Они выволокли ее на берег, вытащили из воды и понесли к летающей машине.
В легких у Тэлли было полным-полно воды и дыма. Она не могла сделать вдох, чтобы не закашляться — да так, что от кашля все тело сотрясалось.
— Положи ее на землю!
— Откуда она, черт подери, взялась?
— Надо дать ей кислорода.
Тэлли уложили на спину на землю, обильно политую белой пеной. Тот, кто нес ее, снял маску с жучиными глазами, и Тэлли обомлела.
Перед ней стоял красавец. Юный красавец, такой же великолепный, как Перис.
Он прижал маску к ее лицу. Несколько секунд Тэлли вяло сопротивлялась, а потом в ее легкие хлынул прохладный, чистый воздух. В голове у нее прояснилось, и она стала благодарно вдыхать кислород.
Красавец снял с нее маску.
— Слишком много нельзя. Можно отравиться.
Тэлли попыталась что-то сказать, но снова закашлялась.
— Тут становится жарковато, — сказал второй человек. — Дженкс хочет забрать ее в кабину.
— Дженкс может подождать.
Тэлли наконец прокашлялась.
— Мой скайборд.
Первый красавец чудесно улыбнулся и чуть запрокинул голову.
— Он чуть не улетел. Эй, кто-нибудь! Прицепите эту штуку к вертушке! Как тебя зовут, детка?
— Тэлли… Кха-кха-кха!
— Ну что, Тэлли, ты готова? Огонь ждать не будет.
Тэлли снова закашлялась.
— Наверное… кха!.. Да.
— Ладно, пошли.
Молодой человек помог ей подняться и повел к машине. Тэлли опомниться не успела, как оказалась в кабине, где грохот был значительно меньше и где сидело еще трое в масках с жучиными глазами. С громким стуком захлопнулась дверца.
Машина зарокотала, и Тэлли почувствовала, что она отрывается от земли.
— Мой скайборд!
— Расслабься, детка. Мы его прихватили, — послышался женский голос. Еще одна снятая маска — и перед Тэлли предстала молодая красавица.
«Не эти ли люди имелись в виду в записке? — гадала Тэлли. — „Глаза жуков огня“… Не их ли она должна была разыскать?»
— Как она? — пронесся по кабине голос пилота.
— Жить будет, Дженкс. Делай обычный облет, а потом по дороге домой добавь еще немного огоньку.
Машина набирала высоту, а Тэлли смотрела из окошка вниз. Курс пролегал вдоль русла реки, и она видела, как пожар, подгоняемый ветром, распространяется по противоположному берегу. Время от времени машина выпускала вниз струи огня.
Тэлли обвела взглядом лица незнакомцев. Странно было видеть такую решительность у молодых красавцев и красоток, такую сосредоточенность на работе. Но все же то, чем они занимались, трудно было назвать чем-то, кроме безумия.
— Ребята, а что вы такое делаете? — поинтересовалась Тэлли.
— Поджигаем маленько.
— Это я вижу. Но зачем?
— Чтобы спасти мир, детка. Но знаешь, ты уж нас прости. Нам очень жаль, что ты попалась на нашем пути.
Они называли себя рейнджерами.
Того, который вытащил Тэлли из реки, звали Тонк. Все они говорили с акцентом и родом были из города, про который Тэлли никогда не слышала.
— Это не так далеко отсюда, — объяснил Тонк. — Но мы, рейнджеры, большую часть времени проводим за городом. Пожарные вертолеты базируются в горах.
— Пожарные… что?
— Вертолеты. Так называются такие машины, как эта.
Тэлли обвела взглядом кабину грохочущей машины и попыталась перекричать шум:
— Этот ваш вертолет — его будто бы ржавники сделали!
— Угу. Винту и кое-какому еще оборудованию лет двести будет. Как только детали изнашиваются, мы их заменяем.
— Но зачем?
— На вертолете можно летать куда угодно, мы зависим от магнитной решетки. И с его помощью роскошно распространяются пожары. Ржавники наверняка знали, как заварить кашу.
Тэлли ошеломленно покачала головой.
— А пожары вы распространяете из-за…
Тонн улыбнулся, приподнял ногу Тэлли и отлепил от подошвы сломанный, но не сгоревший цветок.
— Из-за phragmipedium panthera, — ответил он.
— Прошу прощения?
— Этот цветок когда-то был одним из самых редких растений на свете. Белая тигровая орхидея. Во времена ржавников одна луковица стоила больше дома.
— Больше дома? Но их тут миллиарды!
