Родители, живя развратною, невоздержанною в пище, праздною, в неуважении к людям - жизнью, всегда требуют от детей воздержания, деятельности, уважения к людям. Но язык жизни, примера далеко слышен и виден и ясен и большим и малым, и своим и инородцам.
(Из дневника - 20 июня 1890 г.)
Воспитание есть последствие жизни. Обыкновенно предполагается, что люди известного поколения знают, какими должны быть люди вообще, и потому могут их готовить к такому состоянию. Это совершенно несправедливо: люди, во-первых, не знают, какими должны быть люди, - могут в лучшем случае знать только идеал, к которому им свойственно стремиться; а во-вторых, люди воспитывающие сами никогда не готовы, не воспитаны, а сами, если они не мертвы, движутся и воспитываются.
И потому все воспитание сводится к тому, чтобы самому жить хорошо, т.е. самому двигаться, воспитываться: только этим люди влияют на других, воспитывают их, и тем более на детей, с которыми они связаны.
Быть правдивым и честным с детьми, не скрывая от них того, что происходит в душе, есть естественное воспитание.
Педагогика же есть наука о том, каким образом, живя дурно, можно иметь хорошее влияние на детей, вроде того - что есть наша медицина - как, живя противно законам природы, все-таки быть здоровыми. (...)
(Из писем - 1891 г.)
Слово есть одно из самых естественных, распространенных способов передачи мысли. К сожалению, оно же и самое обманчивое, и потому-то в воспитании, при котором опаснее всего обман, и обман всегда легко раскрываем детьми, самым действенным и лучшим и исключающим возможность обмана - часто невольного - средством всегда было и будет личный пример жизни воспитателя...
Пример и своя жизнь включают в себя и слово. Пример учит жить и говорить. Слово же не включает в себя примера.
(Из писем - 1891 г.)
Ведь, если поставить себе задачей запутать человека так, чтобы он не мог со здравым умом выбраться из внушенных ему с детства двух противоположных мировоззрений, то нельзя ничего придумать сильнее того, что совершается над всяким молодым человеком, воспитываемым в нашем так называемом, христианском обществе. С одной стороны, его приучают к тому, чтобы он все взвешивал, проверял критически, ничего бы не брал на веру, ему показывают, как суеверия древности тают понемногу перед светом науки, как все, что знает человек, должно быть основано на разуме, и рядом с этим ему предлагают веру, не только не имеющую никаких объяснений, но даже такую, основания которой... прямо противоречат разуму.
(Из черновиков “Царство Божие внутри вас” - 1890-1893 гг.)
Воспитание есть воздействие на сердце тех, кого мы воспитываем. Воздействовать же на сердце можно только гипнотизацией, которой так подлежат дети, - гипнотизацией, заразительностью примера. Ребенок увидит, что я раздражаюсь и оскорбляю людей, что я заставляю других делать то, что сам могу сделать, что я потворствую своей жадности, похотям, что я избегаю труда для других и ищу только удовольствия, что я горжусь и тщеславлюсь своим положением, говорю про других злое, говорю за глаза не то, что в глаза, притворяюсь, что верю тому, во что не верю, и тысячи, тысячи таких поступков или поступков обратных: кротости, смирения, трудолюбия, самопожертвования, воздержания, правдивости, - и заражается тем или другим во сто раз сильнее, чем самыми красноречивыми и разумными поучениями. И потому все или 0,999 воспитания сводится к примеру, к исправлению и совершенствованию своей жизни. (...)
Я думаю, что не только трудно, но не возможно хорошо воспитать детей, если сам дурен, и что воспитание детей есть только самосовершенствование, которому ничто не помогает столько, как дитя. (...) Все воспитание состоит в большем и большем сознании своих ошибок и исправлении себя от них. А это может сделать всякий и во всех возможных условиях жизни. И это же есть и самое могущественное орудие, данное человеку для воздействия на других людей, в том числе и на своих детей, которые всегда невольно ближе всего к нам. Fais ce que does, advienne que pourra (Делай, что должно, и будет как раз то, что и может быть) более всего относится к воспитанию.
(Из письма - Февр. 1894 г.)
Стоит заняться воспитанием, чтобы увидеть все свои прорехи. А увидав, начинаешь исправлять их. А исправлять самого себя и есть наилучшее средство воспитания своих и чужих детей и больших людей. (...)
(Из дневника - 7 дек. 1895 г.)
(...) Дети находятся всегда - и тем больше, чем моложе - в том состоянии, которое врачи называют первой ступенью гипноза. И учатся и воспитываются дети только благодаря этому их состоянию (это их способность к внушению отдает их в полную власть старших, и потому нельзя быть достаточно внимательным к тому, что и как мы внушаем им). Так что учатся и воспитываются люди всегда только через внушение, совершающееся двояко: сознательно и бессознательно.
Все, чему мы обучаем детей, от молитв и басен до танцев и музыки, - все это сознательное внушение; все то, чему независимо от нашего желания подражают дети - в особенности в нашей жизни, в наших поступках, - есть бессознательное внушение.
Сознательное внушение - это обучение, образование; бессознательное - это пример, воспитание в тесном смысле, или как я назову - это просвещение. (...)
А между тем из двух сторон воздействия на детей, бессознательного и сознательного, без всякого сравнения важнее и для отдельных личностей, и для общества людей первое, т.е. бессознательное, нравственное просвещение. (...)
Итак, воспитание, бессознательное внушение есть самое важное. Для того же, чтобы оно было хорошее, нравственное, нужно - странно сказать - чтобы вся жизнь воспитателя была хорошая.
Спросят: что назвать хорошею жизнью? Степени хорошества есть безграничные, но одна есть общая и главная черта хорошей жизни: это стремление с самосовершенствованию в любви. Вот это самое если есть в воспитателях и если этим заразятся дети, то воспитание будет не дурное.
Для того, чтобы воспитание детей было успешно, надо, чтобы воспитывающие люди не переставая воспитывали себя, помогали бы друг другу все более и более осуществлять то, к чему стремятся. Средств же для этого (...) может быть много. (...) Думаю, что это целая и важнейшая область науки воспитания себя для воздействия на детей. Только бы мы сознали важность этой стороны воспитания и разработали бы ее.
(Из письма - 5 мая 1891 г.)
Лицемерие родителей при воспитании детей есть самое обычное явление, и дети чутки и замечают его сейчас же, и отвращаются, и развращаются. (...) А чтобы не страшно было показать детям всю правду своей жизни; надо сделать свою жизнь хорошей или, по крайней мере, менее дурной. И потому воспитание других включается в воспитание себя, и другого ничего не нужно.
(Из писем - 1902 г.)
Толстой Л.Н. Педагогические сочинения. /Под ред. П.А.Буланже. - С. 589-623.