Хотя во всех пунктах доктрины, которую мы только что рассмотрели, Карл Барт демонстрирует свою твердую приверженность реформатским традициям, существует все же другая сторона его теологической позиции, на которую следует обратить внимание. Это тот факт, что он, вероятно, более открыт для влияния со стороны теологии Лютера и лютеранских Вероисповедальных Книг, нежели любой другой когда-либо живший реформатский теолог. Такая восприимчивость Барта по большей части обусловлена тем фактом, что до своей пасторской практики в Швейцарии - он сначала обучался, а затем преподавал в Германии.
Теология Реформатской церкви Германии, естественно, всегда была тесно связана с Лютером и всегда больше, по сравнению с теологиями реформатских церквей других стран, заимствовала из лютеранской доктрины. Реформаты Германии никогда глубоко не изучали кальвинистской доктрины о Предопределении и никогда не понимали строгого законничества классического Кальвинизма в вопросе о церковном правлении. Они всегда причисляли Лютера и Меланхтона к своим реформаторам и развивали концепцию Реформации и единой евангелической церкви, как мы уже писали об этом выше. Разумеется, они оставались реформатскими - так как им казалось, что Лютеранство сохранило слишком много "папских мерзостей" в Святом Причастии, в других артикулах веры и в практических вопросах. Но они всегда сохраняли надежду, что лютеране могут завершить свою Реформацию и стать кальвинистами. Они полагали, что учения Кальвина - по сравнению с учениями Лютера - являются более библейскими. Они упрекали Лютеранскую церковь за отказ признать учения Кальвина библейскими и объясняли этот отказ ошибочным подчинением Библейских принципов принципам Лютеранских Вероисповедальных книг.
Эта Реформатская церковь Германии нашла себе в лице Карла Барта сильнейшего союзника, а затем - и одного из наиболее выдающихся лидеров. Его теология носит эклектический характер. Он вновь открыл Реформацию - лютеровскую также, как и кальвиновскую - и, с одной стороны, придав Лютеру кальвинистский оттенок, а, с другой - подчеркнув огромное лютеранское наследство Кальвина, он пришел к заключению, что Реформация и ее теология были по существу монолитны. Этот эклектизм, вероятно, проявился наиболее ярко в его отношении к доктрине о Предопределении, сформированном совсем недавно в его лекциях о вечной избранности Божьей. Представители строгого Кальвинизма получат мало удовольствия от этих лекций, потому что они отвергают доктрину о Предопределении в той форме, в какой Кальвин всегда преподносил ее. Внесенные Бартом изменения в данное и другие положения реформатской доктрины, представляют собой, по большей части, принятие критики, которую Лютеранская церковь давно высказывала относительно учений Реформатской церкви. Таким образом, Бартовская теология, хотя она и никогда не "снималась полностью с реформатского якоря", колеблется между двумя этими конфессиями. Как следствие - строгие реформатские теологи (например, в Голландии) считают ее опасным отклонением от реформатской веры. Ни в коем случае нельзя сказать, что теология Барта пользуется единодушным одобрением во всех реформатских церквях, и последнее справедливо как в реформатских церквях Германии, так и повсюду.
Соответственно, Карл Барт постепенно становится твердым противником конфессионализма и сторонником союза с лютеранами. Барт отвечает на вопрос - "Существует ли такое явление, как Кальвинизм?" следующим образом: "Рассматривая этот термин с серьезной, христианской позиции, следует сказать, что Кальвинизма не существует. Сам Кальвин хотел быть просто истолкователем Святых Писаний и учителем церкви, и не более того". Барт предостерегающе указывает на пример Лютеранской церкви, слишком тесно привязавшей себя к человеку - Лютеру - и к традициям, которые он основал. Поэтому, его предложение, если исходить из того, что он написал в последнем номере Zwischen den Zeiten, заключается в следующем: "Если вообще возможен союз между добропорядочными лютеранами и добропорядочными реформатами (я знаю, как мало тех и других сегодня) - объединение, скажем, в рамках "исповедания борьбы" против той формы, которую недавно принял сатана, то сейчас самое время для этого! Серьезные прорехи появились сегодня в границах, разделяющих две эти традиционные конфессии". Здесь же он предложил рассматривать противоречия между двумя этими евангелическими церквями, просто различиями между двумя теологическими школами, не считая их более чем-то таким, что разделяет две конфессиональные церкви.
