Как известно, чем длинней дома, тем меньше расход территории на разрывы между ними, тем выше плотность — как застройки, так и населения в городе. Эта градостроительная аксиома создала почву для стремления к рекордной «сверхдлине» зданий в жилой застройке. Таковы дома-«меандры» и дома-«виадуки» Ле Корбюзье, проекты ветрозащитных домов-барьеров для Норильска, студенческий дипломный проект дома-города длиной более 8 км, представленный в Карлсруэ Я. Янсеном.
Еще Н.А. Милютин в проекте «функционально-поточного» города предлагал непрерывные трехэтажные дома длиной 400 м на 800 жителей каждый. В конкурсных проектах последних десятилетий нередко встречаются жилые корпуса километровой длины.
Пределом возможной и целесообразной длины отдельного жилого дома можно считать 500—800 м. Реальными примерами такой длины являются «дом-флейта» в подмосковном Зеленограде и 36-секционный дом в Днепропетровске.
Предел рациональной высоты жилой застройки определяется техническими и экономическими возможностями, а также гигиеническими условиями — это примерно 100 м, т.е. 25—30 этажей. Помимо того, что жилище на большой высоте экологически неполноценно и требует кон
диционирования, «сверхвысокая» застройка теряет градостроительный смысл из-за сложности конструкций и вертикальных коммуникаций, а также из-за необходимости предоставления обширных наземных пространств для обслуживания и отдыха жителей.
Рекордная высота — 1.600 м — была предложена Ф.Л. Райтом в проекте вертикального дома-города «Иллинойс — одна миля» на 130 тыс. жителей, который должен был иметь 528 этажей при плотности населения 14.000 чел./га. Незначительно уступали этому рекорду и другие проекты фантастических домов-городов — «вертикальные», «пирамидальные», «тотальные» — по проектам П. Солери, Н. Курокавы, Ж.П. Бернара и других (табл. 45).
Интенсификация жилой среды города представлялась самоцелью в теоретических проектах японских «метаболистов» 1960-х годов, которые не признавали плотности населения ниже, чем 2.000 чел./га. Еще более высокий показатель плотности населения был предусмотрен программой международного конкурса «Синкентику—67» на проект-идею жилой среды города XXI века. Председатель жюри конкурса У. Нисияма так определил его учебно-методическую задачу:
«Если мы рассматриваем современную урбанизацию как неизбежную тенденцию, то людям нужно показать новый тип городской застройки, которая была бы не просто жилой единицей, а такой, которая физически и с точки зрения человеческой деятельности отвечала бы высоким плотностям будущей городской среды. Причина для назначенной плотности — от 3.000 до 5.000 чел./га — состояла в том, чтобы конкурсанты ощутили шок. Население 100.000 чел. было задано с целью предотвращения проектирования одного лишь дома-башни и получения таким образом высокой плотности жилища на территории не менее 15 га»*.
Помимо «сверхплотности» в градостроительных футурологических концепциях ряда авторов — И. Фридмана, П. Кука, А.Э. Гутнова и др. — предлагалось разделение городской среды на «стабильную» и «мобильную».
К стабильной городской среде был отнесен долговечный простран- ственно-конструктивный «каркас», а к мобильной — меняющееся заполнение этого каркаса, т.е. жилище, обслуживание, оборудование и благоустройство.
Такое подразделение обосновывалось двояко:
А — во-первых, потребности городского населения не постоянны, они меняются в зависимости от возраста, семейного и социального положения, вида деятельности;
Б — во вторых, отдельные материальные составные части городской среды имеют неодинаковый срок годности и в разной степени подвержены как техническому, так и моральному износу {табл. 46 и 47).
Несмотря на некоторые рациональные теоретические предпосылки, футурологические концепции, подобные приведенным выше, не имеют достаточных технико-экономических, функциональных и экологических оснований для реализации в обозримом будущем. Композиционно-эстетические возможности этих концепций также сомнительны, особенно в городах с историческим архитектурным наследием.