Как-то один диггер исследовал тоннель под кладбищем и нашел человеческую кость. Он принес ее домой, сунул в шкаф и завалился спать...
Часа в три ночи из комнаты донесся страшный вопль. Когда вбежали родители, диггер сидел на кровати и дрожал, накрывшись с головой одеялом. С тех пор он стал как помешанный, не отвечал на вопросы, а лишь повторял: «Он пришел за своей рукой!»
Диггерская быль
Всю следующую неделю Хитров поневоле провел дома – болел. Видно, он слишком долго пролежал в ледяном водостоке. Ночью, когда подскакивала температура, мама ставила ему уксусные компрессы, а Нуль-Хвоста сидела у него на груди, шевелила усами и вроде тоже переживала. Однако это не мешало ей воровать таблетки, которые оставляли для Фильки в баночной крышке на столике.
За Аньку родители тоже взялись всерьез. Оба они были дома, когда она вернулась с того залаза. Сам Хитров лично при этом не присутствовал, но мог примерно представить, что они сказали, узрев свою милую отличницу в таком виде.
О Петьке же вообще не было ни слуху ни духу. Когда Филька набирал его номер, в трубке все время раздавались длинные гудки. Похоже, Мокренко где-то пропадал целыми днями. Только вот где? Анька Иванова, которую родители на целую неделю заточили дома, тоже этого не знала.
Однажды ночью, когда Хитров уже выздоравливал, телефон вдруг зазвонил, да так громко, что Фильке спросонья почудилось, будто с потолка упало ведро.
– Это я! Спишь?
– Мокренко, ты спятил? Сколько времени, знаешь?
– Приезжай ко мне! Приедешь? Пожалуйста! – Судя по тому, как дрожал голос Петьки, дело действительно пахло керосином. Объяснял он крайне невнятно, и Хитров уяснил только одно: его приятель смертельно напуган.
– Ты приедешь?
– А твои родители?
– Они спят. Я тебе открою...
Филька вгляделся в сизые сумерки за окном, и ему ужасно захотелось выдернуть из розетки телефон и завалиться спать. Однако, перед тем как повесить трубку, Петька произнес еще кое-что.
– Если меня не будет в живых, не удивляйся. Я тебя предупреждал, – сказал он.
Филька уже подходил к Петькиному подъезду, когда слева мелькнула широкая тень. От неожиданности он отпрянул.
– Ты чего? Своих не узнаешь?
Перед ним стояла Анька, одетая самым немыслимым образом. На ней была огромная, не по размеру, дутая куртка, а на ногах – большущие лыжные ботинки.
– Чего уставился?.. На себя посмотри! – сердито огрызнулась она. – Родители одежду спрятали, вот и пришлось хватать что попало... Мне Петька тоже позвонил.
Они поднялись на лифте на пятый этаж. Филька протянул руку к звонку, но дверь распахнулась сама. На пороге стоял белый, как мел, одноклассник и манил их за собой. Едва они вошли в комнату, как Мокренко, оглядевшись, поспешно захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Его пухлое лицо казалось ненормально сосредоточенным. Петька будто стремился уловить малейший шорох. Вслушивался в каждый звук.
В комнате у него царил совершенный разгром. Ощущение было такое, будто Петька от кого-то недавно баррикадировался и раздвинул баррикаду лишь для того, чтобы впустить друзей.
– Я услышал лифт и понял: это вы... Он не стал бы пользоваться лифтом. Ему он не нужен. Он и без лифта меня найдет, – прошептал Мокренко.
– Кто «он»? – не понял Филька.
– Тетлуцоакль. Ночью я слышу, как он подкрадывается. Скребется, как мышь. Щелкает зубами. Он где-то рядом. Хочет убить меня.
– Тетлу... кто? – не понял Хитров и переглянулся с Анькой.
– Дух мести... фигурка. Та, что мы нашли под землей...
Вспомнив жуткого деревянного человечка, Хитров усмехнулся. Похоже, его приятель оказался не в меру впечатлительным.
– Это от него ты забаррикадировался?
Петька кивнул.
– Да, но он все равно проберется, – произнес он убежденно.
– Тетлуцоакль? С чего ты взял, что он именно так называется?
– В энциклопедии нашел похожую фигурку... Это африканский демон. Древние верили, что его можно пустить по следу врага.
– Как пустить?
– Молча. Показываешь след, произносишь заклятье – и Тетлуцоакль преследует того, чей это след, пока не настигнет. Вначале человек слышит шорохи. Лишается сна, покоя. С каждой следующей ночью он слабеет, а Тетлуцоакль становится все сильнее. Наконец, когда человек совсем изведется, он нападает. Я уже два дня слышу шорохи. Иногда шаги на потолке, стук в окно, а сегодня ночью он стал скрестись в дверь. Посмотри!
Петька показал на дверь, рядом с которой на полу валялось несколько щепок. Внезапно он вслушался во что-то, различимое лишь для него одного, и зашептал:
– Он идет! Не выходи! Не выходи!
– Чушь! – отрезал Филька. – Я докажу тебе, что там никого нет.
Он вышел в коридор, заглянул под шкаф, открыл входную дверь. Там ничего не было.
– Его нигде нет, – сказал он, вернувшись в комнату.
– Ты правда не видел?
– Нет!
– Он прячется. Он всегда прячется. Использует трубы, щели – любой лаз. Он везде... – пробормотал Петька.
Взгляд у него был горячечный, но очень убежденный. «Интересно, у кого из нас был жар?» – подумал Филька.
– И давно это с тобой началось?
