ERIKH.ERIKSONIDENTITY youth and crisis W.W. NORTON COMPANY o INC New York Э.ЭРИКСОН идентичность юность и кризис Перевод с английского Общая редакция и предисловие доктора психологических наук А. В. Толстых Москва Издательская группа Прогресс ББК 88 Э 77 Переводчики Андреева А.Д. гл. 4 , Прихожан А.М. гл. 5, 6 , Ривош В.И. гл. 1, 2, 7, 8 , Толстых Н.Н. гл. 1, 2, 3, 7, 8 Редактор Самодина Н.И. Эриксон Э. Э 77 Идентичность юность и кризис Пер. с англ. Общ. ред. и предисл.
Толстых А. В М. Издательская группа Прогресс , 1996 344 с. Данная книга посвящена проблемам юношеского возраста, связанным с социальным становлением личности. Анализируя основные аспекты юношеского кризиса идентичности, автор прослеживает индивидуальные жизненные циклы, последовательность поколений и структуру общества.В традициях неофрейдизма Эриксон ищет истоки судьбы отдельной личности в особенностях ее жизнедеятельности на ранних этапах жизни. .0303020000-012 006 01 -96 Без объявления ББК 88 ISBN 5-01-004479-Х Перевод на русский язык, предисловие, комментарии и оформление Издательская группа Прогресс , 1996 Неизвестный классик Жанр предисловия оставляет не так уж много возможностей для вольностей и фантазий. Глупо пересказывать содержание того, что, собственно, предстоит прочитать читателю на последующих страницах, еще глупее это последующее критиковать или восхвалять.
Разумнее всего подготовить читателя к восприятию содержания книги через рассказ о том, что за человек был ее автор и каков тот контекст - исторический, научный, библиографический в котором эту книгу следует воспринимать.
Этим я и займусь, оставив прочие побуждения например, развивать какие-то размышления автора или с ними поспорить для более приличествующего случая.Начать все-таки придется с того, что Эрик Эриксон долгое время был знаком поколениям советских психологов и интересующейся психологией публике под пресловутой рубрикой Критика современных буржуазных теорий . Именно так, в предвзятом пересказе с непременной уничтожительной разборкой, советский читатель имел возможность познакомиться с идеями крупнейшего ученого XX века. Для цензуры Эриксон, несомненно, являлся ярким представителем того направления в научной литературе, которое получило емкое название - спецхран , знакомиться с содержанием коего можно было только самым доверенным, только самым проверенным, только критикам идей . А среди последних нередко встречались персонажи, разделявшие методологию одного сталинского философа-академика, прославившегося высказыванием Я не могу читать Гегеля, я могу только его критиковать! Впрочем, оставим эти прелести зоологической эпохи в нашем общении с современной западной научной классикой своему времени и порадуемся возможности встре- 5 титься не только с мыслителями прошлого, но и современниками, встретиться без дурных посредников, не в пересказе, а в полноте авторского текста.
Думаю, что разворошу не ложную интригу, задавшись вопросом почему труды Эриксона шли к нашему читателю дольше всего и труднее всего? Именно так уже давно опубликовано практически все, что было ранее запрещено.
Сегодня в России сочинения Солженицына купить легче, чем Горького, продавщицы книжных магазинов легко оперируют именем Хосе Ортеги-и-Гассета, а труды многострадального Фрейда в коих после клейма пансексуализма, которым его наградили упомянутые выше критики , массы могли ожидать едва ли не образцы порнографии пылятся на книжных развалах, являя собой такое сугубо капиталистическое явление, как перепроизводство товара.
В этой ситуации, когда издано практически все и никто не забыт и ничто не забыто вплоть до последнего полуграмотного эмигранта и начинающего антисоветчика , Эриксон на русском языке практически не существует отдельные статьи, препринты, рефераты не в счет . Почему? Пожалуй, не ошибусь, если предположу, что разгадка этой тайны весьма проста и ее позволяет извлечь самый примитивный из подходов - комплексный.
Здесь всего понемножку и все одновременно конечно, Эриксон не Фрейд не та слава, в том числе и скандальная личность его Эриксона хотя и известная в ученых кругах, но не легендарная политически нейтрален - ни вашим, ни нашим область занятий психология жизненного цикла человека для отечественной психологии традиционно периферийная и малоизученная все ограничивалось детской психологией нет ни одного влиятельного соотечественника ученого или издателя , который бы захотел сделать Эриксону то, что называется на языке шоу-бизнеса promotion к тому же уже немного объелись их классикой, вспомнили, что может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать . В общем, как я уже сказал, комплексный подход ясно указывает, что причина непоявления Эриксона на своем законном месте на полке переводной психологической классики прозаическая не судьба.
С судьбой нельзя бороться, но можно поспорить Эрик Эриксон - живой и 6 нужный персонаж нынешнего психологического театра. Без него не обойдешься.
Попытаюсь это показать.
XX век - век жестокий и прагматичный - склонен к весьма жесткому редактированию классических сюжетов будучи внебрачным сыном матери-еврейки и неизвестного отца-датчанина, маленький Эрик родился 15 июня 1902 г. вряд ли мог рассчитывать на мелодраматический сценарий своей жизни в жанре авантюрного романа как, например, Филдингов Том Джонс, найденыш . Скорее он был обречен на борьбу за выживание в непростой истории Германии начала века, отмеченной революциями и войнами.
Забегая вперед и справедливости ради заметим, что и идея happy end a также является придумкой нашего века и жизненный путь маленького бастарда окончился куда счастливее версии английского повесы эсквайра, упомянутого выше Тома Джонса, а именно всемирным признанием в номинации выдающихся психологов современности.Выжить малютке Эрику помог некто Хомбургер про которого в анналах упоминается лишь то, что был он педиатром и евреем , женившийся на его матери и усыновивший мальчика.
Именно с этой фамилией - Хомбургер - Эрик прожил первые тридцать лет своей жизни. Первую четверть своей жизни Эрик вовсе не планировал стать профессиональным психологом. В двадцать пять лет - в возрасте весьма зрелом - мы находим его художником, специализирующимся на детских портретах. Случайное знакомство с Анной Фрейд, которая заинтересовала его детским психоанализом, решило судьбу ученого.Он начинает работать преподавателем рисования в детской школе Анны Фрейд, а с 1927 г. Эрик Хомбургер участвует в семинарах Венской школы.
В 1933 г. молодой человек получил диплом школы Венского психоаналитического общества. Некоторое время занимался проблемами детского психоанализа под руководством Анны Фрейд. В том же году Эрик эмигрировал в США. Он поступил так же, как сотни тысяч европейских евреев, спасавшихся от преследований нацистов.Однако у Эрика были весьма непростые отношения к своему этническому и религиозному происхождению, и переезд в Америку оказывается 7 отмеченным характерным поступком особенно для человека, большую часть своей жизни занимавшегося проблемой идентичности он меняет фамилию.
Память о неизвестном отце, видимо, обусловила нордическое звучание - Эриксон, хотя психологически более интересно, что за основу фамилии взято собственное имя Эрик Эриксон - буквально Эрик, сын Эрика, т.е. сын самого себя , и это явно не случайность, а, похоже, разборчивая подпись под гамбургским счетом всей предыдущей жизни.
Впрочем, в этом вопросе, судя по творческому наследию Эриксона, и особенно по автобиографическим рассказам, на протяжении всей жизни он остро и даже противоречиво ощущал, с одной стороны, свои еврейские и нордические корни, а с другой - без колебаний принял христианское вероисповедание и подчеркнуто относился к христианской этике.Ниже нам еще придется убедиться в том, что поиск личностью своей идентичности - процесс весьма непростой и неоднозначный.
Кстати, особая эмоциональная за-ряженность текстов Эриксона, а порой и их пристрастность свидетельствуют о том, что проблема поиска человеком своей психосоциальной идентичности была для него не только теоретической научной задачей, но и, говоря более близким нам психологическим языком, o задачей на смысл , несла моменты глубоко личностные.Судя по всему, у Эриксона в Штатах не возникало проблем со своей профессиональной идентичностью что, заметим в скобках, является одной из главных проблем эмигрантов он - психолог, детский психолог, психоаналитик фрейдовской школы, благо последняя в тогдашней Америке была весьма модной. Это подтверждается послужным списком престижных университетов и интересных проектов, с которыми связано имя Эрика Эриксона.
Итак, он занимался психоаналитической практикой. Преподавал в университетах.В 30-х годах был связан с Гарвардской психологической клиникой исследования по игровому анализу . В 1937 г. перешел в Йельский институт человеческих отношений, изучал вместе с антропологом Микелем индейские резервации племени сиу в Южной Дакоте и племени юроков, обитающих на берегах реки Кламани, впадающей в Тихий океан.
Собранный в этих исследованиях материал послужит в дальнейшем Эриксону базой для неоднократного обсуждения вопроса 8 о детерминации индивидуальной идентичности исторической идентичностью своей социальной группы, других проблем коллективной и этнической идентичности.Во время войны 1940-1945 провел ряд исследований по заказу Пентагона - изучал психологию подводников, особые заболевания военных в терминологии тех лет - военный невроз . Отметим особо, что именно в этих исследованиях была впервые выдвинута идея идентичности.
В военные же годы Эриксон опубликовал аналитическую статью о роли образа Гитлера для немецкой молодежи. После войны Эриксон занимается в основном психологией и психотерапией детского и юношеского возраста.Он сотрудничает с Институтом человеческого развития Университета Беркли Калифорния и в 50-х годах - с Остин Риггз Центром в Беркшире.
В 1950 г. публикует книгу Детство и общество - Childhood Society , ставшую психологическим бестселлером, с которой начинается пересмотр Эриксоном некоторых установок классического фрейдизма и оформление учения об идентичности. Эта книга на долгие годы стала одним из самых распространенных и выбираемых учебников по детской психологии среди американского студенчества.В 1958 г. выходит из печати книга Эриксона Молодой Лютер Young Man Luther , ставшая первым опытом применения психоисторического метода и датой рождения созданной им психоистории, продолженной книгой Истина Ганди Gandhi s Truth , 1969 и другими работами.
Книга о Ганди принесла Эриксону приз Пулитцера и Национальную премию США - награды более чем престижные. Факты, изложенные в предыдущем абзаце, стоит кратко прокомментировать.Не следует путать психоисторию с психобиографией - методом психологического анализа биографий и личностей конкретных лиц и соответствующим ему жанром жизнеописаний, уделяющим особое внимание психическим факторам жизни людей.
Особую роль в становлении психобиографии сыграли осуществленные Фрейдом патографические исследования жизни и личности Леонардо да Винчи, Вудро Вильсона, Федора Михайловича Достоевского и др. Вслед за Фрейдом в русской школе психоанализа аналогичные исследования лич- ности и творчества Александра Сергеевича Пушкина и Николая Васильевича Гоголя осуществил профессор Ермаков.Под влиянием патографических исследований основатель психоистории Эриксон и провел свои психобиографические психоисторические исследования жизни и личности Мартина Лютера, Махатмы Ганди, Максима Горького, Франциска Ассизского и др. С 1960 г. Э. Эриксон, профессор Гарвардского университета, читает авторский курс Цикл человеческой жизни в Гарварде.
С середины 70-х годов - почетный профессор Гарвардского университета.Умер Эрик Эриксон 12 мая 1994 г. в Гарвиче, Массачусетс, о чем New York Times сообщила в некрологе 13 мая 1994 г. Официально , т.е. по принятой в советские времена системе маркирования персоналий принадлежностью к научному направлению позитивист , экзистенциалист и т.д. и заслуживаемому рангу великий , выдающийся , известный и пр Эриксон классифицировался как представитель социологического направления в неофрейдизме - без приличествующей классику приставочки в виде определяющего прилагательного.
Надо сказать, что наше западоведение Эриксона особо не жаловало - в официальные советские who is who энциклопедии, словари и пр. он не попадал, а был предметом всевозможных разборов - диссертационных, статейных , монографических и т.д где опять же преимущественно упоминался в ряду других представителей . К Эриксону эта глуповатая манера разложить все по полочкам, расставить по порядку и снабдить разъяснительными ярлычками подходит еще хуже, чем к другим.
Конечно, трудно скрыто то, что он начинал свой научный путь во фрейдовской школе, впитал и сохранил до конца своей творческой деятельности психоаналитическую терминологию, многие ключевые принципы теоретической и клинической работы.
Бесспорно, многое скажет понимающему читателю указание на принадлежность к эго-пси-хологии и внимание к социологическому методу.Однако при этом в стороне останутся другие ипостаси эриксонов- 10 ской личности и присущего ему исследовательского стиля Эриксон-этнограф, Эриксон-историк, Эриксон-биограф, Эриксон-литератор, Эриксон-политолог и т.д. В этом месиве ярлыков и определений не может потеряться факт генетической близости Эриксона к фрейдизму и неофрейдизму, который выглядит весьма тривиально после упоминания уроков, взятых им в Венской психоаналитической школе.
Безусловно также влияние Анны Фрейд на образ мыслей молодого Эриксона, ибо именно она в отличие от энтузиастов социологизированного фрейдизма Карен Хорни, Эрика Фромма и Гарри Салливена пролагает путь модификации классического фрейдизма не за счет введения новых теоретических конструктов и постулатов вместо наиболее сомнительных, но за счет уточнения структурных аспектов ортодоксального фрейдизма, в частности путем придания я более автономного отношения к Оно. Я, конечно, имею в виду прежде всего я и механизмы защиты Анны Фрейд, из которой возникла вся последующая эго-психология . Эго-психологи сосредоточились на анализе строения личности на материале детского психоанализа и исследований личностной проблематики с акцентом на вопросы развития и адаптации личности, автономии, свободы и особенности функционирования я , взаимодействия я и влечений , и именно в этом направлении проходит обсуждение воцросов об общих механизмах психического развития ребенка.
Помимо самой Анны Фрейд и Эрика Эриксона, заслуживает упоминания в этом контексте Гейнц Гартман.
Впрочем, для читавшего работы Анны Фрейд, Эриксона и Гартмана ясна не только их генетическая близость, но и бросающиеся в глаза различия.Другими словами, как я уже сказал, и этот ярлычок нам мало что дает для понимания фигуры Эрика Эриксона и особенностей его работ, хотя постепенно, в том числе и благодаря примериваемым определениям, вырисовывается контекст - научный и человеческий в котором восприятие Эриксона наиболее адекватно.
Однако есть резон спрямить наш рассказ и перейти к изложению сердцевины того, что является в работах Эриксона самым сокровенным и, собственно, и является его вкладом в мировую психологию.Здесь просто мы гово- 11 рим Эриксон - слышится идентичность . Пора объяснить, что означает этот иноязычный термин.
Идентичность, просто говоря это тождественность человека самому себе. Однако простота такого определения лукава и даже хуже воровства по известной русской пословице , ибо эта тождественность самому себе для человека - первый вопрос и главная загадка, не только пределы, но и сами координаты и параметры обсуждения которых обыкновенно не даны человеку сами по себе. И ищет он то, что на языке гегелевской тарабарщины называется дух-в-себе-и-для-себя , прежде всего через призму личного опыта взросления и становления развитым человеком личностью , помноженного на индивидуальный интеллектуальный коэффициент и открытость интуитивному постижению знаний.
Говоря строже, понятие идентичности обозначает твердо усвоенный и личностно принимаемый образ себя во всем богатстве отношений личности к окружающему миру, чувство адекватности и стабильного владения личностью собственным я независимо от изменений я и ситуации способность личности к полноценному решению задач, возникающих перед ней на каждом этапе ее развития. Идентичность - это прежде всего показатель зрелой взрослой личности, истоки и тайны организации которой скрыты, однако, на предшествующих стадиях онтогенеза.
Становление идентичности Эриксон описывает как развивающуюся конфигурацию, которая постепенно складывается в детстве путем последовательных я-синтезов и перекристаллизации.Это такая конфигурация, в которую интегрируется конституционная предрасположенность, особенности либидных потребностей, предпочитаемые способности, важные идентификации, действенные защитные механизмы, успешные сублимации и осуществляющиеся роли. Эриксон построил оригинальную схему развития человека на протяжении всей жизни, положив в основу эпигенетический принцип отсюда его периодизация жизненного пути и получила название эпигенетической . Термин эпигенез заимствован из биологии в которую его ввел еще в 1651 г. знаменитый английский врач Харви Уильям Гарвей . Эпигенез - это учение о зародышевом развитии организма как процессе, осуществляемом путем 12 последовательных новообразований в противовес признанию в половых клетках и зачатках зародыша изначального многообразия структур.
Перенося данный принцип на психологию жизненного пути человека, Эриксон выступает против всевозможных разновидностей идеи преформизма в психологии, против грубости рефлекторной теории поведения, а также любых других фаталистских, механистических схем. При этом Эриксон весьма изящно уходит от тупиковой логики теории двух факторов биологического и социального , включая взросление в фундаментальный биологический контекст.
Согласно Эриксону, человек на протяжении жизни переживает ряд психосоциальных кризисов.
Сам по себе этот подход неоригинален и не отличается от взглядов, господствующих в том числе и в отечественной психологии Лев Семенович Выготский, Даниил Борисович Эльконин и др Более того, если вы подвергнете сравнению периодизацию возрастов по Эриксону, то вы с удивлением заметите, что она буквально совпадает с десятком подобных схем по датировкам кризисных годов, например . Однако не стоит заблуждаться - перед нами абсолютно оригинальная исследовательская разработка.
Надо обратить внимание читателя на таблицу см. гл. III , в которую Эриксон свел определенные им этапы жизни. Над таблицей он работал более 20 лет, публикуя ее при этом трижды, каждый раз внося существенные изменения.Итак, Эриксон выделяет восемь стадий развития идентичности, на каждой из которых человек делает должен сделать! выбор между двумя альтернативными фазами решения возрастных и ситуативных задач развития.
Характер выбора сказывается на всей последующей жизни в смысле ее успешности и неуспешности. На первой стадии, которую он в верность своим фрейдистским основам называет орально-сенсорной или ин- корпоративной, вбирающей , младенец решает фундаментальный вопрос всей своей последующей жизни - доверяет он окружающему его миру или не доверяет.Естественно, решается этот вопрос о базовом доверии к миру не в дискурсивно-логическом плане, а в общении ребенка со взрослым и контакте со средой своего обитания через впитывание звуков, цветов, света, тепла и холода, пищи, улыбок и жестов и т.д. В полном согласии с идеями оте- 13 чественной психологии например, Майи Ивановны Лисиной и др. и устоявшейся точкой зрения в других психологических теориях и направлениях Эриксон указывает на ключевую роль матери в положительном решении задачи возраста формировании базового доверия к миру . При этом оригинальность его подхода состоит в том, что критерием сформированности доверия к миру он считает способность ребенка спокойно переносить исчезновение матери из поля зрения.
Прогрессирующая автономность младенца прежде всего способность передвигаться - ползком, а позже - шагом, и развитие речи, манипулятивных способностей и пр. позволяет ребенку перейти к решению второй жизненной задачи - обретению самостоятельности альтернативный негативный вариант - неуверенность в себе, стыдливость, непрерывные сомнения 18 мес 4 года . Если взрослые сверхтребовательны к ребенку или, напротив, спешат сделать за него то, что ему под силу сделать самому, то у него развиваются стыдливость и нерешительность.
Когда ребенка ругают за запачканные штаны или разбитую чашку, то это также вклад в развитие чувства стыда и неуверенности в себе. В этом возрасте ребенок интериоризирует то, что удачно названо Эриксоном o глазами мира , т.е. то, что видят в нем люди. Третья стадия 4 года - 6 лет называется Эриксоном локомоторно-генитальной, или эдиповой.
Здесь решается альтернатива между инициативой и чувством вины. В этом возрасте расширяется пространство жизнедеятельности ребенка, он начинает сам себе ставить цели, придумывать занятия, проявлять изобретательность в речи, фантазировать.
Это возраст игры, антиципации ролей, овладения реальностью посредством экспериментирования и планирования.В пространстве ребенка появляется все больше людей.
Уже не только отец и мать, но и другие взрослые являются предметом идентификации ребенком себя со взрослыми как основы становления новой ступени идентичности. Четвертая стадия 6-11 лет связана с овладением ребенком различными умениями, в том числе и умением учиться. Ребенок активно овладевает символами культуры. Этот возраст - оптимальное время для учения - готовность к тяготам дисциплины, усвоению знаний, стремление 14 делать все хорошо, заряженность на дух соревнования.Здесь формируется чувство умелости, компетентности, а при негативном протекании возраста - неполноценности.
Овладевая основами знаний, дети начинают идентифицировать себя с представителями отдельных профессий, для них важным становится общественное одобрение их деятельности. Пятая стадия 11-20 лет - ключевая для приобретения чувства идентичности. В это время подросток колеблется между положительным полюсом идентификации - я и отрицательным полюсом путаницы ролей.Перед подростком стоит задача объединения всего, что он знает о себе самом как сыне дочери, школьнике, спортсмене, друге и пр. Все это он должен объединить в единое целое, осмыслить, связать с прошлым и спроецировать на будущее.
При удачном протекании кризиса подросткового возраста у юношей и девушек формируется чувство идентичности, при неблагоприятном - спутанная идентичность, сопряженная с мучительными сомнениями относительно себя, своего места в группе, в обществе, с неясностью жизненной перспективы.Здесь Эриксон вводит совершенно оригинальный термин - психологический мораторий которым обозначает кризисный период между юностью и взрослостью, в течение которого в личности происходят многомерные сложные процессы обретения взрослой идентичности и нового отношения к миру. Согласно Эриксону, психический мораторий может, при определенных условиях, принимать затяжной характер и длиться годами, что особенно характерно для наиболее одаренных людей.
Непреодоленный кризис влечет состояние диффузии идентичности , которая составляет основу специфической патологии юношеского возраста.
В предельных случаях психический мораторий и диффузия идентичности сами по себе предполагают целесообразность применения соответствующих психотерапевтических мер. Шестая стадия 21-25 лет, по Эриксону, знаменует переход к решению уже собственно взрослых задач на базе сформировавшейся психосоциальной идентичности.Молодые люди вступают в дружеские отношения, в брак, появляются дети. Решается глобальный вопрос о принципиальном выборе между этим широким полем установле- 15 ния дружеских и семейных связей с перспективой воспитания нового поколения и изоляционизмом, свойственным людям со спутанной идентичностью и другими, еще более ранними ошибками в линии развития.
Седьмая стадия 25-50 60 лет, занимающая львиную долю человеческой жизни, связана с противоречием между способностью человека к развитию, которую он получает на основании благоприобретенного на предыдущих стадиях, и личностным застоем, медленным регрессом личности в процессе обыденной жизни. Наградой за овладение способностью к саморазвитию является формирование человеческой индивидуальности, неповторимости.
Поднимаясь над уровнем идентичности, человек обретает редкостную способность быть самим собой.Восьмая стадия свыше 60 лет завершает жизненный путь, и здесь, пожиная плоды прожитой жизни, человек либо обретает покой и уравновешенность как следствие целостности своей личности, либо оказывается обречен на безысходное отчаяние как итог путаной жизни. Отдельного разговора заслуживает обсуждение Эрик-соном проблемы, которую без натяжки можно считать абсолютно не разработанной в отечественной психологии темы связи индивидуального жизненного цикла с циклом поколений и вообще проблемы динамики поколений.
Понятие идентичности помимо личной тождественности неизменность в пространстве подразумевает также и целостность преемственность личности во времени , а следовательно, идентичность мыслится не только как персональная, но и как групповая расовая, общественная, половая и т.д Вообще, Эриксон замечательно разнолик.
Один перечень объектов , попавших в зону его внимания, впечатляющ. Причем ничто упомянутое выше отнюдь не отменяется! Дети и подростки, индейцы и подводники, студенты и хиппи, Лютер, Ганди и Гитлер, невротики и демонстранты, евреи и протестанты, феминистки и коммунисты и, как говорится, и прочая и прочая.Причем заметим, что за Эриксоном вовсе не наблюдался грех всеядности - были широкий кругозор и универсальность. при доминирующей проблематике всепоглощающий интерес к человеческой идентичности в ее разнообразии . 16 За Эриксоном прочно закрепилась характеристика властителя умов университетской молодежи - качество редкое в профессорской среде.
При этом следует учитывать, что пик преподавательской активности Эриксона падает на 60-70-е годы, с их неотъемлемым акцентом на год 1968-й, знаменовавший собой существенный сдвиг в молодежном самосознании и в отношении к молодежи взрослого сообщества , если не смену парадигмы взросления современного человека.
Через хиппизм, бунты, увлечение наркотиками и свободным сексом, через Битлз , Вудсток, Джанис Джоплин и Джимми Хэндрикса, через крайности негативизма молодежь прорывалась в новое пространство своего развития.Когда к концу 70-х этот бурный поток молодежных страстей поуспокоился и был канализирован поумневшим обществом в виде молодежной субкультуры, моды и пр стало ясно, насколько глобальное потрясение пережило общество.
На этом фоне сказанное об Эриксоне - фаворите студенчества - получает совершенно особое звучание, ничего общего не имеющее с образом милашки профессора. Именно своей чувствительностью к истории дня, конкретной исторической психологии окружающих нас людей с их сегодняшними страстями и интересами, умением озвучивать спрямленные фрейдовские мантры фактологией и фразеологией свежих газет Эриксон пришелся по душе бунтующему студенчеству.Последнее также хотелось бы уточнить, чтобы у читателя не возникло упрощенное представление о том, как профессор Эриксон соединяет теорию и практику, историю и современность.
То, что он делал, вовсе не было попыткой осовременить фрейдизм и уж тем более популяризировать свои научные взгляды.Осмысливая происходящее, Эриксон поступал как ученый, вводя в научный оборот, скажем, такой термин, как историческая актуальность , обозначающий способность личности к максимальному соучастию в социокультурных процессах при минимальном ущербе для собственной личности и деятельности ее защитных механизмов . Историческая актуальность преодолевает и исключает примитивистские представления о некой тотальной необходимости постоянной или эпизодической жертвенности людей и людьми во имя обществейного прогресса любой ценой . Он также, 17 2-798 ощущая мучительность поиска окружающей молодежью нравственных опор своей жизни, творчески переработал знаменитый кантовский категорический императив Относись к другим так, как ты хотел бы, чтобы другие относились к тебе , превратив его в американской манере в золотое правило поведения Поступай по отношению к другому так, чтобы это могло придать новые силы другому и тебе . Естественно, что человек, который на таком уровне способен участвовать в бестолковщине выяснений отношений по оси отцы и дети , заслуживает уважение и первых и вторых. Кстати, о современности.
В терминах теории идентичности Эриксона весьма удобно и поучительно говорить о некоторых актуальных проблемах наших соотечественников.
Когда серьезные аналитики, политологи и колумнисты каждый второй из которых неудавшийся и переквалифицировавшийся психолог пишут о кризисе ценностей целых поколений, о потере нравственных и прочих ориентиров для масс и отдельных личностей, то не лучше ли было бы назвать это кризисом идентичности, посетовать на то, что для множества людей эта идентичность замутнена и заменена смешением авторитетов, низвержение которых - за грехи подлинные и мнимые - приводит личность к саморазрушению.
В терминах Эриксона можно было бы выразиться и круче и обсудить расползание в нашем обществе массовой патологии идентичности , а именно такого неприятного психосоциального синдрома, который характеризуется наличием массовой неудовлетворенности людей, сопровождаемой чувствами тревоги, страха, изоляции, опустошенности, утратой способности к эмоциональному общению с другими людьми.
В предельных случаях патология идентичности провоцирует выбор в качестве единственного способа самоутверждения индивида и масс людей настойчивое стремление стать ничем , самоубийственную логику чем хуже - тем лучше . Несколько слов о композиции книги.
Автор не скрывает, что в ней собраны статьи разных лет. При таком порядке вещей бессмысленно ожидать некоего систематического изложения проблемы, как это свойственно, к примеру, диссертациям.Вместе с тем перед нами вовсе не сборник статей и не избранные труды . Проигрывая в систематичности изложения, автор выигрывает по сущест- 18 ву, ибо позволяет нам увидеть генезис идеи - ее возникновение, разматывание , расползание по новым областям и аспектам.
Более того, меняя ракурс рассмотрения и чередуя в изложении различные подходы к идентичности - биографический, патологический, теоретический Эриксон как бы заставляет термин говорить сам за себя во всем множестве своих значений.Такой подход не только правомерен, но и продуктивен все-таки психология не математика и не физика, и точные формулы не играют в ней решающей роли. Вникая в глубину психологических смыслов, важно не столько усвоить ключевые определения, набор признаков, логику классификации, сколько прочувствовать и всесторонне понять пластичность и неисчерпаемую многоликость описываемых конфигураций, теряющихся во всех вариантах редуцирования к простым слагаемым.
Сила Эриксона которую, кстати, многочисленные критики вменяют ему как слабость в том, что он понимает неисчерпаемость той реальности, которая описывается как развитие человеческой психики, и не пытается придавать ей характер слишком жесткого каркаса.
Как очки сами по себе не несут нового знания об окружающем мире, так и используемые в этой книге понятия являются просто способом лучше видеть этот мир. И последнее. Не стану в этом предисловии критиковать идеи Эриксона, хотя они не истина в последней инстанции и не свободны от крупных и мелких недостатков.И дело не только в идеосинкразии к деятельности критика идей буржуазных ученых, с одной стороны, и не в отчаянной вере в то, что читатель сам найдет слабые места с другой.
В конце концов, на исходе XX века, особенно после работ по гуманитарной методологии Михаила Михайловича Бахтина, мы вправе призвать читателя услышать живой, неискаженный голос автора. А звучащий с этих страниц голос Эрика Эриксона - одного из титанов современной нам психологии - столь характерен, мощен и неповторим, что, право, к нему стоит внимательно прислушаться.Александр Толстых, доктор психологических наук, член-корреспондент Российской академии образования Памяти Роберта П. Найта и Давида Рапапорта Предисловие Одним из моих учителей в Венском институте психоанализа в конце двадцатых годов был доктор Пауль Федерн, удивительный человек, изобретательный как по части новых идей, так и обмолвок.
В это время широко обсуждалась его идея о границах я , важная, но недостаточно ясная. Мы, студенты, в отчаянии попросили его посвятить разъяснению этой темы столько семинаров, сколько он сочтет нужным.Он занимался этим три долгих вечера. Заканчивая последний семинар, он сложил свои конспекты с видом человека, наконец-то все объяснившего, и спросил Nun - hab ich mich verstanden? Ну вот - сам-то я себя понял Перечитывая написанное мною об идентичности, я много раз задавал себе тот же вопрос и спешу заявить, что в этой книге я не даю окончательного определения данного понятия.
Чем больше пишешь на эту тему, тем более широким и всеобъемлющим кажется содержание этого термина. Единственный путь определить его - попытаться понять, в каких контекстах без него нельзя обойтись.
Каждая глава этой книги - переработка одной из больших статей, написанных в последние двадцать лет, дополненная выдержками из докладов, относящихся к тому же периоду. Некоторые статьи публиковались в серии монографий по психологии с предисловием Давида Рапапорта, который решительно определяет мое место в теории психоанализа - так, как оно виделось ему десять лет назад.Я так и не смог привыкнуть к тому, что должен публиковать в своих работах данные клинических наблюдений.
Но усилиями студентов и читателей этот вопрос вышел из-под моего контроля. Ведь то, что сначала предназначалось профессионалам, нашло путь в аудитории и 20 книжные магазины и, значит, может быть использовано в переработанном обзоре, каковым и является эта книга.Дело совсем не в нездоровом любопытстве современный исследователь, чтобы лучше определиться, хочет иметь информацию не только о вариативности человеческого поведения, но и об отклонениях от нормы, причем достаточно подробную, чтобы можно было распознать явление, взглянуть на него со стороны, поставить себя на место другого.
Помимо обычного для человека моей профессии желания собрать и опубликовать разрозненные работы, не оформленные в книгу, появились и некоторые другие соображения.Во-первых, отдельные статьи и доклады всегда содержат недостаточно проверенные гипотезы. Только в процессе написания книги начинаешь понимать, в чем предмет каждой из них по отдельности и как они соотносятся друг с другом.
Перерабатывая их годы спустя после написания, удивляешься тому, насколько по-разному ты говорил с разной аудиторией, особенно если успел забыть, к кому ты в данном случае обращался и с кем полемизировал. И все же я сохранил в статьях, написанных в разное время, прежние акценты, а в книге в целом - тон отчета. Дело в том, что я врач-практик и достаточно долго помню результаты некоторых наблюдений.Сначала они всегда вызывают смешанное чувство удивляют своей неожиданностью, но в то же время подтверждают ожидания.
Поэтому в разных аудиториях я могу по-разному излагать одно и то же, стремясь прийти к более глубокому пониманию проблемы. И во-вторых, погружение в проблемы идентичности дает ценный опыт тому, кто занимается вопросами развития человека здесь не обойтись без переоценки своих идей в свете резких исторических перемен.В ретроспективном введении я попытаюсь в какой-то степени объяснить исключительную и зачастую странную притягательность терминов идентичность и o кризис идентичности в то двадцатилетие, когда готовился материал, легший в основу книги.
Читатель в свою очередь должен будет призвать на помощь свою осведомленность в истории, чтобы решить, в чем общее направление этой книги подтверждается современностью, а какие соображения более не убедительны- Читателю поможет в этом список первых публикаций, помещенный в конце книги. Замечу, что последняя 21 глава предвосхищает ту открытость, с которой с недавних пор обсуждаются новые формы поведения и некоторые внутренние процессы иногда вызванные воздействием химических веществ , происходящие с самой яркой и неагрессивной частью современной молодежи.
И это хорошо. Ведь лишь разглядев за модой и шутовством суть явления, можно понять, какую старую как мир мысль они пытаются донести до нас. Когда создавалась эта книга, проблема насилия на улицах тоже еще не достигла такой взрывоопасной силы, как сейчас.Но и в этом случае проблема молодежи и ее взрослых лидеров требует пристального рассмотрения.
Тем, что это сочинение вообще можно читать, я обязан подготовительной работе, проделанной Джоан Эриксон и Памелой Даниэле. Памела Даниэле, мой главный ассистент при чтении в Гарварде курса о жизненном цикле, просмотрела статьи, умело сведя повторы к необходимому минимуму и тактично уточняя то, что, по ее наблюдениям, с трудом воспринималось студентами. Джоан Эриксон - мой постоянный редактор.Никто лучше ее не знает, что именно я хочу сказать, и никто более бережно не сохранил бы мою манеру письма с ее неизбежными длиннотами.
Но эта книга - и продукт нашей совместной работы в Центре Остен Рштс, где она разработала новую Программу деятельности для пациентов. Эта программа стала неотъемлемой частью психотерапии и оказалась продуктивной при тестировании и стимулировании внутренних ресурсов молодых людей, находящихся в состоянии острого кризиса.В каждой главе я упоминаю тех, перед кем я в долгу, но в сносках невозможно выразить признательность всем, кому я был обязан на протяжении двадцати лет работы, преподавания, консультаций и путешествий.
Я посвятил эту книгу двум покойным друзьям не только потому, что их смерть - огромная утрата, но и потому, что они живут во всем, что актуально в этой книге, так же как и в книгах других авторов. Роберт П. Найт был главным врачом, а Давид Рапапорт - научным руководителем Центра Остен Риггс в Беркшире.Они были удивительной парой - абсолютно разные и внешне, и в отношении жизненного опыта, темперамента, стиля мышления и тем не 22 менее не только достигли каждый выдающихся результатов, но и создали вместе уникальный лечебный и теоретический центр, история которого, несомненно, еще будет написана.
В нем в атмосфере теснейшего сотрудничества я работал в течение двадцати лет. Именно Центру Остен Риггс специальный фонд предоставил средства на исследование проблем личности.Работая над этим предисловием, я одновременно работаю над другой темой - пишу книгу о зрелых годах Ганди. Позднее Фонд Форда предоставил Центру Остен Риггс средства на дальнейшие исследования.
Менее масштабные изыскания постоянно финансировались Фондом Шелтер Рок. Наконец, Фонд психиатрических исследований финансировал мою работу Молодой Лютер - продолжение этой книги, поскольку в ней к биографии одного человека применяется то, что в этой книге исследуется на примере многих биографий и эпох. Однако по названию эта книга - продолжение моей работы Детство и общество . Будучи тесно связанными, все три книги содержат сходные положения и даже повторы, которые, надеюсь, простительны - как прощается семейное сходство в кругу друзей.
Эту рукопись печатали несколько машинисток, но наиболее умело и быстро - Энн Берт из Сантуита. Э.Х.Э. Котуит, Массачусетс, 1967 Глава I Введение 1 Рассмотрение понятия o идентичность предполагает обзор его истории.За двадцать лет, прошедшие с тех пор, как этот термин был впервые употреблен в том смысле, как он понимается в этой книге, он приобрел столько значений, а объем его настолько расширился, что, казалось бы, пришло время расширить границы его употребления.
Но понятие, обозначаемое столь объемным термином, по самой своей природе подвержено историческим изменениям.Термины идентичность и кризис идентичности и в широком и в научном употреблении описывают нечто столь широкое и на первый взгляд самоочевидное, что, казалось бы, настаивать на точном определении означает придираться в то же время иногда они применяются столь узко, что общий смысл термина теряется и с таким же успехом можно было бы использовать какой-нибудь другой.
Если, например, вы видите в газете заголовок Кризис идентичности Африки , или читаете о кризисе идентичности стекольной промышленности Питгсбурга, или если уходящий в отставку президент Американской ассоциации психоаналитиков называет свою речь Кризис идентичности психоанализа , или, наконец, студенты-католики Гарварда объявляют, что в четверг ровно в восемь устраивается вечер Кризис идентичности все эти примеры широкого употребления данного термина весьма неравноценны.
Кавычки здесь не менее важны, чем сами заключенные в них слова все наслышаны о кризисе идентичности . Термин вызывает смесь любопытства, иронии и тревоги, и в то же время само слово кризис вселяет надежду, что все еще может кончиться хорошо.Иными словами, многозначный термин стал употребляться ритуально. 24 С другой стороны, социологи иногда пытаются в целях большей точности применять такие термины, как кризис идентичности , тождественность самому себе или сексуальное самосознание , к более поддающимся измерению явлениям, которые они в данный момент исследуют.
Ради логической или экспериментальной гибкости и в угоду научному сообществу они пытаются толковать эти термины в связи с социальными ролями, чертами характера или представлениями людей о себе, игнорируя менее податливые и более зловещие - а часто это означает и более важные значения термина.Эти термины стали употребляться столь неразборчиво, что недавно один немецкий рецензент книги, в которой я впервые употребил термин кризис идентичности в контексте психоаналитической теории эго , назвал его любимой темой американской популярной психологии . Вместе с тем можно с удовольствием отметить, что концептуализация идентичности привела к появлению ценных исследований, если и не проясняющих, что же такое идентичность, то нашедших применение в социальной психологии.
Хорошо, наверное, и то, что слово кризис больше не вызывает в представлении неминуемую катастрофу, что в свое время затрудняло его понимание.
Кризис теперь понимается как неизбежный поворотный пункт, критический момент, после которого развитие повернет в ту или иную сторону, используя возможности роста, способность к выздоровлению и дальнейшей дифференциации.О кризисе можно говорить во многих случаях в процессе развития индивида или появления новой элиты, в процессе лечения индивида или в период тяжелых и быстрых исторических перемен.
Если мне не изменяет память, термин кризис идентичности впервые был употреблен во время Второй мировой войны в очень определенной ситуации в клинике реабилитации ветеранов на горе Сион. В ней в атмосфере сотрудничества работали психиатры разных убеждений и направлений, среди них Эмануэль Виндхольц и Джозеф Вилрайт. Большинство наших пациентов, как мы тогда считали, не были ни контуженными , ни симулянтами.Комментарии к словам и понятиям, помеченным крестиком, даны в конце книги Прим. ред. 25 Попав в экстремальные условия войны, они потеряли ощущение тождества личности и непрерывности времени.
Они утратили тот контроль над собой, который с точки зрения психоанализа обеспечивается лишь - внутренней силой эго . Поэтому я говорил о потере эго-идентичностиИ. Позже мы обнаружили такие же существенные нарушения у раздираемых противоречиями молодых людей. Тут они объяснялись скорее внутренними конфликтами.Похожие явления наблюдались у зашедших в тупик бунтарей и деструктивно настроенных правонарушителей, находящихся в антагонистических отношениях с обществом. Итак, во всех этих случаях термин смешение идентичности предполагает определенный диагноз, который должен влиять на оценку и лечение подобных отклонений.
