Черты характера и особенности поведения народов Европы

Черты характера и особенности поведения народов Европы. Известны определенные черты характера и поведения, влияющие на этику делового общения, общие для целых групп народов.

Так, немецкий психолог Х. Гюнтер условно разделил народы Европы на четыре подтипа - нордийцы, динарцы, средиземноморцы и остийцы. К нордийцам он относит народы Скандинавии, Великобритании, Бельгии, Голландии, Северной Германии и Северной Франции. По темпераменту они холодны, сдержанны, упрямы, скупы на слова, чужды всякому панибратству, обладают силой воли. Характерные черты - уверенность в себе, критический ум, правдолюбие, здравый смысл, лояльность к власти, любовь к порядку, понимание возвышенного, аристократические наклонности, постоянство в привязанностях, любовь к свободе.

Нордийцы обладают высоким чувством долга и ответственности перед собой и другими, имеют творческий дух, отличаются волей к власти и умением руководить другими. К динарцам немецкий психолог относит народы Сербии, Боснии, Хорватии, Албании, Греции, Австрии. Это люди, склонные к веселости и открытому проявлению своих настроений.

Их отличают чувство гордости, отвага, честь, воинственность, приверженность собственному образу жизни, обычаям и любовь к народному искусству. Динарцы обидчивые и одновременно добродушные люди, склонны к грубым шуткам. Им не хватает дисциплины и четкости мысли, присущей нордийцам. К средиземноморскому подтипу принадлежат жители Пиренейского полуострова испанцы, португальцы, Корсики, Сардинии, Италии, юга Франции, юга Балканского полуострова, а также севера Африки и испаноязычные народы Латинской Америки.

Это люди по темпераменту неспокойные, энергичные, переменчивые в настроении, любящие жизнь, склонные к переменам, увлекающиеся, находчивые, быстро схватывающие идеи и талантливые. Суждения у средиземноморцев чувственные или интуитивные, они часто попадают в курьезные ситуации из-за своей неугомонности. Многие из них посвящают себя искусству или поэзии. В общественно-политической жизни эти люди пророки, обновители морали, организаторы духовной жизни нации.

Подтип остийца распространяется на народы Восточной Европы. По мнению Х.Гюнтера, с которым трудно согласиться, но привести, однако, нужно, так как оно отражает довольно распространенный на Западе стереотип, остийцев характеризует отсутствие четко выраженных привязанностей, твердо сформировавшихся чувств, неумение владеть собой, склонность поддаваться соблазнам, любовь к однообразию и твердо установленному заработку. Нередко имеет место отсутствие острой мысли, ненадежность в делах и предприятиях, любовь к чиновничьим должностям, бюрократизм.

В жизни они реалисты, по взглядам - демократы, но, как правило, вступают в партию большинства. В искусстве любят расплывчатые формы, теплоту и мягкость линий. Труд остийцев имеет невысокое качество. Глобализация с ее нивелировкой национальных особенностей резко подхлестнула интерес к национальной самобытности, национальным характерам. Мы привыкли рассматривать все эти вопросы в извечном контексте СНГ и Запад. Но еще в период между двумя мировыми войнами первые робкие шаги к европейской интеграции породили точно такую же волну интереса к национальному своеобразию в рамках самой Западной Европы.

Впрочем, эти две тенденции не обязательно противоречат друг другу. Так, одно из самых глубоких и подробных исследований национальных различий принадлежит перу выдающегося поборника европейского единства испанского философа и культуролога Сальвадора де Мадариаги. Его книга Англичане, испанцы, французы, опубликованная в Лондоне в 1928 году, имела в свое время огромный успех, была переведена на множество европейских языков.

Но и сегодня, три четверти века спустя, она может послужить источником пусть не концепций и объяснительных схем здесь ХХ век потрудился достаточно, но интереснейших живых наблюдений, которые в позднейших исследованиях нередко подавлялись теми самыми схемами и концепциями, за которыми Мадриага не гнался. Сальвадор де Мадариага родился в Испании, учился во Франции, жил и работал в Англии, с одинаковым совершенством владел всеми тремя языками.

