Сохранение аутентичности в образовательном процессе

Сохранение аутентичности в образовательном процессе. Одна из целей образования - развитие человека культуры, то, есть развитие подлинной сущности личности.

Но подлинность приобретает самый полный смысл в духовной сфере. Человеческая подлинность – это не только нечто естественное и данное от рождения, словами О.Н. Дериси, это ценность, к которой нужно стремиться путём напряжения разума и свободной воли, возвышающей человека и дающей ему сознательную и свободную власть над своей деятельностью и над своей сущностью [1]. Уместно рассмотреть, что же понимается под «естественным образованием», «естественным образовательным процессом» на примере школы.

Образовательный процесс как духовно-практическая сфера человеческого бытия должен быть естественным. В этом случае ученик остается самим собой, со своей уникальностью, активностью, аутентичной речью, с собственными рассуждениями и взглядами. Только такой образовательный процесс способен обрести качества живой организации, жизнедеятельностного пространства. "Поистине велико то учение, которое приводит к деянию!" Образовательный процесс должен быть гуманитарной моделью жизнедеятельности человека, помогать развитию жизнеспособности, поддерживая инстинкт духа, идти за природой ученика, позволяя ему осуществлять доступ к самому себе и выражать себя в своей собственной, подлинной, аутентичной речи, возможно, не всегда грамматически правильной и красивой, но искренней, основанной на внутренних переживаниях, представляющей истинные чувства.

В этом случае образование ориентировано на феномен человека, речь которого субъективна, личностна и «за каждой высказанной в ней идеей - долгий путь мысли и чувств, долгий путь понимания, долгий путь восхождения к собственному «Я». Однако, обучение только предмету ставит преграды для самораскрытия, самопроявления, стремится навязать клишированный язык, замыкает ученика в строгие рамки правил. Это ведёт к тому, что школьник, боясь не соответствовать учебным эталонам, замыкается, предпочитает пассивный стиль поведения, образ послушного ученика.

Это тормозит его развитие, обусловливает конвергентное мышление.

Если учитель пренебрегает аутентичностью ребёнка, вектором его собственного развития, образовательный процесс остаётся лишь процессом формования личности и, как результат, утрата собственной личности и её замещение «псевдоличностью» с «псевдомышлением». Роль педагога – помочь выявить и развить индивидуальную предназначенность которая и является свидетельством уникальности и естественности образования личности. 2.3. Аутентичная речь Аутентичная речь – это живая речь, в которой смысл укрепляет значение, это акт деятельности индивида, его личностное отношение к предмету. Это речь, в которой субъективные смыслы привносятся соответственно данному моменту ситуации, когда говорится то, что никогда не будет услышано дважды.

Это спонтанная, неподготовленная заранее речь ребёнка, являющаяся путём к пониманию его проблем, предпочтений, смыслов. Это идущее изнутри человека движение, и именно оно определяет собой всю область бесконечных смыслов.

Аутентичная речь связана с личностным смыслом, который складывается не последовательно, а схватывается комплексно, симультанно. Она помогает человеку познающему отыскать свой собственный угол зрения, быть честным по отношению к себе и окружающим. В школе же языком пользуются как знаковой системой, делая ставку, прежде всего на грамотность письма и заданную правильность формулирования мысли. Академическая традиция обучения языку стремится застраховать от ошибок выражения, “упаковать” язык в рамки грамматических правил и форм. При этом нарушается процесс познания, естественность которого проявляется в аутентичном языке, выражающем мысль как восприятие, состояние, отражение, образ и обладающим внутренней энергией слова, спонтанным и психологическим воздействием на участников образовательного процесса.

Точка зрения, позиция ребёнка обнаруживает его индивидуальность. Этим он предъявляет себя. Этим он уникален. Сохранить эту уникальность можно только благодаря аутентичной речи, которую Н.И. Жинкин назвал творческой функцией человеческой психики [3: 320], личным языковым опытом [3: 328]. Использование термина «аутентичная речь» в методике иностранного языка имеет лингвистический смысл.

Это речь, возникающая в процессе общения людей, говорящих на языке как своём родном, являющихся подлинными носителями языка. Но это не единственный смысл данного понятия. Нас как раз больше интересует наполнение этого феномена психологическим и педагогическим смыслом.