Молодые пациенты могут быть агрессивны или депрессивны, совершать правонарушения или замыкаться в себе, но их состояние - это скорее острый и, возможно, временный кризис, а не такой срыв, при котором пациенту ставится мрачный диагноз со всеми вытекающими из него последствиями. И, как всегда бывало в истории психоаналитической психиатрии, то, что сначала принималось за общую функциональную закономерность нескольких серьезных расстройств например, истерии в начале века , впоследствии оказывалось патологическим обострением, затяжным проявлением или регрессией к обычному кризису, характерному для определенного этапа развития индивида.
Таким образом, мы стали считать кризис идентичности явлением, нормальным для юности или ранней зрелости.
Говоря о первом употреблении термина кризис идентичности , я сказал если мне не изменяет память . Наверно, такие вещи следует держать в памяти. Но дело в том, что термин, которому впоследствии стало придаваться такое значение, сначала часто употреблялся как нечто само собой разумеющееся. В связи с этим я вспоминаю одну из многочисленных историй, рассказанных Норманом Рейдером однажды во время войны.У одного старика рассказывал он каждое утро была рвота, но никакого желания показаться врачу он не проявлял.
В конце концов родственники уговорили его провериться в клинике на горе Сион . На осторожный вопрос доктора Рейдера Как вы себя чувствуете? он быстро ответил Прекрасно. Лучше не бывает . И действительно, обследование пока- 26 зало, что организм функционирует прекрасно.Наконец доктор Рейдер несколько раздраженно сказал Но говорят, у вас каждое утро рвота . Старик слегка удивленно ответил Ну да. А разве у кого-нибудь ее не бывает? Пересказывая этот случай, я не имею в виду, что я просто приписывал другим собственную болезнь - кризис идентичности хотя и это отчасти не исключено.
Но я действительно считаю, что дал наиболее точное название тому, что рано или поздно приходится пережить всем и что можно, следовательно, диагностировать у тех, кто переживает это в острой форме.Исходя из клинического происхождения этих терминов, было бы целесообразно соотнести патологический и эволюционный аспекты проблемы и посмотреть, чем отличается патологический кризис идентичности от возрастного кризиса как атрибута жизненного пути человека.
Однако акцент на индивидуальные явления сделал бы более широкое употребление терминов идентичность и кризис идентичности еще более ненадежным - простой аналогией, не удовлетворяющей требованию ясности.Когда студенты-католики собираются вместе обсудить свои кризисы, вместе получить от этого удовольствие и за один вечер их изжить - это по крайней мере говорит о том, что у них есть чувство юмора.
Но как соотносится понятие юность с положением негров или с состоянием научного сообщества? Когда о нации говорят, что она исторически и экономически находится в юношеском периоде или что ей свойственен параноидный политический стиль что это просто аналогия или смесь хвастовства и смущения? А если о нации нельзя сказать юная , может ли индивидуальный кризис идентичности переживаться значительной частью молодежи? И, возвращаясь к модному термину смешение идентичности , проявляли бы некоторые молодые люди столь очевидные нарушения, если бы они не знали, что у них должен быть кризис идентичности ? Последние двадцать лет показали, что некоторые медицинские термины берутся на вооружение не только врачами, но и теми, кто подвергся гипердиагностике, в данном случае это часть целой возрастной группы, которая использует нашу терминологию и открыто демонстрирует 27 конфликт, который мы когда-то считали внутренним, проходящим тихо, в подсознании.
Прежде чем попытаться понять смысл сегодняшнего отзвука нашей терминологии, мне хотелось бы оглянуться назад на наших профессиональных и идейных предшественников.
Сегодня, когда термин идентичность чаще всего ассоциируется с шумными проявлениями, с более или менее отчаянными поисками или с почти намеренно запутанными исканиями , я хотел бы предложить две формулировки, хорошо показывающие, что такое идентичность - в тех случаях, когда действительно имеешь дело с таковой. Мои собеседники - два бородатых патриарха, родоначальники психологических школ, заложивших основы нашего понимания идентичности.
Субъективное вдохновенное ощущение тождества и целостности, которое я бы назвал ощущением идентичности, кажется, лучше всего описано В. Джеймсом в письме к жене Характер человека проявляется в том его умственном или моральном состоянии, когда в нем наиболее интенсивно и глубоко ощущение собственной активности и жизненной силы. В такой момент внутренний голос говорит ему Это и есть настоящий я! 2 Такой опыт всегда предполагает элемент активного напряжения, некоторой стойкости и веры в то, что внешние обстоятельства помогут ему, но не полную уверенность в этом. При полной уверенности это состояние переходит в нечто косное и тупое.
Отнимите уверенность, и я испытаю при условии, что я uberhaupt в этом энергичном состоянии какое-то восторженное блаженство, горькую решимость сделать все, что угодно, и все преодолеть и хотя это всего лишь настроение или эмоция, не выраженная в слове, она является глубочайшей основой всех моих практических и теоретических устремлений . Джеймс употребляет слово характер , но я позволю себе утверждать, что он описывает чувство идентичности Вообще нем Прим перев. 28 и что описанное им в принципе доступно опыту любого человека. Для него это понятие психологическое и моральное, в смысле моральной философии 1 того времени.
Он переживает состояние, возникающее скорее внезапно, неожиданно, как узнавание, а не то, которого упорно ищут . Это - активное напряжение а не оставляющий тебя в недоумении вопрос , напряжение, которое должно побудить человека к действию, но без гарантии успеха, а не такое, которое без этой гарантии сменяется бессилием.
Но вспомним, что, когда Джеймс писал это, ему было за тридцать, что в юности он столкнулся с кризисом идентичности и описал его , по-настоящему серьезным и глубоким, и что он стал знаменитым психологом и философом американского прагматизма уже после того, как примерил к себе различные культурные, философские и национальные модели самосознания непереведенное немецкое слово uberhaupt в середине цитаты - вероятно, отголосок наполненных противоречиями студенческих лет, проведенных в Европе.
На примере биографии Джеймса можно изучать затянувшийся кризис идентичности , а также возникновение в новой и склонной к экспансии американской цивилизации self-made идентичности.Мы не раз будем возвращаться к Джеймсу, но сейчас в поисках другого определения обратимся к суждению, утверждающему единство личной и культурной идентичностей, берущих начало в прошлом народа.
Обращаясь к членам общества Бнай Брит в 1926 г Зигмунд Фрейд сказал Меня не связывали с еврейством признаюсь в этом к своему стыду ни вера, ни национальная гордость, потому что я всегда был неверующим и не получил религиозного воспитания, хотя уважение к тому, что называют этическими нормами человеческой цивилизации, мне прививалось.Я всегда старался подавлять в себе склонность к национальной гордости, считая это вредным и неправильным меня беспокоили подобные явления в народах, среди которых мы, евреи, живем.
Но было много другого, что делало евреев и еврейство неотразимо притягательными много смутных эмоциональных сил, тем более сильных, чем труднее они поддавались выражению словами, а также ясное осознание внутреннего тождества с ними, уютное сознание общности психологического ус- 29 тройства.Кроме того, было ощущение, что именно своему еврейскому происхождению я обязан появлению у меня двух черт, свойственных мне в течение всей моей трудной жизни.
Будучи евреем, я чувствовал себя свободным от многих предрассудков, ограничивающих интеллект других людей будучи евреем, я готов был примкнуть к оппозиции, не заручаясь согласием сплоченного большинства 3. Ни один перевод не передаст изысканного стиля немецкого оригинала смутные эмоциональные силы - dunkle Gefuehlsmaechte . Сохранение интимности, общности психологического устройства - die Heimlichkeit der inneren Konstruktion - то есть не просто психологического и, конечно, не интимного - речь идет о глубокой общности, знакомой лишь тем, кто ее испытал, и выразимой не в понятии, а в мифе. Эти основополагающие заявления взяты не из теоретических работ, а из конкретных посланий из письма к жене от поздно женившегося человека, из речи к братьям от оригинального наблюдателя, которого долго не понимали коллеги.
Однако при всей их поэтической непосредственности они - продукт изощренного ума и поэтому почти полно иллюстрируют основные параметры положительного ощущения идентичности.
Гений с изощренным умом - это, конечно, особая идентичность, с особыми проблемами, которые часто вызывают в начале карьеры продолжительный кризис. И все же он дает первичную формулировку того, что мы потом изучаем как нечто общечеловеческое. Это единственный случай, когда Фрейд использовал термин идентичность не просто мимоходом, а в очень существенном этническом смысле.И, как и следовало ожидать, он точно указывает на те стороны проблемы, которые я назвал зловещими и вместе с тем очень важными - тем более важными, чем труднее они поддаются выражению словами . Ведь сознание внутренней идентичности у Фрейда включает в себя чувство горькой гордости, сохраненное его рассеянным и часто презираемым народом на протяжении долгой истории гонений.
Оно коренится в особом в данном случае интеллектуальном даре, который успешно преодолел ограничение его возможностей со стороны враждебного окружения.В то же время 30 Фрейд противопоставляет позитивную идентичность бесстрашной свободы мыслить негативной черте o народов, среди которых мы, евреи, живем , а именно предрассудкам, ограничивающим интеллект других людей . И тогда мы понимаем, что идентичность человека или группы может быть соотнесена с идентичностью другого или других и что гордость за сильную идентичность может свидетельствовать о внутренней свободе от более влиятельной групповой идентичности, например идентичности сплоченного большинства . В утверждении, что те же исторические обстоятельства, которые ограничили интеллектуальную свободу предвзятого большинства, интеллектуально укрепили изолированное меньшинство, слышится беспредельное торжество.
Ко всему этому мы вернемся при обсуждении национальных отношений4. А Фрейд идет дальше.
Он мимоходом признает, что должен был подавлять в себе склонность к национальной гордости , характерную для народов, среди которых мы, евреи, живем . Здесь, как и в случае с Джеймсом, только анализ гордости молодого Фрейда показал бы, как он пожертвовал другими устремлениями ради применения методов естественных наук к изучению психологических факторов достоинства . Кстати, именно в снах Фрейда прекрасно отразились подавленные или, как бы назвал их Джеймс, отброшенные или даже уничтоженные аспекты его эго - ведь наша негативная идентичность преследует нас по ночам5. Эти два высказывания и биографии их авторов выявляют несколько параметров идентичности и в то же время позволяют объяснить, почему эта проблема столь всеобъемлюща и все же столь трудноуловима.
Ведь мы имеем дело с процессом, локализованным в ядре индивидуальной, но также и общественной культуры, с процессом, который в действительности устанавливает идентичность этих двух идентичностей.
Если сейчас остановиться и перечислить несколько минимальных условий постижения сложного феномена идентичности, стоит начать со следующего и давайте сделаем это не спеша с точки зрения психологии формирование идентичности предполагает про- 31 цесс одновременного отражения и наблюдения, процесс, протекающий на всех уровнях психической деятельности, посредством которого индивид оценивает себя с точки зрения того, как другие, по его мнению, оценивают его в сравнении с собой и в рамках значимой для них типологии в то же время он оценивает их суждения о нем с точки зрения того, как он воспринимает себя в сравнении с ними и с типами, значимыми для него. К счастью, этот процесс протекает большей частью подсознательно - за исключением тех случаев, когда и внутренние условия и внешние обстоятельства усиливают болезненное или восторженное сознание идентичности . Далее, описанный процесс находится в постоянном изменении и развитии в наиболее благоприятном варианте это процесс постоянной дифференциации, и он становится все более содержательным по мере того, как расширяется круг значимых для индивида лиц от матери до всего человечества.
Он начинается где-то во время первой настоящей встречи матери и ребенка - двух людей, познающих друг друга через прикосновение6, и не кончается до тех пор, пока в человеке не гаснет способность узнавать другого.
Но, как уже указывалось, этот процесс в юности обычно претерпевает кризис, который во многом определяется предшествующими событиями и влияет на многие из последующих.
И наконец, теперь мы видим, что, говоря об идентичности, нельзя отделить как я пытался показать в Молодом Лютере кризис идентичности отдельного человека от современных ему исторических кризисов, поскольку они помогают понять друг друга и действительно взаимосвязаны.
В сущности, взаимосвязь между психологией и обществом, между развитием отдельного человека и историей, по отношению к которой формирование идентичности играет роль прототипа, может быть осмыслена только как род психологической относительности.Здесь важно следующее безусловно, просто поочередно исполняемые роли , обыкновенные неловкие внешние проявления или напряженные позы не составляют сути, хотя могут стать доминирующими аспектами того, что сегодня называют поисками идентичности . Ввиду всего этого было бы явно неправильно переносить на изучаемое нами некоторые термины индивидуальной и социальной психологии, часто применяемые к 32 идентичности или к расстройствам идентичности такие, как представление о себе, образ я , самоуважение - с одной стороны, и конфликт ролей, утрата роли - с другой, хотя на данный момент объединение усилий - лучший метод исследования этих общих проблем. Но данному подходу не хватает теории развития человека, которая попыталась бы подойти ближе к явлению, выясняя его истоки и направление.
Ведь идентичность - это не то, что создается в результате победы , это не доспехи, не нечто статичное и неизменное.
С другой стороны, традиционный психоанализ не в состоянии целиком постичь идентичность, потому что он не выработал терминологии, описывающей среду.Определенные приемы психоаналитического рассуждения, приемы рассмотрения среды как внешнего мира или объективного мира не учитывают ее всеобъемлющей реальности.
Немецкие этологи ввели термин Umvelt , обозначающий не просто окружающую среду, но среду, существующую в человеке.И действительно, с точки зрения развития прошлое окружение всегда присутствует в нас а поскольку мы живем в процессе постоянного превращения настоящего в прошлое , мы никогда - даже в момент рождения - не сталкиваемся со средой - людьми, которые избежали воздействия какой-либо другой среды. Итак, одной из методологических предпосылок постижения идентичности является психоанализ, изощренный настолько, что он может учитывать среду другой предпосылкой является социальная психология, изощренная в психоанализе во взаимодействии они, очевидно, создали бы новую науку, которой пришлось бы располагать своим собственным историческим кругозором.
Пока же мы можем лишь попытаться понять, где эпизод из прошлого или этап нормального развития, этап истории болезни или биографическое событие проясняются, если предположить развитие идентичности.
И разумеется, это поможет Детально зафиксировать, почему и как именно данное обстоятельство проясняется.Но, признав необходимость исторической перспективы, мы сталкиваемся с вероятностью того, что процитированные мной в качестве ключевых высказывания действительно говорят о формировании идентичности, зависящем от условий существования малоподвижного среднего класса. 33 3-798 Правда, и Джеймс и Фрейд принадлежали к среднему классу раннеиндустриальной эпохи, когда он мигрировал из сельской местности в города и из города в город, и Джеймс был, конечно, сыном иммигранта.
Тем не менее их клиники и их исследования, их научные и медицинские связи, будучи революционными в академическом смысле, были чрезвычайно стабильны в том, что касалось морали и идеалов.Возможно, то, что o принимается за само собой разумеющееся так Фрейд описал свое отношение к морали , предрешает и область успешных дерзаний. И они дерзали, революционеры из среднего класса XIX века Дарвин утверждал родство человека с его животными предками Маркс показал, что сама ментальность среднего класса является классово обусловленной, а Фрейд соотнес наши идеалы и само сознание с бессознательной психической жизнью.
С тех пор войны на почве национальной розни, политические революции и духовные бунты подорвали традиционные основы человеческой идентичности.Чтобы найти примеры совершенно иного понимания связи позитивного и негативного в идентичности, достаточно обратить взгляд в другую сторону - на современных американских негритянских писателей.
Что, если ни помыслы ушедших поколений, ни ресурсы современного общества не способны изменить негативный образ меньшинства, сложившийся у o сплоченного большинства ? Тогда, видимо, творческая идентичность должна принять негативный образ в качестве основного пути к спасению.И вот у негритянских писателей мы видим почти ритуальные заявления о невнятности , невидимости , безымянности безликости - пустота безликих лиц, беззвучных голосов вне истории , по выражению Ральфа Эллисона.
Но серьезные негритян ские писатели продолжают писать и пишут сильно, потому что литература, даже говоря о пропасти небытия, может! помочь выздоровлению общества7. Негативный образ, как! мы увидим, вообще характерен для эксплуатируемых. Не случайно один из самых интересных документов об осво-1 бождении Индии получил - отрицательное название Ав-1 тобиография. неизвестного индуса . Неудивительно, что молодые люди, не склонные к литературной рефлексии могут вместить в себя столь глубокую негативную иден-1 тичность лишь путем агрессии, а то и вспышек насилия. 34 Заглянем теперь из глубины ушедшего двадцатилетия вперед и, забыв о теориях и клиниках, всмотримся в современную молодежь.
Молодежь во все времена - это не только шумные и заметные люди, но и тихие страдальцы, становящиеся объектом внимания психиатров или литераторов.В самой экзотической части молодого поколения мы наблюдаем обострение сознания идентичности , которое, кажется, опрокидывает не только наши представления о позитивной и негативной идентичности, но и представление о явном и латентном поведении, о сознательных и бессознательных процессах. То, что нам представляется весьма относительным, ими проявляется как релятивистская - позиция . Современная молодежь не похожа на молодежь двадцатилетней давности.
Это мог бы сказать в любую эпоху любой пожилой человек, считая, что сказанное и ново и соответствует истине.
Но сейчас мы имеем в виду нечто конкретно связанное с нашей теорией. Ведь если двадцать лет назад мы осторожно предположили, что некоторые молодые люди, возможно, страдают от более или менее бессознательного конфликта идентичности, то сегодня определенная часть молодежи заявляет нам прямо открыто демонстрируя то, что мы когда-то считали латентным , что да, действительно, они страдают от конфликта идентичности и не скрывают этого.Расстройство сексуальной идентичности? Да, на улице и вправду иногда невозможно отличить юношу от девушки.
Негативная идентичность? О да, кажется, они во всем стремятся быть не такими, какими хочет их видеть общество по крайней мере в этом они конформисты . Что касается таких затейливых терминов, как психосоциальный мораторий 1 , они выж-Дут и злорадно примут их, пока не решат, нужны ли им те модели идентичности, которые предлагают конформисты.Но имели ли мы в виду то, на что они предъявляют права? И не изменились ли мы сами и то, что мы имели в виду, после тех событий, которые внесли изменения в понятие конфликта идентичности? Этот вопрос открывает психоисторическую перспективу, рассмотрение которой мы можем здесь лишь начать.
Но сделать это нужно, посколь- 35 ку ускорение перемен и в будущем, и в современном мире неизбежно. Либо мы пойдем с ними в ногу, либо отстанем от времени.В каком-то смысле совершенно естественно, что та возрастная группа, которая ни за что не согласна принести в жертву развитие и участие в событиях тому, что старшее поколение устало называет реальностью эта группа претворяет теорию в действие и демонстрирует нам, что и теория действенна.
Мы говорили, что именно в юности идеологическая структура среды становится для эго важной, потому что без идеологического упрощения мира эго юного человека не способно организовать опыт в соответствии со своими конкретными возможностями и все большей вовлеченностью в события.Юность в таком случае - это период, в котором индивид гораздо ближе к данному историческому моменту, чем на более ранних стадиях развития, в детстве.
В то время как в детстве идентичность осознается гораздо слабее и меняется очень медленно, сама проблема идентичности претерпевает исторические изменения, и это естественно. В таком случае рассматривать разные аспекты проблемы идентичности сейчас, когда к нам, врачам, прислушиваются значит писать историю культуры или, возможно, быть ее орудием.Итак, многое из того, что мы раньше считали латентным, сейчас открыто выражается в лозунгах, на демонстрациях и в популярных журналах.
Но если смешение сексуальных ролей превратилось для некоторых молодых людей в позу и способ бросить громкий вызов, означает ли это, что они - поколение в целом - хуже осознают половые различия, или парализованы, или в самом деле не ценят верность? Не думаю.Традиционное распределение сексуальных ролей, против которого они возражают, ни в коем случае не было для сексуальной жизни однозначно благотворным. Или они действительно находятся под таким сильным влиянием негативной модели идентичности, как это кажется, судя по их непочтительному поведению? Не думаю.
Им действительно доставляет удовольствие нервировать родителей своей внешностью, ведь бравирование своим видом - средство заявить о позитивной идентичности, не основанной на конформизме или притязаниях родителей.Но подобный нонконформизм - это в свою очередь призыв признать родство, и тем самым 36 он приобретает новый ритуальный характер это один из парадоксов идентичности всех бунтовщиков.
Возможны, конечно, и более опасные проявления, по-настоящему негативные и уродливые. Например, девиз, которым щеголяли юнцы на мотоциклах, таков - Чем отвратительнее выглядишь при въезде в город - тем лучше . Это уже ближе к потенциально преступной идентичности, которая подпитывается неприятием другими людьми, охотно это неприятие подтверждающими.Иногда кажется, что некоторые молодые люди читают наши книги if употребляют наши термины почти как обиходные слова.
Иногда они просто признают, что мы их понимаем, и я не всегда оказываюсь выше того, чтобы принять это как комплимент.Но вместе с тем я бы назвал это одной из сторон той старой игры, которую Фрейд называл превращением пассивного в активное , то есть новой формой молодежного эксперимента. Своим поведением они часто как бы говорят Кто сказал, что мы страдаем от кризиса идентичности ? Мы сами выбрали эго, мы делаем все, чтобы он наступил . То же относится и к другим, прежде скрытым моментам, и прежде всего к естественной двойственности в отношениях между поколениями.
Если когда-то мы осторожно доказывали ранимым молодым людям, что они ненавидят родителей, от которых зависят, то теперь они проявляют неприкрыто уродливое или равнодушное неприятие родителей, и нам трудно доказать им, что они все же любят их - по-своему.Слушая нас, многие из них понимают это и сами. Возможно, это новая, более явная форма адаптации к распространению психологического просвещения, которое раньше проходило в менее опасных, ибо чаще всего вербальных, формах.
Со времен раннего Фрейда образованные люди под влиянием его теорий изменились они громко произносят названия своих неврозов - и не желают расставаться с ними. Вероятно, в прошлом эта игра была более опасной.Занимаясь историей истерии, мы определенно обнаружили, что сексуальные желания, подавляемые тогда, когда истерия котировалась на психиатрическом рынке очень высоко, в результате просвещения публики вдруг заявили 0 себе симптомы истерии пошли на убыль, на их место пришли проблемы характера.
То, что во времена Фрейда 37 было невротическими эпидемиями с социальной подоплекой, сегодня превратилось в общественные движения с невротической подоплекой.Это по крайней мере дает возможность совместно проанализировать много скрытых проблем и, может быть, говорит о том, что молодое поколение, отрицая мораль своих родителей, умело разрабатывает свою собственную этику и ищет свои источники жизнеспособности.
В то же время мы, клиницисты, должны иметь в виду, что во всех этих шумных расстройствах идентичности много такого, что на горе Сион мы обычно называли - механизмом Пинск - Минск - еще один непреходящий вклад еврейского остроумия в постижение фокусов бессознательного. В Польше на вокзале один человек встречает конкурента и спрашивает его, куда тот едет. В Минск говорит тот, пытаясь убежать.В Минск кричит первый вдогонку Вы говорите в Минск , чтобы я подумал, что вы едете в Пинск! Лжец! Ты таки едешь в Минск! Иными словами, некоторые молодые люди, у которых спутанность идентичности носит какой-то нарочитый и злостный характер, действительно этим страдают.
Полезно, однако, знать, что такого рода кризис в их возрасте естественен и что некоторые сейчас проявляют его более открыто, так как знают, что он должен у них быть. Но нам нельзя терять зоркости независимо от того, проявляется ли кризис в экстравагантном поведении, в психопа-топодсйбных состояниях, в правонарушениях, в фанатических движениях, в творческих взлетах или даже в сумасбродных общественных взглядах.
Когда к нам обращаются за советом, мы можем лишь попытаться оценить силу - эго индивида, степень, в которой противоречивые инфантильные стереотипы определяют его поведение, определить, каковы его шансы найти себя, отдав себя служению какой-нибудь увлекательной общественной идее. Глядя на современную молодежь, иногда забывают, что формирование идентичности, хотя и носит в юности кризисный характер , в действительности является проблемой смены поколений. И не стоит забывать о том, что старшее поколение в какой-то степени пренебрегло своим долгом 38 и не предложило молодежи сильных идеалов, которые нужны для формирования молодого поколения хотя бы для того, чтобы молодежь могла восстать против хорошо сформулированного набора старых ценностей.
Недавно по телевидению был показан один документальный фильм о молодых людях, проживающих в Лексингтоне, штат Массачусетс.Выбор города, полагаю, объясняется тем, что Лексингтон - колыбель американской свободы.
Этот фильм с необычайной откровенностью продемонстрировал поведение свободных молодых американцев. Родителей, за исключением одной матери, распахнувшей свой дом-для молодежи, мы видим только во время собрания, на котором подростки обсуждались так, как если бы они были пришельцами с другой планеты. Именно так средства массовой информации и показывают молодежь.Однако они уже не довольствуются просто передачей информации, а быстро и эффективно становятся посредниками между поколениями.
Иногда это превращает молодежь в карикатуру на тот образ, который они сами выдали более или менее в порядке эксперимента. Родители же стараются держаться подальше. Одобрение часто сменяется у родителей негодованием, и нередко создается впечатление, что молодежь скорее предпочла бы Избавиться от жестких родителей, чем иметь таких, которые вообще не стоили бы упоминания.Ведь если я не ошибаюсь, родители сами часто ведут себя как детишки-переростки, увлекаясь миром техники, покупая власть, которая позволяет им забыть о грозной проблеме смысла жизни грядущих поколений технологической вселенной в эпоху ядерного оружия и противозачаточных средств.
Где же в таком случае главные источники силы идентичности в наше время? Под нашим временем я понимаю настоящее, предваряющее будущее, поскольку мы должны постараться преодолеть медицинскую точку зрения, заставляющую нас думать, что, объяснив прошлое, мы сделали свое дело. Поэтому я не стану сейчас рассматривать проблему традиционных основ силы идентичности - экономических, религиозных и политических, региональных или национальных, близко связанных с идеологическими аспектами, в которых картина ожидаемого, фактически планируемого будущего технологического прогресса практически вытеснит традиционные основы.
На- 39 зывая эти основы o идеологическими , я имею в виду универсальную психологическую потребность в системе идей, дающих убедительную картину мира. Следует признать, что по крайней мере те из нас, кто занимается интерпретацией историй болезни или биографий при поверхностном рассмотрении так часто напоминающих истории болезней , и те, кто преподает молодым психиатрам или студентам-гуманитариям, часто не понимают истоков идентичности, понятных большинству молодых людей, чья идеология - продукт технического века. Эта молодежь в целом не нуждается в нас, а те, кто нуждается, соглашаются на предложенную нами роль - пациентов . Да мы, кажется, и не считаем, что наши теории должны принимать их во внимание.
И все же мы должны допустить, что массам молодых людей как в нашей стране, так и за границей в силу их дарований и способностей технологические тенденции и научные методы нашего времени достаточно близки, чтобы чувствовать себя естественно.
Мне, например, всегда было непонятно утверждение, что торговец, крестьянин или литератор чувствуют себя менее отчужденными, нежели люди, связанные с технологическим миром.
Я думаю, что это наша романтизация прошлого заставляет нас считать, что крестьяне, или купцы, или охотники были в меньшей степени зависимы от технологии своего времени. Выражая это в терминах той проблемы, которая должна изучаться общими усилиями, можно сказать так при любой технологии и в любой исторический период есть индивиды правильно воспитанные , которые в процессе развития идентичности успешно приспосабливаются к господствующей технологии и становятся тем, что они делают.Независимо от второстепенных преимуществ или недостатков они могут опереться на культурное единство, обеспечивающее им подтверждение подлинности их бытия или временное блаженство, основанное на правильной совместной деятельности.
Ее правильность доказывается щедрой отдачей природы в виде убитой дичи или собранного урожая, произведенных товаров, заработанных денег, решенных технологических проблем.При такой сплоченности и таком устройстве общества множество будничных задач и дел выполняются по устоявшейся практике и спонтанным ритуалам, соблюдаемым как лидерами, так и подчиненными, мужчинами 40 и женщинами, взрослыми и детьми, богатыми и бедными, особоодаренными и теми, кто вынужден выполнять рутинную работу.
Дело в том, что только подобная сплоченность обеспечивает систему координат, в рамках которой в данный период формируется идентичность, и вдохновляет ее на деятельность, хотя многих или большинство людей эта сплоченность ставит в очень узкие рамки или заставляет трудиться по принуждению или довольствоваться низким статусом.
Такая сплоченность всегда, в силу одного того, что она работает и поддерживается обычаем и привычкой, приводит к образованию стабильных привилегий, вынуждает к жертвам, закрепляет неравенство и создает неизбежные противоречия, очевидные для критиков любого общества.Но каким образом такая консолидация создает ощущение принадлежности к данному сообществу, к постоянному изменению элементов его материальной культуры как она способствует упрочению определенных критериев совершенства и стиля самовосхва ления и как в то же время она позволяет человеку настолько ограничить свой кругозор, что он перестает воспринимать окружающий его мир как непредсказуемый, а сам становится беззащитным прежде всего перед страхом смерти и насилием все это почти не исследовалось с точки зрения психологии бессознательного.
Проблема эго приобретает здесь новые измерения.История культур, цивилизаций и технологий - это история таких консолидации. Новаторы появляются только в явно выраженные переходные периоды это те, которые слишком умны, чтобы оставаться приверженцами господствующей системы, слишком честны или раздираемы внутренними противоречиями, чтобы не понимать простых жизненных истин, заслоняемых бытовыми нуждами , которые сострадают бедным , оставшимся за бортом.
Нам, врачам и идеологам, лучше знакомы проблемы высшего и низшего слоев общества.А обширную среднюю прослойку, за счет которой мы в основном существуем, мы часто воспринимаем как само собой разумеющееся.
Но так как наша цель - здоровая психология , мы должны научиться понимать суть этой культурной и технологической консолидации - ведь она и наследует Землю. И вместе с этим пониманием должно прийти новое определение зрелости, без которого постановка вопроса об 41 идентичности - бессмысленная роскошь.Проблема зрелости заключается в том, как заботиться о тех, кто вве рен нам тогда, когда наша идентичность уже сформирована, о тех, формирование чьей идентичности теперь на нашей совести.
Другая проблема состоит в том, от чего способен и хочет отказаться - типичный взрослый человек данного периода консолидации и отказа от чего он потребует от других ради сохранения гармонии общества и, возможно, достижения им совершенства.Судя по тому, как Сократ в своей Апологии описывает суть афинской консолидации, говоря в самом конце, что смерть - единственное лекарство от жизни, он имеет в виду не только себя. Фрейд на материале торговой и раннеиндустриальной эпохи показал, сколь разрушительные последствия имеет ханжеская мораль не только для своего времени, но и для всех времен и историй.
Сделав это, он заложил основы того, что Филипп Рифф назвал терапевтической ориентацией, выходящей далеко за пределы лечения отдельных симптомов.Но нельзя понять, какое воздействие технологический конформизм оказывает на человека, не зная, что он делает для него. Рост населения, разумеется, сначала превращает многие изначально качественные проблемы в чисто количественные.
Итак, если большинство молодых людей могут жить в согласии со своими родителями, идентифицируя себя с ними, то это потому, что и те и другие уверены в своем завтрашнем дне благодаря технологии и науке. Вероятно, старшее поколение ждет от молодежи и формирования новых ценностей. Но ценности, связываемые с бесконечным прогрессом так как он требует умения ориентироваться и воображения , часто связаны с невероятно старомодными идеями.Так, технологическую экспансию можно рассматривать как награду за тяжелый труд многих поколений американцев.
Необходимость умерить экспансионистский идеал не ощущается, пока живы - наряду с производственной дисциплиной - старомодные представления о порядочности и существующие политические механизмы с их доморощенной риторикой.Всегда остается надежда подспудно ставшая важной частью американской идеологии , что в последний момент появятся необходимые сдерживающие механизмы, корректирующие неизбеж- 42 ные издержки супертехнологии, и можно будет обойтись привычными принципами.
А супертехнология, организации и ассоциации, пока они срабатывают , обеспечивают достаточно хорошее или, во всяком случае, приемлемую идентичность для тех, кто активно вовлечен в них или на них работает.Точно так же та часть молодежи, которая не видит причин возражать против войны во Вьетнаме, движима идеологией глобального милитаризма, антикоммунизма, соблюдения воинской дисциплины и, наконец, тем высоким чувством непоколебимой мужской солидарности, источник которого - отказ от одних и тех же удовольствий, столкновение с одинаковыми опасностями и необходимость выполнения одних и тех же отвратительных приказов.
Но во всем этом есть новый элемент, коренящийся в технологической идеологии и превращающий солдата в военного специалиста.Его преданность проявляется в почти безличном подчинении политике или стратегии, указывающей на определенную цель в радиусе действия замечательного оружия, находящегося в его распоряжении.
Без сомнения, одни личностные структуры вписываются в такую картину мира лучше, другие - хуже, но все-таки каждое поколение в целом имеет какой-то набор общих установок.Но до тех пор, пока новая этика не догонит прогресс, есть опасность, что пределы технологической экспансии и национального самоутверждения могут определяться не известными фактами и этическими соображениями, короче - определенной идентичностью, а игровым испытанием границ супертехнологии, на которую, таким образом, перекладываются функции человеческой совести.
Так все могут превратиться в состоятельных рабов, и, видимо, именно это пытается предотвратить новая, гуманистическая молодежь, требуя к себе внимания и настаивая на таком уровне жизни, который способен лишь минимально обеспечить существование. 6 Обратимся теперь к другой, многим лучше знакомой идеологической основе идентичности, а именно к неогуманизму, который и привлек пристальное внимание молодежи к проблемам идентичности.Те, кого молодежь, иден- 43 тифицирующая себя с технологической экспансией, презрительно называет - пацифистами гуманисты.
Их способ консолидации также предполагает довольно старомодные сантименты и идеалы они, видимо, часто восходят к установкам низших слоев средневекового города . В то же время эти идеалы созвучны идеалам гражданского неповиновения и отказа от насилия, в их современном варианте идущим от Махатмы Ганди, но ни в коей мере не ограниченным его взглядами.Сопротивление бездумной автоматизации идет в этом случае рука об руку с неприятием жесткой регламентации жизни и армейского духа, а также с тонким осознанием экзистенциальной неповторимости каждого, кто может оказаться в радиусе досягаемости ружья.
Этот и технократический взгляды всегда противоположны, поскольку даже частичное принятие одного из них ведет за собой изменение всей системы представлений. Отсюда и возникающее непонимание между людьми различных группировок, если речь заходит о той или иной системе ценностей Двадцать лет назад мы с большим сомнением поскольку сам термин был под подозрением соотносили проблемы идентичности с идеологическими потребностями молодежи, в значительной мере приписывая ее острое замешательство своего рода идеологическому голоду той ее части, которая не успела приобщиться ни к военному угару мировых войн - за кордоном , ни к радикальному движению первых послевоенных лет внутри страны.
Американская молодежь, говорили мы, была антиидеологична.Да, она превозносила определенный образ жизни - комфортный.
Конечно, мы опасались, что материалистическое течение, столь усиленное технологией, не найдет поддержки у молодежи, для которой идеология стала отождествляться с политикой и чем-то иностранным, тем более что маккартизм посеял почти во всех американцах страх перед радикальным мышлением, ведущим к болезненной смене прежде высокоценимой трансформации идентичности в идентичность негативную.С тех пор некоторые молодые американцы, проявившие себя в движении за гражданские права и в деятельности Корпуса мира, доказали, что они способны переносить непривычные лишения и подчиняться дисциплине, если в основе их деятельности - убедительная идеология, направ- 44 ленная на реальные и универсальные нужды.
Действительно, в таких делах, как противодействие гонке вооружений или поддержке безумной эскалации войны во Вьетнаме, молодежь оказалась более дальновидна, чем многие взрослые.К ужасу своих родителей, подвергшихся промыванию мозгов во времена маккартизма , она восстановила в правах некоторые идеалы, утраченные родителями.
Но, только поняв, насколько это позволяют рамки данного рассуждения, ту большую часть молодежи, которая черпает силу личности в идеологии технологической экспансии, можно приступить к более взвешенному рассмотрению нашей неогуманистической молодежи.Но разве не соотношение между новым господствующим классом специалистов - тех, кто знает, что делает и активной новой группой универсалистов - тех, кто понимает, что говорит всегда определяет спектр возможностей идентичности той или иной эпохи? А последние часто становятся защитниками третьей группы, всеми забытой.
В наше время это те, кто не получил технических навыков или образования, те, кто в силу отсутствия способностей или возможностей или и того и другого стоит вне идеологии вообще.В революционные периоды сверхпривилегированные и обделенные, стоя вне консолидированного сплоченного большинства , часто приходят к взаимодействию.
Наши наиболее зрелые молодые неогуманисты ищут в человеческой жизни общий знаменатель - какую-то универсальную идентичность, сближающую богатых и бедных.Для некоторых людей, которые иначе, вероятно, бессмысленно бунтовали бы или совершенно замкнулись бы в себе, возможность выразить свой внутренний конфликт в общественно значимом и активном движении, безусловно, может играть благотворную роль. В то же время очевидно, что терапевтическое , так же как и политическое, значение таких групп определяется силой их общего потенциала, а также дисциплиной и изобретательностью их лидеров.
Протест гуманистической молодежи принимает разные формы от романтического эдвардианства и пестрого Wandervogeltum , чрезвычайно идейного движения но- Склонность к перемене мест нем Прим. перев. 45 вых левых до идентификации со слепым героизмом везде, где машины угрожают сокрушить волю человека.Иными словами, все, от реакционного сопротивления любому конформизму машинной цивилизации до переосмысления прав человека и понятия человеческого достоинства в неотвратимом технологическом будущем.
Если порой этими требованиями молодые ставят нас в тупик, следует помнить, что именно традиции Просвещения, приняв за само собой разумеющееся стабильный средний класс и свободный мир, подвергли все ценности безжалостному анализу.Теперь молодежь экспериментирует с тем, что осталось от этого просвещенного и проанализированного мира. Например, просвещение в области психоанализа предполагало, что детская сексуальность и извращения должны стать предметом общественного внимания и что их подавление должно уступить место просвещенному анализу.
Теперь следует решить, насколько привлекательны в литературе и в жизни перверсии, как и все извращения вообще. Следовательно, лишь относительная свобода эксперимента сможет скорректировать положение там, где сочетание радикального просвещения и старомодной морали родителей не сумело этого сделать.Но я думаю, что молодежь стремится не к полной вседозволенности, а скорее к тому, чтобы по-новому, прямо и смело взглянуть на реальные факты.
Несомненно, мы еще станем свидетелями трагической переоценки первых попыток молодежи самой, в противостоянии нам, ритуализировать свою жизнь и того, что перед лицом такого вызова старшее поколение слишком легко и быстро откажется от функции законодателя и критика.Ведь без лидера, которому в случае необходимости оказывается сильное сопротивление, молодые гуманисты могут остаться не у дел и кончат тем, что каждый индивид и каждая группировка будут эпизодически предаваться экспансии осознания . Теперь перейдем от теории к утопии.
Возможность настоящей поляризации новой специализированно-технологической и универсалистско-гуманистической идентично-стей реальна по одной простой причине подобная поляризация характерна для любого исторического периода.Новое поколение, вырастающее в атмосфере научно-технического прогресса, ежедневно сталкиваясь с новыми 46 практическими возможностями, естественно, будет подготовлено к совершенно новому образу мыслей.
Это может создать связующее звено между новой культурой и новыми формами общественного устройства, позволяя как-то сочетать специализацию с новой внутренней свободой. А неогуманистическая молодежь как-то приспособится к машинному веку, к которому в силу своего образа жизни она уже полностью принадлежит.Таким образом, каждая группа найдет в другой ту степень уязвимости или стойкости, которую она способна активизировать.
Но поляризация - это постоянное напряжение и динамическое взаимодействие. Говоря это, я не предрекаю того, что сотрется резкость противостояния технологической и неогуманистической идентичностей, и не выражаю желания, чтобы это случилось. Ведь динамическое взаимодействие предполагает ясно выраженные различия. Я хочу сказать, что молодежь, при всем ее разнообразии, имеет общую судьбу, то есть что изменится сам процесс смены поколений.Это утверждение не означает отказа от идеи жизненного цикла человека или значения в нем идентичности.
