[Виола]
Я слышу, как Тодд входит в зал — впереди летит его Шум, — но головы не поднимаю.
— Виола? — говорит он.
Я не смотрю на него.
Все кончено.
Мы проиграли.
Я чувствую его пальцы на своем запястье, он тянет веревку, наконец развязывает ее, но моя рука так затекла, что опускать ее ужасно больно.
Мэр Прентисс победил. Госпожа Койл хотела принести меня в жертву. Ли — в тюрьме, если только мэр снова мне не наврал и не убил его сразу. Мэдди умерла зря. Коринн умерла зря.
А Тодд…
Он встает передо мной и начинает развязывать вторую руку. Я падаю прямо на него, он ловит меня и осторожно опускается на колени.
— Виола? — говорит он, прижимая меня к себе, мою голову к своей груди. Я вся мокрая, вода пропитывает его пыльную форму, а руки меня не слушаются и безвольно висят, кожа под железным обручем пульсирует от боли.
Я поднимаю глаза и вижу серебряную «В» у него на рукаве.
— Пусти, — говорю я.
Но он не отпускает, держит меня.
— Пусти!
— Не пущу.
Я пытаюсь оттолкнуть его бессильными руками, но я слишком устала, и поделать больше ничего нельзя… Все кончено.
Он меня обнимает.
И я опять начинаю плакать, он сжимает меня все крепче, и я плачу все громче, а когда силы немного возвращаются к рукам, я обвиваю ими Тодда и заливаюсь еще более горькими слезами, потому что чувствую его, вдыхаю его запах, слышу его Шум, полный тревоги, заботы, ласки, тоски…
До сих пор я не понимала, насколько по нему соскучилась.
Но он проболтался мэру…
Он проболтался…
Я снова пытаюсь его оттолкнуть, хотя душа моя этому противится…
— Ты ему сказал, — задыхаясь, говорю я.
— Прости, прости! — В его широко распахнутых глазах чистый ужас. — Он тебя топил, и я не мог, просто не мог ина…
Я смотрю на него, и вижу себя в его Шуме, как мистер Хаммар опускает меня в воду, а он барабанит кулаками по стеклу и истошно вопит, но что еще хуже, я вижу его чувства в ту минуту, его безнадежную ярость.
И у него такое лицо…
— Виола, прошу тебя, — взмаливается он. — Пожалуйста…
— Он их убьет, — говорю я. — Всех до единого. А там ведь Уилф, Тодд. Уилф.
Он в ужасе смотрит на меня:
— Уилф?!
— И Джейн. И многие другие. Он всех убьет, всех уничтожит. И тогда наступит конец. Конец всему. Тодд.
Его Шум чернеет и пустеет, Тодд съеживается на полу в лужице воды, собравшейся под нами.
— Нет, — выдавливает он. — О нет…
Я не хочу это говорить, но мои губы сами произносят слова:
— Ты сделал все в точности так, как он задумал. Он знал, как на тебя надавить.
Тодд поднимает на меня глаза:
— А что мне оставалось?
— Ты должен был молчать! Пусть бы меня убили!
Он смотрит мне в глаза, и я вижу в его Шуме, что он ищет меня, ищет настоящую Виолу, которая прячется где-то за страхом и болью, все ищет…
И на долю секунды мне хочется, чтобы он не нашел.
— Пусть бы меня убили, — тихо повторяю я.
Но он не мог так поступить, верно?
Поступить так и остаться собой.
Остаться Тоддом Хьюиттом.
Мальчиком, который не умеет убивать.
Мужчиной, который не умеет убивать.
Мы сами творим свою судьбу.
— Надо их предупредить, — говорю я, стыдясь и пряча от него глаза. — Если сможем. — Я хватаюсь за край бочки с водой и пытаюсь подняться. Лодыжки простреливает резкая боль. Я вскрикиваю и падаю обратно на пол.
И он снова меня ловит.
