал о разговоре с ним Иосифа Виссарионовича по телефону десять лет тому назад, о разговоре, вдохнув-


384


Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА


ГЛАВА6.


Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940


 


шем тогда в него новые силы. Видя его умирающим, мы — друзья Булгакова — не можем не рассказать Вам, Александр Николаевич, о положении его, в надежде, что Вы найдете возможным сообщить об этом Иосифу Вис­сарионовичу».

Явным следствием данного обращения стал визит к Булгакову Фадеева 15 февраля 1940 года. Елена Серге­евна записала: «Разговор вел на две темы: о романе и о поездке Миши на юг Италии, для выздоровления». Похо­же, мечта о заграничной поездке теперь могла бы стать реальностью, но больному писателю уже не суждено было ее осуществить.

Пока мог, Булгаков в последние месяцы и недели своей жизни правил «Мастера и Маргариту» (когда окон­чательно ослеп, то продолжал диктовать добавления и изменения в тексте Елене Сергеевне). Правка останови­лась 13 февраля 1940 года на словах Маргариты: «Так это, стало быть, литераторы за гробом идут?»

В последние годы и месяцы жизни писателя особенно волновала судьба его произведений, отношение к его творчеству знакомых и друзей. Среди искренних друзей в ближайшем булгаковском окружении находились и люди, подобные незабвенному Алоизию Могарычу. Это подтверждают и недавно опубликованные материалы агентурного наблюдения за писателем, извлеченные из архивов госбезопасности. Однако офицеры секретной службы, предоставлявшие их для публикации, как мы уже упоминали, подобрали их таким образом, чтобы информаторы навсегда остались безымянны, поскольку взяты только те дни и события, о которых не сохрани­лось данных в дневнике Елены Сергеевны и в булгаков-ской переписке. Е. С. Булгакова сильно подозревала артиста МХАТа Григория Конского в принадлежности к ведомству Ягоды, Ежова и Берии, именно в этом духе истолковывая его интерес к творчеству Михаила Афа­насьевича и в особенности к его последнему роману. В этом — беда и трагедия всякого тоталитарного общества с его культом доносительства и взаимной подозрительно­сти. В таких условиях и вполне невинное дружеское любопытство выглядит зловеще. Если сам человек ожи-


дает за собой слежки, он начинает подозревать в принад­лежности к органам сыска всех и каждого.

10 мая 1939 года Булгаков сделал памятную надпись жене на своей фотографии: «Вот как может выглядеть человек, возившийся несколько лет с Алоизием Могары-чем, Никанором Ивановичем и прочими. В надежде, что ты прояснишь это лицо, дарю тебе, Елена, карточку, целую и обнимаю». Здесь речь не только О многолетней до изнеможения работе над «Мастером и Маргаритой», но и намек на то, что жизнь писателя прошла в общении с людьми, подобными Могарычу и Босому. Именно в последние месяцы жизни Булгаков усомнился в одном из своих ближайших друзей. Биография Алоизия Могарыча была введена в роман на самом последнем этапе работы над текстом, в конце 1939-го — начале 1940 года. Эта биография во многом напоминает биографию драма­турга С. А. Ермолинского, одного из ближайших дру­зей Булгакова. Познакомился Сергей Александро­вич с ним, как и Могарыч с Мастером, в конце 20-х го­дов, причем, по свидетельству Л. Е. Белозерской, у нее Ермолинский с самого начала вызывал антипатию (так же и жена Мастера к Могарычу отнеслась неприязнен­но). Очевидно, 5 марта 1940 года Булгаков прежние подозрения решительно отверг. В этот день Елена Сер­геевна сделала такую запись: «Приход Фадеева. Разговор продолжался сколько мог. Мне: «Он мне друг». Сергею Ермолинскому: «Предал он меня или не предал? Нет, не предал? Нет, не предал!» Эти слова явно относились к Ермолинскому, поскольку Фадеева, которого видел всего в третий раз, Булгаков никак не мог числить своим другом. Очевидно, последние дни, которые Ермолинский провел у постели больного, рассеяли булгаковские подозрения. Текст биографии Могарыча был перечерк­нут, но написать новый вариант у писателя уже не хва­тило сил.

