Галапагосские острова, архипелаг затерянный в Тихом океане. Там не господствуют алчность и жажда наживы. Там все дышит естественной красотой нетронутой природы. Именно здесь я смогла впервые остаться наедине с собой. Именно здесь, в тихом уютном домике на берегу, я нашла свое успокоение.
Люди на островах оказались дружелюбными и приветливыми. Они улыбались при встрече, вежливо здоровались и обязательно спрашивали как мои дела.
Через неделю пребывания на острове, я познакомилась с одним ученным, Габриэлем. Он занимался исследованием сейсмических изменений в земной коре на острове Фердинандо. Он часами мне рассказывал о последнем извержении вулкана, а я зачаровано слушала и наслаждалась специфической манерой его разговора.
Я никогда прежде не была знакома с учеными. Мне казалось, что это люди, в жизни которых кроме науки нет места простым человеческим эмоциям. Но Габриэль был другим. Он умел переключаться с одной темы на другую, и часто мы сидели на веранде его дома, и за кружкой кофе делились друг с другом воспоминаниями из своей прошлой жизни.
В один из таких дней, он спросил меня:
‑ Почему такая красивая девушка как ты, приехала на острова?
‑ За успокоением, ‑ ответила я.
‑ Успокоением? Что же случилось в твоей жизни?
Уловив в его голосе искреннее участие, я не удержалась и рассказала ему все. От начала и до конца. Рассказала о своей болезни, о своем разочаровании, о боли которую мне причинил Алессандро. Я знала, что здесь, в этом забытом месте, я могу не скрывать своих истинных эмоций. И я излила ему душу с такой легкостью, словно знала Габриэля всю жизнь.
Габриэль слушал меня внимательно, не перебивая и когда я закончила, сказал одну лишь фразу.
‑ Я рад, что познакомился с тобой.
‑ Спасибо Габриэль. – Улыбаясь, ответила я. – И я рада.
Я жила на островах уже больше месяца. И понемногу начала отходить от своих переживаний. Я просто решила для себя: Довольно мучиться воспоминаниями, надо просто отпустить ситуацию, и тогда все пройдет само собой.
Вскоре я дописала свою книгу. Я изменила в ней все: имена, места, события, неизменным оставила только Алессандро. Перечитывая уже написанное, я словно вновь возвращалась в те дни, когда мы были счастливы. Я поверила, что именно так должна была закончиться наша история. В моей книге он оставался со мной до конца. Я больше не вспоминала плохое. Я сумела простить его.
Габриэль так проникся к моей беде, что старался каждую минуту занять чем‑нибудь новым. Мы ездили по островам, и пока он работал, я, бродила с фотоаппаратом. Никогда еще прежде я не была так близка с природой. Для меня это было новое и незнакомое чувство гармоничного комфорта. Я наслаждалась каждым днем, наслаждалась всем что видела и к чему могла прикоснуться в этом загадочном мире флоры и фауны.
Я по‑настоящему наслаждалась жизнью.
По совету одной из моих соседок я занялась йогой. С утра я приходила на берег и под легкую музыку пыталась научить свое тело жить в гармонии с разумом.
По вечерам я звонила маме и мы часами разговаривали ни о чем. Она уже не спрашивала меня когда я вернусь. Мы обе радовались этим минутам общения, наслаждаясь просто голосом друг друга. А потом я шла к Габриэлю и рассказывала о нашем разговоре.
Габриэль стал моей семьей. Он был моим единственным другом и моей опорой.
Только однажды, он не навязчиво попытался поцеловать меня. Я не оттолкнула его, а просто посмотрела в глаза и сказала:
‑ Нет. Я слишком сильно люблю тебя как друга, чтобы научиться любить как мужчину.
Он все понял, и на нашем дальнейшем общении это никак не отразилось. К исходу второго месяца, мне вновь стало плохо.
Ночью я почувствовала дикую боль, еще худшую, чем все предыдущие. В тот день мы с Габриэлем засиделись допоздна, и он по счастливой для меня случайности, остался ночевать в моем доме.
Он прибежал на мои крики, и, увидев в каком я нахожусь состоянии, ни минуты не теряя бросился за доктором.
Доктор долго щупал меня, а затем перечитал все мои справки, выданные ранее. После осмотра, он с серьезным видом спросил:
‑ Вы помните когда у вас были последние месячные?
Я задумалась. С моего приезда на остров, я ни разу не мучилась неудобствами этого сложного времени. Последний раз, если мне не изменяла память, это происходило в Каире.
‑ Очень давно, ‑ призналась я.
Доктор покачал головой.
‑ Как вы с вашим здоровьем можете так безалаберно относиться к своей беременности?
‑ Беременности! – мы с Габриэлем воскликнули в один голом.
Я была поражена. Почему‑то я решила, что столь длительная задержка может быть последствием моей болезни. Или последствием переживаний. Но я ни на секунду не задумывалась о беременности. Как такое могло случиться.
‑ А какой срок? – спросила я.
‑ Я думаю не больше девяти недель.
Услышав срок, я закрыла лицо руками и заплакала. Это значило, что в последнюю ночь Алесс оставил во мне частичку себя. И теперь я ношу под сердцем его малыша.
‑ Вам необходимо вернуться на материк. Оставаться в вашем положении в этом месте, очень опасно.
Я кивнула.
Когда доктор ушел, Габриль тревожно признался:
‑ Я думал ты умираешь.
Его слова тронули меня, я взяла его крепкую руку и поцеловала в знак благодарности за все сделанное.
Ребеночек. У меня будет ребеночек. Не переставая думала я. И вдруг меня осенило. А ведь это и есть ‑ оно, мое счастье. Моя последняя надежда. Именно об этом говорили все мои провидицы. Вера, которая будет жить во мне. Вера, которая придаст мне силы, которая не даст опустить руки. Надежда – за которую я буду бороться до конца.
Ребенок, зачатый в любви, он мое спасение.
В тот же день я решила, что пора возвращаться. Габриэль принял мое решение спокойно, и взял с меня клятвенное обещание звонить ему каждый день. Мы попрощались навсегда, и перед тем как сесть в самолет, я заметила как заблестели его глаза. Как часто люди окружающие меня начали ронять слезы…