Реферат Курсовая Конспект
Детство и юность. Й91—1916 - раздел Образование, Т. А. Горъкова Б. В. Соколов ...
|
зии Е. А. Бессмертный, преподававший математику. В 1905 году он смог уберечь своих питомцев от гнева начальства за устроенные гимназистами забастовки во время октябрьской стачки, вызвавшей знаменитый манифест 17 октября и кратковременное существование в России подобия конституционной законности. Крупная забастовка гимназистов состоялась и 12 декабря 1905 года. Однако участники стачек почти не пострадали. Дело ограничилось лишением всех учащихся старших классов оценки по поведению за первое полугодие 1905/06 учебного года.
Хотя Киев был провинциальным городом Российской империи, по уровню преподавания и составу преподавателей Александровская гимназия не уступала лучшим столичным учебным заведениям. Паустовский писал: «1-я Киевская гимназия... выделялась по составу своих преподавателей из серого списка остальных классических гимназий России» (вот насчет «серого» можно поспорить — назовем хотя бы блестящую Поливановскую гимназию в Москве).
В июне (8-го) 1909 года Михаил Булгаков получил аттестат зрелости. Высших оценок он удостоился по двум предметам — закону Божьему и географии. Знание Библии пригодилось автору «Мастера и Маргариты». Хорошее же знание географии обычно предполагает интерес к дальним странам. Юноша гимназист еще не мог предвидеть, что вскоре судьба будет бросать его с места на место, хотя за пределы Российской империи, а позднее СССР ему не удастся выбраться никогда*.
Паустовский, учившийся вместе с будущим писателем, дал такой портрет Булгакова: «Булгаков был переполнен шутками, выдумками, мистификациями. Все это шло свободно, легко, возникало по любому поводу. В этом была удивительная щедрость, сила воображения, талант импровизатора. Но в этой особенности Булгакова не было между тем ничего, что отдаляло бы его от реаль-
* Лишь летом 1916 года вместе с русской армией Булгакову довелось побывать в Черновицах — центре австрийской Буковины; точно так же как Пушкин в 1829 году единственный раз побывал за границей, вступив вместе с русскими войсками в турецкий Эрзрум.
ной жизни. Наоборот, слушая Булгакова, становилось ясным, что его блестящая выдумка, его свободная интерпретация действительности — это одно из проявлений все той же жизненной силы, все той же реальности. Существовал мир, и в этом мире существовало как одно из его звеньев — его творческое юношеское воображение». По словам Паустовского, в рассказываемых Булгаковым историях «действительность так тесно переплеталась с выдумкой, что граница между ними начисто исчезала», а «изобразительная сила этих рассказов была так велика, что не только мы, гимназисты, в конце концов начинали в них верить, но верило в них и искушенное наше начальство». Отметим тут совпадение высказывания Паустовского с булгаковской характеристикой поэмы Ивана Бездомного: «Трудно сказать, что именно подвело Ивана Николаевича — изобразительная ли сила его таланта или полное незнакомство с вопросом, по которому он собирался писать, — но Иисус в его изображении получился ну совершенно как живой, хотя и не привлекающий к себе персонаж». (В связи с этим встает вопрос, так ли уж был бездарен Бездомный, — не исключено, что Булгаков наградил-таки Ивана природным талантом, который, правда, сочетался в нем с недостатком знаний и нежеланием учиться.) Похоже, что булга-ковские представления об особенностях литературного творчества сформировались еще в гимназические годы и претерпели мало изменений впоследствии.
Вспоминая же столь любимые, хотя и запретные, прогулки на лодках по Днепру (может, запрет со стороны гимназического начальства и придавал им особую прелесть), Паустовский признавал: «Первое место на этих „вечерах на воде" принадлежало Булгакову. Он рассказывал нам необыкновенные истории». Если верить Константину Георгиевичу, будущий автор «Мастера и Маргариты» явно был душой гимназического общества.
Справедливости ради отметим, что сохранились и несколько иные воспоминания о Булгакове-гимназисте. Известный киевский врач-кардиолог Евгений Борисович Букреев вместе с Михаилом учился в приготовительном классе второй гимназии, а потом и в первой гимназии, но
БоРис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
ГЛАВА 1.
Детство и юность. 1891—1916
уже на разных отделениях. В 1980 году он так рассказывал о Булгакове: «В первых классах был шалун из шалунов. Потом — из заурядных гимназистов. Его формирование никак не было видно... Про него никто бы не мог сказать: „О, этот будет!.." — как, знаете ли, говорили в гимназиях про каких-то гимназистов, известных своими литературными или другими способностями. Он никаких особенных способностей не обнаруживал...»
