Портрет культуры испанцев. Испанец олицетворяет собой тип человека страсти. Страсть более целостное проявление личности, чем действие или мысль. Когда человек страстен, фокус бытия сосредотачивается в нем самом, а не на предмете мысли или объекте действия.
Голос страстного человека звучит сильнее, чем голос мыслящего. Если для англичанина жить значит делать вещи, для француза познавать их, то испанец живет, высвобождая свою энергию в страстных порывах. В промежутках между ними он созерцает мир. Испанец склонен воспринимать жизнь как драму, главный герой которой он сам. Личный опыт, симпатии, привязанности дороже для него, чем абстрактные идеи и принципы. Даже деньги и богатство не вызывают у испанцев особенного интереса.
Во всяком случае, досуг, друзья, здоровье, свобода чувствований, природа это главное в жизни, и жертвовать чем-либо из этого ради денег или высокого положения в обществе для испанца не имеет смысла. Испанец не любит дробить свое существование строгим распорядком жизни и специализироваться в какой-либо деятельности. Ему мало свойственны полезные увлечения изобретательство, хобби, связанные с улучшением быта. Все, что не имеет привкуса страсти, не выводит испанца из состояния пассивности.
Испанцу трудно дается дискурсивное, систематическое мышление. Внешние впечатления и свободно текущие мысли смешиваются с идущими изнутри настроениями и чувствами до тех пор, пока какое-либо впечатление не вызовет яркую вспышку страсти. Мысль испанца подобна солнцу, растопляющему туман бытия серией беспорядочных откровений. Она глубоко личностна. Это, прежде всего, его мысль, а не мысль о чем-то. Она рождается в недрах души, а не в поверхностном слое разума. Знание, вырабатываемое испанцами, отличается цельностью, субстанциональностью, конкретностью. Испанская философия имеет долгую и сложную историю.
В ней смешаны европейские и арабские элементы, христианская совесть и сократовский ум, ожившая схоластика и настроения новейшего экзистенциализма. Она оригинальна, жизненна, отличается неприятием сухого академизма, погружена в народную стихию мысли. Она не создает систем, но стремится к ясному, образному выражению, интересуется не отвлеченными проблемами, а диалектикой души, чем сходна с русской философией, которая тоже чувствует себя уютней в художественном обрамлении, чем на академической кафедре.
Доминирование страсти и низкий в среднем уровень интеллекта были, согласно Мадариаге, причиной того, что научно-техническая, экономическая, политико-административная деятельность не получили развития в Испании, которая долгое время была сельскохозяйственной, отсталой страной. С другой стороны, эмоциональность, интуиция и созерцательность это источники высокой философской, художественной и религиозной культуры.
Церковь, армия, искусство наиболее привычные сферы деятельности, дающие выход страстям и гениальности испанцев. Они смелые авантюристы, путешественники, вдохновенные проповедники-миссионеры, инквизиторы, гениальные художники, создатели вечных образов Дон-Кихота и Дон-Жуана. Уже одними этими образами испанский гений обессмертил себя, выразив потрясающе смело и правдиво глубинную, во многом иррациональную и эксцентричную природу человека, его метания между высшим идеалом и фантомом, любовью к Богу и соблазном плотских удовольствий.
Причина популярности вечных образов в их глубочайшей человечности. Они, несомненно, трагичны, противоречивы, как и сама жизнь. В них выражено огромное несоответствие между идеалом и жизнью, которое, вероятно, и есть наиболее характерная, сущностная черта человека. Два важных качества испанцев, согласно Мадариаге, индивидуализм и гуманизм тесно связаны друг с другом и с доминирующей в их характере страстью.
Первый вытекает из глубокого убеждения в том, что все важные события разыгрываются в душе человека. Отсюда равнодушие к внешним событиям, нуждам отечества, интересам общества. Это не равнозначно эгоизму и, тем более, утилитаризму. Просто у испанца перевернутая шкала ценностей. В центре он сам, в окружении своих близких, друзей и родственников, на втором месте интересы города, провинции, на третьем страны и совсем уже смутен образ человечества как целого.
В Испании семнадцать областей. И у каждой собственная столица, флаг, законы, язык. Если французы добивались, и добились, в конце концов, единого языка для всей страны, то испанские провинции всегда стремились к языковой независимости. После смерти Франко, который пытался бороться с сепаратизмом, они вновь перешли на собственные языки. Испанцы, правда, любят уверять себя и других в том, что они патриоты и националисты. Но если спросить их, что такое Родина, то окажется, что речь идет о стране басков, Каталонии, Кастилии, Галисии, а вовсе не об Испании.
