[Тодд]
— ОТПУСТИТЕ ЕЕ!!!
Я барабаню кулаками по стеклу, но оно все не бьется, как бы сильно я не колотил.
— ОТПУСТИТЕ ЕЕ!!!
Мой голос ломается от напряжения, но я кричу и кричу, пока не теряю его окончательно.
— ТРОНЕШЬ ЕЕ ХОТЬ ПАЛЬЦЕМ, Я ТЕБЯ УБЬЮ!!!
Виола привязана к раме на Арене Вопросов, руки задраны назад и вверх, кожа вокруг железного обруча горит красным, у головы — металлические стержни, перебивающие Шум непрерывным свистом.
Рядом столик с острыми железками и бочка с водой.
Мистер Хаммар стоит, молча дожидаясь приказов. Дейви тоже в комнате, нервно мнется у самой двери в дальнем конце.
А мэр спокойно нарезает круги вокруг Виолы.
Я помню только оглушительный БУМ и мэра Леджера, мигом исчезнувшего во вспышке света и дыма.
Очнулся я уже здесь. Голова раскалывалась, все тело было в копоти, пыли и запекшейся крови.
Я встал.
И увидел ее.
За стеклом.
На Арене Вопросов.
Я снова нажимаю кнопку и кричу в микрофон:
— ОТПУСТИТЕ ЕЕ!!!
Но меня, похоже, вапще никто не слышит.
— Я делаю это с большой неохотой, Виола, — говорит мэр, все еще обходя ее по кругу. Его я слышу прекрасно. — Мне казалось, мы с тобой были друзьями. Мне казалось, мы поняли друг друга. — Он останавливается прямо перед ней. — Но потом ты взорвала мой дом.
— Я не знала, что в рюкзаке бомба, — говорит Виола, и я вижу боль на ее лице. Она тоже покрыта кровью: всюду царапины и порезы после взрыва.
Но больней всего смотреть на ее ноги. Ботинки кто-то снял, и я вижу опухшие, почерневшие лодыжки. Мэр, конечно, не дал ей обезболивающего.
Это написано на ее лице.
Страдания и боль.
Я хватаюсь за скамейку, чтобы разбить ею зеркало, но она намертво прикручена к бетонному полу.
— Я верю тебе, Виола, — говорит мэр, снова начиная обходить ее по кругу. Мистер Хаммар ухмыляется, наблюдая за происходящим, а иногда поглядывает на мое зеркало и ухмыляется еще гнуснее. — Я верю, что предательство госпожи Койл глубоко тебя ранило. Хотя не понимаю, чему ты удивляешься.
Виола молча роняет голову на грудь.
— Не делайте ей больно, — шепчу я. — Пожалста пожалста пожалста.
— Если тебе от этого легче, — продолжает мэр, — я, вероятно, не стану держать на тебя зла. Госпожа Койл нашла способ пронести бомбу в самое сердце моего собора, чтобы уничтожить его и заодно, если получится, меня.
Он поднимает глаза на мое зеркало. Я опять барабаню по нему кулаками. Уж это они точно должны слышать, но мэр не обращает на меня внимания.
Дейви тоже поднимает голову, и лицо у него серьезное, как никогда.
Даже отсюдова я слышу беспокойство в его Шуме.
— Ты подарила ей шанс, который она не могла упустить, — продолжает мэр. — Твоя преданность Тодду провела бы тебя туда, куда никто другой проникнуть не мог. Возможно, она не хотела тебя убивать, но такого верного шанса уничтожить меня ей больше не представилось бы. Взвесив «за» и «против», она приняла решение.
Я смотрю на ее лицо.
В нем — грусть и отчаяние.
И я снова слышу ее тишину, в груди щемит и тянет от чувства знакомой утраты, как тогда — целую вечность назад. От этой боли в глазах встают слезы, нутро скручивается в узел, горло спирает.
— Виола, — говорю я. — Виола, пожалста.
Но она даже головы не поднимает.
— Вот как ты ей дорога, Виола, вот как много ты для нее значишь. — Мэр наклоняется и заглядывает ей в лицо. — Может, ты наконец-то поняла, кто твой истинный враг? — Он умолкает. — А кто — друг?
Виола что-то тихо отвечает.
— Не понял? — переспрашивает мэр.
Она откашливается и повторяет:
— Я пришла только ради Тодда.
— Знаю. — Он встает и снова начинает расхаживать по Арене. — Я тоже успел полюбить Тодда. Он стал мне вторым сыном. — Мэр бросает взгляд на Дейви: тот вспыхивает. — Верный и трудолюбивый, он вложил немало сил в строительство нашего нового будущего.
