рефераты конспекты курсовые дипломные лекции шпоры

Реферат Курсовая Конспект

Магазин воспоминаний о море сборник Магазин воспоминаний о море

Магазин воспоминаний о море сборник Магазин воспоминаний о море - раздел Образование, Мастер Чэнь Магази...

Мастер Чэнь

Магазин воспоминаний о море (сборник)

 

 

Мастер Чэнь

Магазин воспоминаний о море

Авторский сборник

 

Ее сиятельство

– Прошу подать на еду. В Азии привыкаешь не замечать нищих, не поднимать головы от стола – если… Но когда ты слышишь эти четыре слова… вообще‑то три на английском – begging for food… и на каком английском! Вот…

Вася Странник

– Ты не понял, – сказал Евгений. – Это не кличка. Это фамилия у него такая – Странник. Из его маленького кожаного бумажника явился на свет квадратик телесного цвета.… – Не уверен, что то же самое можно вычитать у него в паспорте, – заметил Евгений. – Но кто здесь спрашивает у человека…

Поросята посуху не ходят

– Это жестокая история, – сказал Юрий, отодвигая ногтем меню (смотрел он в него не более секунды). – Но справедливая. И это история про хорошо нам с… Длинный тощий китаец радостно усмехнулся и приготовил карандашик. – Сначала – пьяные креветки, их следует принести первыми, – четко выговорил Юрий и без пауз продолжил: – Затем кайламы…

Light of the spirit

Если не всех людей, то по крайней мере меня она приветствовала так: «Аха‑а!» – громко, с придыханием. Или, иногда: «Ага‑га!» – с… Голос и манера говорить у нее были как у актрисы Малого театра – слышно каждое… Не то чтобы мы дружили – она, кажется, вообще всем входящим радовалась. Ну, то есть всем, кто не состоял с ней в…

Гурнам

 

«Город джиннов» – так называется книга, ждущая своего часа на верхней полке одного из моих книжных шкафов. Это – о Дели, о пыльном Дели написал свою книгу Уильям Дальримпл.

Джинны возникают из вихрящихся воронок на знойных дорогах, искривленной прозрачно‑бежевой тенью нависая над ними. И если раньше, на верблюде или коне, тебе было не уйти от выросшего на пути призрака, то сегодня на тяжелом «мерседесе» ты пронесешься сквозь завивающуюся пыль, даже не заметив, что сделал.

Джинн со злобным вздохом обрушится обратно на асфальт, развеется в тонкий прах. В делийскую пыль, невесомую, бурого оттенка, висящую в воздухе вместо дымки.

А еще на той же полке, покрытые уже другой, московской пылью, ждут «Камни империи – здания раджа» Яна Морриса и Саймона Уинчестера. И две биографии лорда Керзона, вице‑короля Индии, человека, построившего крепостную стену вокруг Тадж‑Махала и этим спасшего мавзолей от превращения в руины. Одну биографию написал Дурга Дас, вторую Найян Горадия. Есть там, на моей полке, «Последние дни раджа» Тревора Ройла, «Калькутта» Кришны Дутты и позорная «Страсть – Индия» Хавьера Моро, про белых женщин в гаремах махарадж. Все эти книги я боюсь трогать.

Они лежат, эти книги, и ждут, посмеиваясь над моим страхом. Но Индия и вправду пугает. Она страшна тем, что если попытаешься понять ее всерьез, если уйдешь с головой в эти книги, то…

То вынырнешь где‑нибудь у стен Красного Форта, на асфальте, красном от плевков бетеля, среди тысяч почерневших жилистых ног и колес ручных тачек, пытающихся не наехать на цветную россыпь товара, разложенного на холстах, и так во всю длину Чанди‑Чаук. И ты не встанешь, ты останешься там навсегда. Потому что эту страну трудно полюбить, зато разлюбить потом невозможно, как ни старайся.

Я летел в этот раз в Дели, пытаясь вспомнить всех, кто подвел меня вплотную к ужасу любви и оставил, с книгами на полке, решать.

Их было много, светлолицых и темнолицых. Но один был первым, просто потому, что это он встречал меня у выхода из еще того, старого, чудовищного по хаотичности терминала в аэропорту Индиры Ганди.

То есть вообще‑то в тот, самый первый раз, лет десять назад, встречали меня другие – соотечественники; кажется, их было двое. Но дальше они призывно подняли руки над головой, поискали глазами – секунды три, облегченно вздохнули: вон он, перехватил их взгляд. И открывает кожаный зев черного «мерседеса», а потом приветствует меня двумя сложенными у бровей ладонями.

Дальше он, запомнивший уже мое лицо, встречал меня в аэропорту, раз за разом, один. Я видел его – длинного, возвышавшегося над любой толпой, худого до ломкости в талии. Волнистые, начинающие седеть волосы. Умные посверкивающие глаза. Я подхожу к нему и «мерседесу» и с облегчением говорю:

– Давно не виделись, Гурнам.

 

Гурнам и его вечный, неумирающий представительский «мерседес» были неотъемлемой собственностью делийского офиса «Пушкинского дома». Не так много на земле стран, где знают, кто такой Пушкин. Но Индия – особый случай. Вот и в этот раз я заранее знал, что среди прочих пунктов в моем расписании наверняка будет встреча с местными школьниками у памятника Пушкину на одном из острых углов построенного британцами Нового Дели, громадного парка с двухэтажными особняками. Пушкин, рослый, с заложенными за спину руками, выплывает из зелени старинных деревьев. В Дели он не смотрит на толпу с грустью сверху вниз, там его взгляд устремлен к кронам и бледному небу в пыльной дымке.

