Общеизвестным фактом является то, что св. Феофил был первым христианским писателем, употребившим понятие «Троица».
[На латинском Западе данное понятие чуть позднее употребил Тертуллиан. См.: Margerie, de В. La Trinite chrétienne dans Thistoire. — Paris, 1975. — P. 179].
Контекст употребления данного понятия следующий: «Три дня [творения], — говорит апологет, — которые были прежде [создания] светил, суть образы Троицы (τύποι εισι της τριάδος): Бога, Его Слова и Его Премудрости» (II, 15). Вообще необходимо отметить, что к учению о Святой Троице св. Феофил неоднократно обращается в своем произведении, а поэтому триадология занимает важное место в общей системе его богословского мировоззрения. Одно из наиболее содержательных в плане учения о Святой Троице мест гласит: «Бог, имея Свое внутреннее Слово в Собственных недрах (τον εαυτού λόγον ένδιάθετον εν τοις ιδίοις σπλάγχοις), породил Его вместе со Своей Премудростью, произведя до всех [тварей]. Это Слово Он имел в качестве Помощника (ύπουργον — Исполнителя) в Своем деле творения и через Него все было создано. Оно называется «Началом» (αρχή), потому что владычествует и начальствует над всеми [вещами], сотворенными Им. Именно это Слово, будучи Духом Божиим (πνεύμα θεού), Началом, Премудростью и Силой Вышнего (δύναμις ύψιστου), сходило на пророков и через них глаголило о творении мира и о всем прочем. Ведь при творении мира пророков не было, но была Премудрость Бога, сущая в Нем (ή σοφία ή εν αύτω ο'υσα), и Святое Слово Его, всегда сопребывающее (συμπαρων) с Ним» (И, 15). В этом отрывке сочинения св. Феофила рельефно проявляются некоторые характерные черты его триадологии. Во-первых, как и в цитировавшемся чуть выше месте, Святой Дух отождествляется с Премудростью («Софией»); причем наблюдается некоторая нечеткость терминологии, присущая многим доникейским отцам и учителям Церкви: Слово (Логос) называется не только «Премудростью», но и «Духом Божиим». Во-вторых, апологет ясно учит о рождении второго Лица Троицы (употребляется глагол έγέννησεν); в отношении же третьего Лица используется иной глагол — έξερεύγομαι («изливать» и даже «изрыгать, извергать»). Другими словами, св. Феофил пытается наметить различие Лиц Святой Троицы или определить особенности Их, «которые издревле называются в Церкви личными свойствами Божиими».
[Макарий (Булгаков), архиеп. Православное догматическое богословие: Т. 1. — СПб., 1868. — С. 255].
Далее внимание привлекает и прилагательное ένδιάθετος, используемое апологетом в отношении к Логосу, сущему «в недрах Отца. Чтобы понять значение данного слова, необходимо обратиться к еще одному месту произведения св. Феофила. с. 143 Оно гласит: «Бог и Отец всяческих есть невместимый (αχώρητος εστί), и Он не обретается в [каком-либо] месте, ибо нет такого места для Его упокоения (καταπαύσεως). Слово же Его, через Которое Он все сотворил, будучи Силой и Премудростью Его, а также приняв вид Отца и Господа всяческих (αναλαμβάνω ν το πρόσωπον του πατρός και κυρίου των όλων), пребывало в раю под этим видом Бога [Отца] и беседовало с Адамом. И само Священное Писание научает нас, что, по словам Адама, он услышал голос. А что такое голос (φωνή), как не Слово Божие, Которое есть Сын Его? Оно не является Сыном в том смысле, в каком поэты и мифографы говорят о [якобы] сынах богов, рожденных от совокупления (εκ συνουσίας), но есть Сын в том смысле, как об этом повествует Истина, гласящая о внутреннем Слове, всегда сущем в сердце Бога (τον οντά διαπαντος ένδιάθετον εν καρδία θεού). Ибо до того, как все было приведено в бытие, [Бог] имел это Слово, бывшее Его Умом и Мыслью (νουν και φρόνησιν), Своим Советником (σύμβουλον). Когда же Бог восхотел сотворить то, что Он задумал, тогда Он и родил это Слово как произнесенное (τούτον τον λόγον έγέννησε προφορικον), рожденное прежде всякой твари (Кол. 1:15); при этом Бог не лишился Слова (ου κενωθείς αυτός του λόγου), но Он родил Слово и всегда пребывал (ομίλων — общался) с Ним» (II, 22). В данной фразе св. Феофила привлекает внимание прежде всего различие «внутреннего» и «произнесенного Слова» (λόγος ένδιάθετος- λόγος προφορικός). Оно восходит к стоической психологии, согласно которой человек посредством «внутреннего слова» сопричаствует всеобщему Логосу (Мировой Душе), а посредством «произнесенного слова» общается с другими людьми и богами (См.: Lebreton J. Histoire du dogme de la Trinite: T. 1. — Paris, 1927. — P. 65). Однако данное стоическое различие св. Феофил прилагает к сфере триадологии, и поэтому оно существенным образом трансформируется, обретая совсем иной смысл. Для него Логос, как «внутреннее Слово», обозначает вторую Ипостась, причем эту Ипостась в Ее «внутритроичной жизни», т. е. в «домирном бытии»; а как «произнесенное Слово», Логос есть та же самая Ипостась, только в Ее отношении к тварному миру.