Я скорее утверждаю, что функции поколений несколько иначе распределятся между важнейшими этапами становления идентичности. Уже сегодня простое разделение на старшее поколение, то есть поколение родителей, и молодое, то есть поколение людей, еще не ставших родителями, как понятно из вышесказанного, достаточно устарело.Быстрое развитие технологии приводит к тому, что традиционные способы старения не успевают институализироваться так быстро, чтобы молодое поколение могло непосредственно следовать за старшим или, напротив, оказать ему революционное сопротивление. Например, старение будет проходить или уже сейчас проходит совершенно по-разному для тех, кто не соответствует более современным профессиональным требованиям, и для тех, кто на что-то еще способен.
Точно так же молодое взрослое поколение будет делиться на старших и младших молодых взрослых, при этом не слишком молодые и не слишком старые специалисты, вероятно, займут положение главных арбитров - на ограниченный период профессионального роста каждой из этих групп. Их влияние в значительной мере заменит традиционное родительское.
Но это также означает, что молодое поколение будет более четко разделено или уже 47 разделено о чем говорит мой преподавательский опыт на старшее и младшее молодое поколение, при этом старшее должно будет и хочет перенять многое из поведения младшего.Таким образом, относительный отход от дел родителей и появление молодых взрослых специалистов - постоянной и постоянно сменяющейся авторитетной силы - приведет к тому, что старшая молодежь, ведомая этой молодой силой, должна буде! брать на себя все большую ответственность за младших молодых, а также и ответственность за ориентацию специалистов и старшей молодежи.
Но сделать это можно, лишь признав и развивая в старшей молодежи присущую этому возрасту этическую способность - истинный критерий идентичности.То, что мы постоянно недооцениваем этот потенциал и даже патерналистски отрицаем его, не нравится молодежи гораздо сильнее, чем наши вялые и неэффективные попытки поддерживать порядок при помощи запретов.
Во всяком случае, в условиях большей продолжительности жизни, новых половых ролей на всех ее этапах, когда возможность выбора идентичности станет общепризнанной ценностью и в принципе будет гарантирована любому ребенку и везде, этика будущего будет озабочена не столько взаимоотношениями поколений, сколько взаимодействием индивидов.Поскольку это никогда уже не будет регулироваться раз и навсегда установившейся традицией, это, вероятно, не будет, как раньше, заботой o движений . Вместо этого общество придумает что-то новое, но это новое может возникнуть лишь на основе новой, обновленной этики, в состав ценностей которой войдет витальный момент в процессе постоянного изменения.
В заключение я вернусь от утопических рассуждений назад, к прошлому человечества, на этот раз к очень длительному периоду его развития, а именно к его социоге-нетической эволюции, бросив краткий взгляд на сады Эдема. Как у человека появилась потребность в индивидуальной идентичности? До Дарвина ответ был ясен Господь создал Адама по своему образу и подобию, как отражение 48 Его Идентичности, и тем самым завещал человечеству блаженство и отчаяние индивидуализации и веры. Признаюсь, лучшего объяснения я так и не придумал.
Рай, конечно, много раз подвергался утопическому переосмыслению со времени отторжения человека от единства мироздания - отторжения, которое навеки привязало человеческую идентичность к способу производства, совместному труду, а также к технологической и социальной гордыне.
Однажды житель Новой Англии работал у себя в саду. Проходивший мимо священник поздравил его с хорошим урожаем, выращенным с Божьей помощью. Да ответил тот а видели бы вы, каково приходилось Господу одному . В этой истории Бог не мертв, а просто поставлен на свое место.Каждая культурная общность на определенном этапе технологического развития по-своему осваивает Неведомое.
Но человек века просвещения и технологии, кажется, более, чем люди всех предшествующих эпох, склонен думать, что мир принадлежит ему и что Бог, склонный к экспериментам, очень похожий на человека, готов посторониться.Во всяком случае, я слышал, как очень умные мужчины женщины - никогда утверждали, что ничего в принципе непознаваемого в природе нет. Одна женщина спросила такого технократа-метафизика А смерть тоже познаваема? Загадочно улыбнувшись, он утвердительно кивнул.
Поэтому человек, сказал он, может добиться изменений в природе или в себе самом в соответствии с любой заданной целью. Чьей целью спросила женщина. Он опять улыбнулся. Таким образом, для современного сознания характерно, что человек снова интериоризирует бессмертную Идентичность, ранее спроецированную им на небеса теперь в принципе досягаемые , и пытается переделать себя по образцу технологического сознания.Однако, поскольку человек сегодня способен полностью уничтожить весь людской род, формирование общечеловеческой идентичности становится абсолютной необходимостью.
Но для этой цели возрожденные формы гуманизма и свободомыслия не годятся. Следует помнить, что их первым сторонникам не были известны две вещи большая бомба и маленькая пилюля, которые, хотя и не дают человеку полной власти над жизнью и смертью, предоставляют ему возможность решать вопрос о жизни и смерти 49 4-798 конкретных людей - и эта возможность потребует новых политических форм. Это заставляет нас перейти к рассмотрению другого аспекта проблемы, который, во всяком случае, поможет понять, сколь важна проблема идентичности, и будет лучшим доводом в пользу того, чтобы не торопиться с выбором определенной методологии или дефиниции.
Ведь потребность человека в психосоциальном тождестве коренится именно в его социогенетической эволюции. Уоддинг-тоном было сказано, что для социогенетической эволюции человека характерно именно признание авторитета.Я считаю, что формирование личности неотделимо от этого, так как настоящий авторитет может существовать только внутри определенной групповой идентичности. Человек как биологический вид выжил, будучи подразделен на группы, которые я называю псевдовидами.
Сначала такими псевдовидами были отдельные стаи или племена, классы, нации, но затем и каждое религиозное сообщество стало считать себя единственным настоящим представителем человечества, а всех остальных - странным и непонятным изобретением какого-нибудь незначительного божка.
Иллюзия избранности укрепляется наличием у каждого племени собственной теории, мифологии, а позднее - и истории этим обеспечивалась верность определенной экологии и морали. Не совсем ясно было, откуда же взялись все остальные племена, но, раз уж они появились, их можно было по крайней мере использовать в качестве экрана, на который проецировались негативные модели идентичности - необходимые, хотя и неприятные дубликаты положительных.Такая проекция и территориальное разделение оправдывали истребление друг друга in majorem gloriam . Таким образом, если и можно сказать, что идентичность - полезная вещь в эволюции человека, поскольку полезно то, что служит выживанию, не следует забывать, что эта полярная категоризация служила подтверждению превосходства одного из псевдовидов над другими.
Возможно, мы и наша молодежь обращаемся к размышлениям об идентичности именно потому, что мировые войны показали прославление псевдовидов Для вящей славы лат Прим. перев. 50 может привести к гибели всего человечества как вида, поэтому до создания универсальной технологии необходимо сформировать универсальную человеческую идентичность.
Именно она объединит часть большинства и меньшинства нашей молодежи в одно целое. Но это же подвергнет все типы идентичностей смертельной угрозе.Люди с предрассудками смогут начать смертельную войну в их защиту, а новые нации и даже те древние, чья o?новая национальная идентичность окажется под угрозой, вполне могут замедлить и поставить под вопрос общемировую.
Итак, псевдовиды - один из самых зловещих аспектов любой групповой идентичности. Но и в любой идентичности есть псевдоаспекты , которые представляют угрозу для индивида. Ведь развитие человека не начинается и не кончается идентичностью сама идентичность для зрелого человека становится относительной.Психосоциальная идентичность необходима как якорь в быстротечном существовании человека здесь и теперь . То, что оно временное, не значит, что им можно пренебречь. Если Норман Браун призывает тех, кто жаждет обрести свою идентичность Затеряйтесь , а Тимоти Лиэри Уйдите , то я бы сказал, что для того, чтобы затеряться, надо сначала найти себя, а чтобы откуда-то уйти, надо сначала стать членом какой-то общности.
Опасность экзистенциализма, который по-прежнему адресуется молодым, в том, что он уклоняется от ответственности за процесс смены поколений и, таким образом, защищает бесплодную идентичность. Изучение биографий разных людей показало, что за пределами детства, закладывающего этические основы нашей идентичности, и идеологии юности только этика зрелого возраста может гарантировать следующему поколению возможность пройти полный цикл человеческой жизни.
А только это позволяет индивиду преодолеть границы своей идентичности - по-настоящему достичь действительной индивидуальности и одновременно шагнуть за ее пределы. Итак, мы видим, что рамки проблемы идентичности расширяются.Работая с ветеранами войны и с молодыми людьми, имеющими серьезные психические нарушения, мы сформулировали понятие нормального кризиса в индивидуальном развитии.
Анализируя преступность и вспышки насилия, мы пришли к мысли о важности иден- 51 тичности в социогенетической эволюции. Анализ обусловленности идентичности обществом сформировал у нас представление о расширении ее границ.Далее мы дадим обзор этих шагов, приводя подробно результаты наших наблюдений, чтобы знать, из чего мы исходили, вводя этот термин, и к чему, возможно, это нас приведет.
Когда речь идет о важнейших аспектах человеческого существования, мы можем в каждый данный момент стро-i ить предположения о том, что по личным, концептуаль- ным или историческим причинам является для нас суще- ственным.Но даже в этот момент факты и выводы них будут меняться у нас на глазах. Особенно сейчас когда наши объяснительные теории осознаются в определенном историческом контексте, с которым наши выводы столь непосредственно связаны, что никакая новая тра- диция просто не успевает образоваться в такое время любая концепция человека превращается в эксперимент с1 жизнью.
Новое самосознание человека и его внимание этому самосознанию сначала привели к возникновению на- учной мифологии сознания, то есть к мифологическому, употреблению научных терминов и методов, как будто на ука об обществе может пройти и пройдет, ввиду безотлаИ гательности стоящих перед ней задач, весь долгий путь естественных наук от натурфилософии до разделения на чистую и прикладную науки.
Но человек, объект индиви дуальной и общественной психологии, слишком изменчив чтобы его можно было адекватно описать в терминах точно измеримых величин. Обзор и анализ двух десятилетий! исследований не дают оснований утверждать, что их ре зультаты сложились в систему, которая заменит собой ранее отброшенные это фрагмент умозрительного жизнен ного опыта, сила которого в его актуальности и истори ческой определенности.Глава II Принципы исследования I. Дневник врача Психоаналитическое изучение эго еще не сумело объяснить соотношение между этой - внутренней силой и общественной жизнью.
Люди, относящиеся к одной этнической группе, являющиеся современниками одной исторической эпохи и взаимодействующие в сфере экономики, имеют и общие представления о добре и зле. В бесконечном разнообразии этих представлений отражается трудноуловимая природа культурных различий и исторических перемен преобразуясь в социальные модели данной эпохи, они приобретают окончательную конкретность в борьбе каждого индивида за целостность эго - и в неудачах, которые терпят в этой борьбе наши пациенты.
Но в традиционной истории болезни именно сведения о месте жительства пациента его национальном происхождении и профессии могут быть указаны неправильно, если нужно сохранить его инкогнито. При этом полагается, что сама динамика болезни всем этим не определяется.Итак, считается, что истинная природа ценностей, характеризующих окружение человека, настолько очевидна , что вряд ли представляет интерес для психоаналитика.
Я не буду сейчас говорить о том, как это обосновывается1, а просто изложу некоторые наблюдения из своего дневника.Они, как мне кажется, показывают, что социальные модели данной эпохи значимы и практически и теоретически, от них нельзя отделаться краткими и снисходительными упоминаниями о роли, также играемой социальными факторами 2. Пренебрежение этими факторами, безусловно, не способствовало сближению психоанализа с науками об обществе.
С другой стороны, исследователи общества и историки продолжают игнорировать то простое обстоятельство, что все люди рождены матерями, что все когда-то были 53 детьми, что жизнь людей и народов начинается в детской, что общество состоит из людей, которые из детей превра щаются в родителей и которым суждено впитать в себя исторические перемены, происходящие при их жизни, и самим делать историю для своих потомков.Только общими усилиями психоанализ и науки об обществе смогут наконец описать жизнь индивида в меняю-1 щемся обществе.
Энергичные шаги в этом направлении I были предприняты видными психоаналитиками - их обычно называют неофрейдистами , которые вышли за рамки эго-психологии . Не прибегая к их терминологий, которая, по-моему, неоправданно приспосабливает некото-1 рые основные понятия фрейдизма к новому стилю науч ного мышления, я ограничусь изложением наблюдений, которые, возможно, помогут по-новому сформулировать соотношение эго и общественного устройства. 1. Групповая идентичность и эго-идентичность Первые положения Фрейда, касающиеся эго и его отношения к обществу, естественно, определялись общим состоянием психоанализа того времени и формулировками, предлагаемыми тогда социологией.
В центре внимания было ид - инстинктивная сила, движущая человеком изнутри.В своих .первых рассуждениях о психологии групп Фрейд ссылался на наблюдения французского социолога Лебона над поведением масс. Это наложило отпечаток на последующие рассуждения психоаналитиков о o массах , поскольку o массы у Лебона - это общество разочарованных людей, беспомощная толпа в период анархии, охватившей общество в промежутке между двумя этапами консолидации толпа, и в лучших и в худших своих проявлениях следующая за вождем.
Такие толпы действительно существуют их определение верно и по сей день. Однако между этой социологической моделью и психологической, составляющей основу психоаналитического метода, лежит глубокая пропасть.В последнем случае реконструкция прошлого индивида на основании данных позитивных и негативных перенесений проводится в ситуа- 54 ции, когда пациент находится с глазу на глаз с врачом.
Расхождение в методах закрепило в психоанализе искусственное и преувеличенное противопоставление изолированного индивида, все время проецирующего семейную обстановку периода раннего детства на - внешний мир индивиду в толпе , погруженному в то, что Фрейд называл аморфной массой . Но то, что человек вообще может быть психологически одинок, что одинокий человек существенно отличается от того же человека в составе какой-либо группы, что человек, временно находящийся в одиночестве или запертый в кабинете психиатра, перестает быть политическим животным и выключается из общественных действий или бездействия , к какому бы классу он ни принадлежал все эти и подобные им стереотипы требуют тщательного пересмотра.
Понятие эго сначала было описано через определение этих двух противоположностей биологического ид и общественных - масс Эго , индивидуальный центр организованного опыта и разумного планирования, подвергается опасности и со стороны хаоса первобытных инстинктов, и со стороны необузданной толпы.
Если Кант, говоря о бюргере, считал, что его нравственная опора - это звезды над ним и моральный закон внутри него , то ранний Фрейд поместил напуганное эго между ид внутри человека и толпой вокруг него. Для охраны непрочной нравственности загнанного индивида Фрейд поставил внутри эго супер-эго . И в этом случае акцент был сделан на инородную силу, навязанную эго . Супер-эго , указывал Фрейд это интериоризация всех запретов, которым должно подчиняться эго . Они навязываются в детстве посредством критического влияния сначала родителей, а позднее профессиональных воспитателей и неопределенного множества людей , которые и составляют окружение и общественное мнение 3. В обстановке всеобщего неодобрения изначальная наивная любовь ребенка к себе оказывается под угрозой.
Он начинает искать модели, по которым может себя оценивать и которым может подражать, желая стать счастливым. Если ему это удается, он приобретает самоуважение, не слишком адекватный заменитель первоначального нарциссизма4 и ощущения всесилия. 55 Эти ранние умозрительные модели долго определяли направление исследований и лечебной практики психоанализа, хотя центр исследований переместился на различные генетические проблемы, а также на наблюдения, подтверждающие важность общества для конструктивного развития индивида.
От изучения того, как эго растворяется в аморфной массе других людей, нам необходимо перейти к проблеме формирования эго ребенка, живущего в обществе.
Вместо того чтобы выяснить, чего давление общества лишает ребенка, мы хотим понять, что оно дает ребенку, поддерживая его жизнь, и как, удовлетворяя его потребности, общество включает его в определенный стиль культуры.Вместо того чтобы принимать на веру в качестве обязательной модели иррационального поведения человека такие данности , как Эдипов комплекс, мы исследуем, как общественное устройство определяет структуру семьи ведь, как сказал в конце жизни Фрейд супер-эго определяется не только личными качествами самих родителей, но и всем тем, что повлияло на них, вкусами и нормами общественного класса, к которому они принадлежат, и их национальными особенностями 4. Фрейд показал, что сексуальность начинается в детстве, он также оставил в нашем распоряжении средства для доказательства того, что истоки общественной жизни лежат в самом раннем этапе жизни каждого индивида. Эти средства можно применить к изучению так называемых примитивных обществ, в которых ребенок, видимо, включен в четко определенную экономическую систему и имеет перед глазами ограниченный, статичный набор социальных прототипов.
Воспитание в таких группах - это процесс формирования эго ребенка, когда через ранние телесные ощущения ему передаются основные способы организации опыта, характерные для данной группы то, что можно назвать групповой идентичностью.
Я хотел бы проиллюстрировать понятие групповой идентичности ссылкой на антропологические наблюдения, проведенные в 1938 г. Г. С. Мекеелем и мной5. Мы описывали, как в процессе обучения одного индейца из племени су исторически сложившаяся идентичность охотника 56 на бизонов вошла в противоречие с классовой и профессиональной идентичностью его воспитателя, работника американской государственной службы.
Мы указывали на то, что идентичность этих двух групп основана на полярно противоположных географических и исторических представлениях коллективное эго -пространство-время , а также противоположных экономических задачах коллективных жизненных целях . В остатках идентичности индейцев су доисторическое прошлое - мощная психологическая реальность.
Судя по поведению покоренного племени, его жизненной целью были пассивное сопротивление настоящему, которое не позволяет собрать воедино осколки идентичности, характерной для экономического уклада прошлого, и реставрация прошлого в будущем время снова перестанет быть векторным, охотничьих угодий опять будет сколько угодно реставрация, которая возродит абсолютно центробежную жизнь охотников-кочевников.
Их воспитатели, наоборот, проповедуют ценность центростремительных и локализованных целей родной дом, семейных очаг, счет в банке - все это значимо в рамках той жизненной модели, в которой прошлое преодолено, а полнота осуществления желаний в настоящем приносится в жертву ради более высокого уровня жизни в будущем.
Путь к этому будущему - не внешняя реставрация, а внутренние изменения. Очевидно, что каждый элемент жизненного опыта членов каждой из этих двух групп, одобряемый или оспариваемый членами другой группы, должен быть определен через его место на сетке координат этих двух сосуществующих укладов жизни. В примитивном обществе люди имеют прямой доступ к источникам и средствам существования.Их орудия - продолжение человеческого тела. Дети в таких группах участвуют в производстве и з магических обрядах для них тело и среда обитания, детство и культура могут быть полны опасностей, но они составляют единый мир. Набор социальных прототипов невелик и устойчив.
В нашем мире машины уже не продолжение нашего тела. Наоборот, целые организации людей становятся продолжением машин магия обслуживает лишь промежуточные звенья а детство стало отдельным периодом жизни со своим собственным фольклором.Расширение цивилизации, а также ее стратификация и специализация 57 вынуждают детей строить модель своего эго на основе меняющихся, изолированных и противоречивых прототипов.
Неудивительно, что индейские дети, вынужденные жить по обеим схемам одновременно, часто оказываются разочарованными в своих надеждах и не знают, к чему им стремиться.Ведь вдохновляющее растущего ребенка ощущение контакта с реальностью происходит из осознания того, что его индивидуальный способ освоения опыта, синтез его эго - один из успешных вариантов группового самосознания и что оно не противоречит его ощущению пространства-времени и жизненной схеме.
Например, ребенок, который только что научился ходить, очевидно, не только хочет повторить эти движения и усовершенствовать этот навык.Стремясь к чувственному удовольствию в смысле локомоторного эротизма по Фрейду или к совершенству в смысле рабочего принципа Айвза Гендрика, он одновременно осознает себя в новом статусе, в качестве того, кто умеет ходить , какие бы следствия это осознание ни имело в системе координат жизненной схемы данной культуры - означает ли это - тот, кто сможет быстро догнать убегающую добычу , или тот, кто далеко пойдет , или тот, кто будет держаться прямо , или тот, кто может зайти слишком далеко . Быть гем, кто умеет ходить одна из ступеней развития ребенка, способствующих, через сочетание физического совершенства и культурной значимости, функционального удовольствия и общественного признания, появлению у ребенка реалистичного самоуважения.
Это самоуважение ни в коем случае не является всего лишь нарциссическим продолжением детского ощущения всесилия.
Оно постепенно перерастает в убеждение, что эго может эффективно способствовать достижению реального коллективного будущего, убеждение, формирующее в данной общественной реальности хорошо организованное эго . Это ощущение я предварительно назвал эго-идентичностью . Попробуем теперь передать объем этого понятия как отражения субъективного опыта и динамичных фактов, как явления психологии групп и предмета медицинского исследования.
Но здесь необходимо различать идентичность индивида и идентичность группы. Идентичность индивида основывается на двух одновременных наблюдениях на ощущении 58 тождества самому себе и непрерывности своего существования во времени и пространстве и на осознании того факта, что твои тождество и непрерывность признаются окружающими.Но то, что я назвал эго-идентичностью , имеет отношение не просто к самому факту существования это как бы качество существования, придаваемое ему этим эго . В таком случае эго-идентичность в его субъективном аспекте - это осознание того, что синтезирование эго обеспечивается тождеством человека самому себе и непрерывностью и что стиль индивидуальности совпадает с тождеством и непрерывностью того значения, которое придается значимым другим в непосредственном окружении.
В Вернемся к ид . Когда Фрейд применил в психологии понятие физической энергии, это было важнейшим шагом вперед.Но упор на теоретическую модель, согласно которой энергия инстинктов передается, перемещается и трансформируется по аналогии с законом сохранения энергии в закрытой системе, уже недостаточен для объяснения данных, полученных при изучении человека в его историческом и культурном окружении.
Нам нужно найти связь между социальными представлениями и организмическими силами - не только в том смысле, что эти представления и силы, как обычно говорят, взаимосвязаны . Более того, взаимодополнительность групповой идентичности и эго-идентичности , этоса и эго создает более сильный энергетический потенциал как для синтеза эго , так и для организации общества.
Сначала я попытался найти подход к этой проблеме, сравнивая детские травмы, которые, как показывают клинические наблюдения, были у всех людей, с антропологическими наблюдениями над тем, какие формы принимают травмы в данном племени.Такой травмой может стать отнятие от материнской груди. Типичная детская травма, переживаемая всеми индейцами племени су, случается тогда, когда кормящие матери в наказание за то, что младенец кусает грудь, отнимают его от груди, тогда как ранее он не знал отказа в материнском молоке.
Говорят, все дети реагируют на это очень гневно.Итак, 59 онтогенетическое изгнание из рая приводит к фиксации , которая, как мы обнаружили, имеет решающее значение для групповой идентичности индейцев су и для индивидуального развития членов этого племени. Исполнитель солнечного танца в высший момент религиозного обряда втыкает себе в грудь маленькие палочки, привязывает их к веревке, веревку к шесту и в трансе движется назад до тех пор, пока веревка не натягивается и не пробивает кожу на груди так, что кровь заливает тело. Это экстремальное поведение имеет как бессознательное, так и культурное значение.
Индеец мужественно искупает тот грех, за который он поплатился потерей райского блаженства - привычной близости к материнской груди, но в качестве главного действующего лица обряда он также воспроизводит в игровой форме общий опыт6. Индеец ирокез после сношения с женщиной парится в бане до тех пор, пока его кожа не смягчится и не увлажнится настолько, что он может пролезть через очень маленькое овальное отверстие в стене, а потом прыгает в холодную реку. Возродившись, он освобождается от опасных женских пут и становится достаточно чист и силен для того, чтобы ловить священного лосося.
В этом случае самоуважение и чувство безопасности мужчины восстанавливаются путем ритуального искупления.С другой стороны, те же индейцы, совершив ежегодный инженерный подвиг перекрытие реки дамбой, что обеспечивает запас лосося на всю зиму, предаются беспорядочным половым сношениям и неистовым разнузданным излишествам, что раз в год сводит искупление на нет. Во всех этих ритуальных действиях ид и супер-эго находятся в конфликте - таком же, какой мы научились распознавать в тайных ритуалах , то есть в импульсивных и навязчивых симптомах наших пациентов.
Но если попытаться определить состояние относительного равновесия между двумя этими крайностями, если задать себе вопрос, что представляет собой индеец, когда он просто размеренно живет своей индейской жизнью, занимаясь повседневными домашними делами, тогда нашему описанию будет не хватать системы отсчета.
Мы пытаемся показать, как сменяющие друг друга эмоции и представления во всех условиях выдают в человеке вечный конфликт, проявляющийся в смене настроений - от чрезвычайно по- 60 давленного через то, которое Фрейд называл o некоей промежуточной стадией , до интенсивного ощущения благополучия.
Но так ли уж несущественна с функциональной точки зрения эта промежуточная стадия, чтобы можно было ограничиться ее отрицательным определением, указанием на то, чем она не является, на то, что в это время ни маниакальные, ни депрессивные тенденции явно не выражены что в это время на поле битвы внутри это наступает кратковременное затишье что супер-эго временно сложило оружие, а ид согласилось на перемирие? Необходимость дать определение относительному равновесию между двумя состояниями души остро встала тогда, когда понадобилось оценить боевой дух войск во время войны.
У меня была возможность провести некоторые наблюдения в одной из самых крайних ситуаций, а именно во время жизни на подводной лодке. Во время службы на подводной лодке эмоциональная гибкость и социальная находчивость членов команды подвергаются суровой проверке.Мечты о геройстве и фаллические локомоторные фантазии, с которыми молодой доброволец приступает к службе на подводной лодке, в обстановке повседневной рутинной работы, ежедневного пребывания в замкнутом пространстве, и при том, что, выполняя свои обязанности на борту, он становится слеп, глух и нем, в целом оказываются иллюзорными.
Крайняя степень зависимости членов команды друг от друга, общая ответственность за поддержание нормальных условий жизг ни при длительных и серьезных лишениях - все это вскоре вытесняет старые фантазии.Команда и капитан образуют симбиоз, управляемый не только официальными инструкциями.
С поразительным тактом и природной мудростью заключается молчаливое соглашение, по которому капитан становится чувствительной системой, мозгом и совестью всего этого подводного организма, состоящего из тонко настроенных механизмов и людей.По этому соглашению члены команды мобилизуют в себе компенсаторные механизмы, позволяющие им переносить однообразие жизни и в то же время быть в постоянной боевой готовности например, совместное потребление обильной пищи . Та- 61 кая общая автоматическая адаптация к экстремальной обстановке на первый взгляд имеет o психоаналитический смысл здесь прослеживается очевидная регрессия к первобытной стае и к некой речевой летаргии.
У психиатров не так уж редко лишь на основании аналогий возникают подозрения в том, что целые подразделения, команды, профессиональные группы людей движимы главным образом гомосексуальными или психопатическими склонностями и действительно, бывали случаи, когда индивиды, заподозренные в явном гомосексуализме, подвергались со стороны команды подводной лодки крайне презрительному и жестокому обращению.
И все же, если мы опять спросим себя, почему люди выбирают такую жизнь, почему они не уходят, несмотря на ее невероятное однообразие и на то, что временами она сопряжена с большой опасностью, и особенно как им удается выполнять свои обязанности, сохраняя хорошую физическую форму, не унывая, иногда героически удовлетворительного функционального ответа у нас нет. То, что объединяет моряка-подводника, работающего индейца и растущего ребенка со всеми людьми, отождествляющими себя с тем, чем они занимаются в данный момент или в данном месте, сродни тому промежуточному состоянию , которое, как мы надеемся, сохранят наши дети, став взрослыми, и которого с восстановлением синтезирующей функции эго достигнут наши пациенты.
Когда это состояние достигнуто, игры становятся более изобретательными, здоровье - пышущим, сексуальность проявляется свободнее, а в работе появляется больше смысла.
Таким образом, нам нужны понятия, которые пролили бы свет на взаимодополнительность синтеза эго и социальной организации, дальнейшее развитие которых - цель любой психотерапевтической деятельности, общественной и индивидуальной. 2. Патология эго и исторические перемены В распоряжении ребенка много возможностей идентифицировать себя более или менее экспериментальным путем с реальными или воображаемыми людьми обоего пола, с различными привычками, свойствами, идеями, профес- 62 сиями.
Иногда кризисный момент заставляет его сделать решительный выбор. Но каждый данный исторический период предлагает ограниченный набор социально значимых моделей, которые могут успешно сочетаться в процессе идентификации. Их приемлемость зависит от того, насколько они удовлетворяют одновременно потребностям созревающего организма, способу синтеза эго и требованиям данной культуры.Ужасная интенсивность проявления невротических симптомов или преступных склонностей многих детей может выражать потребность незрелого эго в защите от бездумного руководства или наказания.
То, что наблюдателю может показаться особенно сильным проявлением полового инстинкта, часто лишь отчаянная мольба позволить синтезировать и сублимировать эго единственно возможным для ребенка способом.Поэтому можно предположить, что наши молодые пациенты отреагируют лишь на такое лечение, которое поможет им добрать недостающие или упорядочить существующие элементы формирующейся идентичности.
В процессе лечения и воспитания можно попытаться заменить нежелательные идентификации на более приемлемые, но изначальное направление, в котором идет формирование идентичности, остается неизменным. Я вспоминаю об одном немецком солдате, который эмигрировал в Америку из-за того, что не принимал нацизма, или наоборот - потому, что был неприемлем для нацистов.Его маленький сын во время отъезда в Америку еще не мог впитать в себя нацистские теории, и, как большинство детей, он американизировался быстро и легко.
Но через какое-то время у него начался невротический бунт против любых авторитетов. То, что он говорил о старшем поколении , и то, как он это говорил, совершенно очевидно восходило к нацистским сочинениям, которых он никогда не читал его поведение было бессознательным индивидуальным бунтом по образцу бунта гитлеровской молодежи.Поверхностный анализ показал, что мальчик, идентифицируя себя с лозунгами молодежи гитлеровского времени, идентифицировал себя с врагами отца. Родители решили послать его в военное училище.
Я ожидал бурного протеста. Но как только на него надели форму и пообещали золотые нашивки, он сильно изме- 63 циальный и экономический статус группы в опасности, имплицитные этические установки приобретают более ограниченный, магический, более замкнутый и нетерпимый характер, внешняя опасность как бы кажется идущей изнутри.С медицинской точки зрения важно понять еще одно то, что наши пациенты настойчиво описывают как среду своего детства, часто является уплотнением нескольких отдельных периодов, в которых слишком много одновременных перемен имело следствием паническую атмосферу, заряженную различными противоречивыми аффектами.
В случае с пятилетним мальчиком, у которого начались приступы судорог после того, как он несколько раз стал свидетелем насилия и внезапной смерти, восприятие им самой идеи насилия объясняется историей его семьи.Его отец был восточноевропейским евреем, которого мягкие , кроткие родители привезли в пятилетнем возрасте в Нью-Йорк, Ист-Сайд, где выжить можно было, лишь восприняв элементы идентичности парня, который бьет первым.
Этот образ отец старательно внедрял в незрелую идентичность нашего маленького пациента, не скрывая, чего это стоило ему самому. Добившись умеренного достатка, отец открыл магазин на главной улице маленького североамериканского городка, поселившись в районе, где необходимость в жестком поведении отпала.Он уговорами и угрозами попытался внушить своему уже дерзкому и любопытному сынишке, что сын лавочника должен учтиво обращаться с неевреями.
Эта переоценка элементов идентичности произошла в тот момент, когда мальчик переживал фалло-локомоторную стадию развития и нуждался в четкой линии поведения и в новых возможностях самовыражения. Кстати, он находился в том самом возрасте, в котором его отец стал жертвой миграции.Семейные страхи Будем учтивы, а то у нас перестанут покупать , тревога мальчика Как мне быть учтивым, если я должен вести себя жестко, чтобы быть в безопасности проблема Эдипова комплекса перенос агрессии с отца на посторонних, и соматическое напряжение, вызванное безадресным гневом все это сплелось в один клубок и вызвало короткое замыкание.
Наступила эпилептическая реакция, поскольку одновременные перемены в организме, 65 5-798 в среде, в эго не были урегулированы относительно друг друга7. Теперь я обращусь к описанию того, как исторические прототипы оживают в перенесениях и сопротивлении вра- чу у взрослых пациентов.
Вот пример, иллюстрирующий связь кризиса идентичности, пережитого в детстве, со стилем жизни взрослого. У одной танцовщицы, имевшей весьма привлекательную внешность, но очень маленький рост, появился н приятный симптом она держала корпус так напряженно и прямо, что танец стал неуклюжим и некрасивым. Анализ показал, что ее истерическая прямизна была проявлением бессознательной зависти к пенису, спровоцированной в дет- стве и принявшей у нее эксгибиционистский характер.Пациентка была единственной дочерью американца немецкого происхождения, удачливого бизнесмена, в некоторой степени склонного к эксгибиционистскому индивидуализму, что выражалось, в частности, в гордости за свое могучее телосложение.
Он настойчиво вырабатывал прямую осанку вероятно, уже неассоциируемую сознательно с прусской выправкой у своих светловолосых сыновей, но не требовал того же от дочери-брюнетки. Он вообще, наверное, не придавал значения осанке женщины.Такое не-равенство обострило желание пациентки перещеголять братьев и продемонстрировать в танце . исправленную осанку, ставшую карикатурой на прусских предков, которых она никогда не видела.
Исторический смысл подобных симптомов обнаружива- ется путем анализа сопротивления, оказываемого врачу па циентом.Пациентка, которая в своих сознательных и позитивных мыслях всегда проводила параллель между сложением отца и нордической статью высокого врача, к своему ужасу, во сне видела врача в облике маленького, грязного, скрюченного еврея.
Этим образом человека низшей расы, лишенного мужественности, она, очевидно, отказывала врачу в праве проникнуть в тайну ее болезни.Но этот же образ раскрыл опасность, которую представляло для ее хрупкой эго-идентичности сочетание двух несовместимых исторических прототипов идеального не- 66 мец, высокий, фаллический и дурного еврей, маленький, кастрат . В результате эго-идентичность пациентки попыталась устранить эту опасную альтернативу и сублимировать ее в роли очень современной танцовщицы с очень прямой осанкой - находчивое решение, в котором, однако, было слишком много от эксгибиционистского протеста против ущербности ее женского тела. Мужской эксгибиционизм отца, так же как и его немецкие предрассудки, был внушен пациентке через детские впечатления, которые сохранились в ее подсознании, приведя к серьезным нарушениям.
Этот анализ позволяет, по-моему, сделать следующее обобщение существующий в подсознании негативный образ, на который эго больше всего боится походить, часто включает в себя представление об оскверненном, кастрированном теле, об этническом изгое, об эксплуатируемом меньшинстве.
Проявляясь в большом разнообразии синдромов, такие ассоциации тем не менее универсальны для мужчин и женщин, представителей как большинства, так и различных меньшинств, для всех классов данного национального или культурного сообщества.Ведь эго в попытках синтеза старается свести наиболее сильные образцы добра и зла так сказать, финалистов , а вместе с ними и всю систему представлений о высшем и низшем, хорошем и плохом, мужественности и женственности, свободе и рабстве, силе и бессилии, красоте и уродстве, черном и белом, большом и маленьком к одной простой альтернативе, чтобы вместо бесчисленных мелких стычек вести одну битву, выработав общую стратегию.
В связи с этим скрытое представление о более однородном, чем на самом деле, прошлом оказывает реакционное воздействие на пациента в форме различных способов сопротивления врачу.
Это воздействие надо изучать, чтобы понять происхождение альтернативы, в поисках которой находится эго пациента. Можно добавить, что бессознательная ассоциация национальных прототипов с этическими и сексуальными неизбежна при формировании любой группы.Посредством ее изучения психоанализ совершенствует свой метод лечения и в то же самое время способствует постижению бессознательных факторов образования групповых предрассудков. Но, описывая идеальные и плохие прототипы на- 67 ших пациентов, мы вплотную сталкиваемся и с клиническими данными, на которых Юнг основывал свою теорию врожденных прототипов архетипов . Противоречивая теория Юнга напоминает, помимо прочего, и о том основополагающем факте, что концептуальные противоречия могут пролить свет на проблемы идеи- тичности самого наблюдателя, особенно на начальных ста днях наблюдения.
Видимо, Юнг мог найти себя в психоанализе лишь путем противопоставления религиозного и мистического пространства-времени своих предков тому, что ему виделось в еврейском происхождении Фрейда, i Поэтому его научный бунт привел и к некоторой идеоло гической регрессии и в конце концов к слабо отрицаемым i им реакционным политическим действиям.
Этому явлению соответствовала реакция на его открытия психоана-1 литиков.Как будто боясь подвергнуть опасности групповую идентичность, основанную на идентификации с величием Фрейда, психоаналитики проигнорировали не только. крайности теории Юнга, но и универсальные явления, действительно им открытые.
Во всяком случае, такие понятия, как анима и анимус, то есть образы, представляющие женственную сторону мужчины и мужественную - женщины, узнаваемы в карикатурных образах мужественности и женственности, моей пациентки, а также в некоторых более обычных ее! представлениях. Синтезирующая функция эго постоянно сводит фрагменты и разоренные части всех детских! идентификаций ко все более ограниченному набору обра-i зов и персонифицированных гешталътов . Для этого о использует не только исторические прототипы, но и ме-1 ханизмы конденсации и зрительной репрезентации, дейст-f вующие при формировании коллективных представлений.
В персоне Юнга слабое ого , видимо, уничтожается под влиянием неотразимого социального прототипа. Образует ся ложная эго-идентичность , которая не синтезирует, а скорее подавляет тот опыт и те функции, которые представляют опасность для вывески . Например, господст вующий прототип мужественности заставляет мужчин исключить из эго-идентичности все характерное для сла- l бого пола или кастратов.
В результате восприимчивость и материнские склонности оказываются у мужчин в зн чительной степени скрытыми, неразвитыми, они задавле 68 ны чувством вины остается лишь внешняя оболочка мужественности. В Опыт подтверждает грустную истину, что в любой системе, основанной на подавлении, запретах и эксплуатации, подавляемые, исключенные и эксплуатируемые бессознательно принимают тот плохой образ, который навязывается им господствующей группой.
Однажды у меня был пациент - высокий, умный владелец ранчо, влиятельная фигура в сельском хозяйстве американского Запада. Никто, кроме его жены, не знал, что он по происхождению еврей, выросший в еврейском районе большого города.Внешне он шел в гору и преуспевал, но жизнь его была омрачена многочисленными навязчивыми идеями, фобиями, которые, как выяснилось в процессе анализа, воспроизводили обстановку его детства, и это накладывало отпечаток на его поведение на просторах Запада.
Друзья и враги, люди, стоящие выше и ниже его на социальной лестнице все, сами того не зная, выступали в роли немецких мальчишек и компаний ирландцев, обижавших маленького еврейского мальчика, когда он выходил с изолированной добропорядочной еврейской улицы и направлялся через район многоквартирных домов, где воевали шайки, в хрупкий рай демократической школы.Анализ этого случая явился печальным комментарием к тому факту, что описанный Штрайлером образ плохого еврея не хуже, чем образ, живущий в представлении многих евреев, которые - с парадоксальным результатом - все еще пытаются иногда искупить свое прошлое, хотя оно уже не имеет особого значения в силу того, чем этот человек является сейчас. Этот пациент был искренне убежден, что единственное спасение для еврея - пластическая операция.
При такой болезненной эго-идентичности части тела, которые в первую очередь характеризуют данную нацию в данном случае - нос, у танцовщицы - спина , играют такую же роль, как поврежденная конечность у калеки или гениталии у невротиков.
Данная часть тела имеет другой тонус она кажется больше и тяжелее или меньше, бесплотней, но в любом случае она ощущается как бы от- 69 дельно от тела и в то же время привлекающей внимание окружающих. Людям с нарушенной го-идентичностью , калекам снятся сны, в которых они безуспешно пытаются спрятать привлекающую внимание часть тела или случай- но ее утрачивают.Итак, пространство-время это индивида сохраняет социальную топологию обстановки его детства, так же как и основные его представления о собственном теле. Изучение и того и другого необходимо для того, чтобы соотнести детство пациента с существованием его семьи в про-тотипических регионах востока, юга, на западных или се верных окраинах, постепенно включенных в американскую разновидность англосаксонского культурного единства, с миграцией его семьи из, через или в те регионы, которые в разные периоды могли представлять оседлый или подвижный вариант формирующегося американского характера с переходом семьи в другую религию или с ее религиозным расслоением и соответствующими социальными последствиями с неудачными попытками достичь определенного социального положения, с потерей такого положения или с отказом от него и, самое важное, с тем человеком или частью семьи, с которыми, где бы они ни были и чем бы ни занимались, сильнее всего связывалось в последнее время ощущение культурного единства.
