ГЛАВА 14. РУССКИЕ И СУДЬБА РОССИИ.

(опыт этнопсихологического исследования)

Россию (а также ее «наследника»—СССР) со времен Ивана Грозного отличает от стран Запада неравномерность исторического развития, «рваный ритм». История России при­мечательна и поучительна прежде всего тем, что все попытки русских приблизиться к Европе по уровню цивилизованности оплачивались чрезвычайно дорого, однако в целом были мало­успешны. Кратковременные (иногда, впрочем, блестящие) успе­хи достигались в отдельных сферах деятельности, но были не­прочны. И во все времена явно отставало хозяйство по уровню технологии, качеству продукта, экономичности.

Параллельно с указанными особенностями исторического развития России существует еще одно любопытное явление, а именно стереотип, отражающий русский характер. Попробуем разобраться, существует ли взаимосвязь между особенностями развития России и чертами русского этнического характера и каков ее механизм? Какие факторы сильнее всего повлияли на форми­рование русского этнического характера и на российскую исто­рию? Почему «историческая судьба русского народа была не­счастной и страдальческой и развивался он катастрофическим темпом, через прерывность и изменение типа цивилизации» (Н. Бердяев)? Действительно ли, «умом Россию не понять, аршином общим не измерить» (Ф. Тютчев)?

Эти вопросы с особой остротой встают перед русским наро­дом сегодня, при переходе к рыночной цивилизации. Возможно, наша версия исторического развития Рос­сии окажется не бесспорной. Но ясно одно, что если на эти (или подобные) вопросы не будут получены адекватные отве­ты, будущее России останется весьма туманным, а такая неоп­ределенность таит в себе угрозу не только для русских людей, но, может быть, и для всего мира. Вкратце нашу позицию мож­но представить несколькими положениями.

Во-первых, мы убеждены, что существует взаимосвязь между особенностями развития России и русским этническим харак­тером. И в этом убеждении мы следуем за такими выдающими­ся деятелями русской науки и культуры, как П. Чаадаев, С. Со­ловьев, С. Булгаков, Д. Лихачев.

Во-вторых, опираясь на высказывания П. Чаадаева и Э. Фромма, полагавших каждый в свое время, что существует общий западноевропейский социальный характер (который Фромм назвал «рыночным»), мы выдвигаем следующую гипо­тезу: русский характер является особым социальным характе­ром, сформировавшимся в специфических условиях российского общества; в противоположность западноевропейскому харак­теру его можно назвать «нерыночным».

В-третьих, следует отказаться от описания русского этниче­ского характера с помощью нравственно-психологических черт типа «добрый—злой», «храбрый—трусливый», «трудолюбивый – ленивый», «щедрый – скупой» и т. д. до бесконечности. Такое описание малопродуктивно, ибо нелегко достоверно уста­новить наличие подобных черт у какого-либо народа. А если даже попытаться сделать это останется неясным генезис этих черт. Следовательно, непонятно, можно ли на них воздейство­вать и способствуют они или препятствуют движению России к рыночной цивилизации.

Для понимания сущности этнического русского характера очень важ­но также то, как узакониваются притязания индивидов на ту или иную ценность. Существуют два основных способа, с помо­щью которых человек признается законным обладателем какой-либо из них (можно назвать их «способами получения социаль­ного признания»). Первый – «личный» – через экспертов или судей (каковыми могут быть все члены данного сообщества), признающих право именно этого конкретного индивида на обла­дание властью, богатством, почестями, мастерством и т. д. При­мерами такой процедуры могут быть: выборы президента, при­суждение ученой степени, оглашение завещания и т. п. Вто­рой – «безличный» – через рынок, когда притязания субъекта узакониваются с помощью акта купли-продажи. Могут сущест­вовать разные комбинации обоих способов, но принципиально они отличаются тем, что экспертиза оценивает именно этого конкретного человека, а для рынка конкретный человек сам по себе безразличен и имеет значение лишь как носитель какой-то социальной функции.

Характер народа не есть нечто застывшее, данное раз и на­всегда. Он может меняться по мере изменения общества, оказы­вая, в свою очередь, влияние на этот процесс. Наиболее суще­ственное изменение характера происходит тогда, когда пере­страивается структура этнических ценностей, т. е. или в нее вводятся новые ценности, или из нее выбывают прежние, или меняется иерархия ценностей. Перестройка ценностей может включать в себя «переоценку ценностей» (т. е. идеологическое обоснование отказа от старых и необходимости принятия новых ценностей), массовую пропаганду неизбежности и полезности из­менений и, наконец, властное введение в жизнь (или искоренение из нее) образцов деятельности, утверждающих соответствующие ценности. Однако, реально народный характер изменится тогда, когда социальные нормы, соответствующие измененной структу­ре ценностей, станут восприниматься как естественные и при­вычные.

Развитие России существенно отличалось от европейского. Рынок как способ получения социального признания никогда не был ведущим. А экспертиза, как правило, была бюрократиче­ской. Не были доступны большинству русских людей ведущие ценности рыночной цивилизации (мастерство, дело, богатство). Два важнейших фактора определили подобную ситуацию. Во-первых, «домашний» характер государственного хозяйства Рос­сии («домашний» понимается, по М. Веберу, как «рассчитанный на внутреннее потребление»). Во-вторых, общинный характер хозяйства русских крестьян. Напомним, что даже «деловые лю­ди» царской России (заводчики, купцы, фабриканты) не были вполне свободны в ведении предприятия. Государь «жаловал» их землей, природными ресурсами, рабочей силой (например, крепостные рабочие Урала), обязывая выполнять государствен­ный заказ, но в случае невыполнения его мог лишить владель­ца пожалованной собственности. В системе государственного хозяйства ведущей ценностью, обеспечивающей социальную зна­чимость, была власть, нередко связанная с воинской славой.