— Заметила? — Тонк поднял цветок повыше и заглянул в его изящную серединку. — Примерно триста лет назад одна ржавница придумала, как адаптировать этот вид к более широким условиям с помощью генной инженерии. Она колдовала над генами, чтобы заставить цветы легче приживаться.
— Зачем?
— Ну, это дело обычное. Чтобы обменивать цветы на всякое другое. Но успех превысил ожидания. Сама посмотри.
Тэлли посмотрела за окошко. Машина набрала высоту и оставила пожарище позади. Внизу лежали бескрайние белые поля. Лишь изредка посреди них виднелись не заросшие цветами участки.
— Эта женщина, похоже, здорово сделала свою работу. Ну и что такого? Цветы такие красивые.
— Это одно из самых красивых растений на свете. Но оно распространяется чересчур резво. Орхидеи превратились в самый настоящий сорняк. В то, что называется монокультурой. Они истребляют все остальные растения, губят деревья и кустарники, а ими никто не питается, кроме одного-единственного вида колибри, которых интересует только нектар. Но колибри вьют гнезда на деревьях.
— Тут нет никаких деревьев, — заметила Тэлли. — Одни орхидеи.
— Вот именно. Это и означает «монокультура». Одно и то же. Когда орхидей становится слишком много, не хватает колибри, чтобы их опылять. Ну, для того, чтобы распространять пыльцу.
— Да-да, — кивнула Тэлли. — Я знаю про птичек и пчелок.
— Конечно, знаешь, детка. Поэтому орхидеи, в конце концов, погибают, становясь жертвами собственного успеха, и после себя оставляют пустоши. Биологический нуль. Мы, рейнджеры, пытаемся помешать их распространению. Мы пробовали применять яды, генетически спроектированные заболевания, хищников, питающихся колибри… Но помогает по большому счету только огонь. — Он повернул орхидею, держа за стебелек, и поднес к ней зажигалку. Язычок пламени начал лизать лепестки. — Приходится соблюдать осторожность, понимаешь?
Тэлли заметила, что другие рейнджеры очищают ботинки и костюмы и ищут, не осталось ли хоть что-то от цветов посреди грязи и пены. Она снова посмотрела за окошко на бескрайние белые поля.
— И вы этим занимаетесь…
— Уже почти триста лет. Эту работу начали ржавники — после того, как поняли, что натворили. Но нам ни за что не победить. Остается надеяться только на то, что удастся и дальше сдерживать эти растения.
Тэлли откинулась на спинку кресла, покачала головой и закашлялась. Цветы были так красивы, так нежны и безобидны на вид, но при этом губили все вокруг себя.
Рейнджер наклонился и протянул Тэлли фляжку. Она взяла ее и благодарно прижала к губам.
— Ты ведь в Дым идешь, да?
Тэлли захлебнулась и закашлялась.
— Да. А откуда вы знаете?
— Ладно тебе. Не просто же так уродка будет бродить среди цветов со скайбордом и походным инвентарем.
— Ну, да… — Тэлли вспомнила строчку из записки: «Потом ищи среди цветов глаза жуков огня».
Наверняка эти люди и раньше видели уродцев.
— Мы выручаем дымников, если что, а они выручают нас, — объяснил Тонк. — Если спросишь меня, то я скажу, что они ребята чокнутые — живут кое-как и остаются уродцами. Но о природе они знают побольше, чем большинство городских красавчиков и красоток. Достойно восхищения, честно.
— Ну да, — растерянно кивнула Тэлли. — Наверное.
Тонк нахмурился.
— Наверное? Но ведь ты туда идешь. Ты не уверена?
«Вот где начинается вранье», — поняла Тэлли. Вряд ли она могла сказать рейнджерам правду — что она была шпионкой, подсадной уткой.
— Да нет, что вы! Конечно, я уверена.
— Что ж, скоро мы тебя высадим.
— Прямо в Дыме?
Он снова сдвинул брови.
— Ты разве не знаешь? Место, где находится Дым, строго засекречено. Дымники красивым не доверяют. Даже нам, рейнджерам. Мы доставим тебя к обычному условленному месту, а уж как быть дальше, ты знаешь, да?
Тэлли кивнула.
— Знаю. Я просто решила вас проверить.
Вертолет приземлился в крутящемся облаке пыли. Белые цветы пригнулись к земле широким кругом возле места посадки машины.
— Спасибо, что подвезли, — поблагодарила Тэлли.
— Удачи, — пожелал ей Тонк. — Надеюсь, тебе понравится Дым.
— Я тоже надеюсь.
