За следующие четыре года, как и планировал профессор Кубо, по берегу моря в области Ихатово было построено около двухсот электростанций, использующих энергию морских приливов. На всех вулканах рядом с измерительными станциями высились стальные наблюдательные вышки, выкрашенные белой краской.
Будори был назначен инженером. Большую часть года он проводил то на одном, то на другом вулкане и там, где ситуация становилась опасной, принимал соответствующие меры.
Весной следующего года Управление по вулканической деятельности расклеило по городам и селам следующее сообщение:
«Проводится распыление азотных удобрений!
Летом этого года на ваши заливные поля и огороды вместе с дождем выпадут удобрения на основе нитрата аммония. Тем из вас, кто самостоятельно удобряет поля, рекомендовано произвести перерасчет количества удобрений. Мы планируем рассеять по сто двадцать килограммов удобрений на гектар.
Мы вызываем небольшие дожди!
Если случится засуха, мы вызовем дождь, которые предотвратит гибель злаков. Поэтому вы можете без опасения сажать рассаду на тех полях, которые не использовались прежде из-за нехватки воды».
Как-то в июне того же года Будори работал в хижине на вершине вулкана Ихатово, расположенного в самом центре одноименной области. Под ним было сплошное море из облаков. А над этим морем то тут, то там, будто черные острова выступали макушки вулканов. Над облаками с одной вершины на другую перелетал дирижабль, за его хвостом тянулся белоснежный дымок, будто он наводил мостики между горными перевалами. Дым становился гуще и явственнее, медленно ложился на море облаков, и вскоре над всей поверхностью облачного моря была натянута чуть поблескивающая толстая белая сеть. Потом дирижабль перестал испускать дым, сделал, будто в знак приветствия, еще несколько кругов, а затем медленно погрузился в облака.
Вдруг зазвонил телефон. Будори услышал голос инженера Пэннэна:
— Только что прибыл дирижабль. Внизу все готово. Сильно льет дождь. Думаю, что самое время. Начинай!
Будори нажал на кнопку. Дымовая сеть стала загораться и гаснуть, становясь, то розовой, то синей, то фиолетовой, так что даже глазам было больно смотреть. Будори зачарованно наблюдал за этим зрелищем. Между тем солнце постепенно клонилось к закату, и когда исчезло море облаков и свет, все вокруг стало то ли пепельно-серого, то ли мышино-серого цвета.
Зазвонил телефон:
— Нитрат аммония уже смешался с дождевой влагой. Содержание в норме. Направление облаков тоже в норме. Еще четыре часа, и этому краю хватит на весь месяц. Продолжай!
Будори чуть не прыгал от восторга. Он представил себе, с j какой радостью под этими облаками прислушиваются к шуму дождя его бывший рыжебородый хозяин, сосед, который поверил, что керосином можно удобрять почву. А завтра утром они будут нежно поглаживать всходы рисы, заметно позеленевшие за ночь. Как во сне Будори наблюдал за облаками, которые то темнели, то сверкали прекрасными цветами. Короткая летняя ночь подходила к концу. Между вспышками молний было видно, как восточный край облачного моря чуть окрашивается в желтое.
Это всходила луна. Большая желтая луна медленно поднималась по небу. Когда облака окрашивались синим, луна казалось удивительно белой, а когда облака розовели, луна словно улыбалась. Будори позабыл, кто он такой, и что он здесь делает, — просто любовался облаками.
Раздался телефонный звонок:
— Здесь уже загремело. Думаю, что сеть местами разорвалась. Если и дальше будет так грохотать, завтрашние газеты будут нас ругать, на чем свет стоит. Так что прекращаем минут через десять.
Будори положил трубку и навострил уши. Казалось, облачное море перешептывается. Будори внимательно слушал. Это доносились отголоски грома. Он выключил прибор. Море облаков, освещенное теперь только лунным светом, медленно потекло на север. Будори, закутавшись в одеяло, заснул крепким сном.