Ермолинский жил в доме № 9 по Мансурову переулку, в комнате особняка театрального художника и друга Бул­гакова С. С. Топленинова. Во многом с этого особняка списан в романе арбатский подвальчик Мастера. Сергей Александрович познакомился с автором «Мастера и


386 Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА

Маргариты» в 1929 году, в том самом, когда Воланд со свитой прибыл на Патриаршие пруды. И профессией журналиста неслучайно наделил Булгаков Могарыча. Когда Елена Сергеевна прочла воспоминания Ермолин­ского, опубликованные в 1966 году в журнале «Театр», она сделала ему ряд замечаний, зафиксированных в дне­вниковой записи 17 ноября 1967 года. Вдове Булгакова, в частности, не понравился приведенный в мемуарах шуточный разговор в последние месяцы жизни Михаила Афанасьевича, где Ермолинский выступал в роли журна­листа, интервьюирующего писателя. Сергей Александ­рович не знал, что он стал прототипом Могарыча, так как биография Алоизия впервые появилась только в тек­сте романа, изданном в 1973 году, а Елена Сергеевна знала и стремилась устранить из воспоминаний Ермолин­ского то место, где он — журналист. 5 декабря 1938 года Е. С. Булгакова отметила в дневнике: «...Сергей Ермо­линский, благодаря тому, что вертится в киношном мире, много слышит и знает из всяких разговоров, слухов, сплетен, новостей. Он — как посредник между М. А. и внешним миром». В романе ту же роль по отношению к Мастеру играет Могарыч.

Бесславный путь Алоизия повторил позднее один из наиболее близких булгаковских друзей П. С. Попов. Он был автором первого биографического очерка о Булга­кове, написанного в 1940 году вскоре после смерти писа­теля для планировавшегося однотомника его пьес*. Там Павел Сергеевич очень верно сказал о значении жизни и творчества Булгакова: «Беспокойный, трудный путь писателя, пройденный с таким напряжением и неоскуде-вавшей энергией, путь жизни и творчества, на который было затрачено столько сил, работы и душевных мук и который оборвался так рано и несправедливо, дает право писателю на безмятежную оценку его писательского труда и на глубокую и вечную признательность за неза-

* Сборник не вышел как из-за начавшейся войны, так и из-за цен­зурных препятствий. Как отмечала Е. С. Булгакова в письме Сталину 7 июля 1946 года, издательство «Искусство» «вычеркивало последова­тельно по пьесе, так что остался нетронутым один «Дон Кихот» и сбор­ник не вышел».


 


 

387

ГЛАВА 6. Михаил Булгаков — режиссер,

либреттист, романист. 1930—1940

бываемый вклад, внесенный им в сокровищницу русской литературы». Но уже в 1944 году П. С. Попов совершил подлое предательство — написал донос на своего соуче­ника и друга по университету, известного философа и филолога А. Ф. Лосева, обвинив его в идеализме. Это стоило жертве доноса, по словам вдовы Лосева А. А. Тахо-Годи, кафедры в МГУ. Алоизию Могарычу в наг­раду были даны комнаты Мастера, П. С. Попову — кафедра логики в университете. Впрочем, нравственное падение булгаковского друга свершилось еще раньше, через несколько месяцев после смерти автора «Мастера и Маргариты». 27 декабря 1940 года, впервые познакомив­шись с полным текстом романа, Павел Сергеевич писал Елене Сергеевне: «Я все под впечатлением романа. Про­чел первую часть... Я даже не ждал такого блеска и раз­нообразия; все живет, все сплелось, все в движении — то расходясь, то вновь сходясь. Зная по кусочкам роман, я не чувствовал до сих пор общей композиции, и теперь при чтении поражает слаженность частей...

Вторая часть — для меня очарование. Этого я совсем не знал — тут новые персонажи и взаимоотношения — ведь Маргарита Колдунья это Вы, и самого себя Миша ввел. И я думал по новому заглавию, что Мастер и Мар­гарита обозначают Воланда и его подругу...

Но вот, если хотите, грустная сторона. Конечно, о печатании не может быть речи. Идеология романа — грустная, и ее не скроешь. Слишком велико мастерство, сквозь него все еще ярче проступает. А мрак он еще сгус­тил, кое-где не только не завуалировал, а поставил точки над i. В этом отношении я бы сравнил с «Бесами» Достоевского. У Достоевского тоже поражает мрачная реакционность — безусловная антиреволюционность. Меня «Бесы» тоже пленяют своими художественными красотами, но из песни слова не выкинешь — и идеоло­гия крайняя. И у Мишы так же резко. Но сетовать нельзя. Писатель пишет по собственному внутреннему чувству — если бы изъять идеологию «Бесов», не было бы так выразительно. Мне только ошибочно казалось, что у Мишы больше все сгладилось, уравновесилось, — какое тут! В этом отношении, чем меньше будут знать о


388 БоРис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА


ГЛАВА 6.


Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940


389


 


романе, тем лучше. Гениальное мастерство всегда оста­нется гениальным мастерством, но сейчас роман непри­емлем. Должно будет пройти лет 50—100. Но как бере­гутся дневники Горького, так и здесь надо беречь каждую строку — в связи с необыкновенной литератур­ной ценностью. Можно прямо учиться русскому языку по этому произведению».

Какое поразительное совпадение интонации, оборо­тов и содержания этого письма с оценкой романа Мас­тера Алоизием Могарычом! Вспомним: «Покорил меня Алоизий своею страстью к литературе. Он не успокоился до тех пор, пока не упросил меня прочесть ему мой роман от корки до корки, причем о романе он отозвался очень лестно, но с потрясающей точностью, как бы присут­ствуя при этом, рассказал все замечания редактора, ка­сающиеся этого романа. Он попадал из ста сто раз. Кроме того, он совершенно точно объяснил мне, и я догадывался, что это безошибочно, почему мой роман не мог быть напечатан. Он говорил прямо: глава такая-то идти не может...». К счастью, двоемыслием, столь широко распространенным среди булгаковских друзей, как и среди большинства советской интеллигенции, Бул­гаков никогда не страдал. Ошибся П. С. Попов и насчет возможных сроков публикации: «Мастер и Маргарита» был опубликован через 26 лет после смерти автора. «Ба-тум» же, по иронии судьбы, на родине драматурга — в России — был напечатан позднее всех других его круп­ных произведений, только в конце 80-х годов.

Булгаков умирал долго и мучительно. 4 марта 1940 года Елена Сергеевна зафиксировала в дневнике одно из последних его высказываний: «Я хотел служить народу... Я хотел жить в своем углу... (Сергею*) Ты знаешь, что такое рубище? Ты слышал про Диогена? Я хотел жить и служить в своем углу... я никому не делал зла...» Е. С. Булгакова вспоминала и самые последние слова мужа: «...Он дал мне понять, что ему что-то нужно, что он чего-то хочет от меня. Я предлагала ему лекарство, питье — лимонный сок, но поняла ясно, что не в этом


дело. Тогда я догадалась и спросила: «Твои вещи?» Он кивнул с таким видом, что и «да» и «нет». Я сказала: «Мастер и Маргарита»? Он, страшно обрадованный, сде­лал знак головой, что «да, это». И выдавил из себя два слова: «Чтобы знали, чтобы знали».

Умер Булгаков 10 марта 1939 года в 16 часов 39 минут. Как вспоминает С. А. Ермолинский: «На следующее утро, — а может быть, в тот же день, время сместилось в моей памяти, но кажется, на следующее утро — зазвонил телефон. Подошел я. Говорили из Секретариата Стали­на. Голос спросил:

— Правда ли, что умер товарищ Булгаков?

— Да, он умер.

Тот, кто говорил со мной, положил трубку».

Сталин так и не нашел время встретиться с Булгако­вым. Может быть, оттого, что приходилось решать проблемы, связанные с советско-финской войной.

12 марта после кремации Булгакова похоронили на Новодевичьем кладбище на участке, предоставленном Художественным театром.

16 января 1961 года Елена Сергеевна писала Н. А. Бул­гакову о Михаиле Афанасьевиче: «Он умирал так же мужественно, как и жил. Вы очень верно сказали о том, что не всякий выбрал бы такой путь. Он мог бы, со своим невероятным талантом, жить абсолютно легкой жизнью, заслужить общее признание. Пользоваться всеми бла­гами жизни. Но он был настоящий художник — правди­вый, честный. Писать он мог только о том, что знал, во что верил. Уважение к нему всех знавших его или хотя бы только его творчество — безмерно. Для многих он был совестью. Утрата его для каждого, кто соприкасался с ним, — невозвратима».

Этими проникновенными словами мы и заканчиваем наше повествование.


* С. Е. Шкловскому.


 

– Конец работы –

Эта тема принадлежит разделу:

Т. А. Горъкова Б. В. Соколов

К ЧИТАТЕЛЮ... Посвящается Люде... ISBN...