На протяжении нескольких последних лет, Барт и его ученики пытались учредить такой союз в Германии. "Конфессиональный союз" предложенный Бартом, входит в Bekennende Kirhe -"Исповедующую церковь", как ее назвали приверженцы Барта. "Добропорядочные лютеране" и "добропорядочные реформаты" - Барт сам знает, "как мало тех и других сегодня" - живут в таком духовном содружестве с тех пор, как старые церковные границы были провозглашены не более, чем различиями между теологическими школами (предложение, которое, позвольте заметить, Шлейермахер сделал более, чем столетие назад). Но кто эти "добропорядочные" лютеране и реформаты? Как выясняется, это реформатские и лютеранские христиане, являющиеся сторонниками Барта или, по крайней мере, признавшие Барменскую Теологическую Декларацию, предложенную и в основном подготовленную Бартом для общего свидетельствования лютеран и реформатов против ересей наших дней, то есть - подготовленную для нового Исповедания, выражающего согласие между двумя общинами. В Bekennende Kirhe, в старой Пруссии, исповедание Confessio Barmensisуже было принято - наряду с существовавшими исповедальными Книгами - как обязательное исповедание для лютеран и реформатов, претендующих на посвящение в духовный сан. В этих кругах "добропорядочными" (т.е. последовательными, правоверными) лютеранами считаются только принявшие Барменскую Декларацию, как Исповедание, и истолковывающие Аугсбургское Исповедание в соответствии с ней. Попытка объединения "добропорядочных" лютеран и реформатов постепенно завершилась преобразованием духовных границ в различия между школами и заявлением о том, что границы между теологическими школами - это границы между церквями.
В этом заключается глубочайшая трагедия Барта. Опасность сектантского обособления, присутствующая в его учениях и уже проявившаяся в его борьбе противtheologia naturalis, здесь стала реальностью. Bekennende Kirheс ее Барменским Исповеданием, от имени которой Барт претендовал на экуменистическое признание, превратилась в новую церковь - церковь, которая должна быть отвергнута и Реформатской и Лютеранской церквями, как секта. Таким образом, судьба Тертуллиана, порвавшего с великой церковью и закончившего свою жизнь в церкви "добропорядочных", "конфессиональных" христиан, приверженцев монтанизма, похоже повторилась в случае с Бартом. Трагичность этого пути только углубляется тем фактом, что в Bekennende Kirhe уже имеет место проявление типичных черт общества энтузиастов. Уже прозвучало заявление о том, что Барменское Исповедание было вдохновлено Святым Духом и следовательно - является Словом Божьим.
Как объяснить столь неудачный путь Барта? Его можно очень просто отнести на счет того, что сей выдающийся теолог порвал с живой церковью. Следовательно, он не понимает, что проблемы шестнадцатого века живут и в современной церкви. Когда Барт и его друзья утверждают, что сегодня нет противоречий относительно Святого Причастия, и что эта проблема более не разделяет две церкви, им следует знать, что отсутствие глубоких противоречий является лишь следствием нерешительности и безразличия христианского мира относительно вопроса об этом Таинстве. Всякий раз, когда вопрос о Причастии рассматривается всерьез, старые противоречия всплывают в том же самой виде, как и четыреста лет назад. Огромные проблемы и вопросы, разделяющие Лютеранскую и Реформатскую церкви, не могут быть решены путем их игнорирования, от них можно избавиться только ответив на них. И если мы не отвечаем на данные вопросы, то однажды Римская церковь сделает это за нас.
Поэтому, положение дел таково, что ни Лютеранская, ни Реформатская церкви не могут принять союз, предложенный Бартом всерьез. Будучи благодарны ему за то оживление, которое он внес в этот вопрос, обе стороны все же должны решительно отвергнуть его план возрождения церкви.