— Ноги…
Мы оба опускаем глаза на мои босые ноги, распухшие и наливающиеся жутким синевато-черным цветом.
— Отнесу тебя к целительнице. — Он обхватывает меня одной рукой, чтобы поднять.
— Нет! — останавливаю я его. — Надо предупредить «Ответ». Это самое главное.
— Виола…
— Их жизни важнее мо…
— Она пыталась тебя убить, Виола. Хотела тебя взорвать.
Я тяжело дышу, пытаясь не чувствовать боли в ногах.
— Ты ничего ей не должна.
Но я чувствую на себе его руки и понимаю, что все не так уж невозможно. Тодд касается меня, и во мне поднимается гнев, но не на него. Охнув и опираясь на него, я встаю на ноги.
— Нет, кое-что все-таки должна, — говорю я. — Я должна посмотреть ей в глаза, когда она увидит меня живой.
Я пытаюсь сделать крошечный шаг вперед, но это невыносимо. Я снова кричу.
— У меня есть лошадь, — говорит Тодд. — Я могу посадить тебя в седло.
— Он не даст нам уйти, — говорю я. — Он же сказал, что нас отведет стража.
— Ага. Это мы еще посмотрим.
Тодд одной рукой обхватывает мои плечи и нагибается, чтобы другой взять меня под коленки.
И вот я у него на руках.
Случайно шевельнув ногой, я снова кричу, но Тодд несет меня вперед, как тогда, на холме возле Хейвена…
Он тоже это вспоминает. Я вижу картинку в его Шуме.
Обвиваю рукой его шею. Он пытается улыбнуться.
Улыбка, как всегда, получается кривой.
— Видно, мы так и будем все время друг друга спасать, — говорит Тодд. — Интересно, счет когда-нибудь сравняется?
— Надеюсь, нет.
Он снова хмурится, и в его Шуме сгущаются тучи.
— Прости, — тихо говорит он.
Я хватаю воротник его рубашки и крепко стискиваю:
— Ты тоже меня прости.
— Значит, мир? — Кривая улыбка опять озаряет его лицо. — Снова?
И я заглядываю ему в глаза, глубоко-глубоко в душу, потому что хочу, чтобы он услышал не только мои слова, но и чувства.
— И навсегда, — говорю я. — Так будет всегда.
Тодд сажает меня на стул, а сам подходит к двери и начинает в нее стучать.
— Открывайте! — кричит он.
— Это ведь кое-что значит, Тодд, — говорю я, стараясь делать как можно более частые и неглубокие вдохи, иначе они отдаются болью в ногах. — С этого дня мы должны помнить о самом главном.
— В смысле? — Он снова бьет в дверь кулаком и охает, потому что кулаки у него разбиты.
— Мэр знает твое слабое место, — говорю я. — Угрожая мне, он может вынудить тебя на что угодно.
— Да уж, — говорит Тодд, не глядя на меня. — Это я и так знал.
— Он и дальше будет пытаться тобой манипулировать.
Тодд резко оборачивается и стискивает кулаки:
— Он больше никогда тебя не увидит! Я ему не позволю!
— Нет. — Я качаю головой и тут же кривлюсь от боли. — Так нельзя, Тодд. Его нужно остановить.
— Ну, это не обязательно должны делать мы.
— Кто-то должен. — Я выгибаю спину так, чтобы на ноги приходилось как можно меньше веса. — Нельзя отдать ему победу.
Тодд начинает пинать дверь:
— Тогда пусть это делает твоя госпожа! Мы доберемся до «Ответа», предупредим их, а потом сбежим отсюда.
— Куда сбежим?
— Не знаю. — Он начинает искать глазами какой-нибудь тяжелый предмет, чтобы вышибить дверь. — В какую-нибудь заброшенную деревню. Дождемся там прилета твоих кораблей.
— Он убьет госпожу Койл и первым доберется до переселенцев. — Я поворачиваю голову, чтобы не выпустить из вида Тодда, и тихонько охаю от боли. — На кораблях бодрствуют лишь несколько хранителей, все остальные спят, Тодд! Он может убить хранителей и поддерживать сон остальных сколько душе угодно. А может вообще их не будить!