— Но если передумаешь, Тэлли, имей в виду: мы всегда ищем волонтеров, желающих поработать рейнджерами.
Тэлли непонимающе нахмурилась.
— Что такое «волонтеры»?
Рейнджер улыбнулся.
— Это когда ты сам себе выбираешь работу.
— А, ну да, — кивнула Тэлли. Она слышала, что такое возможно в некоторых городах. — Может быть. — А вам я желаю успехов в вашем деле. Кстати говоря, скажите: вы не собираетесь, случайно, тут поблизости устраивать пожар?
Рейнджеры расхохотались, а Тонк сказал:
— Мы обрабатываем огнем только края зарослей, чтобы цветы не распространялись дальше. А это место ровнехонько посередине. Дело безнадежное.
Тэлли огляделась по сторонам. Повсюду, насколько хватало глаз, тянулись белоснежные поля. Солнце село час назад, но орхидеи светились, словно призраки, при свете луны. Теперь, когда Тэлли знала, что это за цветы, от этого зрелища ей стало зябко. Как Тонк назвал это явление? «Биологический нуль».
— Ясно.
Она спрыгнула с подножки и выдернула свой скайборд из магнитного ящика рядом с дверцей. Потом стала отходить, пятясь и хорошенько пригнувшись, как ей посоветовали рейнджеры.
Машина взвыла и ожила, Тэлли запрокинула голову и посмотрела на мерцающий диск. Тонк объяснил ей, что по воздуху машину несут две тонкие лопасти, вращающиеся настолько быстро, что их не разглядишь. «Может быть, он все-таки пошутил?» — думала Тэлли. Ей казалось, что этот радужный диск выглядит как самое что ни на есть типичное силовое поле.
Ветер поднялся безумный, как только машина зарокотала на полную мощь и взмыла ввысь. Тэлли крепко прижала к себе скайборд одной рукой, а другой долго махала, пока вертолет не исчез в темном небе. Она вздохнула.
Снова одна-одинешенька.
Оглядываясь по сторонам, она гадала, как же разыщет дымников посреди этой бесконечной страны орхидей.
«Нас жди на лысой голове, пока не рассветет», — гласила последняя строчка в записке Шэй. Тэлли обшарила взглядом горизонт, и ее лицо озарилось радостной улыбкой.
Не так далеко от того места, где она стояла, поднимался высокий круглый холм. Наверное, это было одно из тех мест, где изначально расплодились цветы — продукт генной инженерии. Верхняя половина холма умирала — там не осталось ничего, кроме голой земли, разрушенной орхидеями.
Опустевшая вершина очень походила на облысевшую голову.
Через несколько часов Тэлли добралась до вершины.
Здесь скайборд был бесполезен, но подниматься было легко, поскольку рейнджеры подарили Тэлли новые туфли взамен старых — те-то обгорели настолько, что в кабине вертолета попросту развалились. И еще Тонк наполнил фильтр Тэлли водой.
В вертолете одежда Тэлли немного подсохла, а пока она поднималась на холм, высохла окончательно. Рюкзак благополучно пережил погружение в реку, и даже пакетики со «СпагБолом» в водонепроницаемом мешке не промокли. Единственное, что безвозвратно пострадало, — это записка Шэй, превратившаяся в мокрый комок бумаги в кармане куртки.
Но Тэлли была почти у цели. Глядя вокруг с вершины холма, она понимала, что сравнительно легко отделалась — не считая волдырей на руках и ногах, ссадин на коленках и нескольких сгоревших прядей волос, она была цела и невредима. Лишь бы только дымники знали, где ее найти, лишь бы они поверили в легенду о том, что она — уродка, явившаяся сюда для того, чтобы стать одной из них, и не выяснили, что на самом деле она шпионка… тогда все было бы просто великолепно.
Она ждала на вершине холма — уставшая, измученная, — но заснуть не могла. Она гадала, вправду ли сумеет сделать то, чего от нее хотела доктор Кейбл. Медальон на шее тоже пережил все испытания. Тэлли сомневалась в том, что вода могла повредить устройство, но узнать об этом наверняка она могла, только оказавшись в Дыме и активировав медальон.
На мгновение у нее мелькнула надежда на то, что медальон не сработает. Мало ли — может быть, он испортился из-за тряски, может быть, он не среагирует на рисунок ее радужки, и тогда она не сможет отправить послание доктору Кейбл. Но надеяться на это вряд ли стоило. Без медальона Тэлли оставалось только застрять здесь навсегда. На всю жизнь остаться уродиной.
Вернуться домой она могла, только предав подругу.