Аутентичная речь – это живая речь, в которой смысл укрепляет значение, это акт деятельности индивида, его личностное отношение к предмету. Это речь, в которой субъективные смыслы привносятся соответственно данному моменту ситуации, когда говорится то, что никогда не будет услышано дважды. Это спонтанная, неподготовленная заранее речь ребёнка, являющаяся путём к пониманию его проблем, предпочтений, смыслов. Это идущее изнутри человека движение, и именно оно определяет собой всю область бесконечных смыслов.

Аутентичная речь связана с личностным смыслом, который складывается не последовательно, а схватывается комплексно, симультанно. Она помогает человеку познающему отыскать свой собственный угол зрения, быть честным по отношению к себе и окружающим. В школе же языком пользуются как знаковой системой, делая ставку, прежде всего на грамотность письма и заданную правильность формулирования мысли. Академическая традиция обучения языку стремится застраховать от ошибок выражения, “упаковать” язык в рамки грамматических правил и форм. При этом нарушается процесс познания, естественность которого проявляется в аутентичном языке, выражающем мысль как восприятие, состояние, отражение, образ и обладающим внутренней энергией слова, спонтанным и психологическим воздействием на участников образовательного процесса.

Точка зрения, позиция ребёнка обнаруживает его индивидуальность. Этим он предъявляет себя. Этим он уникален. Сохранить эту уникальность можно только благодаря аутентичной речи, которую Н.И.Жинкин назвал творческой функцией человеческой психики [3: 320], личным языковым опытом [3: 328]. Эта научная позиция находится в противоречии с практикой образования, где личный языковой опыт и предъявление себя в аутентичной речи создаёт помехи и затруднения для учителей, уроки которых чётко спланированы, ограничены строгими рамками структуры и ориентированы только на знаниевый компонент, на результат.

Как показывает школьная практика, учитель чаще требует послушания, ясности значений, однозначно правильных ответов.

Очевидна ситуация: на перемене дети живо общаются, двигаются, выражают искренне свои эмоции. Звенит звонок, учащиеся входят в класс и всё, что только что было предельно открытым, честным и настоящим превращается в формальные ответы на вопросы учителя, без какого-то либо переживания, кроме, пожалуй, того, чтобы правильно ответить на вопрос. В этом случае знание может быть только формализовано и похоже на игру теннисиста со стеной, а не с живым партнёром. Должен быть дух, объединяющее творчество, общее поле переживаний, где обращение ребёнка к себе и другим на понятном для него языке будет допустимо, принято, одобрено.

Тогда образовательное пространство станет жизнедеятельностным пространством, т.е. единым смыслочувственным полем нашего общения с учеником, единым реально-идеальным пространством духовной, духовно-практической культуры. В этом случае принятие аутентичной речи обусловливает и признание необходимости «языковой стихии», как показателя, критерия организации жизнедеятельностного пространства в образовательном процессе, естественность которого проявляется и сохраняется в аутентичном решении его участников.

Жизнедеятельностное пространство может быть организовано как естественное, когда взращиваются личностные смыслы, когда источниками мысли и живого слова являются сами ученики, когда содержание включено в собственную деятельность школьников.

В этом случае темы, превалирующие в учебниках по иностранному языку, например, «Кино», «Театр», «Спорт», «Семья» должны превратиться в проблемы, которые волнуют нас. Не просто «Театр», а «Может ли театр умереть?». Здесь мы уже видим не тему, а проблему, т.е. появилась необходимость высказать свою точку зрения, опровергнуть иную, доказать что-то, сравнить. А проблема не решается в «воздухе», она обсуждается в какой-либо жизненной ситуации. Ситуация – это основа общения, а весь процесс общения – это фактически непрерывный, динамический ряд сменяющих друг друга ситуаций.

А если возникает ситуация, когда сказать по проблеме что-либо очень трудно по причине того, что большинство учащихся давно не были в театре, нужно идти в театр. В такой ситуации появляется множество положительных моментов: сам поход в театр как приобретение нового опыта, новых эмоций, а значит появление не просто желания, а жажды поговорить об этом, поразмышлять, обменяться впечатлениями. Теперь учебная тема становится жизненной проблемой, насущной, личностной.

А когда тебе есть что сказать и на уроке принимаются любые точки зрения и позиции, ты можешь не волноваться, что твоё мнение будет истолковано неверно или твоя речь будет не очень грамматически правильной. Здесь важна твоя активная позиция, твои мысли и тебе комфортно, потому что такой урок – это уже не обычная учебная единица, форма учебной деятельности, а настоящее жизнедеятельностное пространство. 2.4. Анализ проведения урока русского языка В качестве примера проанализируем проведение урока русского языка в 4 классе.