Русская сельская община, – несомненно самородное, спон­танно возникшее социальное явление, сложившееся на опреде­ленном этапе развития российского общества и использованное самодержавным государством в своих целях. Образно говоря, община была «кузницей» русского народного характера, по­скольку Россия представляла собой «огромное мужицкое цар­ство» (Н. Бердяев), а жили русские мужики по преимуществу общине. Жизнедеятельность общины, формировавшая русский характер, определялась фундаментальными общинными ценно­стями, имевшими мало общего с ценностями рыночной цивили­зации.

Древнейшая и важнейшая ценность русской общины – сама община, «мир» как основа и предпосылка существования любо­го человека. Ради «мира» человек должен был быть готов жерт­вовать всем. Только подчинение интересов индивида интересам общины позволило людям выжить в качестве русских, а русско­му народу сохраниться в качестве самобытного этноса в период складывания Московского государства.

Вторая общинная ценность—справедливость, понимаемая как изначальное социальное равенство людей, основанное на экономическом равенстве по отношению к земле. По мнению крестьян, земля—»божья», и каждый имеет право на свою до­лю природных богатств, находящихся в распоряжении общины. Сама по себе эта ценность инструментальная, но в общине она приобрела статус целевой.

Наконец, третья ценность, признанная общиной, —индивид, человек как биологическое существо, жизнь которого нужна «миру» для продолжения существования общины, и как субъ­ект деятельности, «труженик», чей труд облегчает общее бремя. Исходя из этой ценности, имеющей две ипостаси (биологиче­скую и. социальную), нельзя дать человеку умереть с голоду, особенно если это ребенок (ибо «кормится сирота – растет ми­ру работник»). Кроме того, можно назвать такую дополнитель­ную ценность, как власть «мира». Она подкреплялась всеми об­щинными традициями. Таким образом, в фундаменте русской общины нет ценностей, стимулирующих хозяйственную, рыночно ориентированную деятельность.

Социальную значимость в общине человек мог получить че­рез власть (в рамках общины), славу (известность), знание (в специфической форме народной мудрости), святость. Кроме то­го, значимость достигалась с помощью природных качеств (кра­сота, сила, ум). В целом же русский народ никогда не был ры­ночным или, как выражался Н. Бердяев, «буржуазным» наро­дом. И действительно, он не мог быть таким народом уже пото­му, что ему в условиях общины на законных и нравственно оп­равданных основаниях была недоступна первейшая ценность буржуазного общества—дело. Следование принципу справедли­вости влекло такую ужасающую раздробленность земельных участков, что о рациональном, тем более рыночно ориентиро­ванном хозяйстве и речи быть не могло.

Почему же развитие России имело такой «рваный ритм»? Мы исходим из того, что основным фактором общественного развития является энергия общественного духа. В нормальных условиях она складывается из деятельностной энергии индиви­дов, стремящихся к социальной значимости. За счет такой энер­гии развивалось буржуазное общество. В России же названная энергия никогда не была основным источником развития, хотя в царское время в той или иной степени служила общему бла­гу. Россия развивалась за счет разрешения внешнего противо­речия между «передовыми» Европой, Америкой и Японией и «отсталой» Россией, которой постоянно нужно было кого-то «до­гонять». Основным источником энергии для развития всегда бы­ла «жертвенная энергия» массы людей, направляемая админист­ративной властью к какой-либо общественной цели (выход к морю, победа над иноземным захватчиком, индустриализация, строительство самого справедливого общества в мире и т. п.). Что касается советского периода, то тип развития общества в целом не изменился по сравнению с царской Россией, только после периода НЭПа была полностью устранена струя рыночно ориентированной деятельности, которая, пусть относительно сла­бая, в царское время имелась. Иначе говоря, развитие за счет принесения личности в жертву общественным интересам (т. е. превращения личности в социальное ничтожество) стало абсо­лютно господствующим.

В настоящее время, когда Россия пытается перейти к рыноч­ной цивилизации, основная задача, встающая перед русским на­родом, заключается в изменении собственного этнического (а в действительности, социального) характера. Миллионы людей должны усвоить ценности рыночной цивилизации и связанные с ними образцы деятельности и поведения. Для русских (и дру­гих россиян) должны стать привычными и естественными сов­сем иные, чем прежде, социальные нормы. Это невозможно сде­лать за короткое время. Привычка, как известно, «вторая нату­ра». Отдельный человек не всегда способен справиться со сво­ими привычками (вспомним яркий художественный образ И. И. Обломова, которого даже любовь не смогла в конечном счете поднять с постели). Если же речь идет о силе привычки десят­ков и даже сотен миллионов людей, трудно не согласиться со словами В. Ленина, что это – «самая страшная сила». С этим должны считаться реалистично мыслящие политики. Для ввода в этнический русский характер ценностей и норм рыночной ци­вилизации потребуется, вероятно, не одно поколение.