Я опять барабаню в стекло.
— ЗАТКНИСЬ!!! — ору я. — ЗАТКНИСЬ!!!
— Если он с нами, Виола, — продолжает мэр, — а твоя госпожа желает тебе зла, то ты не должна сомневаться, чье дело правое.
Но Виола уже трясет головой:
— Я вам ничего не скажу. Ничего!
— Но ведь она предала тебя. — Мэр снова встает перед ней. — Пыталась тебя убить.
И тут Виола поднимает голову.
Она смотрит ему прямо в глаза:
— Нет, она пыталась убить вас.
Ох, молодчина!
Мой Шум наполняется гордостью.
Какая же она молодчина!
Мэр дает знак мистеру Хаммару.
Который берется за ручку и окунает Виолу в воду.
— НЕТ! — ору я и колочу по стеклу что есть сил. — НЕТ, ЧЕРТ, НЕТ!!! — Я подбегаю к двери в каморку и начинаю ее пинать. — ВИОЛА! ВИОЛА!
Тут я слышу ее оханье и бегу обратно к стеклу… Виолу вытащили из воды, она плюется водой и кашляет.
— Время на исходе, — говорит мэр, стряхивая с пальто соринку. — Такшто не, будем мешкать, перейдем к делу.
Я все еще барабаню в зеркало и ору. Он оборачивается и смотрит на меня, и хотя он не может меня видеть, его глаза буравят меня насквозь.
— ВИОЛА! — кричу я и снова бью по стеклу.
Он слегка хмурится.
— ВИОЛА!
И наносит мне Шумовой удар.
Этот удар куда сильнее, чем предыдущие.
В голове бутто разом кричит миллион голосов, и вопль этот запрятан так глубоко, что до этого места никак не дотянуться и не закрыться. Все они кричат одно: ты ничтожество ты ничтожество такшто кровь кипит в жилах и глаза вылезают из орбит и стоять больше нет никакой возможности я отшатываюсь от зеркала падаю на лавку и в голове все звенит оплеуха звенит и звенит…
Когда я наконец открываю глаза, мэр хватает за руку убегающего с Арены Дейви. Дейви снова бросает взгляд на зеркало.
В его Шуме — тревога и волнение.
За меня.
— Отвечай: когда «Ответ» планирует напасть на город? — спрашивает мэр Виолу. Голос у него стал холодный и жесткий. — И откуда?
Она качает головой, такшто в разные стороны летят брызги воды.
— Не скажу.
— Скажешь, — говорит мэр. — Боюсь, что сказать придется.
— Нет. Никогда.
И она все трясет головой.
Мэр бросает взгляд на мое зеркало и снова буравит меня им насквозь.
— Увы, — говорит он, — на отказы у нас времени нет.
И кивает мистеру Хаммару.
Тот снова окунает Виолу в воду.
— ХВАТИТ! — ору я, барабаня по стеклу. — ХВАТИТ!!!
Он держит ее под водой…
Держит…
И держит…
Я с такой силой колочу по зеркалу, что на руках уже выступили синяки.
— ПОДНИМИТЕ ЕЕ!!! ПОДНИМИТЕ! ПОДНИМИТЕ!!!
Виола бьется в конвульсиях…
Мечется под водой…
А он все держит ее…
— ВИОЛА!!!
Ее руки натягивают веревки…
Вода брыжжет во все стороны…
Ох господи господи ох господи виола виола виола виола
Я не могу…
Не могу…
— НЕТ!
Прости меня
Умоляю, прости…
— СЕВОДНЯ! — ору я. — СЕВОДНЯ НА ЗАКАТЕ! С ЮЖНОГО ХОЛМА! СЕВОДНЯ!
Я жму кнопку и кричу, опять и опять…
— СЕВОДНЯ!
Она бьется под водой…
Но меня никто не слышит.
Он выключил звук…
Он выключил клятый звук…
Я возвращаюсь к зеркалу и бью по нему кулаками… Но никто даже бровью не поводит…
А она все еще под водой…
Как бы я ни колотил руками по стеклу…
Почему оно не бьется…
Почему оно не бьется, черт его дери…
Мэр подает знак мистеру Хаммару, и тот поднимает раму. Виола хрипит, ловя воздух огромными глотками, ее волосы (длиннее, чем я помню) прилипли к лицу, обвили уши, вода хлещет с нее толстыми струями.
— Все здесь в твоих руках, Виола, — говорит мэр. — Просто скажи, когда «Ответ» планирует напасть на город, и все кончится.