«Пушкинский дом» – контора далеко не худшая, особенно с учетом того, что именно «пушкинцы» неоднократно отправляли меня в ту самую Индию, читать лекции – в Дели, Бомбей (его теперь надо называть Мумбаем), Бангалор – и попутно устраивали поездки по прочим хорошим городам безо всяких лекций.

В ключевых странах – а когда‑то чуть не по всему миру – еще есть офисы обществ дружбы, но это довольно своеобразные учреждения. Туда ходят старые друзья СССР, надо же им куда‑то ходить. Нынешние специалисты по дружбе мужественно взяли на себя задачу по их изоляции. Ведь нет хуже друзей, чем те, что со всей страстью желают вернуться в прежнюю дружбу, в дорогое им советское время, к борьбе за мир и прогресс. Они отпугивают новые поколения, которые хотят дружить не с умершим СССР, а с сегодняшней Россией, а еще с Японией, Америкой, Ираном – всем миром. Старикам от этого грустно.

Да, кстати, и Гурнам не желал так легко расставаться с прошлым. В конце концов, он возил по индийским дорогам русских никак не меньше тридцати пяти лет.

– Сэр, а ваш коммунизм умер совсем? – спросил он меня как‑то.

Если вдуматься, это был единственный за все годы наш настоящий разговор, во всех прочих случаях нам было просто приятно каждому делать свое дело. Ему – возить меня, мне – забираться в какие угодно кварталы, зная, что с Гурнамом не потеряешься и не пропадешь. Он ждет с машиной на углу.

– Умер, конечно, – признал я. – По моим наблюдениям, последние искренние коммунисты в полном смысле этого слова ушли от власти этак в пятидесятые годы. А люди вообще – ну, они просто верили в добро и справедливость, прогресс, в будущее счастье. Пока и в это верить не перестали. Сегодня, впрочем, некоторые верят в то же самое, только называют это все уже не «Ленин», а как раньше – бог.

– Кто только не побывал на нашей земле, – после мрачной паузы ответил мне Гурнам, сложив руки и глядя в неровную землю. – Британцы с их цивилизацией. Которая к ним пришла когда‑то давно от нас и наших соседей. Мы смеялись, но терпели. Пока они были искренними, конечно, пока не начали смеяться сами над собой. Потом вот еще ваши коммунисты, помогавшие нам построить страну общего счастья. Мы улыбались, но терпели. Потому что вы хотели добра. А теперь все перестали нести Индии счастье, остаемся, как раньше, только мы сами. И бог.

Гурнам сокрушенно повертел головой, а я в очередной раз позавидовал его вьющимся волосам. Индийцы – северные индийцы, арии – вообще потрясающе красивый народ, и хорошие волосы тут играют не последнюю роль. Если бы не солнце, вогнавшее смуглость в их генетику, они, наверное, были бы по внешности лучшими из европейцев – то ли испанцы, то ли итальянцы…

– Отель, сэр? – спросил, наконец, Гурнам, увидев, что я покончил с сигаретой. – Я напомнил менеджеру, что вы особый гость, и он сказал, что заботится о вас по‑настоящему.

– Сначала книги, – покачал я головой.

И Гурнам повез меня в заколдованное место – «на канат». Когда идешь под облупившимися колоннами этого обширного круга из абсолютно одинаковых колониальных зданий – площади Коннот, – кажется, что там можно кружить бесконечно. Такие же колонны, между ними такие же магазины, в том числе одиннадцать книжных. Вот только как найти тот, где гуру‑продавец с печальными красными глазами в прошлый раз спокойно отреагировал на мой протест по поводу цены на карманное издание Хакани (вот же рядом – толстый том того же автора, но вдвое дешевле):

– Хотел бы я продавать их просто на вес, сэр.

Но Гурнам всегда сам знал, где меня высадить. А когда меня охватывала в очередной раз паника, когда я думал, что никогда не выберусь из этого круга колонн и не найду машину, как‑то всегда получалось, что буквально напротив выхода из магазина, на беспощадном солнце, маячит элегантная, как трость, фигура в серой рубашке и машет мне рукой.

Возможно, он просто каждый раз перемещал машину вслед за мной, даже и делая полный круг по Конноту, что в делийском хаосе почти невозможно. Но он это умел.

«Пушкинский дом» когда‑то управлялся командой из шести‑семи советских – а позже, соответственно, россиян, включая завхоза, и не меньше семи индийцев. Генеральные представители «Пушкинского дома» на моей памяти поменялись раза три. Все были моими друзьями, и все держали Гурнама на почетной должности: главный из трех шоферов, шофер самого генерального, и никого больше. Ну, иногда генеральный сидел безвылазно в офисе и в этих случаях мог одолжить мне именно Гурнама, а не кого‑то еще.

«Мерседес» к Гурнаму прилагался далеко не всегда. Бывало и что‑то похуже. Но он любую машину водил так, что внутри нее сиделось как на диване.

Это был безупречный шофер. Он ни разу не ударил автомобиль по собственной вине. А в Индии, где все едут исключительно зигзагом, это – чудо. Он вытаскивал седоков из каких угодно ситуаций на делийских дорогах. Самая простая из них случилась со мной в первый же приезд: несчастный мальчик, протянувший руку за монеткой. Вы не можете не дать денежку плаксивому ребенку, даже зная, что сейчас их налетит еще дюжина, и тогда начнется кошмар. Вы лезете в карман, достаете кошелек с рупиями (в толпе!), начинаете судорожно в нем копаться – а этого нельзя делать ни в коем случае, потому что дети эти – не ангелы, вы сейчас с гарантией лишитесь всего.

– Эй! – говорит мальчику Гурнам с требуемой смесью доброты и строгости. И произносит пару слов на хинди. Мальчик исчезает.