[С этим связано понимание св. Феофилом первой фразы «Книги Бытия»: для него слова «в начале» (εν αρχή) обозначают предсуществующий Логос. В истории христианского богословия он был первым писателем, подобным образом истолковавшим данную фразу. См.: Nautin P. Genese 1:1–2, de Justin a Origene // In principio: Interpretations des premiers versets de la Genese. — Paris, 1973. —P. 78].
Поэтому единство этой Ипостаси как Божественной Личности не нарушается, но выделяются лишь два аспекта Ее. Второй момент, обращающий на себя внимание в процитированном месте «К Автолику», это — смысл, который имеет здесь термин «лицо» (πρόσωπον). Когда св. Феофил говорит, что Слово (Логос) приняло «вид» Бога Отца и под этим «видом» (εν προσώπω του θεού) беседовало с Адамом в раю, то он слово «лицо» («вид») понимает не в смысле «личности» («ипостаси» «в позднейшем классически-богословском словоупотреблении), но в одном из первичных значений данного понятия — в смысле «роли, наружности, облика» (и даже «маски»).
[Именно такое значение, применительно к этому месту сочинения св. Феофила фиксируется в известном словаре: Lampe G. W. Η. A Patristic Greek Lexicon. — Oxford, 1978. — P. 1186].
Поэтому у св. Феофила полностью отсутствует смешение первой и второй Ипостаси Святой Троицы (впечатление о таком смешении может возникнуть при беглом чтении «К Автолику»). Используя термин «лицо» в указанном значении, он лишь подчеркивает «теофаническую роль» Логоса. Согласно апологету, Бог Отец обнаруживает Себя людям через Свое Слово (первородного Сына), также как посредством этого Слова Он творит мир. Поэтому, если можно так сказать, «демиургийная» и «теофаническая» роли второй Ипостаси Троицы в представлении св. Феофила тесно взаимосвязаны.
с. 144
Что же касается третьей Ипостаси, то пневматология св. Феофила, как и многих ранних отцов Церкви, находится еще в очень зачаточном состоянии и имеет достаточно размытые грани. Для него само собой разумеется, что Святой Дух, как и Слово Божие (Логос), существует от вечности и вместе с Логосом Дух принимает участие в творении мира (см. приведенную выше фразу: «Бог Словом Своим и Премудростью все сотворил»).
[В данном случае можно отметить, что в палестинском и эллинистическом иудаизме Дух Божий, в отличие от Премудрости (Софии) и Слова (Логоса), не обретал ярко выраженных «космологических функций». См.: Weiss H. F. Untersuchungen zur Kosmologie des hellenistischen und palustinischen Judentums. — Berlin, 1966. — S. 215. Богословие св. Феофила в этом аспекте, как и в других, развивается совсем в иных измерениях].
Более того, оба Лица Святой Троицы являются жизненной и спасительной для мира основой всего тварного бытия: «Бог через Слово и Премудрость врачует и животворит (θεραπεύων και ζωοποιών) [все]" (I, 7). Главное же дело Святого Духа, согласно св. Феофилу, вдохновлять пророков, которые «глаголили благодаря божественному и чистому Духу». Однако такое «вдохновение» отнюдь не исчезло с ветхозаветными пророками, поскольку, по словам апологета, «только одни христиане обладают Истиной, так как мы научены Святым Духом» (II, 33). В данной фразе еще подспудно предполагается, что от иудеев Дух Божий отступил и что Он обитает только в «истинном Израиле», т. е. в Церкви Христовой. Однако следует отметить, что христология как учение о Боге Слове воплощенном практически полностью отсутствует в сочинении св. Феофила. Объясняется это, скорее всего, как и в случае с Афинагором, тем, что данное произведение было предназначено для язычников, которые с трудом вмещали слово о Христе распятом. Но нет сомнений в том, что в утерянных творениях св. Феофила затрагивались проблемы христологии (по крайней мере, в «катехитических книгах»), а потому потеря их обедняет наше представление о богословии этого отца Церкви.