Как вы оцениваете перспективы развития левого движения в общемировом масштабе, учитывая процессы, протекающие в Латинской Америке?
Наблюдается определенная цикличность. И в этом плане принципиальной разницы между Латинской Америкой и остальным миром нет. Просто там многие процессы идут быстрее. Принято говорить, что общемировой центр левого движения, если таковой вообще есть, переместился туда. Я с этим готов спорить, но эмпирически сейчас там происходит наибольшее количество событий.
Были пройдены несколько этапов. Первый - это крах старых левых. Причем не только на уровне идеологии. Все были в кризисе - и троцкисты, и даже «зеленые». Были проблемы у социал-демократов, так как социальное государство было съедено неолиберализмом. И было ощущение, как у Фукуямы в «Конце истории», что больше не будет идеологических дебатов, что есть одна идеология, и она победила. И если в глобальном идеологическом смысле больше нет борющихся сторон, то соответственно нет и истории. У истории больше нет сюжета.
Но вдруг, в конце 90-х резкий спонтанный подъем новых движений. И ощущение, что найдено магическое решение, что большие идеологические проекты, связанные с партиями, теперь не нужны. Движения стихийно находили свои ответы. Чаще говорили «нет», чем «да». Это «нет» звучало и в адрес призыва «Будьте конструктивны». Поскольку Французская революция по началу тоже не была слишком конструктивной, а получилось все очень конструктивно. И у английских пуритан все выглядело абсолютной утопией: все сделать как в древней Палестине времен Моисея. Но эта программа привела к английской парламентской демократии.
Поэтому возникло ощущение, что не нужны программы, концепции, а нужны стихийные сетевые организации. Эта доминирующая тенденция начала ломаться в последний год. Выяснилось, что назревает потребность в политике, в синтезировании нового политического проекта. Причем идеология этого проекта должна оформляется вместе с организационным процессом. Здесь встает очень много вопросов. Какими эти партии должны быть? Как они должны соотноситься с движениями? Как они должны быть устроены, чтобы быть достаточно эффективными и быстро принимать решения, и одновременно быть демократичными?
Еще проблема - политическое лидерство. Как обеспечить его в новых условиях, каким оно должно быть? После социальных движений начала 2000-х стало понятно, что без политического лидерства жить нельзя. С другой стороны старый тип вождистского и авторитарного лидерства неприемлем. Сейчас вырабатывается система «soft leadership», «мягкого лидерства», которое в критические моменты может становиться жестким.
А что происходит с левым движением в России? Некоторые исследователи говорят о кризисе.
Сложно говорить о кризисе того, чего еще нет. В 2002-м году, если бы кто-то стал говорить о кризисе левого движения, его бы спросили, о каком левом движении он вообще рассуждает? Как в анекдоте: «У американца, поляка и русского спрашивают: «Почему в Советском Союзе очереди за мясом?». Американец переспрашивает, что такое «очереди». Поляк интересуется, что такое «мясо». А русский спрашивает, что значит «почему».
Получается, что за четыре года движение успело сформироваться и даже войти в кризис.
Сейчас скорее стоит говорить о кризисе поиска формы. С одной стороны открываются очень большие возможности, потому что старые политические партии деградируют. Пространство становится так или иначе открытым. Как заполнить его? Были попытки копирования западной модели антиглобалистского движения, Левого фронта. На мой взгляд, все это безуспешно. Но это нужно для становления самосознания левых. Как ребенок: прежде чем начать что-то делать самостоятельно, он копирует, играет, воспроизводя механически действия взрослых.
В одном из интервью, на вопрос о планах на будущее, вы ответили, что собираетесь стать политиком, не перестав быть теоретиком. А можете все-таки подробнее остановиться на одиннадцатом «Тезисе о Фейербахе», применяя его к себе?