Индивидуализм препятствует созданию в Испании нормально действующих политических партий. Их в Испании много, одних только коммунистических партий до прихода к власти Франко насчитывалось четырнадцать, но каждая партия это просто политический клуб для людей, приятных чем-то друг другу, объединяющихся вокруг яркой личности. Какую именно идеологию они защищают, этого испанцы и сами толком не знают. Их индивидуализм проявляется еще и в том, что семья, дом, близкие друзья для их неизмеримо важнее материальных благ и всякой политики.
Дети и старики чувствуют себя вполне комфортно в семейном окружении. Встречи и беседы с друзьями в ресторанах, барах, длящиеся по много часов средоточие общественной жизни и самое большое удовольствие. Дружеские и общественные собрания продолжаются неопределенно долгое время. Прерывать говорящего считается неприличным. Из-за этого заранее назначенные встречи и мероприятия запаздывают или просто срываются.
Точность и обязательность не в характере испанцев. К этому давно все привыкли. Но иностранцу расхлябанность административного аппарата бросается в глаза. Время работы государственных служб точно не определено, к тому же, почти каждый день в календаре праздник какого-нибудь святого, а в праздник, как известно, работать нельзя. Для получения справки, визы или лицензии приходится ездить в разные концы города, тратя на это по несколько дней и недель. Однако существуют посреднические организации. В них работают молодые люди родственники или друзья высокого начальства.
Они знают в какой таверне и в какое время тот или иной чиновник отдыхает или встречается с друзьями. Туда-то и приносят ему на подпись заранее оформленные документы. Так что за определенную мзду и при некоторой расторопности можно быстро получить нужные бумаги. Погруженность в то, что происходит здесь и теперь важнее всяких долгосрочных планов. Испанцы никуда не торопятся. Жить ради будущего равносильно сумасшествию.
Если речь заходит о том, чтобы сделать какое-то давно запланированное дело, испанцы отвечают маньяна что значит завтра, как-нибудь, при случае, а лучше сказать пропади оно все пропадом. Как уже отмечалось, испанец не себялюбец. Чувство чести составляет сердцевину его личности и вполне может подвигнуть на самопожертвование. Однако у испанца нет абстрактного понимания долга. Он предан лично Богу, королю, королеве, вождю, своей возлюбленной. И поскольку вспышки страсти обычно находят себе выход в поступке, то и угрызения совести не часто посещают испанца.
Гуманизм испанца состоит в непосредственности и искренности его мнений, поступков, в признании достоинств другого человека независимо от занимаемого им положения и политических убеждений. Другой человек может быть другом или врагом, но его не воспринимают как представителя класса, нации или партии. Эти понятия слишком отвлеченны, чтобы к ним всерьез относиться. Когда Испания волей судеб стала на короткое время ареной борьбы коммунистической и фашистской идеологий, ни та, ни другая не одержали победы, и все кончилось режимом личной власти.
Особенности испанского искусства в том, что оно народно, и вместе с тем индивидуально. Хоровое пение почти отсутствует. Музыка, архитектура искусства, требующие не столько глубины, сколько чувства формы, в Испании развиты слабо. Но зато гениальные испанские художники Рибера, Веласкес, Эль-Греко, Пикассо, Дали представляют вершину мировой живописи.
Испанское искусство импровизационно и содержательно. Итальянская живопись обладает совершенством формы, безотносительно к содержанию, и этим восхищает. В искусстве Испании преобладает живопись, а не раскрашенный рисунок, цветовая гамма изобильна, в то время как форма бывает незавершенной. В литературе страстность испанского характера проявляется особенно ярко. Язык непосредственное выражение души народа играет большую роль, нежели жанр, фабула, сюжет. Энергия, звучность, выразительность испанских крылатых фраз и поговорок, пожалуй, не знает себе равных среди европейских языков.
В литературе не прослеживается влияние определенной школы, коллективной традиции. Каждый испанский писатель начинает заново. Поэтому даже в гениальных работах мы находим сочетание наивных, примитивных черт с блестящей изощренностью. Долгое время шла дискуссия о том, существует ли вообще испанская философия. Полная чистота мысли, освобожденная от всяких примесей волевых и чувственных импульсов, которая обычно предполагается у философа, вряд ли возможна для человека страсти.
Специальная комиссия занималась этим вопросом и пришла к выводу, что имеет место испанское мышление, облаченное в разнотипную философскую форму. По мнению Мадариаги, мышление испанца отличается созерцательностью, методической неорганизованностью, безразличием к системе, импровизированностью выдвигаемых решений, не выстраивающихся в целостную теорию. Выдающиеся испанские мыслители ХХ века, такие как Унамуно, Ортега, Мадариага, конечно, были философами.
Но в центре их философских исканий экзистенциальные, глубоко жизненные противоречия человеческого сознания. Это проблемы смерти и бессмертия, веры и разума, стремление познать Бога и невозможность достичь этого одним только умом, всегда ограниченным рамками культуры, колеблющимся по своей силе и направленности.