— СЕВОДНЯ! — ору я так громко, что голос трескается, точно засохшая грязь. — С ЮГА!
Но она лишь качает головой.
Никто меня не слышит, а она качает головой.
— Ведь она предала тебя, Виола. — В голосе мэра слышится знакомое поддельное удивление. — Зачем ее спасать? Зачем жертвовать ради нее?..
Он умолкает, сознавая что-то.
— В «Ответе» есть дорогие тебе люди.
Она перестает трясти головой. Не поднимает ее, но и не трясет.
Мэр встает перед ней на колени:
— Тогда ты тем более должна мне ответить. Тогда ты тем более должна рассказать мне, где она. — Он протягивает руку и убирает с лица Виолы несколько прилипших прядей. — Если ты мне поможешь, обещаю: я не причиню им вреда. Мне нужна только госпожа Койл. Все прочие целительницы попадут в тюрьму, а остальные — невинные жертвы их красноречия и пламенной риторики — будут освобождены сразу после воспитательной беседы.
Он жестом просит мистера Хаммара дать ему полотенце, которым вытирает Виоле лицо. Она по-прежнему на него не смотрит.
— Ответив мне, ты спасешь множество жизней, — приговаривает мэр, ласково промакивая воду на ее лице. — Даю слово.
Наконец она поднимает голову:
— Ваше слово… — Она смотрит мимо него на мистера Хаммара.
И лицо у нее такое злое, что даже он удивляется.
— Ах да! — вставая, говорит мэр и отдает полотенце обратно. — Мистер Хаммар — живой пример моего милосердия, Виола. Я его пощадил. — Он снова начинает ходить кругами и, когда оказывается за ее спиной, украдкой бросает взгляд на мое зеркало. — Точно так же, как помилую твоих друзей и любимых.
— Севодня, — хриплю я.
Почему он меня не слышит?!
— Впрочем, — продолжает мэр, — если ты не знаешь ответа, быть может, его знает твой друг Ли?
Она вскидывает голову, глаза распахнуты, грудь тяжело вздымается…
Уж не знаю, как ему удалось выжить…
— Ничего он не знает, — выпаливает Виола. — Ни времени, ни места!
— Даже если я тебе поверю, — говорит мэр, — нам все равно придется долго и настойчиво задавать ему Вопросы, чтобы убедиться окончательно.
— Не трогайте его! — кричит Виола, выкручивая шею и стараясь не выпускать мэра из виду.
Мэр останавливается прямо перед зеркалом, спиной к Виоле, лицом ко мне:
— Или, быть может, нам стоит расспросить Тодда.
Я барабаню кулаками по стеклу прямо у него под носом. А ему хоть бы что.
И тут она говорит:
— Тодд никогда вам не признается! Никогда!
А мэр просто смотрит на меня.
И улыбается.
Сердце уходит в пятки, нутро съеживается, а голова вдруг становится такой легкой, что я вот-вот упаду на пол.
Ох, Виола…
Виола, умоляю…
Прости меня.
— Капитан Хаммар, — говорит мэр, и Виолу снова погружают в воду, с ее губ срывается крик…
— НЕТ! — ору я, прижимаясь к зеркалу.
Но мэр на нее даже не смотрит.
Он смотрит прямо на меня, словно зеркало ему не помеха, да и кирпичная стенка тоже.
— ХВАТИТ!
А она все бьется…
И бьется…
— ВИОЛА!!!
Я так колочу по зеркалу, что, кажется, ломаю руки…
А мистер Хаммар все ухмыляется и держит ее под водой…
— ВИОЛА!!!
Из-под веревок на ее запястьях начинает сочиться кровь…
— УБЬЮ ТЕБЯ!!!
Кричу я в лицо мэру…
Всей силой своего Шума…
УБЬЮ ТЕБЯ!!!
А ее держат и держат…
— ВИОЛА! ВИОЛА!!!
И тут, из всех людей на свете…
Дейви…
Кладет конец этому ужасу.
— Поднимите ее! — внезапно и громко кричит он, стремительно подбегая к раме из своего угла. — Господи, да вы же ее убьете! — Он хватает раму и начинает поднимать. Мэр кивает мистеру Хаммару, и Дейви вытаскивает Виолу из воды. Ее горло ревет и хрипит, втягивая воздух, а потом она тут же выкашливает его обратно с водой.
Минуту никто ничего не говорит, а мэр с любопытством рассматривает сына — точно какую-то диковинную живность.