Я помню также, как индийский министр культуры свернул с красной ковровой дорожки на какой‑то пушкинской церемонии, чтобы пожать руку Гурнаму. Не для телекамер, а просто потому, что помнил его уже много лет и вот, наконец, решил познакомиться.

Сейчас я понимаю, что именно Гурнам был лицом «Пушкинского дома», потому что представители, генеральные и прочие, менялись, а этот человек оставался.

Более того, если не в Москве, а именно в Дели посмотреть на портрет Пушкина, с его курчавыми волосами… и представить себе, что они подстрижены покороче, что в них появляется седина… то проступают черты Гурнама. Шофера «Пушкинского дома».

Вот так это и было, год за годом: аэропорт, Дели, встречи и лекции, улицы, магазины, Гурнам, – пока руководить «Пушкинским домом» не приехал гаденыш Боренька и не вышвырнул Гурнама вон.

 

На самом деле сначала я желал новому генеральному успеха, он мне нравился, а потом мне его было отчаянно жаль, этого Бореньку. Потому что где‑то я видел точно такого человека – попросту летавшего по коридорам перед отъездом за рубеж. Красивый, по‑настоящему красивый молодой человек лет тридцати, улыбавшийся всем влюбленными глазами, искрившийся уверенной веселой энергией, получивший тот самый, главный в своей жизни шанс.

И какой шанс! Двухэтажный колониальный особняк с колоннами в британском Новом Дели, среди большого сада, по которому скачут бурундучки и летают попугайчики. Три автомобиля, три шофера, еще четыре индийца – уборщики, компьютерные инженеры и так далее. Отличная репутация конторы в целом, масса людей, встречающих тебя в Индии улыбкой просто потому, что «Пушкинский дом» здесь годами возглавляли не худшие люди. Маленькое королевство и его молодой король с горящим взором.

Где же я его раньше видел, такого человека? Да в зеркале, конечно. Не так и давно. Мое королевство было поменьше, и не в Индии, но я с радостью принял его – как и Боренька, я знал, что не провалюсь, – и я с честью его оставил, когда пришел срок.

Я ждал тогда своего шанса несколько лет. И, получив, не упустил его.

Размышляя о том, почему все получилось у меня и не получилось у гаденыша Бореньки, я долго пытался сказать себе: другая эпоха, несколько иная работа, другая страна плюс множество случайностей… А вспоминал на самом‑то деле пустяк.

Его звали Антонио, он тоже был шофером, и – когда я приехал и унаследовал этого самого Антонио от предшественника – вся штука оказалась в том, что шофер мне был абсолютно не нужен. Предшественник водил плохо, я – для меня автомобиль как любимая лошадь, я дергаюсь, когда кто‑то другой прикасается к его стеклу, открывает дверцу. Я могу провести за рулем сутки в пути непонятно куда, просто ради езды как таковой.

Но у меня в мыслях не было уволить Антонио лишь потому, что я собирался водить свою машину сам. Москва вежливо намекнула: а он теперь зачем? И у меня даже мелькнула тогда мысль: может, просто платить ему из своего кармана – подумаешь, деньги, меньше одной шестой моей собственной зарплаты? Или сделать его курьером? В итоге Антонио остался до конца, работа ему нашлась – мыть машину, возить ее в сервис, катать мою семью, пока я безвылазно сидел за клавишами…

Если вспомнить сегодня – очень честно – почему я не смог поступить иначе, то ответ у меня получается предельно простой.

Я испугался. Я не мог бы смотреть в печальные глаза Антонио, сообщая ему, что он больше не нужен, и кормить семью с двумя детьми в нищей стране он теперь должен как‑то по‑другому. Я мог бы попросить кого‑то из друзей сообщить ему об увольнении, но это уже было просто бредом, да и какие друзья у только что приехавшего в страну человека? Они появляются позже, если повезет.

Я даже мечтал тогда: может, он сделает какую‑то большую гадость, после которой я смог бы рассердиться. Но гадости не было. И Антонио остался.

 

Впрочем, гаденыш Боренька уволил не только Гурнама, а, вообще‑то, почти всех. В полученном им оскудевшем королевстве было еще три россиянина – не так много, как раньше, но все же. Одному было шестьдесят, он знал Индию так, что Бореньке подобное не удалось бы и за пару десятилеток. И после первого же полученного от нового начальника распоряжения он попробовал вежливо подсказать Бореньке, каких ошибок в этой стране не надо совершать никогда. Дальнейшее было делом техники.

Потому что Боренька приехал из Москвы как живой символ перемен в «Пушкинском доме», член его свежей команды: омоложение кадров, работа по‑новому. Еще года три назад никто вообще бы не подумал о том, чтобы отправить руководить делийским представительством человека такого возраста. По простой причине: есть вещи, которые с человеком в тридцать лет никак не могут случиться. Только позже. Опыт – дело долгое.

Но дальше возникла неожиданная проблема. Была еще девушка лет двадцати, по имени Ира, которая полностью поддержала шестидесятилетнего обреченного и оказалась, после некоторой паузы, вышвырнута вслед за ним. Тут уже в Москве кто‑то, похоже, начал подозревать, что происходит нечто неправильное. За расправу со старым поколением можно ожидать медаль на грудь, но девушка…

Оставался третий, и последний россиянин, по имени Саша, но с ним все оказалось посложнее. Дело не только в том, что он был человек тоже молодой и поэтому предельно жесткий. Саша работал по утвержденной межгосударственной программе – с местными издателями, журналами и литературными обществами. По сути, подчинялся напрямую Москве, а точнее – никому. Боренька, правда, формально оставался ему начальником, но Саша оказался умным человеком и потребовал: любое распоряжение Бореньки в его адрес должно быть в письменном виде. После чего он его немедленно отправит в Москву для подтверждения.