Покойный дед одного пациента, страдающего навязчивыми идеями, построил особняк в центре большого города на востоке Америки.
По завещанию особняк следовало сохранить как семейную крепость, хотя вокруг вырастали небоскребы и многоквартирные дома. Этот особняк стал неким зловещим символом консерватизма.
Он как бы говорил миру, что семье X нет нужды ни переезжать, ни продавать собственность, ни расширять ее, ни стремиться куда-то выше. Современные коммуникации воспринимались лишь как уютно изолированные дороги, соединяющие особняк с его продолжениями клубом, загородным домом, частной школой, Гарвардом и т.п. Портрет деда до сих пор висит над камином, маленькая лампочка освещает розовые щеки на его энергичном и довольном лице. Его индивидуалистская манера вести дела и почти первобытная власть над судьбой детей известны, но не подвергаются сомнению скорее они уравновешиваются чуткими проявлениями уважения, скрупулезности и бережливости. 70 Внуки таких людей знают, что для того, чтобы обрести себя как личность, им надо вырваться из особняка и вступить в кипящую вокруг безумную борьбу.
Некоторым это удается для других этот особняк становится интериори-зованной моделью, основным пространством эго , определяющим защитные механизмы гордой и болезненной замкнутости и ее проявления одержимость навязчивыми идеями и сексуальную бесчувственность.
Их лечение обычно занимает очень много времени, отчасти потому, что стены кабинета врача становятся новым особняком, а задумчивое молчание врача и его теоретический подход к проблеме становятся новым вариантом ритуальной изоляции.
Вежливо- позитивному перенесению пациента приходит конец, когда немногословность врача начинает напоминать ему скорее сдержанного отца, нежели безжалостного деда. Образ отца, а вместе с ним и перенесение распадаются.Образ мягкого, слабого отца отделен в сознании пациента от образа Эдипа, который слит с образом могущественного деда. Как только врач начинает анализировать этот двойной образ, возникают фантазии, выявляющие огромное значение деда для истинной эго-иден-тичности пациента.
Им свойственно властолюбие, яростное чувство превосходства, отчего этим явно заторможенным людям, если им заранее не гарантированы существенные преимущества, трудно участвовать в экономической конкуренции.Этих людей, принадлежащих к высшим слоям общества, сближает с людьми из низших слоев то, что и те и другие в американском обществе - действительно обделенные. И те и другие не могут участвовать в свободной конкуренции, если только не находят в себе сил начать все сначала.
Если этого не происходит, они иногда сопротивляются излечению, потому что оно предполагает изменения в эго-идентичности , новый синтез эго в соответствии с изменившейся экономической реальностью.Единственный способ преодолеть эту глубокую инертность - акцентировать их внимание на воспоминаниях, доказывающих, что на самом деле дед был для ребенка простым, душевным человеком, а его роль в обществе была обусловлена не какой-то первобытной властью, а тем, что исторические обстоятельства благоприятствовали ее проявлению. 71 Теперь представьте себе мальчика, чьи родители пере-1 ехали на Запад, где редко услышишь неодобрительное! слово . Дед, сильный и энергичный человек, брался за! решение новых и сложных инженерных задач в самых! разных районах страны.
Дав делу толчок, он предоставлял другим завершать его и ехал в другое место. Жена видела его крайне редко, по случаю зачатия очередного ребенка, Как это часто бывает в семейной жизни, сыновья были! на него не похожи - они вели респектабельное оседлое существование в провинции.
Разницу в их стиле жизни J можно определить так девиз - убираемся отсюда к черту сменился лозунгом останемся здесь, и пусть никто к нам не суется . Довольно характерно, что только его единственная дочь мать нашего пациента идентифицировала- себя с ним. Однако именно поэтому она не выбрала себе в мужья человека, похожего на сильного отца. Она вышла замуж за слабого человека и вела размеренную жизнь.
Сына она хотела воспитать богобоязненным и трудолюби- вым. А вырос он безответственным, изворотливым , временами впадал в депрессию, иногда совершал уже неподобающие его возрасту мальчишеские проступки. Временами это был милый, приятный житель Запада, который не прочь выпить в компании.Встревоженная мать не осознавала того, что на протяжении всего его детства она сама принижала вялого отца и сожалела об отсутствии в своей семейной жизни мобильности - географической и социальной.
Идеализируя подвиги деда, она тем не менее впадала в панику от любого проявления в сыне смелости и резвости - они нарушали установившееся спокойствие - и наказывала его за них. А вот другая проблема. Жительница Среднего Запада, необычайно женственная и деликатная, во время визита к родственникам на Востоке консультируется с психоаналитиком по поводу общей эмоциональной скованности и легкого чувства тревоги. Во время разговора с врачом она кажется почти безжизненной.Через несколько недель у нее иногда стали появляться ассоциации, связанные с ужасными сценами секса и смерти.
Многие из этих воспоминаний идут не из глубин подсознания, а из изолированного уголка сознания, куда были загнаны все те ужасы, которые иногда проникали в размеренную обстановку ее 72 детства, проведенного в среде состоятельного среднего класса. Эта изоляция каких-то фрагментов жизненного опыта похожа на то, что всегда наблюдается у одержимых навязчивыми идеями невротиков.В данном случае она была следствием санкционированного образа жизни, этоса, который действительно стал сковывать нашу пациентку, когда за ней начал ухаживать один европеец и она пыталась представить себе, какой будет ее жизнь в космополитической атмосфере. Перспектива ее привлекала, но в то же время что-то ее удерживало.
Воображение ее было разбужено, но сдерживалось тревогой. Желудок отреагировал на этот конфликт неприятным чередованием запоров и поносов.В общем она производила впечатление человека скорее заторможенного, нежели страдающего от бедности воображения в сексуальной или социальной сферах.
Постепенно выяснилось, что в снах никаких ограничений для пациентки не существовало. Если ее свободные ассоциации текли мучительно и вяло, то сны она видела смешные и образные, как если бы они снились не ей, а кому-то другому. Ей снилось, что она приходит на службу в тихой церкви в ярко-красном платье, что она кидает камни в окна респектабельных домов.Но в наиболее ярких снах она снилась себе во времена Гражданской войны сторонницей Южных штатов.
Кульминацией был сон, в котором она сидела в туалете с низкими перегородками в середине огромного зала для танцев и махала рукой элегантным офицерам-южанам и их дамам, кружившимся под оглушительные звуки духового оркестра. Эти сны помогли выявить часть ее изолированного в каком-то уголке сознания детского опыта нежность и теплоту, подаренные ей дедом, ветераном армии южан его прошлое казалось ей сказкой.Несмотря на всю их ритуализованность, патриархальная мужественность и нежная любовь деда были восприняты чуткой девочкой и оказались для ее робкого ого более привлекательными, нежели перспектива стандартного преуспевания, ассоциируемая с родителями.
Когда дед умер, эмоции пациентки притупились, так как ущербный процесс формирования эго-идентичности , частью которого они являлись, окончательно зашел в тупик, не получая пищи ни в виде привязанности, ни в форме социальной компенсации. 73 Психоаналитическое лечение женщин с ярко выраженной идентичностью леди-южанки идентичностью, характерной не только для представительниц одного определенного класса или нации , видимо, осложняется особым со-противлением пациенток.
Обычно наши пациентки - бывшие южанки. Леди - защитное амплуа, почти симптом.Желанию вылечиться противодействуют три идеи, связанные в культуре южан с особыми условиями охраны кастовой и расовой идентичности и навязывающие девушке модель поведения леди. Во-первых, бытует почти параноидное подозрение, что жизнь - это череда решающих испытаний злостные сплетники пытаются использовать против женщины-южанки ее мелкие слабости и недостатки и безжалостно выно- 1 сят приговор леди она или нет. Во-вторых, существует всеобщая убежденность в том, что мужчины, если бы их не сдерживала молчаливо принятая двойная мораль предоставляющая в их распоряжение худшие, более темные сексуальные объекты в обмен на внешние проявления уважения к леди , не вели бы себя как джентльмены и попытались бы по меньшей мере запятнать имя леди, а значит, и лишить ее возможности найти мужа, социально стоящего выше ее, и лишить такой же перспективы ее детей.
Но есть еще одна, столь же двусмысленная установка мужчина, который не отбрасывает ограничений, налагаемых на джентльмена, когда ему предоставляется возможность одержать победу над женщиной тряпка и заслуживает только того, чтобы его безжалостно провоцировали.
Таким образом, и обычное чувство вины, и ощущение неполноценности существуют в рамках жизненной перспективы, в которой на уровне сознания доминирует надежда достичь более высокого положения в обществе и которая в силу своей двойственности носит болезненный характер есть тайная надежда, что появится мужчина, который в миг безрассудной страсти избавит женщину от необходимости вести себя как леди. В основе всего этого - неспособность представить себе, что есть такие сферы жизни, в которых установки мужчин и женщин и их словесное выражение действительно могут совпасть, что можно подняться над уровнем первобытного антагонизма полов. Нет нужды оговаривать, что бессознательные ус- тановки такого рода причиняют честным и просвещенным 74 женщинам тяжелые страдания, но психоанализ возможен лишь при условии вербализации этих интериоризованных стереотипов, а также рассмотрения того, как отражаются в установке пациентки по отношению к врачу ее противоречивые представления о мужчинах.
Конечно, к психоаналитикам идут в основном люди, не выдерживающие напряженности современной американской жизни множества альтернатив, контрастов, полярных противоположностей. Например, постоянная боязнь быть связанным прочными обязательствами желание сохранять свободу на случай появления более широких и лучших возможностей.
В своих перенесениях 1 и сопротивлениях пациенты воспроизводят предпринятые ими в критические моменты своего детства ущербные попытки совместить быстро меняющиеся и резко противоположные остатки национальных, региональных или классовых иден-тичностей.
Психоаналитик вводится в бессознательные жизненные планы пациента. Его идеализируют, особенно если он по происхождению европеец, сравнивают со своими американскими предками.
Или наоборот ему оказывается противодействие как умному врагу потенциально успешной американской идентичности.Но пациент может найти в себе смелость воспринимать неожиданности американской жизни и крайности борьбы за достижение экономической и культурной идентичности не как навязанную извне враждебную реальность, а как возможность достижения более универсальной человеческой идентичности. Эта возможность ограничена в тех случаях, когда у индивида в детстве область чувственного восприятия была обедненной или когда система мешает ему свободно использовать свои возможности.
Работая с ветеранами, уволенными из армии до окончания военных действий с диагнозом - невротик , мы периодически сталкивались с симптомами частичной потери способности к эго-синтезу . Многие из этих людей действительно регрессировали до уровня потери способности функционировать 8. Границы их эго расплылись, они потеряли способность абсорбировать шоковые впечатления.
Любая неожиданность, напряжение, внезапно посту- 75 пившее извне ощущение, импульс, воспоминание могли вызвать гнев и тревогу. Постоянно взведенная нервная система реагировала как на внешние раздражители, так и на телесные ощущения повышением температуры, учащенным пульсом, режущими головными болями.Бессонница не давала восстановить за ночь механизмы эмоциональной защиты, упорядочить во время сновидений эмоции.
Потеря памяти, невротическая псевдология и путаница в мыс лях свидетельствовали о частичной потере ориентации в пространстве и времени. Поддающиеся определению оста- точные симптомы неврозов мирного времени там, где-они были, носили фрагментарный и искаженный характер, как если бы эго было неспособно даже на нормальный невроз.В некоторых случаях причиной такого расстройства, эго было то, что человек стал очевидцем насилия, в других - постепенное действие множества различных раздражителей. Видимо, эти люди устали от слишком боль- o шого количества перемен, затрагивающих одновременно слишком многие стороны жизни.
У них всегда наблюда лись соматическое напряжение, социальная паника и эго-тревога . Но главное, эти люди чувствовали, что они больше не знают, кто они такие наблюдалась явная5 утрата эго-идентичности . Ощущение тождественности самому себе, целостности и вера в свою социальную роль были утрачены.Именно в процессе этих клинических на-1 блюдений я впервые понял важность допущения о потере чувства идентичности, что и совершенно оправданно, сразу вносит ясность в дело. Чувство идентичности в армии было сильнее всего у тех, кто успешно продвигался по службе или входил в высокомеханизированные соединения.
Однако люди, 4i эго-идентичность во время военной службы укреплялась, иногда ломались после увольнения, когда выясня лось, что сформированный у них во время войны обра я не соответствовал их более скромным возможности в гражданской жизни. Но многие не находили в армейской жизни с ее ограничениями и дисциплиной идеальных мс делей поведения.
Ведь американская групповая идентичн ность поддерживает эго-идентичность отдельного инди вида только тогда, когда ему удается сохранить некоторьи элемент намеренной неопределенности решения, когда оВ 76 смог убедить себя, что следующий шаг зависит от него и что независимо от того, меняется сейчас что-то в его жизни или нет, выбор уйти или повернуть в противоположном направлении - всегда остается за ним. Переселившемуся в США человеку не понравится, если ему скажут уезжай а человеку, живущему где-то постоянно если ему скажут сиди здесь.
Стиль жизни и того и другого предполагает наличие альтернативы, которую он может обдумать, принимая самые личные и индивидуальные решения.Для многих солдат идентичность военных была отражением жалкого прототипа простофили, который позволяет сбить себя с толку, помешать ему гоняться, как другие, за удачей и девушками. Но в Америке быть простофилей - значит быть социальным и сексуальным кастратом.
Если ты простофиля, даже родная мать тебя не пожалеет. В высказываниях ветеранов постоянно появлялись воспоминания, которые позволяли им винить за свои военные и мужские неудачи обстоятельства и тем самым уйти от ощущения собственной неполноценности.Их эго-идентич-ности распались на телесные, сексуальные, социальные, профессиональные составляющие, каждая из которых должна была снова уйти от своего плохого прототипа.
Их травмированное ого пыталось уйти от таких образов, как плачущий ребенок, истекающая кровью женщина, покорный негр, маменькин сынок, паразит, слабоумный даже упоминание подобных прототипов могло вызвать у этих людей такую ярость, что они становились способны на убийство или самоубийство затем ярость сменялась большей или меньшей раздражительностью или апатией. Их старания обвинить в своих проблемах обстоятельства или определенных людей придавали их детским воспоминаниям более отталкивающий характер, а сами они казались психопатами в большей мере, чем на самом деле. А преувеличенно суровый диагноз лишь сужает порочный круг вины и самообвинений.
Добиться эффективной и быстрой реабилитации можно было только в том случае, если в центр клинического исследования ставились неосуществленные жизненные планы пациента и если даваемые в результате советы способствовали новому синтезу тех элементов, на которых была основана эго-идентичность пациента9. 77 Помимо нескольких сотен тысяч человек, утративших во время войны, а затем лишь постепенно или частично вновь обретших свою эго-идентичность , и десятков тысяч тех, у кого утрата эго-идентичности была неправильно определена как психопатия, бессчетное количество людей глубоко пережили угрозу болезненной потери эго-идентичности в результате радикальных исторических перемен. Однако тот факт, что эти люди, их врачи и современники все больше обращались к горьким истинам психоаналитической психиатрии, сам по себе является исторической переменой, требующей критического осмысления.
Он говорит о все более широком признании способности психоанализа проникнуть в природу тревоги и болезни каждого данного пациента.
И все же представляется, что частичное признание болезненных бессознательных факторов человеческих неудач и акцент на индивидуальное лечение даже тогда, когда пациент вроде бы совершенно не склонен к самонаблюдению и к его словесному выражению это проявление широко распространенного нежелания признать, что социальные механизмы в условиях стремительных исторических перемен не срабатывают.
Исторические перемены принудительно коснулись всех и идут во всем мире Такими ускоренными темпами, что стали восприниматься как угроза традиционной американской идентичности.Они, кажется, подрывают глубокую убежденность в том, что эта нация может позволить себе совершать ошибки что она неизменно превосходит всех по неисчерпаемости своих ресурсов, силе предвидения, свободе действий и темпам прогресса что в ее распоряжении неограниченное пространство и время для развития, проверки и завершения социальных экспериментов.
Трудности, возникающие при попытке совместить этот старый образ обособленных просторов с новым представлением о i взрывоопасной близости к остальному миру, вызывают глубокое беспокойство. Сначала его обычно пытаются преодолеть при помощи традиционных подходов к новому пространству-времени.Психотерапевт, не берущий в расчет влияние этих процессов на невротические расстройства, не только может упустить из виду специфическую динамику жизненных циклов в современном мире, он также может направить 78 энергию индивида в сторону от насущных задач общества.
Значительное уменьшение числа душевных расстройств возможно лишь в том случае, если внимание врачей будет уделяться как условиям, так и причинам их возникновения, как фиксации на прошлом, так и жизненным планам, как опасным внешним проявлениям, так и болезненным внутренним процессам.
В этой связи следует заметить, что популярное употребление слова ого в Америке имеет, конечно, мало отношения к тому, что понимает под ним психоанализ. Обычно под этим имеют в виду неправомерное или необоснованное самомнение. Подтачивание , поддразнивание, громогласность и другие способы выставиться - все это, конечно, в характере американцев. Это пронизывает речь, жесты и свойственно межличностным отношениям.Было бы странно, если бы отношения с врачом были лишены этих элементов.
Совершенно другая проблема - постоянное использование американской практики подначивания , чтобы люди - чувствовали себя лучше , или подавления напряженности и тревоги, чтобы они лучше работали. Слабому эго это большой силы не придаст.Сильное эго , целостность которого обеспечивается сильным обществом, не нуждается в попытках искусственно его укреплять и просто не реагирует на них. Оно подвергает проверке то, что ему кажется настоящим, стремится совершенствовать то, что эффективно, понять, что является необходимостью, наслаждаться тем, что придает силы преодолевать нездоровые явления.
В то же время оно старается способствовать укреплению группового эго , которое передаст свои достижения следующему поколению.Эффективность психоаналитической помощи этому процессу может быть гарантирована только постоянными гуманистическими усилиями, не ограничивающимися простыми мерами по приспособлению пациентов к ограничивающим их в чем-то обстоятельствам, направленностью лечения на то, чтобы человек осознал свои возможности, скрытые от него первобытными страхами.
Но существуют и исторические факторы, определяющие концепцию психоанализа кроме того, в течение более чем полувека в ходу были одни и те же понятия, описывающие мотивацию поведения, а ведь они неизбежно отражают идеологию 79 своего времени и впитывают в себя также и коннотации, рожденные современными общественными переменами.Идеологические коннотации - неизбежный способ приведения концептуального аппарата, описывающего эго - органа, при помощи которого человек проверяет правиль- ность своего восприятия реальности в соответствие историческими переменами. 3. Теория эго и социальные процессы Фрейд называл следующие источники самоуважения человека 1. Остатки детского нарциссизма, то есть природная любовь ребенка к себе. 2. Ощущение всесилия, подкрепляемое опытом, кото- рый позволяет ребенку думать, что он осуществляет свой, эго-идеал . 3. Удовлетворение объектного либидо , то есть любви i к другим.
Но для того, чтобы здоровые остатки инфантильного нарциссизма не исчезли, их должна поддерживать мате ринская любовь, создающая у ребенка уверенность в том, что жить в данной социальной среде хорошо. Природный! нарциссизм, который, как считается, столь смело борется! против обескураживающего окружения, на деле подкреп-1 ляется тем эмоциональным обогащением и развитием навыков, которые обеспечиваются этим самым окружением.
И наоборот, широко распространенное резкое ослабление! детского нарциссизма - следствие разрушения того коллективного синтеза, который дает каждому новорожден ному и его матери в восприятии общества надындивиду альный статус.
А в последующем переходе нарциссизма в более зрелое чувство самоуважения снова решающую роль играет то, может ли подросток рассчитывать на возможность использовать приобретенные в детстве навыки и самым найти свое место в обществе.Для того чтобы опыт подкреплял здоровое чувство всесилия, методы воспитания детей должны не только развивать здоровые чувства, помогать совершенствовать на- выки, но и обеспечить их реальное общественное призна 80 ние. Ибо в отличие от детского чувства всесилия, питающегося игрой и подыгрыванием взрослых, самоуважение, способствующее возникновению чувства идентичности, основано на элементарных знаниях и социальных приемах, обеспечивающих постепенное совпадение игры и сноровки, эго-идеала и социальной роли, и тем самым дает надежду на ясное будущее.
Для того чтобы было удовлетворено объектное либидо , половая любовь и оргастическая потенция должны быть обеспечены экономической и эмоциональной стабильностью, ибо только такой синтез придает законченный смысл всему функциональному циклу генитальности, включающему в себя зачатие, рождение и воспитание детей.
Страсть может сделать сегодняшний объект собирательным образом инцестуальных детских привязанностей сексуальная жизнь может помочь двум индивидам удержать друг друга от регрессии но взаимная половая любовь обращена к будущему и к обществу.
Она обеспечивает разделение труда в выполнении той жизненной задачи, осуществление которой возможно лишь совместно двумя людьми разного пола синтез производства, продолжение рода и воспроизводства в первичной социальной ячейке - семье определенного типа. Если эго-идентичность любовников и партнеров дополняют друг друга, их соединение в браке благотворно скажется на развитии эго у потомков.С точки зрения такого слияния личностей инцестуальная привязанность к образу одного из родителей не обязательно носит болезненный характер, как часто считают психопатологи.
Наоборот, этот Выбор - часть этнического механизма в том смысле, что он создает непрерывность между семьей, в которой человек вырос, и семьей, которую он создаст.Тем самым он сохраняет традицию, то есть совокупность всех знаний, которым научились предшествующие поколения, точно так же как в животном мире достижения эволюционного развития сохраняются в потомстве данного вида особей.
Однако невротическая фиксация на родителях и жесткие внутренние защитные механизмы, направленные против инцестуальных желаний, говорят об отсутствии, а не о развитии связи поколений. Однако, как было сказано, многие механизмы приспособления, когда-то служившие психосоциальной эволю- 81 6-798 ции, племенной интеграции, национальной или классовой спаянности в мире повсеместно распространяющихся иден-тичностей, оказываются ненужными.Воспитание эго-идентичности , которая черпает силу в исторических переменах, требует осознанного признания взрослыми исторического разнообразия, а также стремления просвещенных людей снова обеспечить любому ребенку чувство осмысленной целостности. Истории болезни могут что-то дать исследователю, если в них избегаются стереотипы вроде у пациента была властная мать , стереотипы, которые исторически обусловлены и сами обрастают привычными коннотациями.
Психоаналитическая теория вполне могла бы помочь в разработке не только новых методов изучения детей, но и стихийных способов, которыми различные слои современного общества пытаются создать приемлемую традицию воспитания детей в условиях быстро меняющейся технологии. Ведь тот, кто хочет лечить или учить, должен понять, осознать и использовать стихийные тенденции формирования идентичности.
Когда психоаналитик занимается своим пациентом, говорила Анна Фрейд, его позиция наблюдателя должна быть равноудалена от ид , эго и супер-эго - чтобы осознавать их функциональную взаимозависимость и чтобы, когда он наблюдает изменения в одном из этих участков психики, он не терял из виду связанных с ним изменений в других участках10. То, что здесь представлено как отдельные участки внутреннего мира человека, отражает все время происходящие в нем процессы.
В заключение дадим новое определение задач эго и, возможно, самого эго это один из трех необходимых и непрерывных процессов, посредством которых существование человека непрерывно во времени и оформлено.Первый из них - нервый, поскольку его изучение было начато после переноса Фрейдом биологического и физиологического способов мышления на психологию это биологический процесс, посредством которого организм становится иерархической организацией систем органов, проживающей свой жизненный цикл. Второй процесс - 82 социальный, при его помощи организмы объединяются в определенные географические, исторические и культурные группы.
То, что можно назвать эго-процессом , есть организационный принцип, который обеспечивает существование индивида как цельной личности, характеризуемой тождеством самому себе и целостностью как в отношении внутреннего опыта, так и в отношении актуальности для других. Эти процессы изучались в рамках разных дисциплин, сосредоточенных то на биологическом, то на социальном, то на психологическом аспектах, но очевидно, что физиология жизни, то есть непрерывная взаимосвязь всех составляющих, определяется относительностью, делающей каждый из этих процессов зависимым от другого.
Это значит, что изменения, наблюдаемые в одном из них, вызовут изменения в других и в свою очередь будут зависеть от них. Да, действительно, каждый из этих процессов подает свои предупредительные сигналы боль, тревога, паника.
Они предупреждают о возможном органическом функциональном расстройстве, об ослаблении власти эго , о потере ощущения групповой идентичности, но любой из этих сигналов говорит об угрозе всему целому.В психопатологии мы наблюдаем и изучаем один из этих процессов как протекающий как бы автономно, когда вследствие утраты взаимной регуляции и общего равновесия он неоправданно выходит на первый план. Так, раньше психоанализ исследовал, как будто это можно изучать отдельно, порабощение человека посредством ид , то есть чрезмерными требованиями, предъявляемыми эго и обществу фрустрированных организмов, не имеющих возможности дать выход своим инстинктам.
Затем центр внимания переместился на порабощение человека стремлениями как бы автономных эго и супер-эго - защитными механизмами, которые, чтобы сдержать энергию либидо, ослабляют способность эго к переживанию и планированию.
Возможно, психоанализ завершит свое изучение неврозов более подробным исследованием порабощения человека историческими обстоятельствами, которые в силу прецедента претендуют на то, чтобы управлять его поведением, и приводят в действие архаические внутрен- 83 ние механизмы, лишающие человека физической витальности и силы эго . Цель лечения психоанализом определялась как одновременное повышение мобильности ид то есть адаптации наших инстинктивных влечений к возможностям их удовлетворения, а также к неизбежным отсрочкам их удовлетворения и к фрустрации 1 , толерантности супер- эго которое осудит определенные действия, но не самого деятеля и синтезирующей силы это 11. В связи с последним мы предлагаем, чтобы анализ эго рассматривал ! эго-идентичность индивида в соотношении с историче скими переменами, доминировавшими в период его дет- o ства, подросткового кризиса и зрелости.
Ведь преодоление индивидом невроза начинается тогда, когда он становится в состоянии принять историческую необходимость, сделавшую его тем, что он есть. Индивид ощущает себя свободным тогда, когда он может свободно идентифицироваться со своей собственной эго-идентичностью и когда он на- учается использовать данность для достижения стоящих перед ним целей.
Только таким образом он сумеет почерпнуть - в совпадении его собственного жизненного цикла! и данного исторического периода - силу эго для своего и последующих поколений.
II. О тоталитаризме Исследуя исторический феномен тоталитаризма, психо-1 аналитик может задаться вопросом какие бессознательные! мотивы могут привести к изобретению, установлению широкому признанию тоталитарных методов? Или, точнее каким образом в детстве и в юности возникает предрас- положенность человека к тоталитаризму? Поиски отве на этот вопрос затруднены отсутствием установившейс терминологии.А исторические, обществоведческие иссле дования, работы по истории нравов обычно почти не держат ни в тексте, ни в справочном аппарате упоминали того простого обстоятельства, что все люди когда-то был детьми.
Большинство ученых считают, что детство скоре входит в сферу компетенции благотворительных органу заций, доброхотов, нежели мыслителей.Но из всех жив! существ у человека биологический период детства сам! 84 длинный, а цивилизация растягивает психологическое детство на еще больший срок - ведь человеку требуется время на то, чтобы научиться учиться.
Высокая степень специализации, сложные навыки, согласованность действия и рефлексии - все это вырабатывается в течение длительного периода его зависимости от других.И только через зависимость от других человек вырабатывает в себе сознание, эту зависимость от себя, которая в свою очередь делает его заслуживающим доверия других и, только полностью восприняв ряд фундаментальных ценностей, он может стать независимым, учить других и развивать традицию.
Но эта полноценность имеет двойственные истоки это длительный процесс развития от совершенной беспомощности к высокому чувству свободы и совершенства, идущий в рамках социальных систем, которые значительно ограничивают свободу и дают возможность части людей жестоко эксплуатировать других. Современная антропология, часто используя положения, заимствованные из психиатрии, изучает способы, которыми общества интуитивно вырабатывают системы воспитания детей, призванные не только охранять жизнь и благополучие маленького индивида, но и обеспечить через него и в нем продолжение традиции и сбхранение своеобразия данного общества.
То, что удлинение периода детства способствует развитию его технических навыков, его способности к сочувствию и вере, хорошо известно, но часто это значение носит слишком ограниченный характер.Ибо уже ясно и то, что противопоставление взрослый-ребенок - первое в ряду экзистенциальных противопоставлений второе - -мужчина-женщина , которое позволяет эксплуатировать человека и стимулирует эксплуатацию.
Врожденная склонность ребенка ощущать свою беспомощность, покинутость, стыд и вину перед теми, от кого он зависит, систематически используется в процессе его воспитания, часто переходя в его эксплуатацию. В результате даже рациональный человек подвержен иррациональной тревоге и подозрениям, сосредоточенным на проблемах, кто больше и лучше и кто что кому может причинить.Поэтому необходимо глубже вникнуть в самые ранние последствия психологической эксплуатации ребенка.
Под этим я имею в виду злоупотребление разделением функций, когда развитию возможностей одного из парт- 85 неров ставятся препятствия и в результате в нем накапливается бессильная ярость, тогда как свободная энергия должна была бы использоваться для продуктивного развития. Для тех, кто с этим согласен, ясно, что изучение тоталитаризма должно включать в себя и изучение детства - чтобы преодолеть недооценку огромного значения детства.Следует сказать, однако, что это упущение не случайно и поэтому преодолеть его не так легко.
Психо- анализ убедительно показал, что все люди забывают важнейшие детские впечатления. Есть основания полагать, чтхм такая индивидуальная амнезия соотносится с универсальными белыми пятнами в интерпретации человека, с тен-денцией упускать из виду важнейшую роль детства в об ществе.Возможно, нравственный и рациональный человек, столь упорно боровшийся за то, чтобы создать абсо-i лютный, неоспоримый образ цивилизованного человека, не хочет понимать, что каждый человек начинает свой путь с самого начала и поэтому несет в себе возможность раз-1 рушения достижений человечества детскими навязчивыми идеями и иррациональными побуждениями. Можно пред положить, что отказ понимать это отражает глубоко укоренившийся предрассудок, что рациональный и практич-1 ный человек, обернувшись назад и снова столкнувшись! лицом к лицу с Медузой Горгоной детской тревоги, ут-1 ратит жизнестойкость.
Тем самым подавляются все попытки рассматривать детство в рамках должной перспективы.
Между тем, если бы это было осознано, взрослые люди возможно, избавились бы от некоторых деструктивных клонностей, свойственных детям, а в других отношен вели бы себя как дети, то есть более творчески. Но новому пониманию проблемы трудно дать оконча тельную формулировку.Вероятно, из-за упомянутых BI ше многочисленных белых пятен появившееся сейчас по нимание важности детства уравновесилось потерей друго! перспективы я имею в виду тенденцию части психологов и психопатологов объяснять общественные явления, на пример тоталитаризм, отождествляя их с некоторыми пе риодами детства или отрочества подростковый , с он ределенными психическими болезнями параноидный или с определенными свойствами характера авторита ная личность 4 . В рамках персонологического подход 86 появились наводящие на размышления обобщения относительно некоторых аналогий между способами воспитания детей, картиной мира и политическими убеждениями.
Но этот подход мало дал для решения важнейшего вопроса в каких условиях энергия данного стиля мышления и поведения например, авторитарного способствует возникновению данного политического учения и вызывает массовые действия? Психопатологический подход ослабил свои позиции использованием медицинской терминологии в применении к народам или людям, активно или пассивно вовлеченным в тоталитарные революции говоря о них как о патологических или незрелых существах в попытке объяснить их политическое поведение.
Но человек многопланов, а история редко предоставляет ему возможность синтеза кредо, сознательной позиции и практики, чего в нашем протестантском мире привыкли требовать от зрелого или, во всяком случае, рационального человека.
То, что я хочу изложить не попытка найти истоки или причины тоталитаризма в детстве или в способах воспитания детей. Я также не собираюсь интерпретировать его как временный недуг или эпидемию местного значения.Я начну с утверждения, что тоталитаризм основан на универсальных человеческих свойствах и, таким образом, связан со всеми сторонами природы человека, здоровыми и патологическими, зрелыми и детскими, индивидуальными и социальными.
На протяжении истории тоталитарная идея, вероятно, часто бывала близка к осуществлению, но должна была дожидаться своего исторического часа. Этот момент определяется прогрессом технологии коммуникаций и целым рядом условий, приводящих к возникновению фанатической идеи тоталитарного государства, способствующих ее осуществлению в своевременных революционных действиях и, далее, поддерживающих ее при помощи механизма власти и террора. Только такая историческая перспектива дает правильную шкалу степеней и видов идеологической вовлеченности разных типов людей в тоталитарном государстве фанатичных апостолов и умных революционеров, лидеров-одиночек и олигархических клик, искренних приверженцев идеи и садистов-эксплуататоров, послушных бюрократов и эффективных управленцев, апатичных работяг и парализованных оппозиционеров, бессильных жертв и сбитых с толку будущих 87 жертв.
Мои знания и опыт позволяют мне попытаться проанализировать лишь один из основных и наименее уловимых факторов всех этих видов участия в тоталитарном государстве, а именно психологические предпосылки возникновения вдохновляющего или парализующего людей сознания законности тоталитаризма.
Я возвращаюсь к отправной точке рассуждения нечто в самой природе детства может пролить свет на склонность человека в определенных условиях поддаться тому, что немцы называют унификацией, этому внезапному единодушию, сопутствующему внезапно появившемуся убеждению, что государство может и должно иметь абсолютную власть над умами, жизнями и судьбами своих граждан.
Как врач, однако, я должен начать с другого с примеров полного внутреннего переворота.В жизни и нормальных и больных людей, так же как и при некоторых преходящих состояниях, не считающихся патологическими, выделяются внезапные переходы от гармонической цельности опыта и суждений к таким состояниям, когда человек чувствует, мыслит и действует тотально . Самые крайние примеры такой тотальной реорганизации опыта наблюдаются в случаях, граничащих с острой патологией.
Как сказал мне с улыбкой один молодой человек, вспоминая свою замкнутость Я составлял большинство в единственном числе он имел в виду, что, оставшись в полном одиночестве, он ощущал себя вселенной.Одна молодая женщина говорила в том же духе о своем праве на единичность . Но солипсизм такого рода встречается не только в патологических случаях и не только у взрослых.
Уже в раннем детстве естественное чередование сна и бодрствования может смениться нежеланием спать или j постоянной сонливостью нормальное для ребенка чередо- вание общения и одиночества может смениться тревожным или яростным стремлением всегда видеть рядом мать или полным отказом замечать ее присутствие.Многие матери очень тревожатся, когда, вернувшись домой после крат-i ковременного отсутствия, видят, что ребенок забыл ее. Полная зависимость или независимость может, на короткое или длительное время, превратиться в состояние, не чередующееся естественным образом с другим или тотальная добродетельность или порочность могут вдруг выйти из-под контроля родителей, которые, вероятно, предпочли 88 бы ребенка, который ведет себя в целом хорошо, но иногда шалит.
Такая полная реорганизация может быть временной фазой на важных стадиях развития ребенка она может сопутствовать наступлению психического расстройства, а может присутствовать и во взрослом человеке в скрытом виде. Что касается полной зависимости от объекта или другого человека, всем нам знакомы фетиши маленьких детей, например негигиенично затасканные куклы - несмотря на возмущение или тревогу родителей, они остаются абсолютным и единственным символом безопасности и комфорта.
Впоследствии неистовые приступы любви и ненависти, внезапные перемены и антипатии сопровождаются, так же как и детский фетишизм и страхи, исключительной концентрацией на определенных положительных или враждебных эмоциях, направленных на человека или на идею примитивизацией этих эмоций и утопическим ожиданием абсолютного выигрыша или провала.
Наконец, можно указать на известный пример внезапного полного разрушения того, что когда-то представляло из себя единство перемены, происходящие с семейными парами на грани развода.Внезапная трансформация, казалось бы, естественного союза двоих в две взаимоисключающие целостности может быть довольно ужасной, это быстро понимают те, кто пытается сохранить дружеские отношения с обоими.
Хотя такие перемены возникают внезапно, их развитие занимает много времени. Лишь очень мужественные и сознательные люди знают о себе то, что психоанализ выявляет в других, особенно в пациентах, например насколько сильна в человеке и характерна для него склонность к тотальным переменам, часто едва скрытая за преувеличенными пристрастиями, предпочтениями и убеждениями, и сколько энергии тратится на внутреннюю защиту от угрозы полной переориентации, в процессе которой белое может превратиться в черное и наоборот.
Только проявляющиеся в таких внезапных приверженностях и антипатиях аффекты дают представление о том, сколько энергии связано в таких защитных механизмах.Равным образом показательна много раз и с сожалением описанная, но с медицинской точки зрения полезная тенденция появления даже у наиболее образованных и информированных па- 89 циентов феномена перенесения и чувства сильнейшей зависимости от своего врача.
При этом позитивные и негативные эмоции чередуются это отрезвляющее проявление, той универсальной внутренней склонности к тотальности, которая плохо соотносится с презрением многих интеллек туалов к людям, находящим опору в определенных кос мологических системах, религиозной вере, в монархии или в идеологии.Во всяком случае, мы теперь понимаем такие перемены, как приспособление на примитивном уровне, вызванное усилением чувства тревоги, восходящим к пе риоду детства и начинающим действовать в период острых жизненных кризисов.
Считать их патологическими или нежелательными - значит не приблизиться ни к их пони манию, ни к их преодолению для разработки целенаправленной линии лечения необходимо понять их подоплеку, их внутреннюю логику.Приводя эти примеры, я использовал слова цельность и тотальность . Они означают целостность, и все же я хотел бы подчеркнуть разницу между ними. o Цельность подразумевает совокупность частей, в том числе весьма разнообразных, вступающих в плодотворное объединение и связь.
Это понятие наиболее ясно выражается в таких словах, как искренность , здравомыслие , благодетельность и т.п. Таким образом, в образе цельности подчеркивается здоровое, органичное, постепенное взаимодействие различных функций и частей в рамках, целого, границы которого открыты и подвижны.И напротив, в образе тотальности на первый план выходит представление об абсолютной замкнутости все, что находится внутри произвольно очерченных границ, не может выйти за их рамки, а то, что находится вовне, не допускается, внутрь.
Тотальность характеризуется и абсолютной замкнутостью и совершенной всеобъемлемостью - независимо от того, является ли категория, попавшая в разряд абсо- лютных, логической, и от того, действительно ли ее составляющие имеют какое-то сходство.Итак, следует предположить, что в тотальности, исключающей выбор или изменение, даже если это предполагает потерю чаемой цельности, есть определенная психологическая потребность.
Короче говоря, когда человек по причине случайных или эволюционных изменений теряет цельность, он реорганизует себя и окружающую ре- 90 альность, прибегая к тому, что мы называем тотализмом. Как уже было сказано, не следует считать это просто регрессивным или инфантильным механизмом.Это один из способов, пусть примитивный, существования в окружающем мире, он в какой-то степени помогает, пусть временно, приспособиться и выжить.
Это обычное психологическое явление.Психиатр может задаться следующими вопросами можно ли предотвратить превращение временных средств срочного приспособления к обстоятельствам в конечную цель? Может ли тотализм исчезнуть, когда необходимость в нем отпадает? Могут ли его элементы перегруппировываться в прежнюю цельность? Одна из задач го - помогать индивиду осваивать жизненный опыт и руководить его действиями таким образом, чтобы из разнообразных и часто противоположных стадий и аспектов его жизни возможно было синтезировать некоторую цельность - из непосредственных впечатлений и ассоциирующихся с ними воспоминаний, влечений и долга, самых интимных и самых публичных сторон его жизни.