Провести наблюдение за тем, что происходит с детьми, когда организуется естественное жизнедеятельностное пространство и поддерживается, принимается любое аутентичное проявление ребёнка на уроке. Урок посвящён самой традиционной теме «Словарные слова» и проходил с целью выяснения насколько дети уяснили тему и могут ли использовать знаниями по ней самостоятельно и практически. Название темы не предвещало ничего экстраординарного, тем удивительнее оказалось то, что происходило на уроке.

Учитель постоянно провоцировал детей на самостоятельные размышления, анализ, сравнения, задавая вопросы и обращаясь с просьбами типа: «Как понять…?», «Что объединяет…?», «Докажи…», «Помогите разобраться…», «На какие группы можно разделить…?», «Сформулируйте сами». Рассматривая все варианты ответов детей, учитель не отверг ни единого мнения, даже если оно казалось ошибочным. Например, Вика, определяя спряжение глагола, пыталась вспомнить правило, но всё время путалась.

В такой ситуации на традиционном уроке чаще всего происходит следующее: «Нет, неправильно. Ты не выучила правило. Садись (а ещё хуже – «Садись. Два»)». Здесь же такого просто не могло быть. Учитель просил порассуждать и попытаться объяснить своими словами, аргументировать свои рассуждения, брал что-то под сомнения, провоцируя каждого ребенка сознательно доказывать свою правоту. В процесс были вовлечены все, несмотря на то, что каждый выполнял какую-то свою задачу.

Возник спор, затем дискуссия. Полина встала на защиту Вики: «Но ведь она назвала спряжение правильно, просто перепутала букву». Этой реплики оказалось достаточно, чтобы Вику посетило в буквальном смысле озарение: «Я всё теперь поняла! Так вот где, оказывается, я ошиблась!» В классе царит воодушевление от того, что еще одна задачка решена и решена самими детьми. В это время Алёша, работающий у доски, допускает ошибки. Учитель даже не пытается его исправлять, а обращается к комментариям детей. Все живо откликаются, никто не боится сказать что-то не так. Учитель и учащиеся – партнёры и пытаются дойти до истины совместными усилиями.

Кипит настоящая жизнь! Трудно представить, что на уроке русского языка, где главенствуют грамматические правила, могут возникать такие дискуссии, споры и свои открытия. Задания на доске даны в логике рассуждения, дети постоянно движутся в понимании того, что им ещё предстоит доказывать и определять.

Слышится голос всё той же защитницы Полины: «Ну, я не знаю как точно, но, мне кажется…». Учитель просит детей вспомнить всё, что они знают по этому вопросу и определить, права ли Полина, просит самих сформулировать правило, не давая никаких своих формулировок и не претендуя быть единственным полноправным хозяином на уроке. Только теперь, когда проделана такая кропотливая работа мысли и услышаны множество разных правил одного и того же явления, учитель предлагает детям посмотреть, как же автор учебника определяет этот феномен.

Однако, даже в этой ситуации полной определённости, учитель не говорит о том, что вот именно так и должно звучать правило. Он просит детей прокомментировать его и выразить своё мнение. Возникает множество суждений, которые тут же подкрепляются различными примерами. Понимают ли дети, что знания, добытые только что ими самими теоретически, уже живут живой жизнью, реализуются практически. Да это и не важно. В том и состоит естественность образовательного процесса.

В любой момент, когда возникает затруднение, учитель спешит за помощью к детям, которые, в свою очередь, чувствуя, что в них нуждаются, что они тут главные, что всё происходит ради них, рассыпаются аутентичными суждениями, принимают аутентичные решения, проявляют себя естественно, аутентично. Возникает масса сомнений, возражений, вопросов, мимо которых никто не проходит. Все имеют право голоса, неповторимого, уникального, аутентичного, только своего собственного. В такой комфортной обстановке на уроке, где нет страха за ошибку, нет наказания или упрёка, а есть единое мыследеятельностное поле, обусловливающее настоящее жизненное пространство, в котором аутентичная, живая речь ребёнка помогает выстраивать путь навстречу друг другу, является показателем подлинности языковой стихии, создаёт условия для естественного образования человека.