Говорят, в тот недолгий срок, когда Боренька руководил делийским офисом, эти двое встречались раза по два в неделю, поскольку тщательно избегали друг друга в опустевшем двухэтажном особняке.

Но это было не самым большим несчастьем для Бореньки. Дело в том, что главным из заданий, полученных им в Москве, был капитальный ремонт. А это очень много работы. О прочем можно не думать.

И вот тут, с началом ремонта, стартовала абсолютно замечательная история, которую «пушкинисты» в московской штаб‑квартире до сих пор рассказывают по коридорам злорадным шепотом.

 

Итак, особняку требовался ремонт, так же как и давно, в советское время, купленным в соседнем доме квартирам для его российских обитателей. Но тут наметился приезд в Дели нашего премьер‑министра, и Москва с боями добилась включения в его программу визита в офис «Пушкинского дома».

Боренька выписал из столицы своих друзей – руководителей, которые приехали туда за неделю до премьера, и они все вместе придумали построить, по индийскому свадебному обычаю, перед особняком здоровенный шатер со сценой, поставить стулья, позвать туда всех старых друзей «Пушкинского дома».

Для этого вокруг газона, по которому скакали ничего не подозревавшие бурундучки, решено было спилить полдюжины деревьев.

Двадцатилетняя девица Ира – та самая, которую Боренька потом выгнал, – встала на защиту деревьев всем своим хрупким телом. На пару с Сашей они сообщили Бореньке, что для этого требуется разрешение местных властей, причем в трех инстанциях. Они даже принесли Бореньке какой‑то документ.

Тут попутно выяснилась одна никого в Москве, видимо, не взволновавшая подробность: Боренька возглавил делийский офис будучи не в лучших отношениях с английским. Что было бы невероятным не только в советские времена, но еще лет десять назад. Документу он поверил, поскольку прочитать его толком не мог.

Деревья отстояли, девице Ире была молча выдана черная метка, премьер‑министр явился на церемонию, посмотрел на ярко‑синий шатер, расцвеченный российскими знаменами, вполголоса сказал «офигеть», прочитал речь и уехал: всего двадцать минут. Гости остались пить чай. Деньги на ремонт значительно уменьшились, но ремонт – это почти религия нашего времени, Бореньке дали еще. И он начал громить офис.

Лишить его колонн и колониального фасада он не решился, поскольку в стране есть и законы, и общественное мнение. Индия становится современной с какой‑то удивительной скоростью, но тут все происходит просто – строятся полностью новые, сверкающие стеклом города или кварталы на пустырях. Изуродовать один из особняков британского Нового Дели – не пустяк, это все‑таки памятник, да и денег было не так уж много. Поэтому ограничились действительно сильно облупившимся верхним этажом, превращая его в офис, облицованный современными панелями, снабженный вентиляцией, новейшей техникой – в том числе для видеомостов с Москвой.

Индийские журналисты и прочие приглашенные на церемонию открытия, как говорят, впечатлились, но по старой традиции вынесли чашки с чаем и прочие напитки на газон под деревьями, высматривая бурундучков. В Индии не очень хорошо относятся к вентиляции, если есть нормальный воздух.

А еще они обнаружили, что, кроме не очень ловкого в английском Бореньки (и мрачно молчавшего Саши), в офисе никого не осталось. Меньше стало даже индийцев. Бюджет все‑таки – вещь серьезная, шатры стоят денег. Именно тогда Гурнаму, среди прочих, было указано на дверь.

Сейчас, конечно, не докопаешься, почему именно Гурнам пал жертвой Бореньки, почему из шоферов остался худший – нервный Рахул, который открывал пассажиру дверь автомобиля спотыкаясь и с таким лицом, будто ждал расстрела. И водил, соответственно, более чем нервно.

Я думаю, что Боренька просто заметил что‑то не то в глазах Гурнама, и этого оказалось достаточно.

Дальше возникла новая проблема – посольство. Которое редко лезет во внутренние дела офисов «Пушкинского дома», или «Аэрофлота», или «Росатома», – но ведь есть годовые программы работы, которые обсуждаются на уровне министров иностранных дел, а то и выше. И когда выяснилось, что программа летит на фиг, поскольку Боренька просто не знает, о чем говорить с индийскими экспертами, обозревателями газет и университетскими профессорами (да и словарного запаса не хватает), что в офисе он разогнал всех, кто был хоть на что‑то способен…

А тут еще… нет, все же нельзя говорить, что Боренька совсем ничего не делал по основной программе работы. Он организовал визит в Москву лжепророка, значившегося во всех черных списках, включая индийские (за наркотики).

В московском офисе к тому времени тоже были изгнаны с работы все, кто мог бы сообщить начальству, что за гость к ним собрался. В итоге недовольны оказались все, включая лжепророка, который запросил встречу с президентом и премьер‑министром, но почему‑то ничего подобного не получил.

В общем, в Москву ушла телеграмма от посольства – в несколько адресов, включая, конечно, и «Пушкинский дом».

Повисла пауза, заполняемая слабыми писками насчет того, что Бореньку, вообще‑то, послали, прежде всего, для организации ремонта…

И тут у сооружения на втором этаже обрушилась новая крыша.

 

Для того чтобы превратить, во всех смыслах, в развалину работу «Пушкинского дома» в Дели, гаденышу Бореньке потребовалось около пяти месяцев. Процедура изгнания его из Дели заняла месяцев семь или восемь.

«Пушкинскому дому» потребовалось вернуть для этого с пенсии некоего Игоря Михайловича, знавшего в Индии каждую собаку, а ныне спокойно преподававшего в университете и писавшего свои книги по литературоведению. Это было страшным ударом по кадровой политике «Дома», но никаких иных вариантов не возникало.