— Что толку от мертвой девчонки? — спрашивает Дейви дрожащим голосом, не глядя ни на кого. — Я только это имел в виду.
Мэр молчит. Дейви, пятясь, возвращается в свой угол.
Виола кашляет и дергается на раме, а я так крепко вжался в стекло, что вот-вот просочусь сквозь него.
— Итак, — говорит мэр, сцепив руки за спиной, глядя на Дейви. — Пожалуй, на этом севодня закончим. Все необходимое мы уже узнали.
Он подходит к кнопке на стене и нажимает ее:
— Будь любезен, повтори свои слова, Тодд.
Услышав мое имя, Виола поднимает глаза.
Мэр возвращается к раме и отводит железные стержни от ее головы. Она озирается по сторонам, бутто наконец услышала мой Шум.
— Тодд? — спрашивает она. — Тодд, ты здесь?
— Да, здесь! — воплю я, и мой голос на сей раз оглашает стены Арены.
— Пожалста, повтори то, что ты сказал несколько минут назад, Тодд. — Мэр снова смотрит на меня. — Что-то про севодняшний вечер?
Виола, проследив за его взглядом, потрясенно смотрит на зеркало.
— Нет, — шепотом выдавливает она, но этот шепот гремит у меня в голове, как крик.
— Повтори свои слова, Тодд. Виола имеет право их услышать.
Он знал. Все это время он слышал мой Шум, ну конечно , он слышал мои мысленные вопли.
— Виола… — В голосе только мольба.
Она искательно смотрит на зеркало.
— Не говори им! — кричит она. — Пожалста, Тодд, не го…
— Еще разок, Тодд, — перебивает ее мэр, кладя руку на раму, — или мне придется снова ее искупать.
— Тодд, нет!!! — кричит Виола.
— Сволочь! — ору я. — Я убью тебя, слышишь? УБЬЮ!!!
— Нет, не убьешь, и мы оба это знаем.
— Тодд, прошу тебя, не…
— Ну же, Тодд. Когда и откуда?
Он начинает опускать раму.
Виола храбрится, как может, но все ее тело извивается, пытаясь отодвинуться как можно дальше от воды.
— Нет! — кричит она. — НЕТ!
Пожалста пожалста пожалста
— НЕТ!
Виола…
— Севодня на закате, — говорю я. Динамики включены на полную громкость, и мой голос заглушает ее крики, Шум Дейви, мой собственный Шум, заполняя собой всю Арену. — С холма на юге, что с раздвоенной вершиной.
— НЕТ! — орет Виола…
И на ее лице…
Написано такое…
Что мое сердце рвется напополам.
Мэр возвращает раму на место.
— Нет, — шепчет Виола.
И только тогда начинает плакать.
— Спасибо, Тодд, — говорит мэр и поворачивается к мистеру Хаммару. — Теперь вы знаете, когда и откуда ударит «Ответ». Отдайте соответствующие распоряжения капитанам Моргану, Тейту и О’Харе.
Мистер Хаммар вытягивается по стойке «смирно».
— Так точно, сэр! — Голос у него такой, бутто он только что выиграл приз. — Мы бросим туда все силы, сэр. Враг даже глазом моргнуть не успеет.
— Возьмите моего сына, — говорит мэр, кивая на Дейви. — Пусть узнает, что такое война.
Дейви заметно нервничает, но все же горд собой и взбудоражен — он не замечает, как странно искривилась ухмылка мистера Хаммара.
— Вперед, — говорит мэр. — Пленных не брать.
— Так точно, сэр ! — язвительно отвечает мистер Хаммар, когда Виола тихонько всхлипывает.
Дейви отдает честь отцу, пытаясь напустить на себя храбрый и бравый вид, а затем бросает взгляд на зеркало — то есть на меня, — и в его Шуме сплошное сочувствие, страх, радостное волнение и снова страх.
А потом он вслед за мистером Хаммаром выходит за дверь.
Мы с Виолой и мэром остаемся одни.
Я могу лишь смотреть, как она висит на раме, уронив голову, рыдает, все еще связанная и мокрая насквозь, и такая от нее исходит неимоверная грусть, такая боль, что я чувствую ее почти кожей.
— Займись своей подругой, — говорит мне мэр, вплотную приблизившись к стеклу. — Я должен вернуться в свой взорванный дом и готовиться к новому рассвету. — Лицо у него совершенно каменное, бутто ничего не случилось.
Это не человек.
— Еще какой человек, Тодд, — говорит он. — Стражники отведут вас в собор. — Он поднимает брови. — Нам надо серьезно обсудить ваше будущее.