Все левые теоретики и идеологи до 1920-х годов были, или пытались быть, политическими практиками. У кого-то это получалось лучше, у кого-то хуже, но у всех была установка на действие. На то, что вся эта теория имеет смысл ровно в той степени, в какой ты сам проверяешь ее на практике. В 20-е годы происходит размежевание. Когда и социал-демократы и коммунисты успокаиваются в плане теории на достигнутом. Есть готовые теоретические клише, которые внушаются кадрам, и кадры по ним действуют. И парадоксально, но, наверное, самым органичным интеллектуалом остался Сталин. Поскольку у него еще была потребность теоретического мышления. Зачем ему вдруг заниматься вопросами языкознания? Ответ прост - его теоретическое сознание сформировали в те времена, когда он еще не был Отцом народов, а был рядовым марксистом. Это были как раз те годы, когда было понимание, что теория и практика неразрывны. А дальше уже в сталинистской политической культуре все это было не нужно. Аппарат работает прагматически, по набору готовых клише. С другой стороны марксизм уходит в академическую работу, не связанную с практикой и политикой. Будь то Франкфуртская школа, Сартр, Валлерстайн, поздний Лукач.
Произошел разрыв теории и практики. Теории могут быть очень интересные, но они спотыкаются о дефицит практики.
Отвечая на ваш вопрос, хочу сказать, что мною двигают не личные амбиции, а объективный запрос в левом движении, чтобы люди одновременно были и практиками и теоретиками. Это не субъективное желание, а некий исторический запрос. И в этом плане как раз видны перемены. То поколение активистов, которые появляются и у нас и на Западе, - это люди ориентированные не просто на какие-то действия, а на их осмысление в плане накопленного теоретического опыта. Наше время требует сочетания и того и другого: надо заниматься политикой, чтобы теория обрела жизнь, и надо заниматься теорией, чтобы политика была осмысленной.
Будете создавать партию?
Да. Принципиальное решение по этому вопросу уже принято, сейчас обсуждается практическая сторона этого дела. И не один я создаю эту партию, ее создает левое движение. Принципиально, чтобы теория и практика сошлись вот в таком конкретном действии.
Возможно ли будет ее существование, если во многом происходит имитация открытости политических процессов?
А кто сказал, что создается партия под регистрацию, под выборы? Речь сейчас идет о создании организации партийного типа. Конечно, ее необходимо будет попытаться зарегистрировать, хотя бы для того, чтобы она не подвергалась репрессиям.
Но целью является не формальная имитация, а содержательная деятельность. То есть организация политической борьбы. Ведь вполне реально, что она будет происходить в совершенно других формах. Чем более эти ребята сейчас зарегулируют все, тем больше политика уйдет в другую сторону. В последнем разговоре с человеком из Администрации мне сказали, что картина может выглядеть так - трехпартийный парламент («Единая Россия», ЛДПР и КПРФ). Будет ли такой парламент пользоваться хоть каким-то доверием? Если он и проработает четыре года, то в 2011 году им придется радикально менять систему политических партий, чтобы хоть как-то заинтересовать людей.
Мне кажется, что строительство профсоюзов, которое сейчас происходит, гораздо важнее. Но профсоюзное движение опять таки должно быть привязано к политическим организациям. Те движения, которые сейчас возникают и успешно действуют на Ford или Caterpillar, будут политизироваться и радикализироваться. Впервые за 15 лет появилось рабочее движение в традиционном смысле, потому что стачки, происходившие в начале 90-х, были больше похожи на бунты. Бунты людей, которые по формальному статусу рабочие, а поведенчески - крестьяне. Сейчас возрождаются какие-то индустриальные центры, а с ними и рабочий класс. Вместо того, чтобы организовать работу с этим рабочим классом, так называемая «левая» тусовка продолжает упражняться в имитации западной телевизионной картинки, организует бессмысленные акции. Или ведет переписку в рассылке о том, кто является истинным пролетарием.
Поэтому новое политическое движение не может быть оторвано от социальной практики. И оно должно строиться не путем механического соединения уже имеющихся левых. Оно должно строиться как динамичный и перспективный политический проект, в которое жизнеспособные левые будут сами вливаться.
Деловой журнал "Портфель бизнес-класса", №6, 2006
Приложение 7: Дискуссия по книге Пола Готфрида "Странная смерть марксизма"