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист.1930—1940

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Все темы данного раздела:

Детство и юность. 1891—1916
  смерти: «Беседовали мы с тобою о разных явлениях совре­менной жизни. Взор твой был такой ясный, спокойный, и в то же время такой глубокий, как бы испытующий. «Как

Детство и юность. 1Q1891—1916 1 У
 

Детство и юность. Ш1916
тических братьев», в том числе «подробнейшие описания «создания гомункула в хрустальных ретортах из майской росы и человеческой крови». У Булгакова Воланд среди «мастеров социалистической литератур

Детство и юность. 1891—1916
название высшей масонской степени для литературного творчества. Например, в письме к своему другу П. С. По­пову 19 марта 1932 года он, комментируя внезапный отказ Большого Драматического Театра ста

Детство и юность. Й91—1916
 

Детство и юность. 1891—1916
  Михаила 8 ноября праздновали, как в прежние годы. Подробный рассказ об этом сохранился в письме Илла-рии (Лили) Михайловны Булгаковой ее двоюродной сестре Н. А. Зе

Детство и юность. A Q 1891—1916 4-J
  себя. Михаил повернулся, а тот выговорил: „Типейка... только..." — и свалился. Наповал. Он хотел сказать, что там никаких папирос нету, только копейка: „Типейка там..

Детство и юность. 1891—1916
  Юмористическая струя в творчестве юного Булгакова питалась не только популярным в семействе Чеховым и обожаемым Гоголем... Н. А. Земская в 60-е годы писала К. Паус

Детство и юность. Ш1—1916
 

Детство и юность. 1891—1916
 

Михаил Булгаков в годы гражданской войны. 1918—1920
  братья куда-то ушли. И вот в третьем часу вдруг такие звонки!.. Мы кинулись с Варькой открывать дверь — ну, конечно, он. Почему-то он сильно бежал, дрожал весь, и

Михаил Булгаков—журналист •Л/) J драматург, прозаик. 1921—1929 Zt J%J
 

Михаил Булгаков—журналистдраматург, прозаик. 1921—1929
Добродушный, презрительный хохоток над теми, кто приезжал с такой распискою в штаб германцев в Город. И реквизированные лошади, и отобранный хлеб, и помещики с толстыми лицами, вернувш

Михаил Булгаков—журналистдраматург, прозаик. 1921—1929
ческая буффонада, в которой в форме масок показан ряд дельцов нэпманского пошиба в наши дни в Москве». Режиссер спектакля А. Д. Попов подходил к оценке пьесы накануне премьеры очень осторожно, стре

Михаил Булгаков — журналист
драматург, прозаик. 1921—1929 229   впоследствии подружился, а в 1938 году безуспешно хло­потал перед Сталиным об облегчении участи Эрдмана, со

Михаил Булгаков — журналист
драматург, прозаик. 1921—1929  

Михаил Булгаков—журналист
-1929 драматург, прозаик. к. 1921—1' 257  

Михаил Булгаков—режиссер,либреттист, романист.1930—1940
усердным в воспевании новой власти — грозили репрес­сии. Неактуальной теперь оказалась и критика белых генералов, и поворот ряда эмигрантов к сотрудничеству с Советами, равно как и разложение опред

Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940
почему она хотела познакомиться с Булгаковым: «Я интересовалась им давно. С тех пор, как прочитала „Ро­ковые яйца" и „Белую гвардию". Я почувствовала, что это совершенно особый писатель,

Михаил Булгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940
была доведена театром Сатиры до генеральной репети­ции 13 мая 1936 года, но не допущена до постановки после снятия МХАТом «Мольера». Главной же для Булгакова в первой половине 30-х годов,

МихаилБулгаков—режиссер, D О 1
либреттист, романист. 1930—1940 OJJ. дается, тКак>, напр<имер>, вариант окончания пов<ести> «Рок<овые> яйца» и повесть «Собачье сердце». О

Михаил Булгаков — режиссер,либреттист, романист. 1930—1940
341  

Михаил Булгаков—режиссер, либреттист, романист. 1930—1940
347  

Либреттист, романист. 1930—1940
355   особам, о цензуре и пр.). За некоторыми из этих замеча­ний д

МихаилБулгаков — режиссер, либреттист, романист. 1930—1940
там маленький, курносый, чиновника играет, руки у него белые, голос сиплый, но теория ему не нужна, и этот, играющий убийцу в белых перчатках... Не нужна ему теория!» Осенью 1937 года рабо

Михаил Булгаков—режиссер,либреттист, романист.1930—1940
существовать в современном (по позднейшей терминоло­гии — тоталитарном) обществе. Как легендарный Фри­дрих Барбаросса, которому суждено спать вечным сном в недрах горы Кифгайзер и пробудиться лишь

Михаил Булгаков—режиссер, либреттист, романист. 1930—1940
371  

Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • Популярное
  • Облако тегов
  • Здесь
  • Временно
  • Пусто
Теги