Судя по аттестату, Булгаков учился далеко не блестяще. Здесь спорить не приходится. И часто шалил. Тут Букреев прав. Паустовский вспоминает, как характеризовало Булгакова гимназическое начальство: «Ядовитый имеете глаз и вредный язык, — с сокрушением говорил Булгакову инспектор Бодянский. — Прямо рветесь на скандал, хотя и выросли в почтенном профессорском семействе (Паустовский называет семью Булгаковых „насквозь интеллигентной семьей". — Б. С). Это ж надо придумать! Ученик вверенной нашему директору гимназии обозвал этого самого директора Маслобоем). Неприличие какое! И срам! Глаза при этом у Бодянского смеялись». Однако относиться к мемуарам Букреева с полным доверием вряд ли возможно. Он не был близок с Булгаковым, учился с ним в разных классах и отличался от будущего писателя по политическим убеждениям (себя в ту пору Евгений Борисович числил анархистом, а Михаила считал, по его собственному выражению, «квасным монархистом», правда, без свойственного социальным низам или богатым помещикам черносотенного оттенка). В булгаковский круг общения мемуарист, очевидно, не входил, Булгакова — рассказчика и фантазера — почти не знал. Между тем о Булгакове как о чудесном сочинителе в гимназические годы вспоминает и его сестра Надежда: «Он был весел, он задавал тон шуткам, он писал сатирические стихи про ту же самую маму и про нас, давал нам всем стихотворные характеристики, рисовал карикатуры. Он был человек всесторонне одаренный: рисовал, играл на рояле, карикатуры сочинял». Из увлечений Булгакова того времени Надежда Афанасьевна выделяла футбол — игру, только начавшую в ту пору завоевывать популярность в России. Несомнен-
но, что будущий писатель полнее всего раскрывался в кругу родных и друзей, а учеба в гимназии не была для него на первом месте.
В конце весны или в начале лета 1908 года окончивший седьмой класс гимназии Михаил познакомился с пятнадцатилетней Татьяной Лаппа (родные и близкие звали ее Тасей), дочерью председателя Саратовской казенной палаты. Она приехала в Киев к тетке на каникулы. Тетка Таси, Софья Николаевна Лаппа, работала во Фребелев-ском обществе содействия делу воспитания. Туда же после смерти мужа поступила мать Булгакова, и они подружились. Во время одного из визитов к Лаппа состоялось знакомство Михаила с будущей женой. Софья Николаевна попросила его показать племяннице Киев. Много десятилетий спустя Татьяна Николаевна вспоминала эту и многие последующие прогулки с Булгаковым: «То было золотое время. Целыми днями, не замечая усталости, мы бродили по киевским улицам и паркам, ходили в Печерскую Лавру, посещали музеи. Куда только он меня не водил. Часто бывали на Владимирской горке, любимом месте Михаила. Отсюда открывалась захватывающая картина заднепровских далей, и было жутковато смотреть с отвесных круч вниз... А вечерами шли в Оперный театр слушать „Севильского цирюльника", „Кармен", „Аиду", „Фауста" или в Купеческий сад.
В Купеческий сад мы шли, как правило, пешком через Владимирскую горку. Мне кажется, что тогда мы не пропускали ни одного концерта. Михаил любил Чайковского, Бетховена, Шуберта. С большим удовольствием слушал он исполняемые оркестром фрагменты к популярным операм: увертюру к „Руслану и Людмиле", марш из „Аиды", антракты к „Кармен". Особенно любил „Фауста" и часто напевал любимые арии...» Кстати, интересно отметить такую деталь: по свидетельству Н. А. Земской, только в гимназические и студенческие годы Булгаков слушал оперу Ш. Гуно «Фауст» 41 раз. Несомненно, именно эта опера сыграла в фаустианских мотивах «Мастера и Маргариты» не меньшую роль, чем гетевский оригинал, а Воланд даже внешне очень напоминает оперного Мефистофеля тех лет.
Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
ГЛАВА 1.