– Позавчера... Даже позапозавчера... Но тогда я не обращал внимания. Думал, это мышь, но потом...
Внезапно форточка распахнулась. Вздрогнув, Петька торопливо захлопнул ее. Теперь Хитров наконец сообразил, отчего в комнате так душно. Мокренко закрыл все окна и заложил тряпками все щели. Филька отозвал Аньку в сторону.
– По-моему, Петька свихнулся. Демоны какие-то... Ты-то сама веришь в эту чепуховину?
Анька взглянула на него как-то странно.
– Я ему верю.
Филька озабоченно потрогал ей лоб. Он был не горячий. Впрочем, у многих сумасшедших холодные лбы.
– Эй, эй! Ты тоже перегрелась?
Анька придвинулась к нему и задышала в ухо:
– Послушай... Фигурка, о которой он говорит, была у меня. Помнишь, я ее сунула в рюкзак, а дома поставила на подоконник. Так вот... три дня назад она исчезла. И Петьке я об этом не говорила... Понимаешь, что это означает?.. Родители ее не брали, Мокренко тоже не мог взять.
– Ты думаешь, Тетлуцоакль существует? – нервно спросил Хитров. Вопреки его желанию, тревога Аньки и испуг Мокренко передавались и ему.
– В ту ночь, когда человечек пропал, мне приснился странный сон... Или даже не сон... Будто он стоит на подушке и смотрит на меня. А потом его маленькие ручки хватают меня за горло. Я кричу и отшвыриваю его. Он злобно смотрит на меня и, хромая, уходит. Тогда он был еще неуклюжий, наверное, не набрался энергии... Утром я ничего почти не помнила. И вот только теперь...
В коридоре что-то зашуршало. Ребятам почудилось, будто от шкафа к обувным полкам прокатилось что-то твердое, бугристое.
– Это он! – завопил Петька.
В следующую секунду, не сговариваясь, они все втроем навалились на дверь, одержимые одним желанием: не пустить чудовище в комнату. Дверь несколько раз вздрогнула, а потом снизу послышался неприятный звук, будто кто-то точил дерево зубами. Но это было совсем недолго – всего несколько томительных мгновений.
Еще через минуту, вооружившись гантелей, Филька отважился выглянуть. Но коридор вновь был пуст.
– Эй, – окликнул Хитров робко. – Эй! Что тебе надо от нас? Пошел прочь!
Тишина... Ни звука в ответ, ни шороха.
– Слышал, ты, как тебя там?.. Тетлуцоакль!
Мальчик уже хотел вернуться в комнату, как вдруг что-то мелькнуло у самого его глаза. Филька машинально отдернул голову. Мимо уха что-то просвистело и вонзилось в дверь. Он увидел металлическую иглу с пестрым пером на конце. С иглы, разъедая дерево, капала черная жидкость.
Тетлуцоакль затаился. Филька даже не заметил, откуда он метнул иглу. Отскочив назад, Хитров захлопнул дверь...
Спину ему заливал холодный пот. Все произошло так внезапно, что он лишь теперь испугался.
– Хорошо, – сказал Хитров. – Теперь я верю, что Тетлуцоакль существует. Но почему он начал с тебя, Петька? Чем ты такой примечательный? Почему Тетлуцоакль хочет сжить тебя со света?.. И не только тебя, но уже и меня? И Аньку?
При слове «сжить со света» Петька втянул голову в плечи.
– Не знаю, – сказал он, уставившись в пол. – Отвяжитесь!
Однако в его голосе ощущалась явная неуверенность. Филька сообразил, что он что-то скрывает. Взяв Петьку за рубашку, Хитров встряхнул его.
– Не надо ля-ля! Говори давай, не темни!
Мокренко не сопротивлялся, хотя мог бы прихлопнуть его одной левой. Но теперь он был слишком угнетен.
– Отойди от него! Дай, я спрошу! – Отодвинув Фильку, Анька приблизилась к Мокренко и ласково положила ему на плечо руку.
За дверью что-то вздрагивало, скрипело, скрежетало. За окном завывал ветер. Люстра, позванивая, раскачивалась. Лампочка то тускнела, то вспыхивала необычайно ярко.
– Петька! Должна существовать причина, почему демон мести охотится за тобой. Если ты знаешь – скажи, – попросила Анька.
Мокренко некоторое время виновато сопел, а потом подошел к столу и дернул верхний ящик. Достав ничем не примечательную коробку из-под крекеров, он перевернул ее, встряхнул – и на ладонь с легким звоном выпал тускло поблескивавший комок. Осторожно взяв его за край, Петька развернул цепочку, и друзья увидели овальные пластины, в которые были вделаны небольшие тусклые камешки.
– Я подобрал его в Подземье... – виновато буркнул он. – Откуда мне было знать, что эта деревяшка ко мне привяжется?
Филька всматривался в ожерелье, стремясь понять, где он мог видеть его прежде. Воспоминание вертелось где-то совсем рядом, но он никак не мог ухватить его. И лишь когда две пластинки столкнулись с легким звоном, Хитров вспомнил. Мумия! Ожерелье было на шее у мертвеца!
– Ты снял его с мумии? – строго спросил он.
Сглотнув слюну, Петька кивнул.
Теперь сомнений не оставалось: Тетлуцоакль был хранителем ожерелья. Такой приказ был отдан когда-то африканскому демону, чей дух жил в деревянной кукле. Минули века, бывшие хозяева ожерелья давно стали прахом, но фигурка продолжала стоять на страже. Продолжала жить ради злобы и мести...
– Осторожно! – крикнула вдруг Анька.
Ручка двери бесшумно поползла вниз...