Игорь Михайлович отправился в Дели с предварительной поездкой, разбираться – и выяснил, что на постоянную работу ехать ему невозможно. Потому что гаденыш Боренька, видя, что отступать некуда, начал одновременный ремонт во всех квартирах «Пушкинского дома» в Дели. Квартиру Саши он сделал заблаговременно, но Саша с многочисленным семейством в ней и оставался. Сам Боренька съехал в гостиницу, нанеся этим мощный удар по статье «гостиничные расходы». Игорю Михайловичу просто было негде поселиться. И, значит, Боренька продлил себе в Дели срок – и зарплатную ведомость – до окончания ремонта.

Никогда еще в истории «Пушкинского дома» один гаденыш не держал в заложниках все учреждение.

– Аналогичные ощущения я испытывал, наблюдая разлив Иравади несколько лет назад, – с удовольствием рассказывал мне вернувшийся Игорь Михайлович. – Катастрофа полная, но, пока вода не уйдет сама, сделать нельзя ни черта.

Принимать дела Игорю Михайловичу фактически пришлось у другого уволенного на пенсию – предшественника Бореньки, замечательного человека по кличке «сэр Олег». Индийцы считали его идеальным экземпляром британского джентльмена, по странной случайности родившегося в России. Выше комплимента в этой стране не бывает. Решение говорить именно с ним (тоже, кстати, уволенным на пенсию за неправильный возраст) было неизбежным, потому что на сэре Олеге все дела офиса по сути и закончились, все знакомства и связи «Пушкинского дома» среди местной интеллигенции на нем и прервались.

Боренька держался за делийскую землю до последнего, но потом тихо исчез. В Москве его следов не обнаруживается (не то чтобы я их искал).

Говорят, что он все же остался в Дели и превратился в джинна на дороге, возникающего на пути странников в самый неожиданный момент.

 

– Представляешь, он уволил даже Гурнама, – с изумлением сказал мне Игорь Михайлович, с которым мы сидели за кофе в одной из «Шоколадниц». – А дальше началась забавная история, о которой он в Москву даже не сообщил. Потому что собирает вещи и вообще в офисе не появляется. Дело в том, что уволенные подали в суд. И не на Бореньку, а на «Пушкинский дом», ясное дело. Там, видишь ли, есть законы, в этой Индии. О выходном пособии и так далее. А в случае с Гурнамом и вообще песня. Ему пятьдесят девять лет. Ты не объяснишь, что это слишком много, в стране, где три четверти населения молодежь, но премьеру семьдесят шесть, а президенту – сколько Патилихе, да вот же я с ней встречался пару лет назад? Ну, тоже за семьдесят. И никому это не кажется странным, наоборот.

– И на сколько подали?

– На четырнадцать миллионов, – задумчиво и с явным удовольствием сказал Игорь Михайлович. – Ну, делить надо на сорок пять. Рупий, то есть. Тоже неплохо. А в газетах написали, что «Пушкинский дом» отказался принять иск. Что делает ситуацию хуже.

– А ему вломить иск в Москве за ущерб…

– Ты его сначала найди, дурака. Еще неизвестно, вернется ли он в Москву. Но в данном случае это не он, это Саша. Он там сейчас вообще один сидит. Напугался, бедняга, сказал что‑то про своего юриста – из консульства, естественно. А этим, вручавшим, только того и надо было. Повернулись и ушли. А теперь Саша жалуется, что когда говорит, что он из «Пушкинского дома», то на него как‑то косо смотрят. А что ж вы хотели… Ну, в общем, собирайся.

– Куда?

– В Дели, куда еще. Я там сделал обход старых знакомых, а они: где же этот, выступал у нас с лекциями, а потом все кончилось, забываете вы о нас совсем… Мы с Сашей начали поднимать планы работы. Гаденыш их, похоже, даже не открывал… Вот я с Моханти из Джавахарлалки и договорился. Он тебя помнит. В лучшем университете страны тебя знают – гордись. Моя квартира готова. Поживешь там, без меня, Саша машину даст с шофером. Только…

Игорь Михайлович блеснул стеклами толстых очков:

– Там в офисе нехорошо. Барабашки завелись. Даже не заходи туда.

– Стучат по ночам?

– По ночам там только охранник, хорошо хоть его не уволили. В дом он не заходит. Сидит со своим ружьем в будке. А так – то компьютерные вирусы, то розетки искрят, то еще какая‑то дрянь. Саша там один мучается. И это еще цветочки.

Игорь Михайлович с удовольствием допил кофе.

– Вот при проклятом застое, помню, – счастливо вздохнул он, – был в «Пушкинском» такой же генеральный. Только в Бангкоке. Выгнали его за то, что посольство донесло: уезжая, запирал жену на ключ. Ну и вообще уже семь лет там сидел, крыша сползла. И вот он отвалил, я приезжаю его менять – судьба у меня такая, осколки собирать, – а в саду у него обнаружилась семья варанов, под манговым деревом – гнездо кобр, а на чердаке – летучие мыши. И что ты думаешь, пришлось вызвать колдуна после санитарных служб. Потому что иначе местные служащие работать отказывались. Я квитанцию приложил к отчету для Москвы с расшифровкой: оплата услуг традиционной уборочной фирмы. Прошла. В общем, поезжай, поддержи репутацию конторы. Я ведь еще полтора месяца не соберусь туда, Саша там один, сидит среди барабашек. Контракт на тебя оформляется, я уже обо всем договорился. Гонорар как обычно.

Конечно же, я этого хотел. Когда это я не хотел в Дели?

Мы встали.

– Как ни смешно, Игорь Михайлович, – сказал я, уже в дверях, – но это будет грустная поездка. Даже Гурнама нет. Может, я дождусь, когда ты там окажешься?