Он был полноправным участником трех европейских культур и сам много сделал для культурного сближения европейских народов. Не случайно в 1948 году Конгресс Европы, собравшийся в Гааге, чтобы определить пути послевоенного европейского устройства, избрал Мадариагу председателем своего комитета по культуре. Возможно, интерес Мадриаги к культурному своеобразию европейских народов возник под влиянием неожиданных трудностей, с которыми он столкнулся во время долгой работы в Лиге Наций. Как, к примеру, ведут себя, по его наблюдениям, французы и англичане на переговорах Французы говорят Ну вот, мы согласовали общие принципы.

Так давайте подпишем декларацию, в которой они сформулированы. Англичане отвечают Да, мы согласны относительно принципов. Но зачем что-то подписывать Когда придет время их применять, мы будем действовать в свете возникающих обстоятельств. Поскольку принципы согласованы, не трудно будет согласовать и конкретные действия.

После переговоров француз мучается дурными предчувствиями Они не хотят подписывать, значит, не верят в эти принципы. Англичанин ворчит Они хотят пристегнуть меня к своей упряжке интересно, что у них на уме. Вполне возможно, заключает Мадриага, заставить англичан и французов посмотреть друг другу в глаза. Но все дело в том, что глаза-то у них слишком разные. Принцип жизни англичан fair play. Это выражение, как отмечает автор, при всей его внешней простоте честная игра, нельзя строго перевести на другой язык. Fair play спортивный термин, но означает он не просто строгое следование признанным правилам, но и нечто более широкое признание в другом человеке партнера, равноправного соперника, готовность сотрудничать с ним так, чтобы природные и социально-статусные характеристики каждого оптимально сочетались ради общей цели. Но и это очень важно в рамках fair play это делается не во имя сознаваемого долга перед обществом, а в силу естественной и спонтанной реакции.

Честная игра англичан это еще и правильная игра реалистическое, трезво-практическое отношение к жизни, основанное на убеждении, что абсолютное знание вещей невозможно, а потому все наши планы, проекты и методы могут быть только приблизительными и должны постоянно корректироваться по мере изменения обстоятельств.

Казалось бы, английский принцип fair play универсален и вряд ли кто-нибудь возьмется его оспаривать. Но стратегия француза совершенно другого рода, и при этом не менее универсальна.

Принцип французов le droit, что также непереводимо. Он может быть передан словами право, идея, закон, разумное основание. Если по понятиям англичан действие должно соответствовать обстоятельствам, то по мнению французов оно должно быть обоснованным, правомерным, разумным. В обоих случаях имеется в виду не приспособление к обстоятельствам, а инициативное действие. Но у англичан интеллектуальная схема поведения почти совпадает с действием, подстраивается под него, в то время как у французов она опережает действие, заранее очерчивая как границы свободы, так и требования необходимости.

Еще можно сказать, что англичане стремятся жить согласно природе, тогда как французы желают подчинить себе природу, опираясь на разум. Классификация национальных характеров, используемая Мадариагой, на первый взгляд, очень проста и опирается на достаточно привычное и распространенное разделение интеллекта, страсти и воли. Хотя количество человеческих побуждений, оттенков чувств и способностей огромно, в общем виде все они в каком-то смысле укладываются в эту привычную триаду.

Мадариага утверждает, что у англичан доминирует воля, у французов интеллект, у испанцев страсть. Разумеется, Мадариага отдает себе отчет в том, что чистые типы характеров редки среди представителей любой нации. Однако внутреннее экзистенциальное ядро национального характера очень устойчиво и сопротивляется любым попыткам изменить его силой.

Социальные и политические реформы мало влияют на это ядро, а вот сам национальный характер, несомненно, является важнейшим факторам, определяющим успех и неудачу той или иной реформы. Попытаемся теперь схематически очертить портреты трех наций как их представляет Мадариага. Разумеется, воспроизводя рассуждения Мадриаги, трудно было удержаться от соблазна чуть-чуть дополнить их новыми наблюдениями, материал для которых в избытке дал ХХ век. Но во всех таких случаях мы старались придерживаться схемы и пафоса испанского исследователя.