Для выполнения этой задачи го вырабатывает способы синтеза, а также охранные и защитные механизмы.По мере того как го в процессе постоянного взаимодействия своих растущих сил и среды развивается, возникает противоречие между высшими уровнями интеграции, позволяющими легче переносить напряжение и разнообразие, и низшими уровнями, на которых тотальность и конформность помогают сохранить чувство безопасности. Изучение этих процессов синтеза и распада, которые на индивидуальном уровне успешно способствуют достижению цельности или тотальности, является, таким образом, предметом психоаналитической психологии го . Здесь я могу лишь упомянуть об этой области исследований12. Истоки го определить трудно, но известно, что оно возникает постепенно на той стадии, когда - цельность представляет собой физиологическое равновесие, обеспечиваемое обоюдной потребностью младенца получать, а матери - давать.
Мать, разумеется, не только существо, производящее на свет детей, она также член общества и семьи.
Она в свою очередь должна ощущать благотворную связь между своей биологической ролью и ценностями общества.Только при этом условии она может через язык 91 телесного общения дать понять ребенку, что можно дове- -рять ей, миру и самому себе. Только относительно здо- ровое общество может обеспечить ребенку, через e мать, внутреннюю уверенность в том, что все разнообразие его телесного опыта и непонятных ему в ранний период j жизни социальных ролей может быть сведено к ощущению непрерывности и тождества, которое постепенно сведет в единое целое внутренний и внешний мир. Возникающий! таким образом онтологический источник веры и надежды! я называю первичным ощущением доверия.
Это первичная и основная цельность, поскольку она подразумевает, что внутренний и внешний мир могут восприниматься взаимосвязанно и как благо. Тогда первичное недоверие - это совокупность различных переживаний, не сбалансированных процессом интеграции.
Неизвестно, чтб происходит в душе ребенка, но наблюдения, а также многочисленные медицинские данные говорят о том, что возникающее на ранних этапах недоверие сопровождается проявлениями тотального гнева, фантазиями на тему тотальной власти над источниками удовольствия и средствами существования или даже их уничтожения что такие фантазии и проявления гнева не исчезают и в экстремальных состояниях и ситуациях возникают снова.
Фактически все основные конфликты периода детства не исчезают и в какой-то форме проявляются в зрелом возрасте. Наиболее ранние стадии остаются в самых глубинных слоях психики. Любой человек в состоянии усталости может временно регрессировать к первичному недоверию, если его надежды рухнули.Но общественные институты, очевидно, постоянно обеспечивают индивиду уверенность, какие-то коллективные гарантии против тех тревог, которые накапливались с раннего детства. Нет сомнения в том, что именно религиозные институты систематизируют и социализируют первый и самый глубокий жизненный конфликт они объединяют смутные образы первых кормильцев индивида в собирательные образы первобытных божественных защитников они объясняют смутное ощущение первичного недоверия, придавая ему метафизическую реальность Зла они предоставляют человеку возможность периодически сообща с другими людьми через ритуалы восстанавливать ощущение доверия, которое в зрелых людях представляет собой сочетание веры и ре- 92 ализма.
Молясь, человек уверяет сверхъестественную силу в том, что он по-прежнему достоин доверия, и просит подать ему знак, что и он может по-прежнему доверять своему божеству.
В первобытных обществах, имеющих дело с одним участком природы и практикующих коллективную магию, к божественным поставщикам пищи и благосостояния часто относятся как к сердитым или даже злым родителям, которых нужно умиротворять молитвой и самоистязанием13. Более развитые формы религии и обрядности столь же очевидным образом адресуются к живущему в каждом человеке ностальгическому воспоминанию об изгнании из рая целостности, который когда-то щедро снабжал его, но, увы, утерян, в результате чего у человека осталось неопределенное чувство греховной раздвоенности, скрытой злобы и глубокой ностальгии.
Религия регулярно, посредством обрядов, связанных с важными критическими моментами жизненного цикла и с поворотными моментами годичного цикла, восстанавливает ощущение цельности мира, связи вещей14. Но, как это обычно бывает, то, что должно было бы отойти на периферию, становится центральным.
В некоторые периоды истории церкви господствовала жестокая, холодная и нетерпимая тотальность.Можно было бы задаться вопросом, каким образом идея вселенной, находящейся во власти карающего или милостивого Единого Бога и догматов данной религии, подготовила человечество к идее Единого Тотального Государства и Единого Человечества. Ведь несомненно, что в переходные периоды полное единообразие может способствовать движению по направлению как к цельности, так и к тотальности.
Сегодня ни пренебрежительные насмешки атеистов, ни карательное рвение догматиков не отменяют того удивительного факта, что у большинства людей нет той живой веры, которая придавала цельность существованию человека, занятого ручньм трудом в процессе продуктивного взаимодействия с природой, торговца - в процессе выгодного обмена товаров на расширяющемся мировом рынке. Насколько глубоко человек, добившийся успеха собственными силами, жаждет безопасности в созданном им самим мире, видно по тому, насколько сильно бессознательная идентификация с машиной - сравнимая с магической идентификацией первобытного человека с его до- 93 бычей - повлияла на западную концепцию человеческой природы вообще и на автоматизированное и обезличенное воспитание детей в частности.
Отчаянная потребность функционировать бесперебойно, ровно, гладко, без сучка и задоринки стала связываться с понятием о личном счастье, о совершенстве правления и даже о спасении.
У тех наивных вождей, которые думают, что в процессе технологического прогресса сама собой появится новая цельность, иногда просматривается странная тяга к тотальности точно так же не так давно считалось, что к наступлению золотого века ведет неизменная мудрость природы, загадочная саморегуляция рынка или сакральная природа богатства.
Конечно, машины, по мере своего совершенствования, могут становиться красивее и удобнее. Вопрос в том, откуда придет то ощущение добра, которое человеку необходимо связывать с основными источниками и способами производства, чтобы оставаться человеком в достаточно хорошо знакомом ему мире. Если эта потребность не удовлетворяется, возрастает ощущение глубокого недоверия.При слишком внезапных исторических и экономических переменах оно вызывает желание поддаться тоталитарной и авторитарной иллюзии целостности, заданной заранее, с одним лидером во главе единственной партии, с одной идеологией, дающей простое объяснение всей природе и истории, с одним безусловным врагом, который должен быть уничтожен одним централизованным карательным органом и с постоянным направлением на внешнего врага бессильной ярости, копящейся в этом государстве.
Но следует помнить, что по крайней мере одна из систем, которые мы называем тоталитарными советский коммунизм - возникла из идеологии, которая предполагает после всех революций достижение целостности общества, свободного от вмешательства располагающего военной силой государства и от классовой структуры, делающей это вмешательство необходимым.
В этой концепции тотальная революция и тоталитарное сверхгосударство должны привести к исчезновению государства оно отменяет само себя, постепенно отмирает , и в наступившей целостности безгосударственной демократии управлять придется только продуктами и процессами производства . Пусть другие поспорят о том, в какой степени воз- 94 можно необратимое застывание тоталитарных средств и методов в таких утопиях со стажем . Нам же не следует упускать из виду те новые нации и их молодежь на периферии как Советского Союза, так и Запада, у которых появилась потребность в тотальной системе убеждений сейчас, во время всеобщих технологических перемен.
Я не буду говорить о связи каждого из периодов детства с идеологией тоталитаризма.Изначальная альтернатива достижение - цельности в форме изначального доверия или приход к - тотальности в форме изначального недоверия, о которой мы говорили в связи с проблемой веры, в каждый из этих периодов сменяется другими альтернативами, каждая из которых в свою очередь соотносится с одним из основных человеческих институтов1. Я хочу лишь мимоходом коснуться того аспекта развития ребенка, который в психоаналитической литературе подчеркивался более всего я имею в виду возраст около пяти лет часто называемый Эдиповой фазой , когда в ребенке начинает развиваться не только более целенаправленная и бурная инициатива, но и более организованное сознание.
В три-четыре года здоровый и игривый ребенок часто испытывает необыкновенное ощущение автономной целостности.
Оно перевешивает пугающее ощущение сомнения и стыда и рождает мечты о подвигах и славе. Именно в это время у ребенка иногда внезапно возникает тайное паническое чувство вины и ранняя ригидность сознания.Когда маленький человек уже умеет радоваться цельности автономного существования, рисовать в воображении свои невероятные победы, это чувство как бы восстанавливает его против самого себя. По Фрейду, страж эго - супер-эго - поставлен над эго в качестве внутреннего надзирателя, представителя внешней власти, он органичивает - эго как в целях, так и в средствах их достижения.
Можно провести следующую аналогию.Когда-то этот надзиратель подчинялся иностранному королю, а потом стал независимым, используя местные войска и их методы ведения войны для подавления восстания туземцев. Супер-эго отражает не только суровость родительских требований и ограничений, но и относительную примитивность того периода детства, когда они были ребенку навязаны.
Таким образом, в человеческом сознании, даже когда оно служит осознанным идеалом, со- 95 храняется некоторая доля бессознательной и инфантильной примитивности.Только настоящая терпимость родителей в сочетании с твердостью может руководить развитием ребенка. В противном случае в нем вырабатываются жесткие o незыблемые установки, свойственные узкому сознанию, которые сначала обернутся против него самого, а потом так или иначе обратятся против других.
Этот внутренний раскол является, таким образом, вторым импульсом первым было отлучение от матери к тотальным жизненным решениям, основанным на простой и тем не менее важной посылке, что нет ничего более невыносимого, чем неопределенное чувство вины. Поэтому некоторые пытаются преодолеть этическую неопределенность, став дбсолютно хорошими или абсолютно плохими - оба эти решения по сути своей амбивалентны.
Ведь абсолютно хорошие могут стать мучителями ad majorem Dei gloriam , а абсолютно плохие могут быть весьма преданы своим лидерам и группам.Очевидно, что авторитарная пропаганда использует этот конфликт, предлагая людям бесстыдно спроецировать абсолютное зло на любого внутреннего или внешнего врага , объявленного государством или пропагандой недочеловеком, или паразитом, в то время как новообращенные, принадлежа к нации, расе или классу, на которых почиет благодать истории, могут ощущать себя носителями абсолютного добра.
Конец детства я считаю третьим кризисом цельности, носящим наиболее политический характер. Молодые люди становятся зрелыми людьми, а именно в это время происходят различные изменения в физическом, половом развитии, в восприятии общества. Возникающую на этой стадии цельность я назвал чувством внутренней идентичности.Чтобы ощутить свою цельность, молодой человек должен чувствовать связь между тем, чем он стал за долгие годы детства, и тем, чем он предположительно может стать в будущем между его собственным представлением о себе и тем, каким его видят, по его мнению, другие и чего они от него ждут. Личность индивида включает в себя, не исчерпываясь этим, сумму всех последовательных идентификаций в тот ранний период, когда ребенок хотел, Для вящей славы божьей лат Прим. перев. 96 а часто и вынуждался походить на людей, от которых он зависел.
Личность уникальна, ее кризис может разрешиться только путем новых идентификаций со сверстниками и лидерами вне состава семьи.
Поиски новой и вместе с тем надежной идентичности очевиднее всего проявляются в постоянном стремлении подростков определиться самим и понять друг друга - часто путем безжалостного сравнения, в то время как стремление к надежному единообразию проявляется в бесконечной проверке возможностей новых и ценности прежних идентификаций.В тех случаях, когда окончательное самоопределение оказывается по личным или социальным причинам затруднено, возникает чувство смешения ролей молодой человек не синтезирует, а противопоставляет друг другу свои сексуальные, этнические, профессиональные и типологические возможности и часто вынужден окончательно и полностью решать в пользу одной из них. Функция общества в данном случае - регулировать и ограничивать спектр предоставляемых индивиду возможностей. Первобытное общество всегда относилось к этой функции чрезвычайно серьезно в обрядах, связанных с достижением половой зрелости, страх перед неопределенностью, проигранный в ритуальном действе, избывался путем принесения жертвы и обретения священного знака.
По мере развития цивилизации были найдены другие, более одухотворенные способы подтверждения правильности жизненных планов.
Однако молодежь всегда находила способы возрождать более примитивные обряды инициации , образуя замкнутые клики, шайки или братства.В Америке, где молодежь в целом свободна от примитивного традиционализма, от карательного патернализма и от осуществляемой государственными мерами стандартизации, тем не менее существует спонтанная самостандартизация.
Это делает на первый взгляд бессмысленные и быстро меняющиеся стиль одежды, манеру жестикулировать и говорить абсолютно обязательными для своих . По большей части эта стандартизация проходит в благожелательной атмосфере, в обстановке взаимной поддержки, но иногда к нонконформистам бывают жестоки, и, конечно же, это противоречит ими же превозносимой традиции индивидуализма.
Обратимся еще раз к индивидуальной патологии.Потребность в жестком, пусть и преходящем стандарте так ве- 97 7-798 лика, что молодые люди иногда предпочитают быть никем, абсолютно никем, нежели представлять собой пучок противоречивых фрагментов идентичности. Даже при расстройствах, обычно называемых предпсихотичными или психопатическими или определяемых как-либо иначе в терминах психопатологии зрелого возраста, наблюдается почти намеренное Umschaltung к негативной идентичности и к ее истокам в прошлом и настоящем . В более широком масштабе аналогичный поворот к негативизму прослеживается у молодых правонарушителей наркоманов, гомосексуалистов в наших больших городах, где людям, принадлежа щим в экономическом, этническом или религиозном отношении к меньшинствам, трудно выработать в себе позитивную идентичность.
Когда учителя, судьи, психиатры считают такую негативную идентичность o естественной и окончательной, молодой человек нередко гордится тем, что он именно таков, каким ожидало его видеть равнодушное общество.
Тем самым он удовлетворяет свою потребность в тотальной ориентации. Точно так же многие молодые американцы - выходцы из меньшинств или из авторитарно настроенных слоев - находят временное убежище в радикальных группах, где беспорядочный в других условиях бунт приобретает в рамках бескомпромиссной идеологии печать абсолютной праведности.Для некоторых это, конечно, всерьез , но большинство просто плывет по течению.
Таким образом, следует понимать, что только прочное внутреннее ощущение своей идентичности - признак окончания отрочества и условие последующего формирования o взрослого индивида. Уравновешивая остатки первичных i внутренних противоречий детского периода и тем самым ослабляя господство - супер-эго , позитивная идентичность! позволяет индивиду избавиться от иррационального само- отрицания, этого абсолютного предубеждения против самого себя, которое характерно для тяжелых невротиков и психопатов, а также от фанатичной ненависти к непохожим на себя. Однако такая идентичность нуждается в поддержке.
Ее дает молодому человеку коллективная идентичность значимых для него социальных групп его класса, нации культуры. Важно помнить, что каждая групповая идентич Поворот нем Прим. перев. 98 ность вырабатывает свое собственное понятие свободы, именно поэтому одному народу часто бывает трудно понять, что же вкладывает в это понятие другой.Но в тех случаях, когда широкомасштабные исторические и технологические перемены посягают на глубоко укоренившиеся или бурно развивающиеся модели идентичности например, аграрной, феодальной, аристократической , молодые люди, и каждый по отдельности и в целом, ощущают себя в опасности и с готовностью поддерживают доктрины, предлагающие полное погружение в сплошную идентичность крайние формы национализма, расизма или классовой ненависти и коллективное осуждение новой идентичности, представленной в виде предельно стереотипного образа врага.
Страх перед утратой идентичности, приводящий к распространению таких теорий, в значительной мере объясняет то сочетание сознания своей правоты и беззакония, которое при тоталитаризме делает возможным организованный террор и возникновение индустрии уничтожения.
А поскольку факторы, разрушающие идентичность, в то же время заставляют людей старшего поколения вновь обращаться к альтернативам, имевшим место в юности, многие взрослые поддаются общей тенденции или не в состоянии ей сопротивляться.
И наконец, последнее замечание изучение этого третьего важнейшего кризиса целостности, приходящегося на конец детства и юности, выявляет огромный потенциал тотальности и, следовательно, имеет большое значение в условиях появления в наше время новых групповых идентичностей. Тоталитарная пропаганда всегда подчеркивала, что молодежь якобы остается за бортом перемен.Более полное понимание этого феномена позволит нам вместо того, чтобы - в безнадежных попытках перещеголять тоталитаристов - запрещать и презирать, предложить людям нечто иное просвещение. Иметь смелость быть разносторонними - признак цельности и индивидов и цивилизаций.
Но и у цельности должны быть границы.На данном этапе развития нашей цивилизации пока невозможно предсказать, возникнет ли более универсальная идентичность, которая вберет в себя все многообразие и все противоречие, всю неопределенность и все смертельные опасности, связанные с научным и технологическим- прогрессом.
Глава III Жизненный цикл эпигенез идентичности Одной из основных координат идентичности является жизненный цикл, поскольку мы исходим из предположения о том, что не только до подросткового возраста индивид развивает предпосылки своего психологического роста, умственного созревания и социальной ответственности для того, чтобы пережить кризис идентичности , пройти через него. Фактически мы можем говорить о кризисе идентичности как о психологическом аспекте отрочества.Эта стадия не может быть пройдена без формирующейся особой формы идентичности, которая будет решающим образом определять дальнейшую жизнь.
Давайте еще раз остановимся на имевшем серьезные последствия открытии Фрейда, заключавшемся в том, что по содержанию невротический конфликт не слишком отличается от нормативных конфликтов, через которые в детстве должен пройти каждый ребенок и последствия которых каждый взрослый несет потом в своей личности.Чтобы сохраниться психологически, человек вновь вновь решает эти конфликты подобно тому, как его тело 1 постоянно борется с пагубными физическими воздействи ями. Однако, поскольку я не могу принять положения быть живым или не быть больным - это и значит быть j здоровым, или, как я бы предпочел сказать в отношении к личности, витальным , я должен обратиться к нескольким понятиям, не входящим в официальную терминологию моей исследовательской области.
Я представлю картину развития человека с точки зрения конфликтов, внут-t ренних и внешних, которые несет с собой витальная личность, выходя из каждого кризиса с усилившимся ощущением внутреннего единства, с развившимися способно- 100 стями к здравым суждениям, к хорошим действиям в соответствии со своими собственными стандартами и стандартами значимых для него людей.
Использование слов хорошие действия , конечно, поднимает вопрос о культурной относительности.Значимые для человека люди могут думать, что он делает хорошо, когда он делает что-то хорошее или когда он делает хорошо , то есть овладевает чем-то когда он хорошо делает , приобретая новые знания и умения, или просто преуспевает, и когда он учится конформно соответствовать окружению либо, напротив, бунтовать, восставать когда он свободен от невротических симптомов или в состоянии удерживать в своей витальности всевозможные глубинные конфликты.
Существует много формулировок для описания здоровой личности взрослого человека.Но если мы возьмем только одну из них, в соответствии с которой здоровая личность активно строит свое окружение, характеризуется определенным единством личности и в состоянии адекватно воспринимать мир и саму себя1 то станет ясно, что все эти критерии относятся к когнитивному и социальному развитию ребенка.
Действительно, можно сказать, что детство определяется их исходным отсутствием и постепенным развитием по ступеням растущей дифференциации.Как же в таком случае развивается витальная личность, или, как мы говорили, вырастает из последовательных стадий увеличения способности адаптироваться к жизненным нуждам - вырастает, сохраняя некоторый витальный энтузиазм? Пытаясь понять, что такое развитие, полезно вспомнить эпигенетический принцип, который вытекает из понимания развития организма в утробе матери.
В генерализованном виде этот принцип заключается в следующем все, что развивается, имеет исходный план развития, в соответствии с которым появляются отдельные части - каждая имея свое время доминирования покуда все эти части не составят способного к функционированию целого.
Это, естественно, справедливо для эмбрионального развития, когда каждая часть организма имеет свое критическое время доминирования и опасности подвергнуться повреждению.Появляясь на свет, ребенок меняет химический обмен в утробе матери на систему социаль- 101 ного обмена в обществе, где его постепенно развивающиеся способности сталкиваются с культурными возможностями, благоприятствующими этому развитию или лимитирующими его. Как развертывается дальнейшее развитие организма, которое идет не путем появления новых органов, а через предписанную последовательность формирования двигательных, сенсорных и социальных спо собностей, описано в литературе, посвященной развитию ребенка.
Выше было показано, что психоаналитики дали нам по большей части понимание идиосинкразического, опыта, в особенности внутренних конфликтов, фиксирующих способ, посредством которого индивид становится определенной личностью.Здесь важно отчетливо понимать, что в последовательности приобретения наиболее значимого личностного опыта здоровый ребенок, получивший определенное воспитание, будет подчиняться внутренним законам развития, которые задают порядок раз- вертывания потенциальностей для взаимодействия с теми людьми, которые заботятся о нем, несут за него ответственность, и теми социальными институтами, которые его ждут. Поскольку это взаимодействие варьируется в разных культурах, оно обязательно должно оставаться в рамках соответствующего темпа и соответствующей по-следовательности , которые определяют весь эпигенез. Следовательно, можно сказать, что личность развивается! в соответствии с этапами, предетерминированными в ro-f товности человеческого организма побуждаться расширяющимся кругом значимых индивидов и социальных институтов, осознавать их и взаимодействовать с ними. Именно поэтому при демонстрации стадий развития! личности мы используем эпигенетическую диаграмму аналогичную той, которая была представлена в Детство и общество для анализа фрейдовских стадийj психосексуального развития2. Внутренняя цель такой демонстрации - перекинуть мостик между теорией детско! сексуальности без воспроизведения ее здесь в деталях ! и нашими знаниями о психическом и социальном развитии ребенка. 102 VIII ИНТЕГРАТИВ-НОСТЬ -БЕЗЫСХОДНОСТЬ VII ГЕНЕРАТИВ-НОСТЬ -СТАГНАЦИЯ VI ИНТИМНОСТЬ - изоляция V Временная перспектива - временная спутанность Уверенность в себе -самоосоэнавание Ролевое экспериментирование - ролевая фиксация Ученичество - неспособность работать ИДЕНТИЧНОСТЬ -СПУТАННАЯ ИДЕНТИЧНОСТЬ Сексуальная поляризация - бисексуальная спутанность Лидерство и ведомость - спутанность авторитетов Идеологическая определенность - спутанность ценностей IV СОЗИДАНИЕ -ЧУВСТВО НЕПОЛНОЦЕННОСТИ Деловая идентификация - чувство бесполезности III ИНИЦИАТИВА -ЧУВСТВО ВИНЫ Антиципация ролей - подавление ролевого экспериментирования II АВТОНОМИЯ-СТЫД, СОМНЕНИЕ Стремление к самоутверждению - неуверенность в себе I ДОВЕРИЕ -НЕДОВЕРИЕ Взаимное признание - аугичная изоляция 1 2 3 4 5 6 7 8 В представленной выше таблице клетки обозначают и последовательность стадий, и уровень развития составляющих частей иными словами, диаграмма схематически отражает прогрессию во времени дифференциации частей.
Это показывает, во-первых, что каждый из рассматриваемых элементов витальной личности системно связан со всеми другими и что все они зависят от развития и последовательности появления каждого элемента и во-вторых, что каждый элемент существует в некоторой форме до предписанного наступления его критического, определяющего времени.
Если я, к примеру, говорю, что чувство базисного доверия является первым развивающимся в жизни компонентом ментальной витальности, чувство автономии - вторым, а чувство инициативности - третьим, то диаграмма выражает количество фундаментальных связей, существующих между этими тремя компонентами, равно как и несколько фундаментальных фактов для каждого из них. Каждый человек идет своим путем развития, переживает свои кризисы и находит их разрешение теми способами, которые должны быть здесь описаны, последовательно проходя от начала до конца выделенные стадии.
Все они первоначально существуют в определенной форме, но мы не будем заострять на этом внимание и запутывать ситуацию, называя соответствующие компоненты по-разному на более ранних и более поздних стадиях. Например, младенец может с самого начала демонстрировать нечто вроде - автономии , когда старается высвободить свою туго спеленутую ручонку.
Однако в обычных условиях лишь на втором году жизни ребенок впервые может столкнуться с необходимостью выбора между тем, быть ли ему существом автономным или зависимым, и не раньше, чем к этому времени, он оказывается готовым к специфически новым взаимоотношениям со своим окружением.
Это окружение в свою очередь ощущает себя призванным поставлять ребенку идеи и концепции относительно автономии в тех формах, которые определенно могут повлиять на бго характер, умения и силу витальности.
Именно подобное столкновение вместе с результирующим его кризисом и должны быть описаны применительно к каждой стадии.
Любая стадия становится кризисом, поскольку начинающийся рост и осознание в какой-то новой части функционирования идут вместе с изменениями 104 энергии инстинктов и, таким образом, также обусловливают специфическую уязвимость этой части. Из сказанного следует, что наиболее сложный вопрос, который необходимо решить это вопрос о том, силен или слаб данный ребенок на данной стадии развития.
Может быть, было бы лучше сказать, что он всегда уязвим в отношении каких-то одних аспектов и абсолютно безразличен и не-сензитивен - в отношении других, но что в то же самое время он невероятно устойчив в тех самых аспектах, где он уязвим.
Причем слабость ребенка дает ему власть исходя из этой своей зависимости и слабости, он подает сигналы, к которым его окружение крайне сензитивно, вне зависимости от того, руководствуется ли оно o инстинктивными или традиционными моделями воспитания.
Присутствие ребенка создает постоянную и устойчивую доминанту во внешней и внутренней жизни каждого члена домашнего окружения.
Потому что все они должны переориентироваться для того, чтобы приспособиться к нему. Они к тому же должны вырасти и как отдельные индивиды, и как группа. Справедливо будет сказать, что ребенок точно так же контролирует и воспитывает свою семью, как и она его. Семья может воспитать ребенка только в том случае, если сама будет воспитана ребенком.
Развитие ребенка состоит из серии вызовов, которые он бросает своему окружению для того, чтобы оно обеспечило развитие его впервые возникающих потенциальностей, связанных с социальным взаимодействием. Каждая последующая стадия, таким образом, есть потенциальный кризис вследствие радикального изменения перспективы.Слово кризис здесь употребляется в контексте представлений о развитии для того, чтобы выделить не угрозу катастрофы, а момент изменения, критический период повышенной уязвимости и возросших потенций и, вследствие этого, онтогенетический источник возможного формирования хорошей или плохой приспособляемости.
Наиболее радикальные изменения, начиная от глубин внутренней жизни и кончая внешними ее проявлениями, происходят в самом начале жизни. Но и в постнатальном существовании такие в перспективе важные способности, как умения спокойно лежать, твердо сидеть или быстро бегать, должны сформироваться каждое в свое, лучшее для этого время.Вместе с ними также радикально изме- 105 няется и интерперсональная перспектива, что проявляется, скажем, в быстрой смене таких противоположных желаний, как не выпускать мать из виду и хотеть быть независимым . Таким образом, разные способности используют разные возможности для того, чтобы превратиться в полноценные компоненты той всегда новой конфигурации, которой является развивающаяся личность. 1. Младенчество развитие узнавания Фундаментальной предпосылкой ментальной витальности является чувство базисного довертя - формирующаяся на основании опыта первого года жизни установка по отношению к себе и к миру. Под доверием я подразумеваю собственную доверчивость и чувство неизменной расположенности к себе других людей.
Описывая развитие серии альтернативных базисных установок, включая идентичность, мы прибегаем к термину чувство чего-то . Очевидно, что такие чувства , как ощущение здоровья или витальности либо ощущение их отсутствия, пронизывают всё, от поверхности до самой глубины, включая и то, что мы переживаем совершенно сознательно, и то, что переживаем едва осознанно и совершенно бессознательно.
Как сознательное переживание, доверие доступно интроспекции.
Но оно является также и особым типом поведения, доступным постороннему наблюдению оно, наконец, является некоторым внутренним состоянием, верифицируемым только тестированием и психоаналитической интерпретацией.Все три указанных измерения необходимо иметь в виду, когда мы говорим о чувстве чего-то . Как это принято в психоанализе, вначале мы исследовали базисную природу доверия через психопатологию взрослых.
У взрослых радикальное снижение базисного доверия и превалирование базисного недоверия проявляются в определенной форме выраженного отчуждения, характеризующего индивидов, которые уходят в себя, если оказываются не в ладах с другими людьми или с самими собой.Такой уход наиболее ярко демонстрируют индивиды, у которых наблюдается регресс к психотическому состоянию, когда они полностью закрываются, отказываясь от еды, удобств, забывая все свои дружеские привязанности.
Главный дефект этих людей виден из того факта, что если мы хотим помочь им с помощью психотерапии, 106 то должны сначала o?достучаться до них, убедив в том, что они могут доверять нам, что мы доверяем им и они могут доверять сами себе. Знакомство с подобными радикальными регрессиями, равно как и наиболее глубокими и инфантильными склонностями наших здоровых пациентов, научило нас рассматривать базисное доверие в качестве краеугольного камня витальной личности.
Давайте посмотрим, что доказывает справедливость идеи поместить акцент на этом компоненте в самое начало человеческой жизни.Как только разрывается симбиоз новорожденного младенца с телом матери, происходит встреча врожденной и более или менее скоординированной способности ребенка сосать материнскую грудь с более или менее скоординированной способностью и желанием, интенцией, матери кормить младенца и радоваться ему. В этот момент ребенок живет и любит через свой рот, а мать живет и любит через свою грудь, выражая голосом, мимикой, позой тела готовность сделать все необходимое для ребенка.
Для матери это позднее и сложное достижение, во многом определяемое всем ходом ее развития, ее неосознаваемой установкой по отношению к ребенку, перенесенной беременностью и родами, отношением к уходу за ребенком, его воспитанию - и ответной реакцией новорожденного.Для младенца рот является фокусом самого первого совместного с матерью подхода к жизни.
В психоанализе эта стадия обычно называется оральной стадией. Однако ясно, что, помимо доминирующей потребности в пище и восприимчивости к пищевым раздражителям, ребенок вскоре становится восприимчив и ко многому другому.Поскольку он хочет и может сосать соответствующие объекты и глотать все те жидкости, которые они выделяют, то вскоре он начинает хотеть и мочь - взять с помощью глаз все то, что составляет его визуальное поле. Его чувства начинают вбирать все подходящее.
В этом смысле можно говорить об инкорпоративной вбирающей стадии, на которой ребенок, если можно так выразиться, берет то, что ему предлагают. В этот период младенцы очень чувствительны и уязвимы. Поэтому, чтобы быть уверенными в том, что первый опыт жизни в этом мире не только сохранит им жизнь, но и поможет скоординировать их нежное дыхание и их метаболические и циркуляторные ритмы, взрослые должны проследить за теми стимулами, которые они адресуют чув- 107 ствам детей.Эти стимулы, как и пища, должны быть своевременны и нужной интенсивности в противном случае готовность к восприятию у ребенка может смениться либо диффузной защитой, либо апатией.
Теперь, когда для нас совершенно ясно, что должно происходить, чтобы младенец остался жить минимально необходимое питание - и чего не должно происходить, чтобы он не получил физических повреждений или хронических расстройств максимум ранней фрустрацион-ной толерантности 1 можно говорить об определенном изменении во взгляде на то, что может произойти.
Различные культуры активно пытаются определить, что считать наиболее подходящим и на чем настаивать как на необходимом. Некоторые люди полагают, что для того, чтобы ребенок не выцарапал себе глаза, он должен быть полностью спеленут практически целый день в течение большей части первого года жизни и что его надо качать или кормить, едва он захнычет.Другие исходят из того, что младенец должен ощущать свободу движений как можно раньше, но одновременно, как само собой разумеющееся, полагают, что он должен как следует, пока не посинеет, покричать, чтобы выпросить себе еду. Все это, более или менее осознанно, связано с теми или иными культурными традициями.
Я знал одного старого американского индейца, который с горечью порицал то, как мы позволяем нашим маленьким детям плакать, потому что верим, что от этого o станут сильнее их легкие . Неудивительно, сказал индеец, что белый человек после такого исходного опыта так стремится попасть в рай. Но тот же индеец с гордостью рассказывал, как дети его племени, которых продолжают кормить грудью и на втором году жизни, синели от ярости, если получали затрещину за то, что кусали материнскую грудь здесь индеец в свою очередь верил, что это поможет им стать хорошими охотниками . Существует некоторая глубинная мудрость, некоторое неосознаваемое планирование, множество суеверий в различных иногда на первый взгляд случайных вариациях воспитания детей.
Но есть и своя логика - пусть инстинктивная и ненаучная - в утверждении, что то, что - хорошо для ребенка , зависит от того, кем предположительно он станет и где. 108 Как бы то ни было, но уже в своих самых первых контактах ребенок сталкивается с принципиальными модальностями своей культуры.
Простейшая и первейшая из этих модальностей - взять, не в смысле o пойти и взять , а смысле воспринять то, что дается. Взять легко, когда все в порядке, но любое нарушение показывает действительную сложность этого процесса.Организм новорожденного, нестабильный, нащупывающий, ищущий, осваивает эту модальность, лишь научаясь соотносить свою готовность взять с тем, что делает мать, которая в свою очередь дает ему возможность развивать и координировать его способы взять в той мере, в какой она развивает и координирует свои способы дать . Но в этом принятии того, что ему дается, в обретении способности заставить кого-то сделать для него то, что он хочет, младенец также развивает необходимые основы, чтобы самому превратиться в дающего.
У некоторых особо чувствительных индивидов или у тех, чья ранняя фрустрация не была компенсирована, слабость этой ранней взаимной регуляции может проявляться в нарушении связей с миром в целом, и в особенности со значимыми для них людьми.
Но, конечно, существуют пути поддержания общности через насыщение иных, кроме орального, рецепторов удовольствие, получаемое ребенком от того, что его держат на руках, согревают, улыбаются ему, говорят с ним, качают и т.п. Кроме такой - горизонтальной компенсации компенсации на той же стадии развития существует множество лонгитюдных компенсаций, возникающих на более поздних стадиях жизненного цикла3. На второй, оральной стадии окончательно формируются способности добиваться и получать удовольствие в более активной и определенно направленной инкорпора-тивной деятельности.
С появлением зубов развивается удовольствие кусать твердые предметы, прокусывать их, откусывать от них кусочки.Этот активно-инкорпоративный модус , так же как и описанный выше, характеризует вариативность других видов активности.
Глаза, которые вначале просто пассивно следовали за предъявляемыми раздражителями, теперь научаются фокусироваться на объектах, выделять их, выхватывать из окружения, активно следить за ними. Так же и органы слуха приобретают способность вычленять значимые звуки, локализовать их, соответственно менять позицию головы и тела. Руки обу- 109 чаются целенаправленным движениям, умению хватать и удерживать предметы.
Мы, однако, более заинтересованы в выявлении некоторой общей конфигурации развития отношения ребенка к миру, нежели в анализе первых проявлений отдельных изолированных способностей, которые подробно описаны в литературе, посвященной развитию ребенка.Тогда можно рассматривать стадию как время, когда появляется данная общая конфигурация или появляется в формах, поддающихся тестированию , или как период, когда ряд связанных между собой способностей развиваются и интегрируются таким образом, что обеспечивают благополучный переход к следующей стадии. На второй стадии устанавливаются интерперсональные паттерны, связанные с социальными модальностями брать и удерживать предметы - предметы, которые предлагаются и даются ребенку, и предметы, которые имеют большую или меньшую тенденцию улизнуть . Поскольку ребенок учится менять позицию, поворачиваться и постепенно обретает место на троне своего королевства, он должен совершенствовать механизмы хватания, овладения, удержания точно так же, как и жевания всего того, что находится в зоне его досягаемости. Кризис второй, оральной стадии трудно определить и еще труднее верифицировать.
По-видимому, он состоит в совпадении во времени трех моментов 1 более острая, напряженная потребность в активном овладении, приобретении и наблюдении, напряжение, связанное с ощущениями дискомфорта из-за растущих зубов, и другие изменения в оральном механизме 2 растущее осознание ребенком себя как отдельной персоны и 3 постепенный отход матери от ребенка, возвращение к своим обычным занятиям, которые были ею оставлены в пред- и послеродовой периоды.
Эти занятия включают и возвращение к интимным супружеским отношениям, а возможно, и новую беременность.
Если кормление грудью происходит и на стадии кусания, что, вообще говоря, является правилом, возникает необходимость понять, как продолжать сосание без кусания, так, чтобы мать с болью и негодованием не отнимала бы свою грудь.Наша клиническая работа показывает, что эта стадия ранней истории жизни человека дает ему некоторое чувство исходной утраты и предчувствие, что од- 110 нажды его связь с матерью будет нарушена.
Поэтому отнятие от груди не должно означать для ребенка внезапное лишение и кормления грудью, и безусловности материнского присутствия.При определенных отягчающих условиях резкая потеря привычной материнской любви без надлежащей замены в этот период может вести к острой детской депрессии или к более мягкому, но хроническому состоянию печали, способному придать депрессивную окраску всей предстоящей жизни человека4. Но даже при более благоприятных условиях эта стадия, по-видимому, вводит в психическую жизнь чувство отлучения и смутную, но универсальную ностальгию по утерянному раю. Именно вопреки всем этим переживаниям, связанным с депривацией от разлучения с матерью, с покинутостью и формирующим чувство базисного недоверия, должно установиться и развиться чувство базисного доверия.
То, что мы здесь называем - доверием trust , перекликается с - конфиденциальностью confidence . И если я предпочитаю слово доверие , то только потому, что в нем больше наивности и единения про ребенка можно сказать, что он доверчив, но будет слишком сказать, что он конфиденциален.
Более того, доверие включает в себя не только то, что некто научается надеяться, полагаться на тех, кто извне обеспечивает его жизнь, но и доверие к самому себе, веру в способность собственных органов справляться с побуждениями.Такой человек способен чувствовать себя настолько полным доверия, что обеспечивающие его жизнь окружающие не должны постоянно стоять при нем на часах.
В психиатрической литературе мы находим много упоминаний о так называемом - оральном характере , показательные черты которого и составляют нерешенные конфликты описываемой стадии.Если оральный пессимизм становится исключительно доминантным, то такие инфантильные страхи, как быть оставленным голодным или просто быть оставленным , могут проявляться в депрессивных формах типа быть голодным или быть бесполезным . Эти страхи в свою очередь могут дать оральности определенное качество жадности, называемое в психоанализе На русский язык оба эти слова переводятся как доверие Прим. перев. 111 o оральным садизмом , представляющим собой жестокую потребность брать, хватать, добывать, которая проявляется в опасных для окружающих и для самого человека формах.
Но встречается и оптимистический оральный характер - у тех, кто научился давать и получать наиболее важные в жизни вещи. Существует и оральность как некоторый нормальный субстрат любого индивида, длящаяся ре-зидуальная форма этого первого периода зависимости от всемогущих кормильцев.
Обычно она проявляется в наших зависимостях и в ностальгии, во всех наших слишком полных надежд и слишком безнадежных состояниях.Интеграция этой оральной стадии со всеми последующими приводит во взрослой жизни к определенной комбинации веры и реализма, доверчивости и реалистичности. Патология и иррациональность оральных тенденций всецело зависят от степени их интегрированности с другими частями личности, а также от степени их включенности в общие культурные паттерны и использования принятых межличностных форм их внешнего выражения.
Здесь, как, собственно, и везде, мы должны, следовательно, рассмотреть в качестве дискуссионной проблему выражения инфантильных побуждений в культурных паттернах, которые можно считать, а можно не считать патологическими отклонениями от общей экономической или моральной системы некоторой культуры.
В качестве примера можно назвать воодушевляющую веру в счастливый случай, в свой шанс - эту традиционную прерогативу веры американцев в свои собственные возможности и в благожелательность судьбы. Эта вера временами может вырождаться в любовь к азартным играм или в ловлю шанса - случайные, часто самоубийственные испытания судьбы - или просто в убежденность, что твои шансы на успех явно выше, чем у других.Точно так же все приятные переживания, которые могут быть получены, особенно в компании, от старых и новых вкусовых ощущений, нюхания, питья, жевания, глотания, переваривания пищи, могут обернуться пагубным пристрастием к еде, не выражающим и не возбуждающим имеющегося у нас базисного доверия.
Здесь мы, по-видимому, сталкиваемся с феноменом, требующим эпидемиологического подхода к проблеме более или менее опасного развития инфантильных модальностей в культурных излишествах, точно так же, как и к мягким формам вкусовых привычек, самооб- 112 мана, алчности, которые являются выражением определенной слабости оральной уверенности.