– А студенты не пойдут из‑за тебя на каникулы? Да Гурнама я попросту верну. Он меня послушается. Заставлю Москву выплатить ему компенсацию по суду и верну. Какой же «Пушкинский дом» в Дели без Гурнама? Ну ладно, давай, бегу…

 

И вот он, город золотого солнца и песчаных куполов в пыльной дымке. На закате я отправлюсь на Раджпат, эту грандиозную аллею среди деревьев и квадратных прудов, пройду вверх по плавному холму между кремово‑розовыми камнями Южного и Северного крыльев – к президентскому дворцу, возвышающемуся на холме странно вытянутой, как буддийская ступа, верхушкой. А оттуда отправлюсь к моей первой любви в Дели – ресторану «Бухара» в «Шератоне». Когда‑то официально признанному лучшим заведением тандурной кухни в городе (а значит – страшно сказать – и в мире?). Кубики панира, обсыпанные серой крошкой жгучего перца с зирой. Удивительно приготовленные грибочки цветной капусты в тесте из грубой муки. Глоточек виски. Здесь – место, куда я готов ползти хоть на коленях.

Но сначала…

– Адрес Гурнама? – удивился Саша. – Ну, вообще‑то, Рахул знает. Что‑то военное, как я помню. Да пожалуйста, берите его хоть на весь день, я сегодня все время в офисе. Точнее, на газончике. Здесь как‑то лучше работается.

– А что? – поинтересовался я, и Саша понял, что я все знаю.

– Да вот вчера кто‑то в закрытой комнате разбросал бумаги по дивану. Фильм ужасов просто. Хоть мангуста заводи, от змеюк обороняться. Вот только они еще не заползали. Ладно, приедет новый генеральный – разберемся.

Зачем я туда отправился? Точно я не знал. Просто поеду и дам ему денег, подумал я, садясь в «ниссан». Сумма, в которую мне обойдется ужин в «Бухаре», – это наверняка четверть бывшей зарплаты Гурнама, которой у него больше нет.

«Что‑то военное» оказалось очень странным адресом для скромного шофера, но мало ли странностей в Дели. «Милитари кантонмент» был когда‑то районом, где расселяли местных офицеров. Дальше, конечно, все было как всегда – военные уехали, гражданские приехали, но в любом случае это была не худшая часть города: особняки для бывших полковников и генералов, двухэтажные многоквартирные дома для офицеров других рангов. Рядом квартал сикхов, напротив и наискосок, через перекресток – тоже благополучные места.

Я мог бы заметить, что творится с Рахулом, еще когда он сообщил мне: заблудился, сэр. Ну спроси дорогу, разрешил ему я, продолжая жадно оглядываться: вот напротив ювелирная лавка, где я покупал свадебные, до плеч, серьги для одной абсолютно очаровательной дамы, вот музыкальный магазин в подвале, где я впервые в жизни купил диск Джоан Баэз – раньше как‑то обходился без нее – и слушал его потом в гостиничной комнате…

– На втором этаже, сэр, – сказал Рахул и зачем‑то оглянулся.

Тут как раз, метя сандалиями пыль, подошел курчавый темнолицый южанин (в Дели живут дети всех штатов) и, в ответ на слова «Гурнам‑джи, пожалуйста», повел меня вверх по широкой лестнице, заставленной велосипедами, пустыми коробками непонятно от чего. Поверх рубашки до колен у этого достойного человека висело на шее махровое полотенце, которым он время от времени вытирал лицо.

Дверь была в конце коридора, и Гурнам почему‑то стоял в ней и ждал меня. Все в той же серой рубашке и выглаженных брюках, вытянутый и чуть наклоненный вперед, как будто он ждал, что сейчас я вручу ему ключи от машины и назову адрес – а он уже готов.

По‑настоящему хорошему человеку тут пожимают руку своими двумя, не забыв сделать намастэ – тот самый жест ладонями у лба, знакомый всему миру.

– Я подумал, что хорошо бы заехать и выпить чаю, – сказал я ему.

– Чай! – восхитился Гурнам. – Отлично, сэр. Вот только…

Комната за дверью оказалась заставлена коробками, и похоже, что чайник уже был в одной из них, но для чего тогда соседи… Индийцы не покупают чай в сувенирных лавках, они предпочитают приобретать его большими пакетами, которые европеец в руки не возьмет. Зато уж они знают, что берут, и знают, как чай делать. Очень сладкий, и такой крепкий, что даже три ложки горячего молока не уничтожат этот неповторимый, с оранжевым оттенком, цвет.

– Не надо спешить уезжать, Гурнам, – сказал я после первых глотков, оглядывая хаос коробок. – В офисе будет новый босс. На этот раз – нормальный.

Гурнам начал медленно раздвигать губы и кивать. Кажется, он был счастлив.

– И это, конечно, вы, сэр, – сказал он, кладя свою ладонь на мое колено. – Очень хорошо. Вы будете отличным боссом. Я знаю.

– У меня масса своих дел, книги – и это буду не я, дорогой Гурнам, или мне пора тоже сказать – сэр? Это человек по имени Игорь…

Ну конечно, Гурнам знал Игоря Михайловича, он и его возил, когда тот дважды работал в Дели. Как же ему было его не знать. Он знал всех.

– И это тоже правильно, – снова улыбнулся он. И по этой улыбке я понял, что Гурнам – если он не на работе – способен выражать очень много чувств сразу.

– Я с ним говорил, он сказал: конечно, я возьму Гурнама обратно. Слушайте, Гурнам, он даже не будет против выплаты компенсации, по суду или без. А те полтора месяца, пока он будет собираться…

И я полез в карман за кошельком.

И опять рука Гурнама – теплая и очень сильная, как я не без удивления заметил, – легла мне на колено.

– Не надо, – сказал он. И, после паузы, добавил: – Я не подавал иска в суд. Это они, другие, подавали.

