Маленький, сантиметров на десять ниже стоящих рядом, с криво подстриженными усиками. Глаза испуганно раскрыты. Ждет фотовспышки. Высокий лоб, мягкий круглый подбородок – лицо, похожее на перевернутую могильную плиту. Слишком большая голова на тщедушном тельце. Так мог бы выглядеть горбун. Судя по тому, сколько лет всем остальным, Виктору здесь, скорее всего, лет двадцать пять, хотя на вид – гораздо больше.
– Ну ты подумай! – сказал Дрисколл.
Я взял фотографию. Руки у меня тряслись от волнения. Мне было и грустно и радостно от того, что мы наконец его нашли. А еще обидно. Когда‑то этого человека не было. Я создал его. Я чувствовал себя творцом. Потом мы начали его искать, и постепенно, с большим трудом, я признал существование Крейка. Я говорил с людьми, которые его знали. Ел яблоки, которые он покупал. Шел по его следу. Виктор становился все реальнее, и я ухватился за созданный мной образ, я возвеличил его, вместо того чтобы свергнуть с пьедестала. И я ждал, что увижу кого‑то куда более значительного, нечто большее, чем просто имя под черно‑белыми пятнами, большее, чем заурядный таинственный незнакомец. Мне нужен был памятник, супермен, Избранный, мне нужен был нимб над головой или, на крайний случай, рога. Что‑нибудь, ну хоть что‑нибудь, лишь бы оправдать такую чудовищную перемену в моей жизни. А передо мной стоял похожий на голема печальный человечек. Он был моим богом, и я стыдился его заурядности.