Детство и юность. 2 С
1891—1916 JJ
Между Михаилом и Тасей вспыхнула любовь. После окончания летних каникул девушка вернулась в Саратов, но обещала приехать вновь на Рождество. Однако ее отец, заподозрив, что у дочери в Киеве начался роман, и опасаясь дурного влияния сердечных дел на учебу, не отпустил Тасю на рождественские праздники в Киев. Вместо нее приехал брат Евгений. Дальше события развивались драматически. Т. Н. Лаппа (в третьем браке — Ки-сельгоф) рассказывала о них позднее: «Не прошло и двух дней после начала зимних каникул, как из Киева пришла телеграмма от Саши Гдешинского (Александр Петрович Гдешинский — один из ближайших киевских друзей Булгакова. — Б. С.) примерно такого содержания: „Телеграфируйте обманом приезд Таси. Миша стреляется".
Мой отец эту телеграмму перехватил и отправил ее тете Соне в Киев с просьбой серьезно поговорить с Варварой Михайловной о поведении сына. Та, получив от брата известие, отправилась к матери Михаила». Инцидент был улажен и надобность в Тасином приезде в Киев отпала.
В следующий раз Татьяна приехала в Киев только летом 1911 года. Булгаков к тому времени уже стал студентом: 21 августа 1909 года его зачислили на медицинский факультет Императорского университета св. Владимира в Киеве. Во время второго киевского визита Таси в городе произошло трагическое событие, многими современниками и потомками оцененное как роковое для судьбы России: 1 сентября в Оперном театре во время представления оперы Н. А. Римского-Корсакова «Русалка» бывшим агентом охранного отделения анархистом Д. Г. Богровым был смертельно ранен Председатель Совета Министров П. А. Столыпин. Татьяна Николаевна так передает реакцию Булгакова на гибель Столыпина: «Он не одобрял. Огорчился очень».
На Рождество 1911 года Булгаков отправился в Саратов. Родители Таси, осознав, что молодые настроены серьезно, более не препятствовали их связи. Тася, которой 23 ноября 1911 года исполнилось 19 лет, послала заявление о приеме на историко-филологическое отделение киевских Высших женских курсов и была принята. В августе
1912 года Михаил привез ее в Киев. Учеба для Таси была лишь предлогом: ей хотелось быть рядом с возлюбленным. Отец присылал ей ежемесячно 50 рублей. Часть этой суммы шла в уплату за обучение. Булгаков подрабатывал репетиторством, чтобы платить за квартиру, которую они снимали на Рейтарской, 25. Через полгода Тася бросила учебу, плата за которую наносила бюджету слишком сильный урон. Родители Таси уже смирились с неизбежностью брака дочери, но Варвара Михайловна все еще была против. Татьяна Николаевна вспоминала: «...Однажды я получаю записку от Варвары Михайловны: „Тася, зайдите, пожалуйста, ко мне". Ну, я пришла. Она говорит: „Тася, я хочу с вами поговорить. Вы собираетесь выходить замуж за Михаила? Я вам не советую... Как вы собираетесь жить? Это совсем не просто — семейная жизнь. Ему надо учиться... Я вам не советую этого делать..." — и так далее. Еще она просила меня не говорить Михаилу об этом разговоре... Ну, я ей ничего не сказала (о беременности — Тася была беременна, и Михаил еще до свадьбы помог ей сделать аборт. — Б. С), а Михаилу все-таки рассказала, что Варвара Михайловна против. Он отвечает: „Ну, мало, что она не хочет, но все равно я должен жениться". И мы решили обвенчаться сразу после Пасхи».
Венчание состоялось 26 апреля 1913 года в Киево-Подольской Добро-Николаевской церкви. Обряд совершил друг семьи Булгаковых о. Александр Глаголев. Поручителями выступили друзья Михаила: Борис Богданов и братья Гдешинские, Платон и Александр, а также его двоюродный брат Константин Петрович Булгаков.
Вероятно, тот разговор Таси с Варварой Михайловной запомнился Михаилу. Так же Воланд спрашивал воссоединившихся на балу сатаны Мастера и Маргариту: «А чем же вы будете жить?»
События, связанные со свадьбой сына, В. М. Булгакова изложила в письмах дочери Наде (наверное, потом их содержание так или иначе стало известно и Булгакову). Они писались по горячим следам события. «...Не в силах в письме изложить тебе всю эпопею, которую я пережила в эту зиму: Миша совершенно измочалил меня... В результате я должна предоставить ему самому
БоРис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
ГЛАВА I.
