Когда, от времени до времени, гибнут там и сям дети и юноши, - питомцы наших учебных заведений, - в печати раздаются возмущенные голоса: мечут громы и молнии на учебные заведения, убивающие детей. И всегда в таком разгроме чувствуется какая-то хронически безнадежная односторонность.
Человек всегда как-то инстинктивно стремится найти того козла, на которого легко и удобно можно было бы свалить все свои грехи. Это очень легкая теория самооправдяния; но стоит обнажить ее корни, и мы убедимся, что они насквозь прогнили.
Всякая гибнущая, не успев расцвесть, молодая жизнь есть жертва трех слепых стихийных сил, свивших себе гнездо в школе, обществе и семье.
Если мертвое течение школьной рутины уносит и губит наших детей, то только потому, что голоса гибнущих не хотят слышать их родители и воспитатели; то общество, которое сковано рутиной чувства и мысли, стоит на берегу; оно не хочет двинуть пальцем, чтобы спасти гибнущую душу, и только способно возмущаться и слезно голосить, когда жестокое течение рутины выкатит на берег бездыханный труп. (...)
Сплошь да рядом мы не только не боремся за то, чтобы ослабить пагубное влияние школы на детей, но идем рука об руку с ней, помогаем ей в позорном деле угашения духа в детях. Очень редко найдете вы даже среди так называемых "культурных родителей" человека, который не задал бы ребенку изрядного нагоняя за полученную в школе скверную отметку. (...)
И вот мы, соучастники, союзники школы в деле гибели наших детей, всю вину за их гибель взваливаем, главным образом, на школу. (...)
Наша семья, - (…) интимный, укромный уголок, куда закрыт доступ массе людей. Мы не знаем по большей части, что в ней творится, и измученная от двойного мертвящего пресса школы и семьи душа ребенка, высказываясь откровенно о школе, очень часто молчит о том как обращаются с ней родные – папа с мамой. Школа – ведь совсем чужая, а мама и папа – близкие люди: за них стыдно, о них можно рассказывать только очень близким людям и друзьям. (…)
Свободное воспитание.1915-1916, № 1. -С. 18-20