Тодд замирает на месте:
— Правда?
Я киваю.
— Когда «Ответ» уничтожат, кто сможет ему помешать?
Он стискивает и разжимает кулаки:
— Придется нам.
— Сперва надо найти «Ответ», — говорю я, пытаясь выпрямиться. — Предупредим их…
— И расскажем, что за человек их госпожа.
Я вздыхаю.
— Получается, мы должны остановить обоих…
— Ну, госпожу-то несложно остановить, — говорит Тодд. — Мы просто расскажем, какая она на самом деле, и кто-нибудь другой займет ее место. — Он пытливо смотрит на меня. — Может, ты.
— Или ты . — Я пытаюсь перевести дыхание. Это не так-то просто. — В любом случае, надо их найти.
И тут дверь внезапно открывается.
На пороге стоит солдат с винтовкой.
— Мне приказано отвести вас в собор, — говорит он.
Кажется, я его узнаю.
— Иван, — говорит Тодд.
— Лейтенант, — кивает Иван, — у меня приказ.
— Вы же из Фарбранча! — вскрикиваю я, но солдат, не мигая, смотрит на Тодда.
В его Шуме слышится что-то…
— Лейтенант , — с упором повторяет он, как будто хочет что-то этим сказать.
Я перевожу взгляд на Тодда:
— Что это значит?
— Приказ, рядовой Фарроу? — говорит Тодд, пристально глядя на Ивана. Между их Шумами быстро мелькает что-то размытое.
— Так точно, сэр, — отвечает Иван, встав навытяжку. — Непосредственный приказ от вышестоящего по званию.
Тодд косится на меня. Я слышу работу его мысли.
— Что происходит?
В Шуме Тодда появляется Ли.
— Рядовой Фарроу, здесь есть еще один заключенный? Юноша? Со светлыми лохматыми волосами?
— Есть, сэр.
— Если я прикажу вам отвести нас к нему, вы выполните приказ?
— Вы же вышестоящий по званию, лейтенант , — говорит Иван, также пристально глядя на Тодда. — Я обязан выполнять любые ваши приказы.
— Тодд?.. — Кажется, я начинаю понимать, что происходит.
— Я уже давно пытаюсь вам это сказать, лейтенант, — с легким нетерпением в голосе говорит Иван.
— На данный момент в министерстве есть офицеры выше меня рангом? — спрашивает Тодд.
— Нет, сэр. Тут только я и стражники. Всех остальных забрали на войну.
— Сколько стражников?
— Шестнадцать, сэр.
Тодд облизывает губы, соображая.
— Они тоже сочтут меня начальником, рядовой?
Иван впервые отводит взгляд, быстро озирается по сторонам и уже тише отвечает:
— У нас тут небольшие разногласия насчет того, кто будет за главного. Думаю, их можно уговорить.
Тодд расправляет плечи и одергивает полы форменной куртки. Я снова замечаю, какой он стал высокий — намного выше, чем когда мы виделись в последний раз, — и лицо у него больше не детское, а голос стал ниже и глубже.
Я смотрю на него и вижу мужчину.
Он откашливается и вытягивает руки по швам.
— Рядовой, отведите меня к заключенному по имени Ли!
— Хотя мне приказано отвести вас прямиком к президенту, — официальным тоном чеканит Иван, — я не могу вас ослушаться, сэр.
Он выходит наружу и ждет нас в коридоре. Тодд подходит к моему стулу и встает передо мной на колени.
— Что ты задумал? — спрашиваю я, пытаясь читать его Шум, но мысли в нем вертятся так быстро, что я не успеваю ничего разобрать.
— Ты говоришь, что мы должны остановить мэра, потому что больше некому, — говорит он, еще сильней растягивая губы в кривой усмешке. — Я, кажется, придумал способ.