Детство и юность.1891—1916
пережить все последствия своего безумного шага: 26 апреля предполагается его свадьба. Дела стоят так, что все равно они повенчались бы, только со скандалом и разрывом с родными, так я решила устроить лучше все без скандала. Пошла к о. Александру Александровичу (можешь представить, как Миша с Тасей меня выпроваживали поскорее на этот визит!), поговорила с ним откровенно, и он сказал, что лучше, конечно, повенчать их, что „Бог устроит все к лучшему"... Если бы я могла надеяться на хороший результат этого брака; а то, к сожалению, никаких данных с обеих сторон к каким бы то ни было надеждам не вижу, и это меня приводит в ужас. Александр Александрович искренно сочувствовал мне, и мне стало легче после разговора с ним... Потом Миша был у него; он, конечно, старался обратить Мишино внимание на всю серьезность этого шага (а Мише его слова как с гуся вода!), призывал Божье благословение на это дело...» (30 марта 1913 года). «У меня еще хватило сил с честью проводить их к венцу и встретить с хлебом-солью и вообще не испортить семейного торжества. Свадьба вышла очень приличная. Приехала мать Таси, были бабушка, Сонечка, Катя с Ирочкой (тетки и двоюродная сестра Таси. — Б. С), Иван Павлович (Воскресенский, близкий друг, а с мая 1918 года — муж Варвары Михайловны. — Б. С), 2 брата Богдановых, 2 брата Гдешин-ских и Миша Книппович (это все близкие друзья Михаила)... и вся наша фамилия в торжественном виде. Встретили цветами и хлебом-солью, потом выпили шампанского (конечно, донского), читали телеграммы (которых с обеих сторон оказалось штук 15), а потом пошли пить чай. Я и молодые благодарим тебя и Колю (Николая Михайловича Покровского, брата Варвары Михайловны, врача, у которого обыкновенно останавливались все Булгаковы, будучи в Москве; послужил одним из прототипов профессора Преображенского в „Собачьем сердце", —Б. С.) за телеграмму. А потом у меня поднялась температура до 39°, и я уж не помню, как упала в постель, где пролежала 3 дня, а потом понемножку стала отходить» (2 мая 1913 года).
Если родители, особенно мать Михаила, этот брак
переживали едва ли не как трагедию, то сами молодые, похоже, воспринимали происходящее достаточно спокойно. Во всяком случае Т. Н. Лаппа много лет спустя описывала свадьбу с Михаилом довольно сдержанно, без особых эмоций: «Мать Михаила велела нам говеть перед свадьбой. У Булгаковых последнюю неделю перед Пасхой всегда был пост, а мы с Михаилом ходили в ресторан... Фаты у меня, конечно, никакой не было, подвенечного платья тоже — я куда-то дела все деньги, которые отец прислал (сумма по тем временам была, кстати сказать, немалая — 100 рублей. — Б. С). Мама приехала на венчанье — пришла в ужас. У меня была полотняная юбка в складку, мама купила блузку... Александр Глаголев нас венчал. Мы все время хохотали. Все время смеялись... потом мы сели в карету и поехали на Андреевский спуск... Там мне преподнесли цветы, мы пообедали и пошли к себе домой на Рейтарскую...»
Варвара Михайловна явно была натурой властной и сильной. К тому же ей пришлось в одиночку поднимать шестерых детей. Похоже, со старшим сыном конфликты у нее возникали не раз, и не только по поводу женитьбы. Очевидно, Михаил тоже с ранних лет стремился к самоутверждению. С годами, особенно после пережитых Россией катаклизмов, как мы увидим дальше, Булгаков нередко терял веру в свои силы: он ощущал себя слабым, больным и неспособным сопротивляться обстоятельствам. Но на заре беспечальной юности казалось, что все по плечу, а наставления матери воспринимались как придирки, ограничение самостоятельности. Столкновения двух сильных натур были неизбежны. Несомненно, конфликты доставляли немало неприятных минут и Варваре Михайловне, и Михаилу. Но они не разрушали общей атмосферы в семье, атмосферы любви друг к другу, к природе, музыке, книгам, веселым домашним вечеринкам и спектаклям.
Тася и Михаил казались окружающим довольно легкомысленной четой. Недаром еще до свадьбы, 20 августа 1912 года сестра Надя в дневнике охарактеризовала влюбленных: «Как они оба подходят к друг другу по безалаберности натур! Любят они друг друга очень, вер-
Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
ГЛАВА 1.
Детство и юность.
