ЛЕКЦИЯ №12. СЦЕНОВЕДЕНИЕ

2 августа 1918 г.

1. Стенографическая запись

Я буду теперь продолжать о том, что относится к пантомиме. А потом

перейду к изучению гротеска.

Я остановлюсь на том, что считать элементами танца и что считать

элементами пантомимы. Я беру работу одного балетмейстера, профессора 60-х

годов1. Он написал примитивную и безграмотную книжку. Но эта

безграмотность здесь очень интересна. Здесь нет никакой философии, и

рассуждения автора о предмете читаются не без усмешки. Но там имеется ряд

очень дельных заметок, касающихся танца и пантомимы. Балетмейстер

этот считает элементами танца: позицию, па, позы и группы, а элементами

пантомимы: «физиономии, жесты, тоже позы и картины». Он делает

любопытные попытки проводить аналогии с другими искусствами. И этот

подход к вещи здесь очень важно отметить. Он рассматривает танец и

пантомиму не иначе, как в связи с другими искусствами: живописью, поэзией,

музыкой и т.д.

Ключевский считает, что мы не можем говорить о человеческой жизни,

о человеческой культуре, не говоря об окружающей [человека] природе. Он

полагает, что все это нужно рассматривать вместе, что оторвать человека от

природы нельзя2. Также и в театре. Здесь нельзя рассматривать живопись

отдельно, декламацию отдельно и т.д. Все, что есть в театре, нужно

рассматривать как единое целое.

Балетмейстер, о котором я говорю, поступил в этом отношении

правильно. Говоря о сцене, он всегда говорит и о пантомиме. Это здесь не

какой-то отдельный предмет, отдельно стоящий от остальных. Это скелет

театра — как идеал. И мы можем выделить его из театра только мысленно.

Говоря о том, что входит в состав танца, балетмейстер этот упоминает,

между прочим, и о геометрии3. И вы должны знать, что принцип mise en scene

есть, действительно, не что иное, как принцип геометрии.

Когда вы приступите к какой-нибудь пьесе, то прежде всего бойтесь

слов! Слова — это нечто такое, что может быть на время вынуто из пьесы,

и пьеса от этого не пострадает. Например, «Каменный гость» Пушкина

может быть сыгран как пантомима. В этом отношении слова представляют

собою очень удобный элемент в ваших руках. Вы не разрушите

драматического произведения, если будете не очень нянчиться с словами. Но если вы

затронете скелет драмы, выраженный в mise en scene, то ваше произведение

рухнет. Так в хирургии: вы можете удалить кусок мяса, но, удаляя кость,

легко сделаете вашего пациента калекой. В отношении скелета пьесы вы

должны быть, следовательно, очень осторожны. Отнюдь, конечно, не

следует, что вы можете нетребовательно относиться к словам. Слова требуют

также внимания. Но они все-таки не столь существенный элемент, как те

представления, те движения, которые лежат в основе произведения.

Прежде всего вы должны стараться увидеть в драматическом

произведении скелет и работать над этим скелетом, а не над словами. Вы должны

сообразоваться не столько с прекрасными словами автора, сколько с

макетом [скелетом] данной пьесы. В качестве режиссера вас должно

интересовать не строение слов, а строение самой пьесы, ее скелета в смысле

пантомимы. Вы должны стараться так построить картину, чтобы ее можно было

понять и без слов. Вы должны построить пьесу в пантомиме. На первой же

репетиции вы выработайте все, что касается mise en scene, — то, как актеры

стоят друг около друга.

Но, может быть, вы подумаете, что это только я пришел к

признанию такого значения за пантомимой. Я позволю себе сделать поэтому

еще одну последнюю ссылку на историю. Ибо мы должны взять из

прошедшего хорошее, отбрасывая все дурное. В царствование Анны Иоан-

новны была труппа итальянских комедиантов. Труппа эта показывала

пантомимы театра commedia dell'arte. Тредиаковскому было поручено

перевести их на русский язык и раздать их в виде программы русской

публике. Это были [нрзб.] настоящие мастера театра, мастера,

забросившие яд в русский театр. При Анне Иоанновне был обер-гофмаршал

граф Левенвольде, страстный любитель пантомимы. Он добился того,

что заинтересовал пантомимой весь двор. Тогда Бирон, ведший борьбу

с Левенвольде, пригласил немецкую труппу, чтобы отвлечь внимание

от пантомимы4.

[Парижский] «Театр четырех су» собирал в себе самую дешевую,

демократическую публику5. И в то же время были здесь налицо и

представители других слоев населения. Пантомима объединяла здесь всех и

каждого. И этот театр представлял собою нечто такое, с чем считались как с

серьезным конкурентом. Гаспар Дебюро родился в Богемии в семье

странствующего цыгана. Он странствовал по различным ярмаркам. Ему

предлагали давать различные представления. Но он стремился к другому. Он

ухитрился, например, попасть в гарем султана. Его интересовала всякая

театральщина. Он, например, стремился увидеть Наполеона. Это

типичный искатель приключений, представитель таланта, на котором

основывается пантомима6.

Я нарочно рассказал вам все это, чтобы установить эту связь между

театром и балаганом, между искусством сцены и искусством акробатизма, —

чтобы показать вам, что существенные нити театра ведут к commedia

dell'arte.

Когда мы устроили наши курсы, то стали над нами иронизировать.

Говорили, что мы хотим создать здесь каких-то всезнаек. История

свидетельствует нам, что настоящий мастер сцены должен знать все специальности

театра. Настоящие мастера сцены не только сами сочиняли пьесы и играли

в качестве актеров, но и были парикмахерами и даже кассирами.

Возьмем хотя бы Волкова. Это сын купца. Он кончает свою жизнь тем,

что ставит в Москве «Торжествующую Минерву», в которой участвуют

тысячные толпы. Все это в такой степени грандиозно, что он должен был

действительно знать все мастерства. И он был здесь типическим всезнайкой.

Все это вы должны намотать на ус. И если у некоторых из вас будет

потребность пройти класс актеров, то это потребность очень и очень

почтенная. Именно то, что здесь присутствуют все специалисты, но отсутствуют

актеры, составляет недостаток наших курсов. Я считаю, что и актеру надо

проходить этот же курс7.