Необходимо, однако, отметить, что степень доверия, определяемая самым ранним детским опытом, по-видимому, не зависит от абсолютного количества еды или демонстраций любви, а зависит от качества связей ребенка с матерью.Матери формируют у своих детей доверие при таком типе отношения к ребенку, который сочетает тонкую реакцию на индивидуальные запросы младенца и твердое чувство собственной уверенности в контексте взаимного доверия их совместного стиля жизни. Это формирует у ребенка исходные основания чувства идентичности, которые позже войдут в ощущение того, что все в порядке , чувство, что ты есть ты, что ты становишься тем, кем, другие верят, ты станешь.
Родителям мало владеть одними только приемами воспитания через запреты и разрешения, они должны уметь донести до ребенка глубокую, почти соматическую убежденность в том, что существует определенный смысл во всем том, что они делают.
Здесь следует заметить, что традиционная система ухода за ребенком является фактором, способствующим формированию доверия, даже тогда, когда ее элементы, взятые в отдельности, могут казаться случайными и либо слишком жесткими, либо слишком мягкими.Многое в данном случае зависит от того, используются ли эти элементы родителями, твердо уверенными, что это и есть единственно возможный, правильный метод воспитания, или же родителями, для которых процесс воспитания - лишь способ отделаться от гнева, снять собственные страхи, заслужить похвалу от самого ребенка, от свекрови, тещи, врача или священника.
Во времена исторических перемен - а какие еще на нашей памяти одно поколение так сильно отличается от другого, что разрушаются традиционные элементы воспитания.Возникающие при этом конфликты - конфликт между тем, как воспитывалась мать в детстве, и ее собственным стилем самовоспитания, конфликт между советами специалистов и теми приемами воспитания, которые мать усвоила с детства, конфликт между авторитетом специалистов и собственным стилем - могут разрушить у молодой матери чувство доверия к самой себе. Более того, такие массовые трансформации американской жизни, как иммиграция, миграция, индустриализация, урбанизация, механизация и др способны помешать молодой матери в выпол- 113 8-798 нении ею своих задач - простых и чреватых серьезными последствиями одновременно.
Каждый раз, когда разговор заходит о проблемах развития, неизбежно приходится начинать сначала.
Это не слишком удачно, конечно, ведь мы так мало знаем о самой ранней и самой глубокой страте человеческой психики. Можно сказать, что мы сейчас уже наметили основные линии изучения любого из выделенных компонентов человеческой витальности - от самого начала жизни до кризиса идентичности и далее. Мы не сможем в равной мере осветить все этапы, однако эта глава должна включить в себя тот список , который наметился уже на первой стадии жизни.В дополнение к выделенным аспектам роста наша имплицитная схема должна включать следующее 1 Расширяющиеся либидные потребности развиваю щегося живого существа и с ними новые возможности удовлетворения, фрустрации и - сублимации . 2 Раздвигающийся социальный радиус, то есть коли чество и характер людей, с которыми человек может ос мысленно взаимодействовать, опираясь на 3 свои все более дифференцирующиеся способности. 4 Кризис развития, порождаемый необходимостью овладеть новыми способами поведения в заданный проме жуток времени. 5 Новое чувство отчужденности, возникающее и развивающееся вместе с осознанием новых зависимостей и новых связей скажем, в раннем детстве чувство забро шенности, покинутости . 6 Специфически новая психологическая сила на дан ной стадии предпочтение доверия недоверию , которая яв- ляется фундаментом для всех будущих сил. Этот внушительный список5 одновременно отвечает нашей непосредственной задаче, а именно описанию ран него опыта, который облегчает или затрудняет человеку! достижение в будущем идентичности.
Что могли бы мы считать наиболее ранним и наиболее! недифференцированным чувством идентичности ? склонен предположить, что оно порождается встречей тери и младенца, дающей взаимное доверие и взаимно узнавание.
Это во всей своей детской простоте и являете первым опытом того, что впоследствии вновь проявится любви, в способности восхищаться и что может быть т звано чувством благословенного присутствия , потреб 114 ность в котором на протяжении всей жизни остается основной для человека.
Отсутствие этого чувства или его ослабленность может опасно ограничить способность переживания идентичности , когда в подростковом возрасте человек должен оставить детство и встретить взрослость и вместе с ней начать лично выбирать свои любовные привязанности.
Здесь я должен добавить к представленному выше списку еще одно, седьмое измерение - вклад каждой стадии в то главное стремление человека, которое в отрочестве попадает под влияние зарождающейся на этой стадии специфической силы и ритуального удовлетворения от ее специфического отчуждения. Каждая следующая стадия и каждый следующий кризис имеют определенную связь с одним из базисных институциональных стремлений человека по той простой причине, что жизненный цикл человека и социальные институты развивались одновременно.
Между ними двойная связь каждое поколение привносит в эти институты пережитки инфантильных потребностей и юношеского пыла и берет от них - пока они, естественно, в состоянии поддерживать свою институциональную витальность - специфическое подкрепление детской витальности. Если я называю религию в качестве института, который на протяжении всей человеческой истории боролся за утверждение базисного доверия, я тем самым вовсе не считаю религию чем-то детским, а религиозное поведение - регрессивным, хотя очевидно, что в широком смысле инфанти-лизация не чужда практике и целям религии.
Если мы преодолеем нашу универсальную забывчивость, касающуюся пугающих сторон детства, то сможем признать, что в принципе великолепие детства продолжает свое существование и во взрослой жизни. Доверие тогда превращается в способность верить - витальную потребность, для которой человек должен найти определенное институциональное подтверждение.
По-видимому, именно религия и является самым древним социальным институтом, который служит постоянному ритуальному возрождению чувства доверия в форме веры, одновременно предлагая ясную формулу греха, с которым надо бороться и от которого надо защищаться. Существование в этом социальном институте детской силы, равно как и потенции инфантили- 115 зации, можно предположить на том основании, что вся религиозная практика включает в себя периодическую дет- скую капитуляцию перед Властью, которая творит все распределяя земную судьбу так же, как и духовное благополучие демонстрацию человеку с помощью покорных поз и смиренных жестов, как он мал и зависим признание! в исповеди, молитве, песнопениях в своих неправедных! действиях и мыслях, греховных побуждениях и страстный призыв к исходному воссоединению через духовное на ставничество.
В лучшем случае все это принимает высо-i костилизованные формы и таким образом становится над-персональным6 индивидуальное доверие превращается в общую веру, индивидуальное недоверие - в общественно формулируемый грех, когда мольба отдельного человека о возрождении оказывается частью ритуальной практики многих людей, знаком того, что данная общность заслуживает доверия. Когда религия теряет свою актуальную власть в настоящем, тогда, видимо, возраст должен находить другие формы общего благоговения перед жизнью, которые бы извлекали витальность из расчлененной картины мира. Только осмысленно устроенный мир может дать веру, которую мать передает ребенку через витальную силу надежды, являющуюся в свою очередь бесконечной готов- ностью человека верить в достижимость главных своих желаний, несмотря на возникающие время от времени анархические позывы и приступы зависимости. Наиболее краткой и точной формулировкой идентичности, являющейся завоеванием самого раннего детства, может быть следующая Я есть то, что, надеюсь, я имею и даю , j 2. Раннее детство воля быть собой Психоанализ обогатил словарь словом банальность предложенным для обозначения определенного удовольст вия и своеволия, связанных в раннем детстве с органами выделения.
Для ребенка ценность полной процедуры очищения кишечника и мочевого пузыря, конечно, с самого! начала повышается за счет предстоящей награды за большое - хорошо сделанное дело. Вначале эта награда должна компенсировать частый дискомфорт и переживаемое! напряжение, которые создаются, покуда кишечник учится 116 делать свою ежедневную работу.
Необходимый объем анальному опыту дают две линии развития появление достаточно сформированного стула и общая координация мускульной системы, которая обеспечивает произвольное выделение, равно как и произвольную задержку стула.
Это новое измерение в подходе к вещам не ограничивается, однако, одними лишь сфинктерами.
В действительности развивается общая способность - напряженная потребность в принципе сохранять опрятность и по желанию выбрасывать то, что накопилось сменяющая произвольное задержание или освобождение от стула.
Основное значение этой второй стадии раннего детства - в быстрых завоеваниях на пути развития мускулатуры и вербализации в становлении способности - и вдвойне переживаемой неспособности - координировать некоторое число в высшей степени конфликтующих между собой паттернов действий, характеризующихся тенденциями удержать и отпустить . На этом и на многих других путях развития все еще очень зависимый ребенок начинает испытывать свою автономную волю. В. это время грозные внутренние силы держатся в узде и рвутся из нее, особенно в столкновении неравных воль, поскольку ребенок часто бывает не равносилен своему собственному желанию, а родители и ребенок - не равносильными друг другу. Что касается собственно анальности, то все здесь зависит от желания культурного окружения ребенка заниматься этой проблемой.
Существуют примитивные и аграрные культуры, где родители игнорируют анальное поведение и оставляют более старшим детям заботу выводить едва начинающего ходить малыша в кустики, причем его обучаемость в этом деле может быть связана главным образом с желанием подражать старшим детям.
Наша западная цивилизация так же, как и другие, например японская , и особенно определенные ее классы, имеет обыкновение к этому делу относиться серьезнее.
Именно в данном вопросе машинный век выработал идеал механически оттренированного, безупречно функционирующего и всегда чистого, пунктуального, дезодорированного тела. К тому же предполагается, что ранний и строгий тренинг абсолютно необходим для такого типа личности, которому предстоит эффективно функционировать в этом механизированном мире, где время - деньги. Таким образом, ребенок в глазах взрослых превращается в машину, которую следует настроить и от- 117 ладить, точно так же, как раньше он представлялся им животным, которое надо было выдрессировать.
На самом деле произвольность может развиваться только постепенно. В любом случае клиническая практика позволяет предположить, что среди современных невротиков встречается ком-пульсивный тип, для которого характерны скупость, скрытность, мелочность как в отношении человеческих привязанностей, времени и денег, так и в отношении управления своим кишечником.Также следует отметить, что для широких слоев нашего общества тренировка работы кишечника и мочевого пузыря оказывается явно слабым местом в воспитании ребенка.
Что же делает анальную проблему такой потенциально важной и трудной? Вклад анальной зоны в экспрессию упрямой настойчивости конфликтного импульса больше, чем вклад всех других зон, потому что, во-первых, это модельная зона для двух противоположных модусов, которые должны превратиться в альтернативные, а именно задержание и освобождение от чего-то. Далее, сфинктеры являются лишь частью мускульной системы с ее общей двойственностью напряжения и расслабления, сгибания и разгибания.
Тогда данная стадия в целом превращается в борьбу за автономию. Потому что, как только ребенок начинает более твердо стоять на ногах, он научается также описывать свой мир как я и ты , мне и мое . Каждая мать знает, как поразительно находчив бывает на этой стадии малыш, если он задумал что-то сделать.Невозможно, однако, найти надежного способа заставить его захотеть сделать именно это. Любая мать замечала также, с какой нежностью и любовью ребенок в этом возрасте прижимается к ней и как неожиданно резко может ее оттолкнуть.
Одновременно ребенок может собирать различные предметы в одну кучу и разбрасывать их, привязываться к драгоценным для него вещам и вышвыривать их в окна дома или автомобиля. Все эти с виду противоречивые тенденции мы объединяем в формуле сдерживающего-отпускающего модуса.В действительности все базисные модальности приводят к враждебным и дружественным, жестким и мягким ожиданиям и установкам.
Так, модальность держать может превратиться в деструктивное и жестокое сдерживание, изолирование, а может - в паттерн заботы хранить и оберегать . Модальность отпу- 118 екать также может обернуться опасным попустительством деструктивным силам или стать мягким отношением пусть будет , пусть оно идет, как идет . Говоря на языке культуры, эти модальности не хороши и не плохи, их ценность зависит от того, как они встроены в паттерны утверждения или отвержения данной культуры.
Регуляция взаимоотношений между взрослым и ребенком оборачивается теперь тяжелым испытанием. Если слишком ранний или слишком жесткий внешний контроль отнимает у ребенка возможность самому постепенно научиться произвольно, по своему выбору контролировать отправления кишечника и других функций, то позже он окажется перед лицом двойного сопротивления и двойного поражения.Бессильный против своих собственных анальных инстинктов, часто пугающийся урчания своих собственных кишок, беспомощный во внешней жизни, ребенок будет вынужден искать удовлетворение и способы контроля либо посредством регрессии, либо посредством извращения прогрессивного развития. Иными словами, он вернется к более раннему оральному контролю то есть или он будет сосать свой палец и станет вдвое требовательнее или начнет вести себя враждебно и своевольно, используя свои фекалии что впоследствии будет соответствовать грязным выражениям в качестве агрессивного подкрепления или же он будет без достаточных оснований претендовать на автономию, на действия без чьей-либо помощи.
Вследствие этого данная стадия становится решающей для установления соотношения между доброй волей и полным ненависти самоутверждением, между кооперативно-стью и своеволием, между самовыражением и ком пуль-си вным самоограничением или смиренной угодливостью.
Чувство самоконтроля без потери самоуважения является онтогенетическим источником свободной воли. Неизбежно возникающее чувство потери самоконтроля и родительского внешнего контроля порождает устойчивую склонность к переживанию сомнения и стыда.
Для становления автономии необходимо выраженное развитие раннего чувства доверия.Ребенок должен прийти к уверенности в том, что его вера в себя и в мир не будет подвергнута опасности из-за его горячего желания 119 иметь право на собственный выбор, на требовательное приобретение или на упорное избавление от чего-то. Только твердость родителей может уберечь ребенка от последствий того, что он пока еще не научился быть достаточно проницательным и осмотрительным.
Окружающая ребенка действительность должна также поддерживать его в стремлении стоять на своих собственных ногах и в то же время защищать его от впервые теперь возникающей пары отчужденностей, а именно чувства глупого и незрелого саморазоблачения, которое мы называем стыдом, и того вторичного и - удвоенного недоверия, которое мы называем сомнением - сомнением в себе и сомнением в твердости и проницательности своих учителей.
Стыд представляет собой инфантильную эмоцию, явно недостаточно изученную из-за того, что в нашей цивилизации она так рано и так легко поглощается виной. Стыд предполагает осознание того, что некто полностью разоблачен, раскрыт, что на него смотрят одним словом, самосознание.Некто виден, но не готов к тому, чтобы быть видимым вот почему в снах о стыде на нас смотрят тогда, когда мы не полностью одеты, в ночной рубашке, со спущенными штанами . Стыд рано начинает выражаться в том, что ребенок закрывает лицо или здесь же падает на землю.
Некоторые примитивные люди широко используют воспитательный метод пристыдить , деструктивный характер которого во многих цивилизациях уравновешивается выработанными способами сохранить свое лицо . Пристыжение эксплуатирует растущее чувство своей малости, которое парадоксальным образом увеличивается по мере того, как ребенок встает на ноги и его сознание позволяет ему замечать относительную меру собственной величины и силы. Если ребенка слишком много стыдят, это приводит к возникновению у него не чувства пристойности, а тайного стремления постараться убраться вон со всем тем, что имеешь, пока тебя не видят, если, конечно, результатом не окажется нарочитое бесстыдство.
Есть выразительная американская баллада, в которой убийца, которого должны повесить на виселице на глазах у общины, вместо того, чтобы испытывать смертельный страх или тотальный стыд, начинает бранить наблюдающих за казнью, закан- 120 чивая каждый пассаж ругани словами - Бог проклинает ваши глаза . Многие маленькие дети, когда их бесконечно стыдят, могут похоже выражать свой вызов окружающим не владея, конечно, ни такой смелостью, ни такими словами . Этим страшноватым сопоставлением я хочу показать, что есть индивидуальные пределы терпения и у ребенка, и у взрослого перед лицом требований, которые заставляют их считать себя - свое тело, свои нужды, свои желания - чем-то злостным и грязным и верить в непогрешимость тех, кто выдвигает все эти требования.
В некоторых случаях ребенок может все поставить вверх дном, втайне стать забывчивым, безразличным к мнению окружающих и рассматривать как зло только тот факт, что они существуют его время придет, когда либо они уйдут, либо он сам сможет их покинуть.
С психиатрической точки зрения опасность этой стадии, так же как и всех других, состоит в потенциальной возможности отягчения нормативного отчуждения до такого состояния, когда могут проявиться невротические или психотические тенденции.
Чувствительный ребенок может обернуть все свое стремление к пониманию только на самого себя, в результате чего развивается преждевременное самоосознавание.Вместо того чтобы настойчиво пытаться завладевать разными вещами для исследования их в повторяющихся играх, таким ребенком будет владеть лишь стремление к повтору собственных действий, причем он будет настаивать на том, чтобы все было только так , только в такой последовательности и в таком темпе.
Через подобную инфантильную одержимость и вязкость или через превращение в яростного приверженца ритуальных повторов ребенок завоевывает власть над своими родителями в тех областях, в которых он не мог достичь с ними взаимодействия. Эта видимая победа является инфантильной моделью взрослого компульсивного невроза.Например, в подростковом возрасте компульсивный человек может попытаться обрести свободу, используя маневры, выражающие желание справиться с разными вещами, но обнаруживает свою неспособность справиться даже с самим этим желанием, потому что, пока он учится увертываться от других людей, его преждевременное самоосознавание не позволяет ему реально справляться с чем бы то ни было. Поэтому он обыкновенно проходит 121 свой кризис идентичности пристыженным, извиняющимся, боящимся быть увиденным либо же сверхкомпенсаторно начинает проявлять автономию в формах открытого неповиновения, что может санкционироваться и ритуально оформляться в бесстыдно вызывающем поведении подростковых групп.
Все это будет более детально обсуждаться в гл. VI. Сомнение - родной брат стыда.
Если стыд зависит от сознания своей прямоты и открытости, то сомнение имеет дело с осознанием того, что ты имеешь лицевую и обратную стороны перед и зад , и особенно того, как ты выглядишь со спины, то есть за пределами видимости.Эта задняя часть тела с ее агрессивным и либидным фокусом - сфинктерами и ягодицами - может оказаться логически доминирующей именно потому, что ребенок не может ее видеть. Возникающее на этой основе компуль-сивное сомнение может проявляться у взрослого человека в параноидных страхах, касающихся невидимых преследователей, угрожающих сзади.
В подростковом возрасте оно подчас проявляется во временном, но тотальном сомнении в себе, в ощущении того, что все, что осталось в прошлом за - детское окружение и ранние проявления личности не выливается теперь в предпосылки для начала новой жизни.Возможно, все это потом будет отвергнуто в намеренном выставлении напоказ своих темных, неприглядных сторон с привлечением грязных ругательств, обращенных к миру и к самому себе. Так же как и в случае с оральной личностью, ком-пульсивная, или анальная , личность имеет как свои нормальные аспекты, так и проявления, выходящие за пределы нормы.
Некоторая импульсивность дает человеку свободу выражения, равно как некоторая компульсив-ность весьма полезна в делах, требующих порядка пунктуальности и чистоты, хотя обе эти характеристики являются, конечно, компенсаторными чертами личности.
Вопрос всегда заключается в том, остаемся ли мы хозяевами модальностей, вследствие чего вещи становятся более управляемыми или правила начинают доминировать над самим управляющим.Требуются и выдержка, и гибкость, чтобы правильно воспитать волю ребенка - помочь ему превозмочь свое чрезмерное упрямство, развить его добрую волю и обу- 122 чая его быть послушным в каких-то важных делах поддержать его автономное чувство свободы воли. Что касается психоанализа, то он в первую очередь сосредоточивал внимание на слишком раннем приучении к горшку и на неоправданном пристыжении ребенка как на причинах его отчуждения от своего тела. Психоаналитиками была по крайней мере предпринята попытка сформулировать, чего не надо делать в отношении ребенка.
Из анализа жизненного цикла можно извлечь немалое число таких предупреждений.Однако избыток таких формулировок может породить суеверные запреты у тех, кто склонен скрупулезно выводить четкие правила из всех этих весьма смутных предостережений.
Мы постепенно учимся тому, чего не делать с такими-то детьми такого-то возраста но мы должны все же научиться и тому, что делать научиться весело и легко, как бы между делом. Причем эксперт-психолог может задать лишь общие рамки некоторых рекомендаций, внутри которых воспитатель сам должен выбрать то, что ему подходит.Как показывают последние сравнительные исследования, характер и степень чувства автономии, которые родители могут сформировать у своего малыша, зависят от их чувства собственного достоинства и личностной независимости.
Мы выше уже высказывали предположение о том, что детское чувство доверия является отражением веры родителей так же и чувство автономии есть отражение родительских чувств собственного достоинства и самостояния.Для ребенка не столь важны наши отдельные поступки, его в первую очередь волнует наша жизненная позиция живем ли мы как любящие, помогающие друг другу и твердые в своих убеждениях люди или что-то делает нас злыми, тревожными, внутренне раздвоенными.
Какой же социальный институт охраняет приобретения этой стадии, продолжающие существовать и в дальнейшем? По-видимому, базисная потребность человека в очерчивании границы своей автономии имеет институциональную защиту в принципе законности и порядка, который и в обыденной жизни, и в установленном законодательстве распределяет для каждого человека его привилегии и ограничения, его права и обязанности.Только чувство справедливо распределенной автономии воспитывает у родителей такой способ обхождения с маленьким индивидом, 123 который выражает скорее надперсональное принуждение, чем деспотичное выяснение прав. Важно подробно остановиться на этом положении, поскольку многое в сохраняющихся у человека с детства чувствах сомнения, негодования от перенесенного наказания или ограничения, общих для многих детей, является следствием родительских фрустраций, связанных с женитьбой, работой, гражданской жизнью.
Если в детстве мы ожидаем от жизни высокой степени личной автономии, уважения, благоприятных возможностей, а затем, во взрослой жизни, обнаруживаем, что наша жизнь подчинена внеличной организации и машинерии, слишком сложной для нашего понимания, результатом может оказаться глубокое хроническое разочарование, которое делает нас неспособными даровать друг другу или своим детям определенную меру автономии. Вместо этого, напротив, нами может завладеть иррациональный страх потерять остатки своей автономии или подвергнуться притеснению, ограничению, сужению свободы своего волеизъявления какими-то анонимными врагами и одновременно, что весьма парадоксально, страх быть недостаточно контролируемым, когда не говорят, что надо делать.
Мы вновь подробно охарактеризовали моменты борьбы и побед одной стадии детского развития.
Каков вклад этой стадии в кризис идентичности - как в формирование идентичности, так и в развитие определенного типа отчуждения спутанной идентичности? Стадия автономии, безусловно, заслуживает особого внимания, так как именно в ней вытанцовывается первая эмансипация от матери.
Есть клинические основания они будут обсуждены в главе, посвященной спутанной идентичности полагать, что отрочество, уходя прочь от всей детской жизни, от привычного окружения, во многом повторяет эту первую эмансипацию.По этой причине более всего бунтующие молодые люди могут частично а иногда полностью регрессировать к требовательным и одновременно жалобным поискам руководства, которое их бесстыдная независимость, по-видимому, отвергает.
Однако, не говоря уже об этих клинических основаниях, общий вклад рассматриваемой стадии - мужество быть независимым индивидом, который сам может выбирать и строить собственное будущее. 124 Мы говорили, что самая ранняя стадия оставляет в развивающемся человеке свой след, который на многих иерархических уровнях, и особенно в индивидуальном ощущении идентичности, может иногда отозваться сознанием того, что Я есть то, что, надеюсь, я имею и даю . Аналогично можно определить и последствия стадии автономии Я есть то, чего я могу свободно желать 7. 3. Детство антиципация ролей Будучи твердо уверенным в том, что он - самому себе принадлежащая персона, ребенок теперь должен выяснить, какой же именно персоной он может стать.
Он, конечно, глубоко и полностью идентифицировался со своими родителями, которые в целом казались ему могущественными и прекрасными, но в отдельных случаях - довольно неблагоразумными, непривлекательными и даже небезопасными.
Три линии развития составляют стержень этой стадии, готовя одновременно ее кризис 1 ребенок становится более свободным и более настойчивым в своих движениях и вследствие этого устанавливает более широкий и, по существу, не ограниченный для него радиус целей 2 его чувство языка становится настолько совершенным, что он начинает задавать бесконечные вопросы о бесчисленных вещах, часто не получая должного и вразумительного ответа, что способствует совершенно неправильному толкованию многих понятий 3 и речь, и развивающаяся моторика позволяют ребенку распространить свое воображение на такое большое число ролей, что подчас это его пугает.
Как бы то ни было, из всего этого ребенок должен выйти с чувством инициативы как базисным для реалистического ощущения собственных амбиций и целей.Каковы тогда критерии целостного чувства инициативы? Критерии развития всех обсуждаемых здесь чувств одни и те же - кризис, сопровождаемый какими-то новыми отчуждениями, разрешается следующим образом ребенок неожиданно начинает чувствовать себя в большей степени собой , более любимым, более расслабленным, более ярким в своих суждениях - иными словами, по-новому витальным.
Внешне он выглядит очень активным, владеющим избытком энергии, что позволяет ему быстро 125 забывать свои поражения и, не страшась опасности, шаг за шагом смело идти вперед, осваивая новые манящие пространства.Мы подошли к концу третьего года, когда хождение становится для ребенка делом легким и привычным.
Безусловно, ходить ребенок начинает значительно раньше, но оттачивается это умение, равно как и умение бегать, только с появлением внутреннего ощущения гравитации, когда малыш забывает о том, что он идет или бежит, а делает это как само собой разумеющееся, сочетая движение с каким-либо другим действием. Только тогда нога становится неотъемлемой частью его тела вместо того, чтобы быть каким-то амбулаторным аппендиксом.Только тогда он с выгодой для себя сможет открывать окружающий мир, сочетая дозволенные ему действия с собственными способностями.
Теперь он уже готов видеть себя таким же большим существом, как эти - ходячие взрослые.Он начинает делать сравнения по поводу различий в размерах и других свойствах окружающих его людей, проявляет неограниченную любознательность, в частности по поводу половых и возрастных различий. Он старается представить себе возможные будущие роли и понять, о каких из них стоит повоображать.
Под руководством старших детей или воспитателей он постепенно входит в тонкости детской политики яслей, улицы, двора. Его стремление к обучению в это время удивительно сильное он неукоснительно движется вперед от ограничений к будущим возможностям.Модус вторжения, доминирующий в поведении на этой стадии, определяет многообразие схожих по форме видов активности и фантазий. Он включает 1 вторжение в пространство с помощью активных движений 2 вхождение в неизвестное с помощью всепоглощающей любознательности 3 влезание в уши и головы других людей своими криками и воплями 4 физическую атаку в отношении других людей 5 а также первые пугающие мысли о том, чтобы ввести фаллос в женское тело. В теории детской сексуальности эта стадия называется фаллической стадией - стадией детской любознательности, генитальной возбудимости и разного рода озабоченности на сексуальной почве типа утери пениса у девочек . Эта генитальность , безусловно, рудиментарна, она - 126 ожидание чего-то и часто бывает практически незаметной.
Если ее специально не провоцировать соблазном или подчеркнутыми запрещениями и угрозами отрезать это или особыми обычаями вроде сексуальных игр в детских группах, то такая генитальность может проявиться разве что в каких-то особо завораживающих переживаниях, которые вскоре становятся настолько пугающими и бессмысленными для ребенка, что подвергаются репрессиям.
Это в свою очередь ведет к доминированию такой отличительной человеческой особенности, которую Фрейд называл латентным периодом, представляющим собой длительную отсрочку, разделяющую детскую сексуальность которая у животных непосредственно переходит в зрелость и половое созревание.
В этот латентный период ребенок вынужден признать тот факт, что, несмотря на все усилия представить себя в принципе способным на то же, на что способны мать и отец, ни сейчас, ни даже в достаточно отдаленном будущем нечего и стараться стать отцом в его сексуальных отношениях с матерью или матерью в ее сексуальных отношениях с отцом.
Глубокие эмоциональные последствия этого инсайта и связанный с ним магический страх создают то, что Фрейд назвал Эдиповым комплексом. Он основывается на логике развития, которая диктует то, что мальчики связывают свои первые генитальные ощущения с матерями, обеспечивающими комфорт их телу, и то, что они развивают свое первое сексуальное соперничество с тем, кто является сексуальным партнером их матери.Маленькая девочка в свою очередь привязывается к отцу или другому человеку, близкому ее матери, что может сделать ее очень тревожной, поскольку, по-видимому, блокирует ее возвращение к этой самой матери, причем материнское неодобрение оказывается значительно более магически опасным, так как оно заслуживается каким-то таинственным образом.
Девочки на этой стадии часто проходят через отрезвляющие изменения, потому что рано или поздно они начинают замечать, что несмотря на то, что ни в движениях, ни в уме, ни в социальной настойчивости они не уступают мальчикам что позволяет им быть первоклассными сорванцами , все же одного они лишены - пениса - и вместе с ним важных преимуществ, имеющих место в большинстве культур и классов.
В то время как мальчик 127 имеет такой видимый, способный к эрекции и понятный орган, с которым он может связывать мечты о взрослом величии, клитор девочки лишь слабо подкрепляет ее мечты о сексуальном равенстве, и у нее нет даже грудей как аналогичного материально осязаемого знака ее будущего.Идея возможного зачатия от введенного фаллоса пока слишком страшна, и материнские потребности могут проявляться у девочки разве что в фантазиях или заботе о малышах.
С другой стороны, когда мать доминирует в семейной жизни, у мальчика может развиться чувство неадекватности.На этой стадии он начинает понимать, что его лидерство вне дома в семье будет отобрано матерью и старшими сестрами, которые таким образом могут рассчитаться с ним за свои сомнения в себе, заставив почувствовать, что мальчик в действительности является каким-то ничтожным существом.
Там, где потребности экономической жизни общества и простота его социальных планов делают понятными мужскую и женскую роли, специфику их силы и вознаграждения, эти ранние опасения по поводу сексуальных различий легче интегрируются в культурные проекты для дифференциации половых ролей. Поэтому и девочка, и мальчик оказываются в равной степени необыкновенно ценными из-за внутренней убежденности в том, что в один прекрасный день они станут такими же хорошими, как мама или папа а возможно, и лучше.
Дети всегда благодарны за такое ненавязчивое и своевременное сексуальное просвещение.Стадия игры и детской генитальности в список базисных социальных модальностей добавляет для обоих полов модальность - делания , первую в детском понимании делания карьеры . Причем у мальчика акцент остается на делании посредством мозговой атаки а у девочки он может обернуться ловлей посредством или агрессивного захвата, или превращения себя в привлекательную и неотразимую особу.
Таким образом формируются предпосылки мужской или женской инициативы, а также некоторые половые образы самого себя, которые становятся существенными ингредиентами позитивных и негативных аспектов будущей идентичности. В то же время бурно развивающееся воображение, если так можно выразиться, опьянение от рас- 128 тущей локомоторной власти, ведет к тайным фантазиям о гигантских, ужасающих пропорциях.Просыпается глубинное чувство вины - странное чувство, потому что оно надолго поселяет в голове молодого человека уверенность в совершении им каких-то страшных преступлений и поступков, которые он в действительности не только не совершал, но и биологически был бы совершенно не в состоянии совершить.
Если борьба за автономию в своем крайнем выражении концентрировалась на избавлении от соперников и поэтому была выражением гнева ревности, чаще всего направленного против младпшх братьев и сестер, то инициатива несет с собой антиципируемое соперничество с теми, кто оказался первым и кто уже поэтому может занять то поле деятельности, на которое была исходно направлена инициатива индивида.
Ревность и соперничество, эти полные озлобления и вместе с тем в существе своем тщетные попытки разграничить сферу бесспорных привилегий, теперь, в финальном состязании с одним из родителей за лучшую позицию, приводят к своей кульминационной точке неизбежное и необходимое поражение ведет к переживанию вины и тревоги.Ребенок в своих фантазиях видит себя гигантом или тигром, но в своих снах испытывает ужас перед смертью.
Таким образом, это стадия страха за свою жизнь и за свой член, стадия комплекса кастрации - усиленного опасения лишиться пениса или, если речь идет о девочке, чувства вины за то, что она потеряла пенис в знак наказания за свои тайные фантазии и поступки. Великим правителем, регулятором инициативы является сознание.Ребенок, как мы сказали, теперь не только боится разоблачения, но также слышит внутренний голос самонаблюдения, саморегуляции, самонаказания, который приводит к внутреннему расколу происходит новое и очень сильное отчуждение.
Онтогенетически это краеугольный камень нравственности. Но с точки зрения человеческой витальности необходимо отметить, что если это великое достижение будет чрезмерно эксплуатироваться слишком ретивыми взрослыми, то последствия будут отрицательны и для души, и для самой нравственности ребенка.Связано это с тем, что сознание ребенка может быть примитивным, жестоким и бескомпромиссным, например когда дети учатся подгонять себя под общие тре- 129 9-798 бования когда они скрупулезно начинают выполнять требования родителей, на что последние совсем не рассчитывали или когда у детей развивается глубокая регрессия и непреходящее чувство обиды из-за кажущегося несоответствия образа жизни родителей тем нормам, которые они стараются привить детям.
Один из самых глубоких конфликтов в жизни обусловлен ненавистью к родителям, которые вначале служили для ребенка моделью, а потом обнаружили перед ним стремление замести следы таких своих неблаговидных поступков, с которыми ребенок внутренне уже не может смириться.
Тогда ребенок начинает понимать, что дело не в некотором универсальном хорошо , а в том, на чьей стороне сила. В результате к исходно присущему супер-эго качеству все или ничего добавляются относительность, подозрительность и уклончивость, что делает человека с такой моралью потенциально опасным и для него самого, и для его близких.
Мораль, таким образом, может превратится в синоним наказания и обуздания других. Все это может казаться странным читателям, которые не представляют себе всей потенциальной мощи деструктивных тенденций, которые могут возникнуть и временно быть похороненными на этой стадии только для того, чтобы потом внести свой вклад во внутренний арсенал де-структивности, готовый к использованию при любой возможной провокации.Используя слова потенциально , провокация , возможный , я хочу подчеркнуть, что лишь очень малая часть этих внутренних линий развития не может быть использована для конструктивной и мирной инициативы, если мы научимся понимать конфликты и тревоги детства и важность детства для человечества.
Игнорируя или преуменьшая феномен детства, и в частности хорошие и плохие детские сны, нельзя узнать об одном из вечных источников человеческой тревоги и внутреннего раздора.Потому что патологические последствия этой стадии могут вновь проявиться лишь спустя значительное время, когда связанные с инициативой конфликты найдут. свое выражение в истерическом отвержении или в самоограничении, которые удерживают индивида от полноценной жизни с проявлением всех своих возможностей, фантазии и чувств, если не приведут к относительной сексуальной импотенции или фригидности. Все это в свою оче- 130 редь может быть сверхкомпенсировано в демонстрации неустанной инициативы, стремлении любой ценой добиться успеха.
Многие взрослые люди чувствуют, что их человеческая ценность заключается в том, кем они собираются стать в будущем, а вовсе не в том, кем они являются в настоящем.
Такие вечные путники наиболее подвержены психосоматическим заболеваниям. Получается, что только болезнь может затормозить процесс вечной гонки соответствия человека созданному им же самим рекламному образу.Сравнительный подход к проблеме воспитания детей предлагает нашему вниманию факт огромной важности для развития идентичности, а именно то, что родители собственным примером, рассказами о жизни и о том, что для них значит великое прошлое, передают детям этого возраста страстно заряженный этпос действий в форме идеальных типов людей или техник, настолько чарующих, что они способны заменить детям героев волшебных сказок.
По этой же причине возраст игры опирается на существование определенной формы семьи, которая настойчивыми примерами учит ребенка понимать, где кончается игра и начинается непреложная цель и где нельзя сменяется санкционированными способами энергичных действий.
Дети сейчас ищут новых идентификаций, которые давали бы поле инициативы, свободное от переживаний конфликта и вины, идущих от безнадежного соперничества дома. Также в совместной деятельности и понятных ребенку играх может развиваться сотрудничество между отцом и сыном, матерью и дочерью, накапливаться важный опыт признания равенства ценности обеих сторон, несмотря на неравенство графиков развития.Такое сотрудничество - надолго остающееся богатство не только для родителей и ребенка, но и для общества в целом, потому что служит противосилой для той глубоко спрятанной ненависти, которая идет просто от разницы в величине или возрасте.
Только таким образом переживания вины интегрируются в сильное, но не суровое сознание, только так язык утверждает себя как разделенная актуальность.Таким образом, стадия Эдипа в конечном итоге результи-руется не только в моральном чувстве, стягивающем горизонт дозволенного, но и в установлении направления движения в сторону того возможного и зримого, что свя- 131 зывает детские сны с различными реальными целями технологии и культуры.
Теперь мы можем видеть, что заставило Фрейда поставить Эдипов комплекс во главу угла конфликтного человеческого существования, и не только по психиатрическим основаниям, но и по свидетельствам великой художественной литературы и истории.Тот факт, что человек. начинает свою жизнь как играющий ребенок, проявляется затем в ролевых действиях и ролевых играх вплоть до того, что он считает своими высшими целями.
Поэтому он любит мысленно переноситься и в славное историческое прошлое, и в более совершенное будущее поэтому его привлекают торжественные церемонии настоящего со всеми их правилами, ритуалами, которые санкционируют агрессивную инициативу, так же, как и смягчают вину подчинением более высокому авторитету.Среди групповых психологических феноменов, являющихся следствиями стадии инициативы латентная и часто повальная готовность самых лучших и самых прилежных следовать за любым лидером, выдвигающим для достижения победы цели, представляющиеся одновременно и внеперсональными и достаточно доблестными для того, чтобы возбудить присущий мужчинам фаллический энтузиазм и уступчивость у женщин и уменьшить тем самым их иррациональное чувство вины. Очевидно, что агрессивные идеалы мужчины в большой степени привязаны к стадии инициативы, и это важный факт для понимания конфликта формирования идентичности - и спу- танности идентичности.
В таком случае необходимый вклад обсуждаемой стадии в дальнейшее развитие идентичности - это высвобождение детской инициативы и чувства цели для выполнения взрослых задач, что обещает но не гарантирует реализацию пространства возможностей человека.
Это реализуется в твердом, не разрушаемом чувством вины и постоянно растущем убеждении в том, что Я есть то, чем, я могу вообразить, я стану . Равно очевидно, однако, и то, что широко распространенное разочарование, идущее от этого убеждения из-за расхождения между инфантильными идеалами и подростковой реальностью, может вести только к тому, что спускается с цепи цикл вины-и-наси- 132 лия, столь характерный для человека и столь вместе с тем опасный для его собственного существования. 4. Школьный возраст идентификация с задачей Именно в конце периода развитого воображения ребенок проявляет наибольшие способности к обучению, соблюдает дисциплину и выполняет определенные требования взрослых.
Его переполняет желание конструировать и планировать вместо того, чтобы приставать к другим детям или провоцировать родителей и воспитателей.
В этот период дети привязываются к учителям и родителям своих друзей, они хотят наблюдать и имитировать такие занятия людей, которые они могут постичь пожарного и полицейского, садовника, водопроводчика и мусорщика.Хорошо, если им посчастливится хотя бы какое-то время пожить рядом со скотным двором или на торговой улице, где они могли бы не только наблюдать, как трудятся взрослые, но и принимать посильное участие в их занятиях.
По достижении школьного возраста дети во всех культурах начинают получать первые систематические знания и инструкции, хотя отнюдь не всегда это происходит в школах, где работают специально подготовленные учителя.Если дети живут среди людей неграмотных и не имеют возможности посещать школу, они многому обучаются у окружающих их взрослых, которые становятся учителями не по официальному назначению, а Просто с общего одобрения, или у более старших детей, но добытые таким путем знания связаны лишь с основными трудовыми навыками.
Ребенок постепенно вливается в трудовую жизнь своего племени, но прямо и непосредственно. В цивилизованных культурах основной акцент делается на такие знания и умения, которые в первую очередь делают ребенка образованным.Только разностороннее базовое образование способно обеспечить ребенку широкий выбор будущей специальности в ситуации, когда все более сложной становится социальная реальность, все более неопределенными роли отца и матери, все более смутными цели инициативы.
Тогда в период между детством и взрослостью школьные навыки для многих превращаются как бы в особый самостоятельный мир, со своими собствен- 133 ными целями и ограничениями, достижениями и разочарованиями. В дошкольном возрасте поглощенность игрой позволяет ребенку проникнуть в мир других людей.Вначале эти другие исследуются как вещи их разглядывают или заставляют быть лошадкой . Подобное изучение необходимо ребенку для того, чтобы открыть, какое потенциальное игровое содержание допустимо только в фантазии или только в игре с другим человеком какое содержание может быть успешно представлено только миром игрушек и маленьких предметов, а какое может быть лишь взаимно распределенным с другими людьми или даже им навязанным.