1891—1916
нее — не знаю про Тасю — но Миша ее очень любит...» Но после приезда Таси в Киев они видимым образом остепенились. Как вспоминала Т. Н. Лаппа, Михаил «совсем забросил учебу. Третий год на втором курсе сидел». Из-за академической задолженности вопрос о его пребывании в университете стоял очень остро. 20 августа
1912 года Н. А. Земская отметила в дневнике: «У Миши
экзамены — последний срок, или он летит из университе
та: что-то будет, что-то будет?.. Теперь он понимает свое
положение, но скрывает свою тревогу, не хочет об этом
говорить, гаерничает и напевает, аккомпанируя себе бра
вурно на пианино, веселые куплеты из оперетт... Хотя
готовится, готовится... Грустно, в общем». Можно себе
представить, каким ударом для семьи Булгаковых стало
бы исключение старшего сына из университета. Однако
Михаил вовремя взялся за ум. По воспоминаниям Тать
яны Николаевны: «Ходил на все лекции, не пропускал. В
библиотеку ходил — в конце Крещатика, у Купеческого
сада открылась новая общественная библиотека.
Читальный зал очень хороший. Он эту библиотеку очень
любил. Меня брал с собой, я читала какую-нибудь книж
ку, пока он занимался. Разговора про литературу тогда
никакого не было. Он собирался быть врачом и, я
думаю, он бы хорошим был врачом». Незадолго до
свадьбы Булгакова все-таки перевели на третий курс,
и Варвара Михайловна в письме к дочери Наде 30 марта
1913 года высказывала пожелание, чтобы в записи о
браке сын был назван третьекурсником. Но усердие в
учебе принесло и дальнейшие плоды. На последних двух
курсах Булгаков за успехи в науках был освобожден от
платы за обучение. В феврале — марте 1916 года он дер
жал экзамен в университетской медицинской испыта
тельной комиссии и 6 апреля, «весьма удовлетворительно
выдержав установленные испытания», был «утвержден в
степени лекаря с отличием со всеми правами и преимуще
ствами, законами Российской Империи сей степени прис
военными». По 15 из 22 предметов Булгаков имел «пя
терки».
Первые годы молодые жили вполне счастливо, о деньгах, как и раньше, особенно не заботились. Доста-
точно большую сумму присылали родители Таси, Михаил к тому же давал частные уроки гимназистам, а летом стал еще подрабатывать контролером на дачных поездах. Татьяна Николаевна навсегда запомнила это беззаботное время, которое уже никогда потом не могло повториться: «Мы все сразу тратили... Киев тогда был веселый город, кафе прямо на улицах, открытые, много людей... Мы ходили в кафе на углу Фундуклеевской, в ресторан „Ротце". Вообще, к деньгам он так относился: если есть деньги — надо их сразу использовать. Если последний рубль и стоит тут лихач — сядем и поедем! Или один скажет: „Так хочется прокатиться на авто!" — тут же другой говорит: «Так в чем же дело — давай поедем!» Мать ругала за легкомыслие. Придем к ней обедать, она видит — ни колец, ни цепи моей. «Ну, значит, все в ломбарде!» — «Зато мы никому не должны!» В 1923 году, пережив бурю революции и гражданской войны, Булгаков вспоминал о том волшебном периоде своей жизни в фельетоне «Киев-город»: «...Это были времена легендарные, те времена, когда в садах самого прекрасного города нашей Родины жило беспечальное юное поколение. Тогда-то в сердцах у этого поколения родилась уверенность, что вся жизнь пройдет в белом цвете, тихо, спокойно, зори, закаты, Днепр, Крещатик, солнечные улицы летом, а зимой не холодный, не жесткий, крупный ласковый снег...»
Первые грозы грянули в 1914 году. 19 июля началась первая мировая война. Михаил с женой в этот момент были в Саратове, навещали Тасиных родителей. Мать Таси, Евгения Викторовна Лаппа, на общественные средства организовала госпиталь для раненых. Михаил помогал ей, делал перевязки. Но пока в Саратове, и в Киеве, куда они вскоре вернулись, дыхание войны ощущалось слабо. О ней напоминали только раненые в госпиталях. В Киеве Тася тоже какое-то время работала в госпитале, кормила раненых, очень уставала, и Михаил настоял, чтобы она ушла оттуда.
В 1914 году боевые действия шли далеко от Киева — в Восточной Пруссии, Польше, Восточной Галиции, и на образ жизни киевлян война повлияла мало. Именины
40 Борис Соколов. ТРИ ЖИЗНИ МИХАИЛА БУЛГАКОВА
– Конец работы –
Эта тема принадлежит разделу:
К ЧИТАТЕЛЮ... Посвящается Люде... ISBN...
Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Детство и юность. Й91—1916
Если этот материал оказался полезным ля Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:
Твитнуть |
Новости и инфо для студентов