Тут он чуть досадливо покрутил головой:

– Дело в том, что глаза стали хуже. Я уже не вижу так далеко. Нельзя рисковать вашей жизнью. Мне скоро шестьдесят, и я как раз думал – вот будет шестьдесят, сообщу, что ухожу на покой, и скажу спасибо, большое спасибо… Но вышло по‑другому. Некому было сказать.

– Гурнам, да это неважно – Игорь возьмет вас комендантом, кем угодно…

– Но зачем? – удивился он. – Я еду к сыну. В Лондон. Он давно меня зовет. Так что все к лучшему.

Я представил себе Гурнама у экрана телевизора, в комнате с неоновыми лампами, мокрый черный лондонский тротуар под окном… Конечно, это не так плохо. Но не так и хорошо.

– Жизнь надо жить до конца, – сказал он. – Эта кончилась, и хорошо, сейчас будет другая. Потом – может быть, стану черепахой в море. Я видел фильм. Это интересно. Она оранжевая, когда в воде.

– А что, у сына найдется комната лучше, чем здесь? – улыбнулся я, рассматривая его бетонное жилище метров на десять.

– У него найдется комната, – блеснул глазами Гурнам. – Большая квартира в Челси. Три моих внука. И хороший коттедж в Кенте, большой сад. У него четыре компании, делает и продает коммуникационное оборудование. У индийцев сегодня это покупают быстро, во всем мире. Хороший мальчик, сэр. Он один из самых богатых индийцев в Англии.

 

В комнате было тихо, хотя под окном звенели голоса. Индийцы вообще любят разговаривать, сядьте в автобус – и через три минуты увидите, как два десятка незнакомых до того момента людей будут трещать, перебивая друг друга, неважно о чем. Да и вы с ними тоже.

– Но зачем тогда все это время?.. – выговорил, наконец, я.

– О, – сказал Гурнам. – Но я же говорил: свою жизнь надо прожить до конца. Зачем жить жизнью сына? Я делал важное дело. Да вот вы, сэр, – я видел лица людей, встречавших вас перед лекциями. И видел их лица после, когда они провожали вас. Значит, думал я, я помог сделать хорошее дело. Если делать что‑то – то хорошо. Я был хорошим шофером?

– Лучшим в Индии.

– О, ну… Я благодарен «Пушкинскому дому». Когда я там работал, то видел близко всех премьер‑министров Индии. Где бы я еще такое смог? И еще. Я получаю военную пенсию, сержантскую, давно, после Кашмира. Но это – еда, одежда. А «Пушкинский дом» и его зарплата помогли мне выучить мальчика. В университете. И сейчас – посмотрите только на него. Вот я и хотел, как уже говорил, в шестьдесят лет сказать «Пушкинскому дому» спасибо за это. Оказалось, некому. Но сейчас я говорю это вам.

И Гурнам снова поднял ко лбу две сложенные ладони, склонив голову.

– Приезжайте в Лондон, сэр, – сказал он, наконец. – Вот я напишу адрес…

И он водрузил на нос очки, которые я на нем никогда раньше не видел.

Пора было прощаться – меня ждал Раджпат, «Путь правителя», британский шедевр на месте былых нищих деревень.

– А это же Рахул там, у машины? – спросил провожавший меня Гурнам, щуря глаза. – Плохо. Что делать? Нет, я скажу. Передайте Игорю, Рахул очень больной, нервный юноша, надо все время пить таблетки, он экономит, приглашает колдунов. Пускает их в офис. Потом в офисе проблемы. Очень плохо. Я говорил еще сэру Олегу, он не слушал, но поставил Рахула возить почту. А сейчас он единственный, кто там остался. Надо его перевести на работу поспокойнее. В машине – опасно. И пристегнитесь сейчас ремнем покрепче.

Гурнам медленно помахал Рахулу. Тот, напрягшись, замер и не ответил.

 

А дальше, минут через десять, была незабываемая сцена, когда меня как минимум от шишки на лбу спас ремень Гурнама. Нет, я действительно не видел такого никогда. «Ниссан» с Рахулом за рулем – а то, что у него после поездки к Гурнаму трясутся руки, я хорошо видел – аккуратно подъехал к светофору и плавно остановился.

И тут, как писали классики, грудь его содрогнулась, из нее вырвались рыдания. В общем, Рахул всхлипнул, поднял руки к лицу, и – наверное, что‑то произошло и с его ногами – «ниссан» сначала тронулся с места, подполз несколько дюймов, а потом с нарастающей скоростью врезался в бампер «амбассадора» впереди.

Это особая машина, «амбассадор», бережно сохраняющая свое место на дорогах горбатая повозка модели пятьдесят какого‑то года, на вид вроде маленькой «Победы», полностью индийского производства. Она и сейчас ездит у таксистов и государственных служащих – вплоть до высших. И никогда, никогда не надо в нее врезаться.

Раздался хруст. Крышка капота «ниссана» с чавканьем приподнялась. В неуязвимом бампере «амбассадора», как я потом увидел, возникла небольшая вмятина. Из машины вышла хорошо упитанная дама в шелковом сари, как я мгновенно выяснил – служащая делийской мэрии, которая приятно поболтала со мной, пока шоферы говорили о своем и тыкали руками и ногами в тормоза.

Но это уже другая история, при этом не очень длинная и совсем не интересная.