Все это не сводится лишь к овладению игрушками или предметами, но включает и детский способ овладения социальным опытом через экспериментирование, планирование, взаимодействие с другими.Ребенку требуется иногда побыть одному, например, чтобы почитать, посмотреть телевизор или просто помечтать.
Часто, оставаясь один, ребенок пытается что-то мастерить, а если у него ничего не получается - ужасно злится. Ощущение себя способным делать разные вещи, и делать их хорошо или даже в совершенстве, я назвал чувством созидания. Даже ребенок, избалованный вниманием взрослых, испытывает потребность в уединении и самостоятельном творчестве.Это первая психологическая ступень превращения его из рудиментарного родителя в биологического.
В наступающий латентный период развивающийся ребенок забывает или довольно спокойно сублимирует те влечения, которые заставляли его мечтать и играть. Он учится теперь завоевывать признание посредством производства разных вещей и предметов. Он развивает у себя настойчивость, приспосабливается к неорганическим законам мира, орудий труда и может стать активной и заинтересованной единицей производственной ситуации.Опасность этой стадии - в развитии отчуждения от самого себя и от своих задач - хорошо известное чувство неполноценности.
Оно может быть обусловлено неудовлетворительным разрешением предшествующего конфликта ребенок все еще тянется к своей матери, гораздо сильнее, чем к учебе он все еще может предпочитать, чтобы его считали малышом дома, нежели большим в школе он 134 все еще сравнивает себя со своим отцом, и это сравнение вызывает чувство вины, равно как и чувство неполноценности.Семейная жизнь может не подготовить его к школьной жизни, или школьная жизнь может не оправдать обещаний более ранних стадий, потому что кажется, что ничто из того, что он научился хорошо делать до сих пор, не принимается во внимание его приятелями и учителями.
И тогда вновь он может быть потенциально способен продвигаться по тем путям, которые, если не будут открываться сейчас, могут открыться слишком поздно или не открыться никогда.Именно в этот момент широкое социальное окружение становится значимым для ребенка, допуская его к ролям прежде, чем он встретится с актуальностью технологии и экономики.
Если тем не менее он обнаружит, что цвет его кожи или положение его родителей в значительно большей степени определяет его ценность как ученика или подмастерья, чем его желание или воля учиться, то ощущение себя недостойным, малоценным может роковым образом отягчить развитие характера.Хорошие учителя, чувствующие доверие и уважение к себе общественности, знают, как сочетать развлечения и работу, игру и учебу.
Они знают также, как приобщить ребенка к какому-то делу и как не упустить тех детей, для которых школа временно не важна и которые рассматривают ее как что-то, что надо перетерпеть, а не то, от чего можно получать удовольствие. Они также имеют подход к тем детям, для которых в это время друзья намного более значимы, чем учитель.Со своей стороны разумные родители видят необходимость в развитии у своих детей доверительного отношения к учителям и поэтому хотят иметь учителей, которым можно доверять.
Здесь ставится на карту не что иное, как развитие и поддержание в ребенке положительной идентификации с теми, кто знает вещи и знает, как делать вещи. Вновь и вновь в беседах с особо одаренными и одухотворенными людьми сталкиваешься с тем, с какой теплотой они отзываются о каком-то одном своем учителе, сумевшем раскрыть их талант.К сожалению, далеко не всем удается встретить такого человека. Мимоходом здесь следует заметить, что большинство учителей наших начальных школ - женщины, что часто 135 является причиной конфликта с неинтеллектуальной мужской идентификацией у мальчиков, поскольку создается впечатление, что знания - это что-то чисто женственное, а действия - сугубо мужественное.
Утверждение Бернарда Шоу, что те, кто могут, делают, в то время как те, кто не могут, учат, все еще часто оказывается значимым и для родителей, и для детей. Таким образом, отбор и подготовка учителей витально важны для предотвращения опасностей, которые могут подстерегать индивида на этой стадии.
Развитие чувства неполноценности, переживания, что из тебя никогда ничего хорошего не выйдет вот та опасность, которая может быть сведена к минимуму педагогом, знающим, как подчеркнуть то, что ребенок может, сделать, и способным распознать психиатрическую проблему.Очевидно, именно в этом заключается наилучшая возможность предотвращения определенной спутанности идентичности, уходящей своими корнями в неспособность или в действительное отсутствие возможности учиться.
С другой стороны, пробуждающееся у ребенка чувство идентичности может остаться преждевременно фиксированным на том, чтобы быть не кем иным, как хорошим маленьким исполнителем , не стремясь к большим высотам. Наконец, существует еще одна опасность, возможно наиболее распространенная то, что на протяжении долгих лет хождения в школу ребенок никогда не получит удовольствия от работы, не испытает гордости за то, что хотя бы что-то одно он сделает своими руками действительно хорошо.Рассматривая период развивающегося чувства созидания, я обращался к анализу внешних и внутренних препятствий для реализации новых способностей, а не к отягчению новых человеческих потребностей или тем скрытьш страстям, которые являются результатом их фрустрации.
Эта стадия отличается от более ранних тем, что она не представляет собой хода развития от исходного переворота к новому мастерству.Фрейд называл ее латентной стадией, потому что в норме сильные потребности в это время o спят . Но это только затишье перед бурей пубертата, когда все бывшие когда-то потребности вновь оживают в новых комбинациях.
Но в социальном отношении эта стадия - решающая. Поскольку созидание включает производство предметов 136 рядом и вместе с другими людьми, то первое чувство разделения труда и различия возможностей - чувство технологического этоса культуры - развивается в это время.Поэтому культурные формы и вытекающие из господствующей технологии манипуляции должны осмысленно дойти до школьной жизни, поддерживая в каждом ребенке чувство компетентности - то есть свободное упражнение своих умений, интеллекта при выполнении серьезных задач, не затронутых инфантильным чувством неполноценности.
Это - основа для кооперативного участия в продуктивной взрослой жизни. Две противоположные крайности обучения в Америке могут служить иллюстрацией вклада школьного возраста в проблему идентичности.Первая, ставшая уже традиционной, заключается в том, что жизнь младшего школьника превращают в часть суровой взрослой жизни, подчеркивая самоограничение, чувство ответственности, необходимость делать то, что тебе сказали.
Вторая, более современная крайность, заключается в продлении на этот возраст натуральной способности детства узнавать что-то играя, учиться тому, что надо делать, делая то, что хочешь. Оба метода хороши в определенных обстоятельствах для определенных детей, но для других требуют специального регулирования.Доведенная до крайности первая тенденция использует склонность ребенка-дошкольника или младшего школьника становиться всецело зависимым от предписанных обязанностей.
С одной стороны, он может выучить многое из того, что абсолютно необходимо, и развить в себе непоколебимое чувство долга.Но с другой - может никогда не разучиться этому самоограничению, доставшемуся дорогой ценой, но не являющемуся необходимым, из-за чего в будущем сделает и свою жизнь, и жизнь других людей несчастной и в свою очередь у своих собственных детей сломает их естественное стремление учиться и работать.
Вторая тенденция, будучи доведенной до крайности, ведет не только к широко известному и популярному тезису, что дети сегодня вообще ничего не учат, но также и к такому ощущению у детей, которое прекрасно отражается в знаменитом вопросе, заданном одним ребенком - Учитель, мы должны сегодня делать то, что мы хотим ? Вряд ли можно лучше выразить тот факт, что детям этого возраста действительно нравится, чтобы их 137 мягконо уверенно подводили к увлекательнейшему открытию того, что можно научиться делать такие вещи, о которых ты сам никогда и не думал, вещи, являющиеся продуктом реальности, практичности и логики вещи, которые приобретают таким образом смысл символа приобщения к реальному миру взрослых.
Между этими крайностями мы имеем множество школ, у которых вообще нет никакого стиля, кроме твердой приверженности факту, что школа должна быть. Социальная неравноценность и отсталость методов обучения в таких школах все еще создают опасный зазор между многими детьми и технологией, которая нуждается в них не только как в людях, способных служить технологическим целям, но и как в людях, которым сама технология должна служить.
Но есть и другая опасность для развития идентичности.Если чрезмерно конформный ребенок воспринимает работу как единственный критерий собственной ценности, с излишним рвением жертвуя ради этого воображением и игрой, он может превратиться в субъекта, готового подчиниться тому, что Маркс называл ремесленным идиотизмом , то есть стать рабом своей технологии и ее преобладающей ролевой типологии.
Здесь мы уже вплотную приближаемся к проблеме идентичности, поскольку с установлением твердых исходных связей ребенка с миром орудий, умений и навыков и с теми, кто ими делится и им обучает, с наступлением пубертата, собственно детство заканчивается. И так как человек - не только обучающееся, но и обучающее и, кроме того, работающее существо, то непосредственный вклад школьного возраста в становление чувства идентичности может быть выражен словами Я есть то, что я могу научиться делать . Очевидно, что для подавляющего большинства мужчин во все времена этим lie только начиналась, но и ограничивалась их идентичность или, лучше сказать, большинство мужчин всегда стягивали потребности в идентичности вокруг своих способностей к техническим и другим профессиональным занятиям, оставляя специальным группам людей отмеченным происхождением, призванием, одаренностью, собственным или общественным выбором или устанавливать прерогативу, или оберегать высшие образования, без которых дневная работа мужчины всегда представлялась каким-то неадекватным самовыражением или просто 138 однообразным и скучным времяпрепровождением, если не своеобразным проклятием.
Возможно, именно по этой причине в наше время проблема идентичности становится относящейся равно как к психиатрии, так и к истории.
Если человек имеет возможность доверить часть своей однообразной, неинтересной работы машине, он может воочию увидеть растущую свободу идентичности. 5. Отрочество С прогрессом технологии связано расширение временных рамок подросткового возраста - периода между младшим школьным возрастом и окончательным получением специальности.
Подростковая стадия становится все более заметной, и, как это традиционно существовало в истории некоторых культур, эта стадия является каким-то особым способом существования между детством и взрослостью.На первый взгляд кажется, что подростки, зажатые в кольцо физиологической революцией полового созревания и неопределенностью будущих взрослых ролей, полностью заняты своими чудаковатыми попытками создать собственную подростковую субкультуру.
Они болезненно, а чаще, по внешнему впечатлению, странно озабочены тем, что их собственное мнение о себе не совпадает с мнением окружающих их людей, а также тем, что их собственные идеалы не являются общепринятыми.В своих поисках нового чувства преемственности и самотождественности, которое теперь должно включать половую зрелость, некоторые подростки вновь должны попытаться разрешить кризисы предшествующих лет, прежде чем создать для себя в качестве ориентиров для окончательной идентификации устойчивые идолы и идеалы.
Помимо всего прочего, они нуждаются в моратории для интеграции тех элементов идентичности, которые выше мы приписывали детским стадиям только это, теперь более широкое единство, расплывчатое пока в своих очертаниях и одновременно сиюминутное в своих запросах, замещает детскую среду обществом . Совокупность этих элементов составляет список основных подростковых проблем.
Если самая ранняя стадия завещала o кризису идентичности важную потребность в доверии себе и другим, то ясно, что подросток особенно страстно ищет тех людей и 139 те идеи, которым он мог бы верить. Это в свою очередь означает, что и оказавшиеся в этой роли люди и идеи должны доказать, что они заслуживают доверия.Подробнее об этом разговор пойдет в главе, повествующей о верности.
В то же самое время подросток боится быть обманутым, доверившись простодушным обещаниям окружающих, и парадоксально выражает свою потребность в вере громким и циничным неверием.Если достижения второй стадии связывались с тем, чего ребенок свободно желает, то подростковый период характеризуется поиском возможностей свободного выбора подростком путей исполнения своих обязанностей и своего долга и в то же время смертельной боязнью оказаться слабаком, насильно вовлеченным в такую деятельность, где он будет чувствовать себя объектом насмешек или ощущать неуверенность в своих силах.
Это также может вести к парадоксальному поведению, а именно к тому, что вне свободного выбора подросток скорее будет вести себя вызывающе в глазах старших, чем позволит принудить себя к активности, позорной в своих собственных глазах или в глазах сверстников. Если безграничное воображение того, кем некто мог бы стать, есть наследие возраста игры, то становится понятно, почему подросток готов доверять тем сверстникам и тем действительно направляющим, ведущим или же вводящим в заблуждение старшим, которые зададут образные, если не иллюзорные границы его устремлениям.
Лишним доказательством этого может служить то, что он страстно протестует против любых педантичных ограничений его представлений о себе и может громогласно настаивать на своей виновности даже явно вопреки собственным интересам.Наконец, если желание что-то хорошо делать становит ся завоеванием младшего школьного возраста, то выбор рода занятий приобретает для подростка большее значение, чем вопрос о зарплате или статусе.
По этой причине некоторые подростки предпочитают временно вовсе не ра ботать, чем быть вынужденными встать на путь перепек тивной карьеры, обещающей успех, но не дающей удов- летворения от самой работы.В каждый конкретный исторический период эта часть юношества оказываете на волне общей технологической, 140 экономической или идеологической тенденции, как бы обещающей все, что только может запросить юношеская витальность.
Поэтому отрочество - наименее штормовой период для той части молодежи, которая хорошо подготовлена для приобщения к расширяющимся технологическим тенденциям и поэтому может идентифицировать себя с новыми ролями, предполагающими компетентность и творчество, и полнее предвидеть неявную перспективу идеологического развития.Там, где этого нет, сознание подростка с очевидностью становится идеологичным, следующим внушаемой ему унифицированной традиции или идеям, идеалам.
И конечно, именно идеологический потенциал общества наиболее отчетливо говорит с подростком, так жаждущим поддержки сверстников и учителей, так стремящимся воспринять стоящие, ценные способы жизни . С другой стороны, стоит молодому человеку почувствовать, что его окружение определенно старается отгородить его от всех тех форм выражения, которые позволяют ему развивать и интегрировать свой следующий жизненный шаг, как он начнет сопротивляться этому с дикой силой, пробуждающейся у зверя, неожиданно оказавшегося перед необходимостью защищать свою жизнь.
Поскольку, конечно, в социальных джунглях человеческого существования без чувства идентичности нет ощущения жизни. Зайдя так далеко, я хотел бы привести один пример который оцениваю как структурно репрезентативный , когда молодой человек смог справиться с пережитками негативной идентичности.Я знал Джин еще до того, как она вступила в пубертат. Тогда она была довольно толстой девочкой, демонстрировала множество оральных черт прожорливости и зависимости и в то же время была настоящим сорванцом, страшно завидовала своим братьям и постоянно соперничала с ними. Но Джин была умненькой, и что-то было в ней так же, как и в ее матери обещавшее, что все в конце концов образуется.
Мне, как клиницисту, любопытно было увидеть, как она справится со своей прожорливостью и страстью к соперничеству, которые проявлялись ранее. Может ли так случиться, что подобные вещи просто растворятся в предстоящем взрослении? 141 Однажды осенью, в конце ее отрочества, Джин не вернулась в колледж с ранчо, находящегося на Западе, где она проводила лето. Она попросила родителей разрешить ей остаться, и те, просто из либеральности, предоставили ей этот мораторий.
Той зимой Джин ухаживала за новорожденными телятами и должна была даже ночью кормить из бутылочки животных, которые в этом нуждались. Получив, несомненно, определенное удовлетворение для самой себя, а также изумленное признание со стороны ковбоев, она вернулась домой к своим обязанностям.
Я почувствовал, что она нашла возможность и осталась ей верной активно делать для других то, что она привыкла, чтобы делали для нее. Последнее и проявлялось в переедании. А теперь она научилась сама кормить нуждающиеся молодые рты, но делала это в таком контексте, который, переведя пассив в актив, также перевел сформировавшийся ранее симптом в социальное действие.Кто-то может сказать, что в девушке просто проснулось материнство , но это было такое материнство, которое характерно и для ковбоев.
Сделанное принесло Джин признание мужчины мужчиной , равно как и женщины мужчиной, и, кроме того, дало подтверждение ее оптимизму, то есть ее ощущению, что можно что-то сделать, что было бы полезно и ценно и находилось бы в общей струе идеологической тенденции, где это имеет непосредственный практический смысл.Эффективность занятия такой самостоятельной терапией зависит, безусловно, от того, чтобы подобная свобода действий была предоставлена подростку в нужном состоянии души и в нужное время.
В будущем я намереваюсь посвятить исследованию подобных историй отдельную работу, в которой будут отражены мои многолетние наблюдения за молодыми людьми с их неис черпаемыми потенциальными возможностями. Отчуждением этой стадии является спутанность идентичности, которая в ее клинических и биографических деталях будет проанализирована в следующей главе.Неспособность многих молодых людей найти свое место в жизни базируется на предшествующих сильных сомнениях в своей этнической или сексуальной идентичности, или роле вой спутанности, соединяющейся с застарелым чувством безнадежности.
В этом случае делинквентные и погранич-1 ные эпизоды не становятся чем-то уникальным. Один за 142 другим, сбиваемые с толку собственной неспособностью принять навязываемую им безжалостной стандартизацией американского отрочества роль, молодые люди так или иначе пытаются уйти от этого, убегая из школы, бросая работу, бродя где-то по ночам, отдаваясь странным и неприемлемым занятиям.
Для подростка, однажды признанного делинквентным , самым большим желанием, а часто и единственным спасением является отказ его старших друзей, наставников, представителей судебных органов припечатывать ему и в дальнейшем патологический диагноз и соответствующие социальные оценки, игнорирующие специфику отрочества.Именно здесь, как мы впоследствии увидим более детально, проявляется практическая клиническая ценность концепции спутанности идентичности, потому что если правильно поставить диагноз таким подросткам и правильно с ними обращаться, то окажется, что многие психотические и клинические инциденты в этом возрасте не имеют такой фатальной значимости, которую они могли бы иметь в других возрастах. В целом можно сказать, что более всего беспокоит молодых людей неспособность установить профессиональную идентичность.
Чтобы сохранить свою общность, они временно начинают идентифицироваться с героями своих групп, клик, толп вплоть до возможной полной потери своей индивидуальности.
На этой стадии, однако, даже влюбленность не есть полностью или даже в первую очередь проблема секса. До определенной степени подростковая любовь - это попытка прийти к определению собственной идентичности через проекцию своего диффузного образа я на другого и возможность таким образом увидеть этот образ отраженным и постепенно проясняющимся. Вот почему во многом юношеская любовь - это беседа, разговор.С другой стороны, прояснения образа я можно добиться и деструктивными мерами.
Молодые люди могут становиться заметно обособленными, приверженными только своему клану, нетерпимыми и жестокими по отношению к тем, кого они отвергают, потому что те, другие отличаются от них по цвету кожи или культурному происхождению, по вкусам или дарованиям, а часто только по мелким деталям одежды и манерам.В принципе важно понять но не значит оправдать , что такое поведение может быть временно необходимой защитой от чувства потери идентичности.
Это неизбежно на этапе жизни, 143 когда наблюдается резкий рост всего организма, когда созревание половой системы наводняет тело и воображение всевозможными импульсами, когда приближаются интимные отношения с другим полом. В данной ситуации молодой человек может предпринять какие-то действия, в результате которых его ближайшее будущее субъективно предстанет перед ним противоречивым и полным альтернатив.Подростки не только помогают друг другу на время избавиться от этого дискомфорта, формируя группы и сте-реотипизируя самих себя, свои идеалы и своих врагов они также постоянно проверяют друг друга на способность сохранять верность при неизбежных конфликтах ценностей. Готовность к таким проверкам помогает объяснить как было показано в гл. II привлекательность простых и жестоких тоталитарных доктрин для молодежи определенных стран и классов, потерявшей или теряющей свою групповую идентичность - феодальную, аграрную, родовую, национальную.
Демократия сталкивается с необходимостью решения трудной задачи убедить эту суровую молодежь в том, что демократическая идентичность может быть сильной и вместе с тем устойчивой, мудрой и при этом детерминированной. Но индустриальная демократия выдвигает свои проблемы, делая акцент на самостоятельном формировании идентичности, готовой к тому, чтобы воспользоваться множеством шансов, приспособиться к меняющимся обстоятельствам бумов и банкротств, мира и войны, миграции и вынужденной оседлости.
Поэтому демократия должна дать своим подросткам идеалы, которые могли бы разделять молодые люди самого разного происхождения и которые бы подчеркивали автономию в форме независимости и инициативу в форме конструктивной работы.
Эти обещания, однако, нелегко исполнить во все более и более усложняющихся и централизованных системах индустриальных, экономических и политических организаций, которые, на словах ратуя за самостоятельно формируемую идентичность, на деле все яростнее ее от вергают.Для многих молодых американцев это тяжело так как все их воспитание было основано на развития полагающейся на свои собственные силы личности, зависимой от определенного уровня выбора, от стойкой веры 144 в свой индивидуальный шанс, от твердого стремления к свободе самореализации.
Мы говорим здесь не просто о каких-то высоких привилегиях и идеалах, а о психологической необходимости, поскольку социальным институтом, отвечающим за идентичность, является идеология.Кто-то может видеть в идеологии отображение аристократии в самом широком смысле, означающее, что внутри определенного представления о мире и истории придут к управлению лучшие люди, а управление в свою очередь будет развивать лучшее в людях.
Чтобы со временем не пополнить ряды так называемых - потерянных , молодые люди должны как-то убедить себя в том, что в предвосхищаемом ими взрослом мире те, кто преуспевают, одновременно и взваливают на свои плечи обязательства быть лучшими.Именно через их идеологию социальные системы проникают в характер следующего поколения и стремятся - растворить в его крови живительную силу молодости. Таким образом, отрочество - это жизненный регенератор в процессе социальной эволюции, поскольку молодежь может предложить свою лояльность и энергию как сохранению того, что продолжает казаться истинным, так и революционному изменению того, что утратило свою обновляющую значимость.
Для большей наглядности - кризис идентичности можно изучать по художественным творениям и оригинальным деяниям великих людей, которые смогли решить его для себя, лишь предложив современникам новую модель решения.
Подобно неврозу, в каждый данный период отражающему на новый лад вездесущий исходный хаос человеческого существования, творческий кризис порой демонстрирует уникальные для данного периода решения. В следующей главе мы детально опишем то, что узнали, анализируя эти особые индивидуальные кризисы.Но есть и третье проявление пережитков детства и отрочества это объединение индивидуальных кризисов в групповые временные сдвиги, доходящие до коллективной истерии . По творческим кризисам иных говорливых лидеров можно судить о скрытых кризисах их последователей.
Более трудно выделить кризисные симптомы в спонтанных групповых образованиях, которые не определяются их лидером. Но в любом случае вряд ли будет полезно обозначать иррациональность масс клиническим термином.Невозмож- 145 10-798 но поставить клинический диагноз, сколько истерии у молодой монахини, участвующей в конвульсивных заклинаниях, или сколько садизма у юного нациста, которому приказали участвовать в массовом параде или массовом убийстве.
Мы можем лишь в порядке рабочей гипотезы указать на некоторую близость между индивидуальным кризисом и групповым поведением для того, чтобы отметить, что в данный исторический период они оказываются между собой в какой-то трудноуловимой связи.Но прежде чем мы погрузимся в клинические и биологические проявления того, что мы называем спутанностью идентичности, заглянем за кризис идентичности . Слова за идентичностью , конечно, могут быть поняты двояко, и оба эти понимания важны для обсуждаемой проблемы.
Они могут означать, что в человеческой сущности есть многое, кроме идентичности, что в каждом индивиде действительно есть его я , есть центр сознания и воли, который может трансцендировать и должен пережить психологическую идентичность, которой посвящена эта книга.В каких-то случаях кажется, что очень рано развивающаяся самотрансцендентность даже сильнее чувствуется в преходящих проявлениях юности, как если бы чистая идентичность должна была бы сохранять свободу от психосоциального вторжения.
Тем не менее никакой человек кроме человека, горящего и умирающего, подобно Кит-су, который смог сказать об идентичности словами, принесшими ему всемирную славу не может трансцендировать, выйти за свои границы в юности. Позже мы еще поговорим о трансцендентности идентичности.В нижеследующем фрагменте слова за идентичностью означают жизнь после отрочества, использование идентичности и, конечно, возвращение некоторых форм кризиса идентичности на более поздних стадиях жизненного цикла. 6. За идентичностью Первая из этих форм - кризис интимности.
Только если формирование идентичности идет нормально, истинная интимность - которая действительно есть контрапункт, равно как и слияние идентичностей оказывается возможной.Сексуальная интимность - лишь часть того, что я имею в виду, поскольку очевидно, что сексуальная 146 интимность часто предшествует способности развивать истинную и зрелую психологическую интимность в общении с другим человеком, обнаруживать ее в дружбе, в эротических связях или в совместных устремлениях.
Юноша, не уверенный в своей идентичности, избегает межличностной интимности или же бросается в беспорядочные интимные контакты без настоящего единения или действительного самозабвения.Если молодой человек не может вступать в действительно интимные отношения с другими людьми - и, я бы добавил, со своими собственными внутренними ресурсами то в позднем отрочестве или в ранней взрослости его межличностные связи становятся весьма стереотипными, а сам он приходит к глубокому чувству изоляции.
Если время благоприятствует имперсональному характеру межличностных отношений, то человек может добиться многого в своей жизни и даже производить вполне благополучное впечатление, но его внутренняя проблема останется нерешенной из-за того, что он никогда не будет себя чувствовать самим собой. Неотъемлемой частью интимности является дистанци-рованность готовность человека отвергать, изолировать и, если необходимо, разрушать те силы и тех людей, сущность которых кажется ему опасной.
Потребность в определенной дистанции проявляется, в частности, в готовности укреплять и защищать границы своей территории интимности и общности, рассматривая-всех находящихся за этими границами с фанатичной переоценкой малейших различии между своими и чужими. Такая предубежденность может использоваться в политике, и в частности в военной политике, для формирования у самых сильных и самых лучших молодых людей готовности жертвовать собой и убивать.
Наследуемая из отрочества опасность - оказаться там, где отношения интимной привязанности, соревнования и вражды, с одной стороны, связывают, а с другой - используются друг против друга людьми, близкими по своему внутреннему складу.Но по мере того, как постепенно очерчиваются сферы взрослой ответственности, по мере того, как соревновательные стычки, эротические связи и случайные интимные контакты дифференцируются друг от друга, субъект приходит к такому этическому чувству, которое является знаком взрослости 147 и ставит его выше и идеологической убежденности отрочества, и морализма детства.
Однажды Фрейда спросили, что, по его мнению, должен уметь хорошо делать нормальный человек.Задававший вопрос, возможно, ожидал сложного глубокого ответа. Но Фрейд сказал Любить и работать . Стоит подумать над этой простой формулой она глубже, чем кажется.
Потому что под словом любить Фрейд подразумевал не только половую любовь, но и великодушие интимности а под фразой в целом - общую рабочую продуктивность, которая не должна занимать индивида настолько, чтобы он мог потерять свое право или возможность быть сексуальным и любящим существом.Психоанализ подчеркивал генитальность как одно из условий развития для достижения полной зрелости. Генитальность состоит в способности развивать органическую потенцию, которая больше чем просто освобождение от сексуальных продуктов в смысле выброса . Она соединяет окончательное созревание интимной сексуальности с полной генитальной сензитивностью и со способностью снимать напряжение.
Это вполне конкретный способ сказать что-то по поводу процесса, который мы в действительности пока не вполне понимаем.Но опыт переживания предельной взаимозависимости в оргазме дает блестящий пример обоюдной, совместной регуляции сложных паттернов и в каком-то смысле являет нам амбивалентность и затаенную страсть, проистекающие из той очевидной оппозиционности мужского и женского, факта и фантазии, любви и ненависти, работы и игры, которую мы можем видеть ежедневно.
Подобный опыт заставляет сексуальность менее навязчиво и садистски контролировать излишества партнера.Прежде чем будет достигнут этот уровень генитальной зрелости, многое в половой любви будет исходить из своекорыстия, голода идентичности каждый из партнеров в действительности старается лишь прийти к самому себе. Или же это остается чем-то вроде генитальной битвы, в которой каждый стремится стать победителем.
Все это сохраняется в дальнейшем как часть взрослой сексуальности, растворяясь постепенно, по мере того, как половые различия полностью поляризуются внутри общего жизненного стиля.Это происходит потому, что ранее сформировавшиеся витальные силы сначала помогли сделать два 148 пола похожими по сознанию, языку и этике, с тем чтобы потом позволить им в зрелости быть различными.
Человек вдобавок к эротической привлекательности развил еще и селективность любви , которая служит потребности в новой и взаимно разделенной идентичности. Типичным отчуждением этой стадии является изоляция, то есть неспособность воспользоваться своим шансом, разделив истинную интимность.Такое подавление своих чувств часто усиливается страхом того, что интимность выйдет наружу плод - и забота о нем. Любовь как взаимная преданность выпускает антагонизм, присущий половой и функциональной поляризации, и являет собой витальную силу ранней взрослости.
Любовь охраняет ту неуловимую и, однако, всепроникающую мощь власти культурного и личного стиля, которая связывает в единый способ жизни соревнование и кооперацию, продуктивную деятельность и деторождение.Если мы продолжим игру в - я есть за идентичностью, то должны будем сменить тему. Потому что теперь приращение идентичности основывается на формуле Мы есть то, что мы любим . Эволюция сделала человека как обучающим, так и обучающимся существом, поскольку зависимость и зрелость рещшрокны зрелому человеку необходимо, чтобы в нем нуждались, и зрелость ведома природой того, о чем следует заботиться.
Тогда генератпивность - это прежде всего забота о становлении следующего поколения.Существуют, конечно, люди, которые, по несчастью ли или потому, что врожденно наделены талантами в других областях, не обращают эту потребность на своих собственных отпрысков, а реализуют ее в иных формах альтруистической заботы и творчества, которые могут вобрать в себя их тип родительской потребности.
И безусловно, концепция генеративности подразумевает включение продуктивной и творческой деятельности, ни одна из которых, однако, не может заменить ее в качестве обозначения кризиса в развитии. Потому что способность потерять себя во встрече тел и сознаний ведет к последовательной экспансии эго-интересов и к либидному вкладу в то, что нарождается.Там, где такого обогащения не происходит, его место занимает регресс к навязчивой потребности в 149 псевдоинтимности, часто пропитанной чувством стагнации, скукой и оскудением межличностных контактов.
Индивиды тогда начинают потворствовать самим себе, как если бы они были своими собственными или друг друга единственными чадами и там, где условия этому способствуют, носителем заботы о самом себе становится ранняя инвалидность, физическая или психологическая.С другой стороны, сам по себе факт, что у человека есть дети или что он хочет, чтобы они были, еще не ведет к - достижению генеративности.
Кажется, что некоторые молодые родители страдают от того, что развитие их способности к истинной заботе запаздывает.Причины следует искать в их ранних детских впечатлениях в неправильных идентификациях с родителями в чрезмерной любви к себе, основанной на слишком странном выстраивании собственной личности, и в отсутствии некоторой веры веры в человеческий род , которая позволила бы с полным доверием, радостно встретить приходящего в мир ребенка.
Сама природа генеративности, однако, предполагает, что ее наиболее явную патологию следует искать в следующем поколении, то есть в форме тех неизбежных отчуждений, которые мы перечислили как характерные для детства и юности и которые могут проявиться в отягощенной форме вследствие нарушения генеративности у родителей.Что касается социальных институтов, поддерживающих и охраняющих генеративность, мы можем сказать только, что все они по самой своей природе систематизируют этику генеративной преемственности.
Генеративность сама является движущей силой человеческой организации.И стадии детства и взрослости представляют собой систему генерации и регенерации, на которую работают такие институты, как теплая, заботливая семья и совместно разделенный труд. Таким образом, перечисленные здесь основные силы и существо организованных человеческих общностей совместно создали систему зарекомендовавших себя методов воспитания и фонд традиционных способов подкрепления, которые дают возможность одному поколению встречать нужды следующего поколения относительно независимо от индивидуальных различий и меняющихся условий.
Лишь обретя жизненный опыт, обогащенный заботой об окружающих людях, и в первую очередь о детях, твор- 150 ческими взлетами и падениями, человек обретает интег-ративностъ - завоевание всех семи предшествующих стадий развития. Говоря об этом зрелом периоде человеческого развития, отмечу несколько его особенностей.Это растущая эмоциональная интеграция как склонность ого к порядку и значимости, полная доверия к образам-носителям прошлого и готовая взять на себя лидерство в настоящем а при отдельных обстоятельствах и отречься от него . Это принятие одного-единственного жизненного цикла с определенным кругом лиц, входящих в него. Все это подразумевает новую и совершенно иную любовь к своим родителям, принятие их такими, какие они есть, и восприятие жизни в целом как личной ответственности.
Это чувство дружеской связи с мужчинами и женщинами разных времен и разных профессий, которые создавали окружающий их мир. Обладатель интегративности готов защищать свой собственный жизненный стиль перед лицом любых физических и экономических угроз, при этом не порицая стиль жизни других людей. Он уверен, что индивидуальная жизнь есть случайное совпадение единственного жизненного цикла с единственным сегментом истории и что вся человеческая интегра-тивность существует и исчезает вместе с тем уникальным стилем интегративности, к которому он причастен.
Клинические и антропологические данные позволяют предположить, что отсутствие или утеря такой нарастающей эго-интеграции приводит к расстройству нервной системы или полной безысходности судьба не принимается как обрамление жизни, а смерть - как ее последняя граница. Отчаяние вызывается прежде всего временной ограниченностью дееспособности периода жизни человека, в течение которого он не имеет возможности испытать иные пути, ведущие к интеграции.
Такое отчаяние часто прячется за демонстрацией отвращения, за мизантропией или хроническим презрительным недовольством определенными социальными институтами и отдельными людьми - отвращением и недовольством, которые там, где они не связаны с видением высшей жизни, свидетельствуют только о презрении индивида к самому себе. Здесь витальность приобретает форму такого независимого и в то же время активного взаимоотношения человека с его ограниченной смертью жизнью, которое мы называем мудростью, со многими оттенками значения - от зрелости 151 o ума до сосредоточения знаний тщательно обдуманными суждениями и глубоким всеобъемлющим пониманием.
Не каждый человек создает собственную мудрость.
Для большинства суть ее составляет традиция.Окончание жизненного цикла порождает также последние вопросы о шансах человека трансцендировать за пределы своей идентичности и своего часто трагического или даже горько трагикомического участия в собственном неповторимом жизненном цикле в исторической цепи следующих друг за другом поколений.
Все великие философские и религиозные системы, имевшие дело с крайней индивидуализацией, ответственно оставались верными современным им традициям, культурам и цивилизациям.Ища трансценденцию в самоотречении, они оставались все же этически озабоченными - сохранением миропорядка . Любая цивилизация может быть оценена по тому, какое, значение она придает полноценному жизненному циклу индивида, так как такое значение или его отсутствие не может не затронуть начал жизненного цикла следующего поколения и, таким образом, шансов других людей на то, чтобы встретиться с этими конечными вопросами с некоторой ясностью и силой.
К какой бездне ни приводили бы отдельных людей - последние вопросы , человек как творение психосоциальное к концу своей жизни неизбежно оказывается перед лицом новой редакции кризиса идентичности, которую мы можем зафиксировать в словах Я есть то, что меня переживет . Тогда все критерии витальной индивидуальной силы - вера, сила воли, целеустремленность, компетентность, верность, любовь, забота, мудрость - из стадий жизни переходят в жизнь социальных институтов.
Без них эти институты угасают но и без духа этих институтов, пропитывающего паттерны заботы и любви, инструктирования и тренировки, никакая сила не может появиться просто из последовательности поколений.Итак, мы приходим к заключению, что психологическая сила зависит от тотального процесса, который одновременно регулирует индивидуальные жизненные циклы, последовательность поколений и структуру общества.
Глава IV Спутанность идентичности в истории жизни и истории случая I. Биографический очерк созидательная спутанность 1. Семидесятилетний Дж. Б. Шоу о Шоу двадцатилетнем Семидесятилетнего Дж.Б. Шоу попросили просмотреть его ранние работы, не имевшие когда-то успеха, и дать к ним предисловие для издания.Речь шла о двух прежде не публиковавшихся сборниках беллетристики1. Можно было ожидать, что Шоу даст пояснения к своим юношеским произведениям, но не предоставит читателю детальный анализ молодого Шоу . Если бы он не был столь остроумен, говоря о своей молодости, его высказывания можно было бы рассматривать как аналитический шедевр, едва ли нуждающийся в дополнительной интерпретации. К тому же это его собственные заметки по поводу идентичности, посредством которых он успокаивает и поддразнивает читателя то очевидной поверхностностью, то неожиданной глубиной суждений.
Я осмеливаюсь воспользоваться выдержкой из этого сборника в своих целях с одной лишь надеждой на то, что мне удастся заинтересовать читателя разбором каждого шага его анализа.
Умудренный жизненным опытом Шоу описывает молодого Шоу как - крайне несговорчивого и неприятного молодого человека , склонного к дьявольским мыслям и в то же время страдающего от обыкновенной трусости и ужасно стыдящегося ее . Истина состоит в том заключает он что все мужчины занимают в обществе ложное положение до тех пор, пока они не осознают свои возможности и не примерят их на своих соседей.
Они измучены бесчисленными собственными недостатками к тому же своим беспредельным высокомерием они раздражают окружающих.Это противоречие может быть разрешено путем признания успеха или неудач каждый из нас немного страдает, пока не найдет свое естественное место, 153 выше или ниже того уровня, который он занимал от рождения . Но Шоу всегда стремится освободиться от универсального закона, который он, сам того не желая, провозглашает, поэтому он добавляет Этот поиск своего места может иногда очень осложняться тем, что в обычном обществе нет места экстраординарным индивидам . Шоу переходит к описанию собственного кризиса двадцати лет. Этот кризис был вызван не просто неудачей или же отсутствием определенной роли, а, напротив, избытком успеха и определенности Я добился успеха вопреки самому себе и с ужасом обнаружил, что Дело вцепилось в меня и не имеет намерения отпустить, вместо того чтобы изгнать меня как ничего не стоящего обманщика, каковым я на самом деле являлся.
Поэтому я вижу себя двадцатилетним, обладающим деловой хваткой, занимающим должность, которую я ненавидел всем сердцем, как только может позволить себе нормальный человек ненавидеть что-то, от чего он не может избавиться.
В марте 1876 г. я вырвался на свободу . Вырваться на свободу означало для него покинуть семью и друзей, дело и Ирландию и избежать таким образом опасности успеха, несоразмерного чудовищности моих подсознательных амбиций . Он позволил себе удлинить интервал между юностью и взрослостью, который мы будем называть психосоциальным мораторием . Он пишет Когда я покинул мой родной город, я оставил этот этап жизни позади и больше не ассоциировал себя с мужчинами моего возраста до тех пор, пока, после почти восьмилетнего одиночества, я не был вовлечен в социалистическое движение начала 80-х гг весьма распространенное среди англичан, жгуче негодующих по поводу очень реального и очень основательного зла, поразившего весь мир . Между тем казалось, что он избегает удобных возможностей, понимая, что за убеждением, что они могут не привести к тому, чего мне бы хотелось, лежит невысказанный страх, что они могут привести к тому, чего бы мне не хотелось . Эта профессиональная часть моратория подкреплена интеллектуальной Я ничего не могу знать о том, что не интересует меня. Моя память избирательна она отвергает и выбирает и ее выбор не является академическим Я поздравляю себя с этим я твердо убежден, что любая неестественная деятельность мозга также злонамеренна, как и любая неестественная деятельность тела Цивилизация всегда разру- 154 шается, давая правящим классам так называемое среднее образование Шоу учился и писал так, как он хотел, и именно это позволило появиться на свет экстраординарным произведениям экстраординарного человека.
Он сумел отказаться от той работы, которую должен был бы выполнять, не бросая любимого дела Моя конторская выучка оставила во мне привычку регулярно что-нибудь делать как обязательное условие трудолюбия, противостоящего праздности.
Я знаю, что не добился бы успеха, если бы не делал этого, и никаким другим путем я никогда не написал бы книги.
Я покупал много белой бумаги среднего размера по 6 пенсов, складывал ее вчетверо и приговаривал себя заполнять по пять таких страниц в день, дождливый или солнечный, скучный или вдохновенный.