 

Магазин воспоминаний о море

Этот рассказ не о погибшем крейсере, и даже не о его командире. А о маленьком предмете, который можно скатать в шарик и спрятать где угодно, да хоть…   – С этой женщиной что‑то не так, – сказал мне Евгений. – Она тебя все время трогает. Посмотри, вот за последние…

Эдуардо Элизальде, строитель галеонов

Они были огромны. Если вы, в своей длинной рыбацкой лодке, замечали их на горизонте – а тем… Когда в ноябре они трогались в путь по океану, то сначала в день отплытия наискосок через бухту медленно двигалась…

Мне отмщение

– Чуть не забыл тебе сказать, тут, в Пекине, всплыл еще один наш общий друг, – почти шепотом сказал мне видный дипломат Искандар Кубаров. – Этот,… И я постарался не откладывать палочки для еды, а наоборот, продолжать делать… По доброжелательному лицу Искандара, как всегда, прочесть нельзя было ничего.

Последний пляж

– Он, конечно, теоретически тоже может стать королем, – заметил Евгений, наблюдая прищуренными глазами за молодым человеком в отглаженном… Человека из дома Чакри можно, наверное, узнать в любой одежде даже на кишащей… – К черту трон, – сказал я. – Вот эта, с кем он беседует. Кто она?

Пальто с запахом земли

– Этот тип так и не снял пальто, между прочим, – сказала девица, наслаждаясь моим смущением. – В первый раз делаю это с перцем в пальто. Старом… Пальто на двадцатипятиградусной жаре, в разгар удушливого московского лета? Я… Вот только там, где можно обмануть и не без удовольствия напугать собственную мать, не обманешь психиатра.…

Вместо послесловия

По доброй англо‑американской традиции, любую такую книгу следует предварять строчкой: все персонажи и ситуации, обозначенные здесь, –… Я бы сделал то же самое, да только какая же тут, на фиг, случайность или… Эти рассказы – заметки на полях моих романов, да и на полях жизни. Моя жена Ира (неизменный и незаменимый…

– Конец работы –

Используемые теги: магазин, воспоминаний, море, Сборник, магазин, воспоминаний, море0.097

Если Вам нужно дополнительный материал на эту тему, или Вы не нашли то, что искали, рекомендуем воспользоваться поиском по нашей базе работ: Магазин воспоминаний о море сборник Магазин воспоминаний о море

Что будем делать с полученным материалом:

Если этот материал оказался полезным для Вас, Вы можете сохранить его на свою страничку в социальных сетях:

Еще рефераты, курсовые, дипломные работы на эту тему:

Сборник Бои в Финляндии. Воспоминания участников
На сайте allrefs.net читайте: "Сборник Бои в Финляндии. Воспоминания участников"

Маркетинговое исследование рынка цветочных магазинов и магазина Lilija
Марке-тинговые исследования связаны с принятием решений по всем аспектам маркетинговой деятельности. Они снижают уровень неопределенности и касаются всех элементов комплекса… Каким образом может быть представлена модель потребительского поведения челове-ка в условиях современной рыночной…

Сборник научных статей. Современные инструменты реформирования национальной экономики России
В частности, рассмотрены проблемы инновационной деятельности в различных типах предпринимательских структур, основные направления… Для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся проблемами… Иными словами это – «недвижимость по природе» и «недвижимость по закону». По мнению В. Горемыкина «в общем случае…

Сборник научных статей. Современная экономика
Помимо этого, в сборнике представлены материалы, посвященные отдельным аспектам туристической деятельности. Для специалистов и широкого круга… Все эти механизмы взаимосвязаны и составляют единую систему, обеспечивающую… Рассмотрим эти механизмы с точки зрения оптимизации оффсетной деятельности в процессе военно-технического…

Сборник научных статей. Условия повышени эффективности экономики РОссии
В частности, рассмотрены про-блемы инновационного развития экономики, военно-технического сотрудничест-ва, лизинговой деятельности и… Вместе с тем, в банковском секторе можно выделить как минимум три сегмента,… Безусловно, конкуренция между коммерческими банками заслуживает всяческого внимания и изучения, более того, именно по…

Сборник научных статей. Актуальные экономические проблемы переходной экономики России
В частности, рассмотрены проблемы инновационной деятельности в различных типах предпринимательских структур, основные направления… Для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся проблемами… Стратегия враждебного поглощения.

Сборник научных статей. Условия повышения эффективности экономики России
В частности, рассмотрены проблемы инновационного развития экономики, военно-технического сотрудничества, лизинговой деятельности и функционирования… Что касается микроэкономики, то на этом уровне, на наш взгляд, изучение… В самом общем плане экономическую безопасность как макроэкономическое понятие целесообразно, по нашему мнению,…

Сборник научных статей. Экономика России: вызовы, проблемы, решения
В частности, рассмотрены проблемы инновационной деятельности на мезоуровне, основные направления развития деятельности различных хозяйствующих… Для специалистов и широкого круга читателей, интересующихся проблемами… Так с января по декабрь 2008 года стоимость заключенных государственных и муниципальных контрактов с учетом…

Акватория Каспийского моря - проблемы и возможные пути решения
В Азербайджане, на Апшеронском полуострове, добыча нефти началась более 150 лет назад и туда же впервые в нефтедобычу направлялись иностранные… После распада СССР сложилась принципиально иная ситуация. " Стратегические… Их принято называть государствами "бассейна Каспийского моря". В дипломатической практике последнего десятилетия…

Биоразнобразие Каспийского моря
Специфической особенностью этого моря-озера являются резкие изменения уровня воды в нем. Каспийское море уникально и по размеру: длина его 1200 км и… Экологические проблемы Каспия и его побережья являются следствием всей истории… В связи с этим первостепенное значение приобретает изучение причин изменения уровня моря, прогнозирование его…

0.034
Хотите получать на электронную почту самые свежие новости?
Education Insider Sample
Подпишитесь на Нашу рассылку
Наша политика приватности обеспечивает 100% безопасность и анонимность Ваших E-Mail
Реклама
Соответствующий теме материал
  • Похожее
  • По категориям
  • По работам