Во мне было так много от школьника и клерка, что, если мои пять страниц кончались на середине предложения, я не заканчивал его до следующего дня. С другой стороны, если я пропускал день, назавтра я отрабатывал его вдвойне.
В соответствии с этим планом я написал за пять лет пять романов. Это было моим профессиональным ученичеством . Можно добавить, что эти пять романов не публиковались более пятидесяти лет, но Шоу научился писать так же, как работал, и ждать так же, как писал.Насколько важна была такая первоначальная ритуализация работы для внутренней стойкости молодого человека, можно понять из тех случайных замечаний, которые этот большой остряк почти застенчиво называет психологическими озарениями - Мой взлет усилен приобретенной привычкой прекращать работу я работал так же, как мой отец пил . Таким образом, он указывает на это сочетание склонности и принуждения, которое лежит в основе многих видов патологии старшего подросткового возраста и некоторых достижений юности.
Шоу в деталях описал алкогольный невроз своего отца, находя в нем один из источников своего едкого юмора Это должно было стать либо семейной трагедией, либо семейной шуткой . Тем более, что его отец не был ни веселым, ни сварливым, ни хвастливым, но был несчастным, измученным стыдом и угрызениями совести человеком . Между тем отец обладал парадоксальным чувством юмора, которое я от него унаследовал и с максимальной эффективностью использовал, начав писать ко- 155 медии.
Его парадоксы для полноты эффекта требовали от нас некоторой святости Кажется предопределенным, что я пришел к пониманию сути религии в результате редукции всех ее искусственных или фиктивных элементов до максимально непочтительной абсурдности . Самый бессознательный уровень Эдиповой трагедии представлен Шоу в некоем подобии сновидения, символизм которого напоминает кранную память , когда одна сжатая сцена следует за другой, ей подобной Мальчик, увидевший хозяина с небрежно завернутым гусем под мышкой и окороком в таком же виде в другой руке оба куплены для Бог знает какого смешения праздников , колотящего по ограде, пытаясь найти калитку, и превращающего по ходу дела свой цилиндр в гармошку, вместо того чтобы сгорать от стыда и волнения за этот спектакль, настолько лишился от смеха шумно разделяемого дядей по материнской линии способности что-либо делать, что едва нашел в себе силы кинуться спасать шляпу хозяина и привести его в пристойный вид. Это был совсем не тот мальчик, который станет устраивать трагедию из пустяков, вместо того чтобы превратить ее в пустяк.
Если вы не можете избавиться от семейного скелета, заставьте его хотя бы плясать . Очевидно, что анализ психосексуального аспекта личности Шоу уходит корнями в символизм отцовской слабости.
Шоу объясняет падение своего отца посредством блестящего анализа социоэкономических условий его жизни.
Отец был вторым кузеном баронета, а моя мать - дочерью сельского джентльмена, в правилах которого было закладывать что-нибудь, попадая в трудную ситуацию.Это моя разновидность нищеты . Далее он заключает Сказать моему отцу, что он не может дать мне университетского образования это все равно что сказать, будто у него нет денег на выпивку или что я не смогу стать писателем.
Оба утверждения справедливы но он пил, а я стал писателем . Свою мать он вспоминает в связи с одним или двумя редкими и восхитительными случаями, когда она делала для него бутерброд с маслом.Она намазала масло толстым слоем, вместо того чтобы просто вытереть нож о хлеб . Большую часть времени, подчеркивает Шоу, она просто принимала меня как естественное и привычное яв- 156 ление и считала само собой разумеющимся, что и в дальнейшем ничего не изменится . Должно было быть что-то, подкрепляющее этот вид обезличивания, так как, точнее говоря, я должен сказать, что она была худшей матерью из всех мыслимых, но между тем никогда не способной на зло по отношению к любому ребенку, животному или растению или даже по отношению к любому человеку или чему-то подобному . Это, по-видимому, нельзя считать ни избирательной привязанностью, ни следствием обучения Меня плохо воспитывали именно потому, что моя мать была слишком хорошо воспитана В своем справедливом протесте против принуждения и тирании, брани, запугиваний и наказаний, от которых она страдала в детстве она достигла такого негативизма, что, за неимением заменяющей их идеи, провозглашала домашнюю анархию настолько, насколько это было возможно . В общем и целом мать Шоу была абсолютно лишенной иллюзий женщиной страдающей от бесконечно огорчающего ее мужа и трех неинтересных детей, слишком больших для того, чтобы можно было ласкать их как животных, что она очень любила, а также испытывающей постоянное чувство унижения из-за малости отцовского заработка . На самом деле можно сказать, что Шоу имел трех родителей.
Третьим был человек по имени Ли, который давал матери Шоу уроки пения и имел влияние как на весь уклад жизни семьи, так и на идеалы Бернарда.
Хотя он лишил моего отца главенствующего положения в доме, направлял активность и интересы моей матери, он был настолько погружен в свои музыкальные занятия, что между двумя мужчинами не было не только никаких разногласии, но даже и близких личных контактов и, конечно же, не было неприязни.
Поначалу его идеи поразили меня. Он сказал, что люди должны спать с открытым окном.
Это нашло во мне отклик, и с тех пор я так и делаю.Он ел черный хлеб вместо белого потрясающая эксцентричность . Из многих элементов идентичности, вытекающих из столь запутанной картины, позвольте мне отобрать, сконцентрировать и назвать три. Сноб По сравнению с другими английскими семьями, похожими на нас, мы обладали такой силой иронической драматизации, которая заставляла греметь кости наших 157 семейных скелетов . По мнению Шоу, именно так семейный снобизм сглаживается семейным чувством юмора . С другой стороны, o хотя моя мать и не была сознательным снобом, некоторая божественность, окружавшая ирландскую леди того времени, была неприемлема для ее английских провинциальных родителей, живших неподалеку от нее . Шоу - испытывал чрезвычайное презрение к фамильному снобизму до тех пор, пока не обнаружил, что один из его предков был королем флейты Это так же хорошо, как происходить от Шекспира, в которого я с колыбели бессознательно пытался перевоплотиться . Производитель шума На протяжении всего детства Шоу одолевали грандиозные атаки музыкальных увлечений в семье играли на тромбоне, виолончели, арфе и тамбурине и - самое ужасное - практически все пели. Наконец он и сам научился играть на фортепьяно, и делал это невероятно шумно.
Когда я вспоминаю грохот, свист, рев и рычание, извлекаемые мною из инструмента в процессе обучения и действовавшие на нервы соседям, меня начинают мучать совершенно бесполезные угрызения совести Я почти свел с ума мою мать своими любимыми извлечениями из Вагнера, которые больше были похожи на речитатив и потому ужасно фальшивыми по звучанию. Тогда она не жаловалась, но спустя годы она призналась, что иногда ей хотелось плакать, слушая меня. Если бы я совершил убийство, я не думаю, что это слишком мучило бы мою совесть но об этих словах матери я не мог спокойно вспомнить . Таким образом, Шоу мог бы добиться успеха и на музыкальном поприще, в чем не желает признаваться.
Вместо этого он становится музыкальным критиком, то есть одним из тех, кто пишет о шуме, производимом другими.
В качестве критика он выбрал своим псевдонимом Бассетто - так называется инструмент, который едва ли кто-нибудь знал и который имеет настолько мягкое звучание, что даже дьявол не смог бы заставить его греметь . Бассетто стал блестящим критиком, и более того Я не могу отрицать, что временами Бассетто бывал вульгарным но это не имеет значения, если он заставляет вас смеяться.
Вульгарность - существенная часть авторского 158 арсенала ведь и клоун порой бывает лучшей частицей цирка . Некто злой В детстве будущий писатель испытывал сильное одиночество.
Поэтому он выдумал себе друга для бесед.В детстве я упражнял свой литературный дар, сочиняя собственные молитвы Эти произведения нужны были для развлечения и умиротворения Всевышнего . В соответствии с семейной непочтительностью к религии набожность Шоу была весьма невысокой и очень рано превратилась в смесь интеллектуальной честности и низкой морали . В то же время создается впечатление, что Шоу был в несколько необычной форме маленьким бесенком в образе ребенка.
Во всяком случае, он не чувствовал идентичности с собой хорошим Даже когда я был хорошим мальчиком, это было только наигрышем, потому что, как говорят актеры, я видел себя в роли . Когда природа завершила мое внешнее оформление в 1880 г. или около этого до двадцати четырех лет у меня на лице был лишь нежный пушок , я обзавелся усами, бровями и саркастическими ноздрями опереточного дьявола, чьи песни я распевал в детстве и чьим идеям я поддавался в отрочестве.
Позже, когда мимо меня прошли поколения, я начал понимать, что выдумки воображения относятся к жизни так же, как скетч относится к картине или образ к статуе . Так Дж.Б. Шоу более или менее определенно отслеживает свои творческие корни.
Но это почти не имеет значения, так как то, кем он в конце концов стал, кажется ему столь же предопределенным от природы, как и стремление перевоплотиться в Шекспира, о котором говорилось выше. Моя учительница писал он озадачивала меня своими попытками научить меня читать, ибо я не могу припомнить того времени, когда страница печатного текста была мне непонятна, и могу только предположить, что я родился грамотным . Между тем он задумывался о профессиональном выборе В качестве альтернативы стать Микеланджело я мечтал стать Бодлером замечу, между прочим, что о литературе я вообще не думал, во всяком случае не больше, чем утка думает о плавании . Он также называет себя прирожденным коммунистом что спешит добавить он означает фабианский социалист и пытается объяснить мир, который придет 159 с принятием того, что, как ему кажется, должно быть сделано прирожденный коммунист знает, где он находится и где находится то общество, которое так пугает его. Он лечится от своей болезненной робости . Так - законченный аутсайдер постепенно становится своеобразным законченным инсайдом . Я был говорил он вне общества, вне политики, вне спорта, вне церкви , но это все в рамках британского варварства Как только заходила речь о музыке, живописи, литературе или науке, моя позиция изменялась я становился инсайдом . Поскольку истоки этих черт своего характера Шоу относит к детству, он приходит к убеждению, что только изобретательность может собрать их воедино Если я хочу полнее пояснить это, я должен добавить, что простая неопытность, которая так быстро проходит, была дополнена более глубокой странностью, которая в течение всей моей жизни делала меня скорее гостем на этой земле, чем ее жителем.
Или же случилось так, что я родился сумасшедшим или слабоумным, и этот мир не был моим королевством я был дома только в плане моего воображения и, для моего успокоения, слегка мертвым.
Следовательно, я должен был стать актером и создать для себя фантастическую личность, способную иметь дело с людьми и приспосабливающуюся к различным ролям, которые я должен был играть как актер журналиста, оратора, политика, члена различных комитетов, человека мира и т.д В этом подчеркивает Шоу я слишком хорошо преуспел в дальнейшем . Это утверждение является своеобразной иллюстрацией того смутного отвращения, с которым старики порой воспринимают ту безжалостную идентичность, которая приходит в юности отвращение, которое может вызвать смертельное отчаяние и необъяснимые психосоматические изменения.
Окончание своего юношеского кризиса Шоу резюмирует следующими словами У меня была интеллектуальная привычка, и мое природное сочетание критических способностей с литературными задатками требовало только четкого понимания жизни в свете ясной теории, а точнее, религии, чтобы включить ее в триумфальное действие . Здесь старый циник в одном предложении обрисовал, к чему должна стремиться идентичность любого человека.
Переведем это в понятия, более удобные для нашего обсуждения и более сложные для того чтобы занять место 160 в обществе, человек должен признать свободу выбора , привычку использовать доминирующие способности, иметь некоторый опыт в данной области, неограниченность ресурсов, наличие обратной связи от этих занятий, от общения, которое они предоставляют, и от их традиций и, наконец, ясную теорию жизни, которую старый атеист, стремящийся шокировать до конца, называет религией. Фабианский социализм, к которому он в действительности повернул это скорее идеология, общий термин, которого мы будем придерживаться по причинам, которые станут понятными в конце этой главы. 2. Уильям Джемс, свой собственный психиатр На протяжении всей жизни У. Джемса весьма занимало то, что впоследствии было названо патопсихологией . В юношеском и более зрелом возрасте он очень страдал от острого эмоционального напряжения, тщетно пытаясь избавиться от него при помощи различных лекарств.
Его письма свидетельствуют о том, что его также интересовали кризисы, переживаемые его друзьями.
Советы, которые он давал им, со всей очевидностью обнаруживали остроту его борьбы за собственное здоровье.
Более того, он принимал участие в споре о возможности исцеления религией.
И наконец, он очень много сделал для появления различных направлений в психиатрии, среди которых было и фрейдистское, автор его приезжал в США в 1907 г. Хотя сам Фрейд произвел на него впечатление человека, одержимого идеей-фикс Джемс говорил впоследствии, что ему не удалось помочь себе, пользуясь теорией сновидений Фрейда, как и многим более или менее интеллектуальным людям до и после него , он тем не менее выражал надежду на то, что Фрейд и его ученики будут продолжать свои исследования.
В дальнейшем я процитирую несколько наиболее значимых высказываний Джемса, взятых не из его теоретических трактатов, а из его личных признаний, в которых он дает жизненную характеристику затянувшегося кризиса идентичности . Уильям Джемс, как отмечает Мэтгиссен, крайне мед-ленйо приближался к зрелости 2. В возрасте двадцати шести лет он писал Вэндел Холмс Я много бы отдал за любое творческое увлечение . Сегодня мы вновь и вновь 161 11-798 обнаруживаем подобную жалобу со стороны студентов колледжа однако в истории жизни Джемса сомнения и задержка были обусловлены, по мнению Мэттиссен, фанатичной требовательностью его отца к бытию, что весьма осложнило его детям поиски своего места в жизни хотя по крайней мере двое из них, несомненно, достигли высокого мастерства в своем деле . Я подчеркиваю это потому, что сегодня все чаще молодые люди не находят себя, выбирая какое-либо дело только ради карьеры.
Чувство бытия при этом еще не является достаточным для того, чтобы придать голым амбициям вид индивидуальности или следствия общинного духа. Мы не будем здесь останавливаться на личности или родительских установках отца Уильяма Джемса, сэра Генри Джемса, который вследствие дряхлости и болезней все дни проводил дома, отравляя жизнь близких тиранией либерализма и считая школу утопией. Ни один вопрос не решался без ведома отца. Я также не могу проследить здесь тот процесс, в результате которого поздняя философия Джемса стала одновременно продолжением и разрушением отцовского вероучения.
В наибольшей степени наше внимание привлекает затянувшийся кризис идентичности , который привел Уильяма из мира искусства в мир науки и медицины и из Кембриджа Массачусетс на Амазонку и в Европу, а затем опять в Кембридж.
Почти до тридцати лет Джемс прожил в доме своего отца, испытывая острый дискомфорт от европейской жизни, а затем принял предложение президента Элиота, который и раньше отмечал его способности, преподавать анатомию в Гарварде.
Между тем болезнь Джемса можно было сравнить с болезнью Дарвина - в плане ограничения активности и ассоциации оставляющей лишь узкую дорожку интересу и активности.И даже через такую узкую щель эти люди с уверенно стью лунатиков находят свою конечную интеллектуальную и социальную цель. В случае Джемса дорога вела от художественного наблюдения через натуралистическое понимание н постижение физиологом функционирования орга-1 низма к многосторонней восприимчивости изгнанника и, наконец, через самопознание и эмпатию к психологии и философии.
Джемс отмечает Сначала я изучал медицину, чтобы стать физиологом, но судьба привела меня к психологии и философии.У меня не было никакого фи- 162 лософского образования, а первой услышанной мною лекцией по психологии была первая прочитанная мною лекция . В своей работе Многообразие религиозного опыта Джемс дал, несомненно, автобиографическое описание состояния, которое он назвал худшим видом меланхолии , о котором ему как будто бы сообщил молодой француз Пребывая в состоянии философского пессимизма и общей депрессии относительно моих изысканий, однажды вечером в сумерках я отправился в прихожую, чтобы взять одну статью, находившуюся там неожиданно, без всякого предупреждения, как если бы он вышел из темноты, на меня накинулся ужасный страх моего собственного существования Это было подобно открытию и хотя внезапное чувство прошло, с тех пор я стал весьма чутким к болезненным чувствам других Я боялся оставаться один. Мне кажется удивительным, как другие люди могут жить, как жил я сам, не сознавая этой ямы незащищенности под поверхностью жизни.
Например, моя мать, очень веселый человек, казалась мне загадкой из-за ее нечувствительности к опасности, которую, можете мне поверить, я старался не тревожить своими открытиями.
Мне всегда казалось, что моя меланхолия имела религиозные корни Я имею в виду следующее страх был настолько захватывающим и сильным, что, если бы я не цеплялся за тексты Священного писания типа Вечный Бог - мое пристанище , я думаю, я вырос бы по-настоящему безумным 3. Джемс обращается к сходному переживанию отчуждения, пережитому и описанному его отцом Однажды, ближе к маю, после приятного обеда я остался за столом один, лениво уставясь на горячую золу в камине, ни о чем не думая и чувствуя только удовольствие от хорошего пищеварения, как неожиданно - как вспышка молнии - да меня напали страх и дрожь, заставившие трястись все мои кости 4. Сравнение двух приступов оставляет открытым вопрос о том, насколько внутренняя жизнь отца соответствовала его стилю жизни и насколько в этом переживании видно освобождение благодаря озарению. Ясно одно каждый возраст имеет свои формы отчуждения эти формы часто культурно более ограничены, чем чувство бытия рядом с собой , и внутренняя борьба как отца, так и сына 163 происходила вокруг идентичности незащищенной и упрямой самости, столь типичной для крайнего индивидуализма, как против уступки какой-то более высокой идентичности - будь она открытой, или полностью скрытой, или внутренней, или всепроникающей.
То, что отец, как он далее сообщает, в момент испуга обратился к жене в то время как сын говорит, что он обычно не хотел тревожить свою необъяснимо веселую мать , поражает нас, ибо можно себе представить, скольких мучений и тревог стоило человеку, который сам себя сделал , обратиться к женщине в поисках защиты.
Сэр Генри Джемс, в духе деревенского романтизма, говорит Снова и снова, живя в этом унылом состоянии и слушая бесконечную болтовню о диете и режиме, болезнях и политике, партиях и личностях, я сказал себе проклятием человечества, которое делает наше мужество столь малым и испорченным, является его чувство самости и абсурдная, отвратительная самоуверенность, которую оно порождает.
Как сладко, должно быть, обнаружить, что ты уже больше не человек, а одна из тех невинных и несведущих овец, что пасутся на безмятежном склоне и пьют вечную росу и свежесть щедрых закромов природы 5. Об одном значительном шаге на пути У. Джемса к зрелости и освобождению от острого отчуждения сообщает он сам, о другом - его отец. Я думаю, что вчера в моей жизни произошел кризис пишет Джемс своему отцу я закончил первую часть второго Эссе Ш. Ренувье и не вижу причины, почему его определение свободной воли доказательство того, почему я выбрал именно эту мысль, когда мог бы выбрать другие является определением иллюзии.
В любом случае на сегодня я до следующего года допускаю, что это не иллюзия. Мой первый акт свободной воли - поверить в свободную волю 6. К этому он добавляет предложение, которое ярко выражает принципиальную доминанту сегодняшней эго-психологии . До сих пор, когда мне казалось, что я пользуюсь свободной инициативой, отваживаясь действовать оригинально, не выжидая с осторожностью, когда окружающий мир будет благоприятен ко мне, самоубийство казалось наиболее мужественной формой проявления моей отваги теперь я сделаю следующий шаг в направлении моей воли - не только действовать с ней, но и верить в нее 164 верить в мою индивидуальную реальность и созидательную силу. Моя вера не может быть оптимистичной, но я поставлю жизнь в основу саморегулирующегося сопротивления эго миру. Жизнь должна состоять из дела, страдания и творчества 7. Я цитирую эту характеристику как саморегулирующегося, так и сопротивляющегося аспекта ого , чтобы показать его психоаналитическое значение это внутренний синтез, организующий опыт и направляющий действие. А вот свидетельство сэра Генри Джемса о другом значительном и освобождающем мысленном эксперименте его сына Уильям пришел днем, когда я сидел в одиночестве, и, оживленно походив по комнате, выпалил Благослови мою душу! Какая разница между мною теперешним и тем, каким я был в это же время прошлой весной Он был очень многословен.
Я побоялся вмешиваться в его высказывание, но отважился спросить, чем именно, по его мнению, вызвано это изменение.
Он назвал несколько вещей, но главной среди них был отказ от представления о том, что все психические нарушения имеют физическую основу.
Это казалось ему совершенно неправильным Он освобождался от почтения к представителям подобной науки и становился даже более универсальным и беспристрастным в своих умственных суждениях, чем прежде Несомненно, старый сэр Генри слегка изменил слова своего сына в русле собственного стиля мышления, но эта сцена типична для Джемса.
Очевидно, первое озарение, касающееся самоопределения свободной воли, соотносимо со вторым, заключавшимся в отказе от признания физиологических факторов фатальными аргументами против продолжающегося самоопределения невротической личности.
Вместе они составляют основу психотерапии, которая, вне зависимости от того, как она описана и концептуализирована, нацелена на восстановление у пациента способности к выбору.
II. Генетический очерк идентификация и идентичность Автобиографии экстраординарных и экстраординарно воспринимающих себя индивидов служат одним из источников понимания процесса развития идентичности.
Для 165 того чтобы охарактеризовать универсальный генезис идентичности, необходимо проследить ее развитие в истории жизни обычных индивидов.Здесь я могу полагаться на общие впечатления Повседневной жизни, на коррекцион-ную работу с молодыми людьми, имеющими легкие нарушения, и на мое участие в одном из немногих лонгитю-дных исследований9 - источник, исключающий детальное опубликование биографических данных.
В дальнейшем неизбежным станет генетическое описание, некоторое подобие которого мы приводили ранее. Отрочество - последняя ступень детства.Отрочество можно считать полностью завершившимся только тогда, когда индивид подчинит свои детские идентификации новому виду идентификации, достигнутому в ходе социализации и соперничества со сверстниками.
Эти новые идентификации уже не отличаются o игривостью детства и экспериментами юности они с поразительной настойчивостью принуждают молодого человека к выбору и волевому решению, с возрастающей непосредственностью ведут к жизненным свершениям.Эта задача требует от разных индивидов в различных обществах больших вариаций в длительности, интенсивности и ритуализации отрочества.
Общество, как этого требуют от него индивиды, предоставляет более или менее санкционированные промежуточные периоды между детством и взрослостью, часто характеризующиеся сочетанием затянувшейся незрелости и спровоцированного раннего развития.Постулируя - латентный период , который предшествует пубертату, психоанализ признает определенный тип психосексуального моратория в развитии человека - период задержки, который позволяет будущим супругам и родителям пройти школу, предоставляемую их культурой, и овладеть техническими и социальными элементами труда.
Теория либидо между тем не дает адекватного описания второго периода задержки, а именно затянувшегося отрочества. На этой стадии сексуально зрелый индивид более или менее долго задерживается в реализации своей психосексуальной способности к близости и психосоциальной готовности к родительству.Этот период можно рассматривать как психосоциальный мораторий, в течение которого молодые люди могут путем свободного ролевого экспериментирования найти свою нишу в обществе, нишу, которая твердо определена и точно ему соответствует. 166 Если мы говорим о том, что общественность должна как-то ответить на потребность молодого человека в признании, мы имеем в виду нечто большее, чем простое признание его достижений.
Для формирования идентичности молодого человека очень важно, чтобы он был восприимчив к функциям и статусу лица, чей постепенный рост и изменения становятся значимыми для него. В психоанализе мало говорится о том, что такое признание обеспечивает эго совершенно необходимую поддержку, причем к специфическим задачам отрочества относятся следующие развитие механизмов, защищающих го от постоянно возрастающей интенсивности импульсов идущих теперь от зрелого генитального аппарата и мощной мышечной системы умение консолидировать наиболее важные жизненные достижения ресинтезирование всех идентификаций детства в единое целое, а также приведение их в соответствие с ролями, предлагаемыми более значительной частью общества будь то сфера соседских отношений, предполагаемая область профессиональных занятий, сообщество родственных умов душ или, возможно как в случае с Шоу семейного скелета . Мораторий - это отсрочка, предоставленная кому-либо, кто еще не готов принять ответственность или хотел бы дать себе время на подготовку.
Под психосоциальным мораторием мы понимаем запаздывание в принятии на себя взрослых обязанностей, но не только это. Данный период характеризуется избирательной снисходительностью со стороны общества и вызывающей беззаботностью со стороны юности, и все же он часто ведет к значительным, хотя нередко и преходящим, достижениям и завершается более или менее формальным подтверждением достижения со стороны общества.
Такие моратории характеризуются значительными индивидуальными различиями, которые особенно ярко вьщеляются у очень одаренных людей одаренных как в позитивном, так и в негативном плане , и эти вариации непосредственно связаны с особенностями культуры и субкультуры.
Каждое общество и каждая культура устанавливают определенный мораторий для своих молодых граждан. Для большинства из них эти моратории совпадают с периодом учения и тех достижений данного этапа жизни, которые соответствуют ценностям общества.
Мораторий может стать периодом краж и видений, временем путешествий 167 или работы, временем потерянной юности или академической жизни, временем самопожертвования или веселых шуток, а сегодня это зачастую время терпения или проступков.
Большую часть юношеской преступности, особенно в ее организованной форме, можно рассматривать как попытку создания психосоциального моратория. Я согласен с тем, что какая-то часть преступлений в течение длительного времени являлась в нашем обществе относительно узаконенным мораторием, и сейчас она увеличивается, ибо оказывается слишком привлекательной и притягательной для многих молодых людей.Кроме того, наше общество, по-видимому, находится в процессе признания психиатрического лечения одним из видов моратория для молодых людей, которые в противном случае были бы раздавлены стандартизацией и механизацией.
Такое предположение следует делать весьма осторожно, поскольку клеймо или диагноз, полученные кем-либо в период психосоциального моратория, оказывают существенное влияние на процесс формирования идентичности. Но мораторий не требует того, чтобы быть пережитым сознательно.С другой стороны, молодой человек может ощущать себя вполне состоявшимся и только со временем узнать, что то, к чему он относился так серьезно, было всего лишь переходным периодом многие выздоровевшие делинквенты, возможно, чувствуют полное отчуждение от глупости , через которую они когда-то прошли.
Между тем ясно, что любые экспериментирования с идентичностью означают также игру с внутренним огнем эмоций и побуждений и содержат в себе риск попасть в социальную яму, из которой нет выхода.Бывает и так, что мораторий отсутствует индивид слишком рано определился или его достижениям способствовали какие-то обстоятельства либо сильные мира сего. Лингвистически, как и психологически, идентичность и идентификация имеют общий корень.
Является ли идентичность простой суммой ранних идентификаций или это другой ряд идентификаций? Ограниченность механизма идентификации становится очевидной сразу, как только мы предполагаем, что никакие детские идентификации которые у наших пациентов принимают столь болезненные формы и находятся во взаимном противоречии , поставленные в ряд, не могут вылиться в нормально функционирующую личность.
Дейст- 168 вительно, мы всегда считаем, что задачей психотерапии является замещение болезненных и чрезмерных идентификаций другими, более желательными. Но, как и любое лекарство, более желательные идентификации должны быть в то же время полностью подчинены новому единому гештальту, который есть нечто большее, чем просто сумма его частей. Дело в том, что идентификация как механизм имеет определенные ограничения.На разных стадиях развития дети идентифицируют себя с теми аспектами окружающих людей, которые производят на них наибольшее впечатление, в реальности или в их воображении - это не имеет большого значения.
Их идентификация с родителями, например, сосредоточена на определенных переоцениваемых и болезненно воспринимаемых частях тела, способностях и внешних атрибутах роли. Более того, эти аспекты привлекательны не столько своей социальной значимостью, сколько тем, что отвечают природе детской фантазии, и этим они открывают путь к более реалистическому самоутверждению. В более старшем возрасте ребенок сталкивается с понятной ему иерархией ролей, от младших сиблингов до прародителей и всех, кто так или иначе принадлежит к семье в целом.
На протяжении детства это составляет круг его представлений о том, кем он может стать, когда вырастет, и уже очень маленькие дети способны к идентификации с целым рядом людей и отношений, и у них складывается своего рода иерархия ожиданий, которые затем требуют - верификации в дальнейшей жизни. Вот почему культурные и исторические перемены могут оказать такое травмирующее влияние на формирование идентичности они могут разрушить внутреннюю иерархию ожиданий ребенка.
Если мы считаем формирование интроекции, идентификации и идентичности этапами превращения эго в более зрелое взаимодействие с достижимыми моделями, то возникает следующая психосоциальная схема Механизм интроекции примитивное присвоение чужого образа определяется тем, насколько удовлетворительно взаимодействие между опекающим взрослым и опекаемым ребенком.
Только переживание такой исходной взаимности создает у ребенка то ощущение безопасности, которое приводит его к первьм объектам любви. 169 В свою очередь судьба детских идентификаций зависит от того, насколько удовлетворительным является взаимодействие с заслуживающими доверия представителями значимой для ребенка иерархии ролей, принадлежащих членам семьи разных поколений. Формирование идентичности, наконец, начинается там, где идентификация становится непригодной.
Она вырастает из избирательного отказа от одних и взаимной ассимиляции других детских идентификаций и их объединения в новую конфигурацию, которая в свою очередь определяется процессом, посредством которого общество часто через субкультуры идентифицирует юного индивида с тем, кем он, само собой разумеется, должен стать.Общество, зачастую не без исходного недоверия, делает это с оттенком удивления и удовольствия от знакомства с новым индивидом.
Общество в свою очередь тоже o признается индивидом, ищущим у него признания иногда же оно, по некоторым признакам, может глубоко и с оттенком мстительности отвергаться индивидом, не ищущим его покровительства. Общественные способы идентификации индивида впоследствии более или менее успешно стыкуются с индивидуальными способами идентификации.Если общество сочтет, что молодой человек вызывает неудовольствие и дискомфорт, оно может предложить ему способы изменения, не затрагивающие его 4идентификации с собой . Желаемое, с точки зрения общества, изменение представляет собой простое проявление доброй воли или силы воли он мог бы, если бы захотел , тогда как сопротивление такому изменению воспринимается как проявление злой воли или даже неполноценности, плохой наследственности или чего-то подобного.
Так, общество часто недооценивает, до какой степени долгая сложная история детства ограничивает возможности молодого человека в отношении изменения идентичности, а также то, до какой степени само общество может, если только оно может, все же помочь ему определиться среди возможных выборов.
На протяжении всего детства происходит пробная кристаллизация идентичности, которая заставляет индивида чувствовать и верить начиная с наиболее осознаваемых аспектов в то, что, если он приблизительно знает, кто он такой, ему необходимо лишь понять, что эта уверенность в себе вновь может стать жертвой разрыва самораз- 170 вития.Примером может служить разрыв между требованиями, предъявленными конкретным окружением маленькому мальчику , и ими же, предъявленными большому мальчику , который в свою очередь может удивиться, почему сначала его заставили поверить, что быть маленьким прекрасно, только для того, чтобы потом заставить изменить этрт не требующий усилий статус на специфические обязанности большого . Такой разрыв может в любое время привести к кризису и требует решительного стратегического моделирования действия, ведущего к компромиссам, которые могут быть компенсированы только последовательным нарастанием чувства реальности достижений.
Остроумный, или жестокий, или хороший маленький мальчик, который становится прилежным, или вежливым, или твердым, выносливым большим мальчиком, должен быть способен - и ему должна быть дана для этого возможность - соединить оба ряда ценностей в ту идентичность, которая позволяет ему в работе и игре, в официальном и интимном поведении быть и позволять другим быть комбинацией большого и маленького мальчика.
Общество поддерживает это развитие в том смысле, что дает ребенку возможность на каждой стадии ориентироваться в направлении полного жизненного плана с его иерархией ролей, представляемых индивидами различных возрастов.
Семья, соседи и школа обеспечивают контакты и пробную идентификацию с младшими и старшими детьми, с молодыми и старыми взрослыми.У ребенка в результате множества успешных пробных идентификаций начинают складываться ожидания по поводу того, что значит быть старше и что означает быть моложе, ожидания, которые становятся частью идентичности по мере того, иак они, шаг за шагом, проверяются психосоциальным опытом.
Установившаяся к концу отрочества идентичность включает в себя все значимые идентификации, но в то же время и изменяет их с целью создания единого и причинно связанного целого.Первоначально критические фазы жизни были описаны в психоанализе в терминах инстинктов и защит, то есть как типичные угрожающие ситуации 10. Психоанализ в большей степени интересовало влияние психосексуальных кризисов на психосоциальные и другие функции, а не 171 специфические кризисы, вызываемые созреванием каждой функции.
Возьмите, к примеру, ребенка, который учится говорить он овладевает одной из основных функций, обеспечивающих чувство индивидуальной автономии, и одним из основных средств расширения радиуса действия давать-брать . Простая индикация способности издавать преднамеренные звуки в скором времени заставит ребенка сказать, что он хочет . Правильная вербализация поможет ему привлечь к себе то внимание, которое раньше оказывалось ему в ответ на жесты, обозначающие нужду в чем-то. Речь не только неуклонно совершенствует индивидуальные характеристики его голоса и манеры говорить, она также определяет его как субъекта, способного отвечать окружающим.
Они в свою очередь ожидают, что с этих пор ему и для понимания потребуется гораздо меньше жестов и пояснений. Более того, произнесенное слово - это договор.Это неизменяемый аспект, запоминаемый другими, хотя ребенок достаточно рано узнает, что определенные действия взрослого по отношению к нему подвергаются незаметному изменению, тогда как другие его по отношению к ним - нет. Это существенное отношение речи не только к миру сообщаемых фактов, но и к социальной ценности вербальных достижений является стратегическим среди переживаний, характеризующих развитие эго . Это и есть тот психосоциальный аспект, который мы должны изучить для того, чтобы отнести его к уже известным на сегодняшний день психосексуальным аспектам, представленным, например, в аутоэротическом наслаждении речью, в использовании речи в качестве орального или любого другого эротического контакта или в таком органически обусловленном феномене, как произносимые или непроизносимые звуки или части слова.
Таким образом, ребенок продвигается вперед в использовании голоса и слов, различных комбинаций воя и пения, суждений и споров для нового элемента будущей идеи- тичности, так называемого элемента человека, который говорит и с которым говорят определенным образом . Этот элемент в свою очередь будет соотнесен с другими элементами развивающейся идентичности ребенка он умный и или симпатичный и или выносливый , будет сравниваться с другими людьми, живыми или мертвыми, считающимися идеальными или ужасными. 172 Функцией ого является интеграция психосексуального и психосоциального аспектов на данном уровне развития и в то же время интеграция отношений вновь появившихся элементов идентичности с уже имеющимися с целью ликвидации неизбежных разрывов между уровнями личностного развития.
Ранние кристаллизации идентичности могут возникать при условии возникновения конфликта, заключающегося в том, что изменения в качестве и количестве побуждений, экспансия в менталитет и появление новых, часто противоречивых социальных требований - все вместе делает предыдущие приспособления недостаточными, а прежние достижения - сомнительными.
Однако такой эволюционный и нормативный кризис отличается от навязанного, травмирующего и невротизирующего кризиса тем, что сам процесс роста порождает новую энергию, подобно тому как общество предоставляет новые специфические возможности в соответствии с доминирующими в нем на данный момент понятиями о фазах жизни.
С генетической точки зрения процесс формирования идентичности возникает как развивающаяся конфигурация - конфигурация, которая путем успешного синтеза и ресин-теза ого постепенно устанавливалась на протяжении всего детства.
Эта конфигурация постепенно включала в себя конституционально обусловленные свойства, идеосинкре-тические потребности либидо, хорошие способности, значимые идентификации, эффективные механизмы защиты, успешные сублимации и последовательно принимаемые роли. Окончательное соединение всех сходящихся в одной точке элементов идентичности и отказ от дивергентных элементов 11 оказывается весьма трудной задачей как может такая ненормальная стадия развития, как отрочество, рассматриваться как завершающая? Не всегда легко понять, что, несмотря на сходство симптомов и проявлений отрочества и невротических и психотических симптомов и проявлений, отрочество все же является не болезнью, а нормативным кризисом, то есть нормальной фазой возникшего конфликта, характеризующейся кажущейся неустойчивостью ого , с одной стороны, и высоким потенциалом роста - с другой. Невротический и психотический кризис обусловливается конкретной причиной, возрастающей затратой энергии, необходимой для защиты, и углубляющейся психосоциальной изоляцией, в то время 173 как нормативные кризисы относительно более обратимы и отличаются избытком энергии, оживляющей дремлющую тревогу и возбуждающей новый конфликт, но в то же время поддерживающей новые, более широкие функции ого . То, что в результате предвзятости может показаться проявлением невроза, часто является только отягощенным кризисом, который может самоликвидироваться и даже внести свой вклад в процесс формирования идентичности.
Конечно, справедливо, что подросток на заключительной стадии формирования идентичности страдает от смешения ролей более глубоко, чем когда-либо прежде или когда-нибудь будет страдать еще. Справедливо также и то, что такое смешение делает многих подростков беззащитными перед неожиданными ударами латентных злокачественных нарушений.
Но важно подчеркнуть, что диффузная и уязвимая, отстраненная и несовершенная, но требовательная и самоуверенная личность не слишком невро-тичного подростка включает в себя множество элементов полуосмысленных ролевых переживаний типа я запрещаю тебе и я запрещаю себе . Таким образом, большая часть этих смешений должна рассматриваться как социальная игра - это настоящий генетический преемник детской игры. Аналогично развитие го подростка требует и разрешает шутовство, а в случае запрета на него - фантазии и интроспекции. Мы склонны бить тревогу, когда подросток обнаруживает - близость к сознанию своих опасных фантазий фантазии, которые подавлялись на ранних стадиях и будут подавляться позже , особенно если мы, в нашем рьяном стремлении довести до сознания посредством психотерапии, начинаем давить на того, кто узнал уже чуть больше о пропасти бессознательного.
Осознание подростком некоторого количества пропастей - нормальное экспериментирование с переживаниями, которые таким образом становятся более подконтрольными для эго возникнув, они не оказываются преждевременно связанными с неизбежной серьезностью переростков или невротичных взрослых.
То же самое можно сказать и о подростковой подвижности защитных механизмов, вызывающей интерес у ряда клиницистов.
В целом эта подвижность не является патологией, поскольку отрочество - это кризис, в котором только подвижная защита способна преодолеть чувство давления внутренних и внешних требований и в котором только эксперименти- 174 рование и ошибки могут создать наиболее удачные средства самовыражения. В общем, можно сказать, что предрассудки относительно социальной игры подростков, подобные тем, которые мы имеем относительно детской игры12, не так легко преодолеть.
В качестве альтернативы мы предполагаем, что такое поведение является иррациональным, в нем нет необходимости, оно исключительно регрессивно и невротич-но. Как когда-то принижалось значение спонтанных игр детей в пользу игры в одиночестве, так сейчас единство поведения подростковой группы может быть неверно оценено вследствие нашего интереса к отдельному подростку.
Берут ли начало вновь приобретенные данным подростком способности в детском конфликте, в значительной степени зависит от ценных, с его точки зрения, в группе сверстников возможностей и вознаграждений, равно как и от тех формальных путей, при помощи которых общество стимулирует переход от социальной игры к экспериментированию, а затем и к достижениям, причем все они должны быть основаны на имплицитном взаимном контракте между индивидом и обществом.
Является ли чувство идентичности сознательным? Иногда оно кажется слишком осознанным.
Находясь под давлением витальных внутренних потребностей и жестких внешних требований, продолжающий экспериментировать индивид может стать жертвой преходящего острого осознания идентичности, что составляет общее содержание многих типичных для юности форм самоосознавания . Там, где процесс формирования идентичности затянут во времени фактор, способствующий творческому росту на первый план начинает выступать озабоченность образом я . Таким образом, больше всего мы знаем о нашей идентичности именно тогда, когда мы вот-вот ее достигаем либо находимся на пороге кризиса и чувствуем действие спутанной идентичности.
Этот синдром мы опишем ниже. С другой стороны, оптимальное чувство идентичности переживается просто как чувство психосоциального благополучия.
Его наиболее очевидным спутником является ощущение себя в своей тарелке и внутренняя уверенность в признании со стороны авторитетов. 175.