ФЕНОМЕН ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЗАЩИТЫ

Несмотря на огромный перечень и объем работ, посвященных стрессу, эмоциям и эмоциональным переживаниям, по-видимому, следует признать, что вопросы объективной (и даже субъективной) динамики этих переживаний, их изменения во времени и транс­формации в сознании индивидуума до настоящего времени практически не исследованы. Эта динамика и ее механизмы не только чрезвычайно трудно под­даются объективному исследованию, но даже при по­пытке их целенаправленной интроспекции «усколь­зают» от сознания. Тонко подмеченной L. Chertok особенностью динамики любой эмоциональной реакции является то, что «ускользающими от со­знания оказываются при этом не изменения самих переживаний, а порядок, принудительность этих изме­нений, как бы заранее запрограммированная последо­вательность и направленность этих сдвигов» (1982). Понятие «психологическая защита», введенное пред­ставителями психоаналитического направления, трак­туется ими как способность предотвращения грозных клинических последствий конфликта сознания и «бес­сознательного», осуществляемая посредством «вытес­нения», «сублимации», «рационализации», «проекции» и т. п. Однако эти объяснения больше ставят вопро­сов, чем разрешают.

В ранней концептуальной схеме S. Freud (созна­тельное — предсознательное — бессознательное) психо­логическая защита выступает как средство разрешения конфликта между сознанием и бессознательным. По Фрейду, защитные механизмы врожденны, запускают­ся в экстремальных ситуациях и выполняют функцию «снятия» внутреннего конфликта. Дочь 3. Фрейда, Ан­на Фрейд, внесла существенные коррективы в эту пер­воначальную концепцию: в ее интерпретации психоло­гическая защита становится уже не врожденным, а приобретаемым в процессе индивидуального разви­тия структурным компонентом психики; акцентирует­ся направленность психологической защиты, прежде всего, на социогенные конфликты; механизмы и ва­рианты психологической защиты рассматриваются как продукты развития и научения; набор защитных меха­низмов, в отличие от стереотипных схем S. Freud («Оно» — «Я» — «Сверх-Я»), определяется как глубоко индивидуальная характеристика личности, обусловли­вающая общий уровень адаптированности.

Важность феномена психологической защиты как одного из существенных компонентов психической деятельности человека в последние годы подчеркива­лась в работах Ф. В. Бассина (1968), А. П. Слободяника (1978), В. Е. Рожнова (1979), при этом авторами указывалось на частую несостоятельность психоанали­тических концепций. Изучение различных форм и ме­ханизмов субклинического реагирования на психиче­скую травму привлекает особое внимание совре­менных исследователей, так как усиление этих меха­низмов, согласованность психотерапевтического воздействия с внутренними интрапсихическими закономер­ностями трансформации аффективных переживаний, вне сомнения, способствовали бы существенному повы­шению эффективности лечебного воздействия.

Некоторые авторы отмечают, что «...начало самых разных патологических процессов бывает связано с предварительным распадом «психологической за­щиты», как бы открывающим дорогу более грубым, структурно и функционально, физиологическим и био­химическим факторам патогенеза», вплоть до «...про­цессов грубо органической модальности, в частности инсульта» [Бассин Ф. В., Рожнов В. Е., Рожнова М. А., 1979]. В этой связи усиление и тренировка механиз­мов психологической защиты составляют одну из наи­более актуальных задач профилактической и клиниче­ской психотерапии.

Отличительной особенностью практически всех установленных форм психологической защиты являет­ся их неосознаваемость. Не осознается потребность, как отмечает L. Chertok (1982), «в срочном снижении» после полученной психической травмы «значимости психотравмирующего фактора». Так же точно не осо­знается снижение уровня притязаний, возникающее вслед за сужением возможностей для его реализации. К специфическим проявлениям феномена психологиче­ской защиты можно отнести в разной степени, но всег­да имеющую место проекцию вины во вне, даже в случаях, когда причиной аффективных переживаний является сам пострадавший; «отчуждение» пережива­ний, выражающееся в потребности рассказа о них дру­гому лицу или реализуемое посредством художествен­ного творчества (поэзия, живопись, сценическое искус­ство и т. п.); неосознаваемая смена установок и мо­тиваций, при которой противоречия, являвшиеся следствием первоначальных стремлений, устраняются (в качестве простых примеров могут служить такие самооправдания, как, например: «Опоздал в кино, ну и ладно, зато сумею лучше подготовиться к зачету»); способность к самопоощрению и самопрощению; за­бывание и некоторые другие.

Говоря о забывании как форме проявления психоло­гической защиты, следует отметить, что это одна из наименее изученных психических функций. Несмотря на огромное количество литературы, посвященной опера­тивной, долговременной, ассоциативной, вербальной,образной, эмоциональной и т. п. памяти, мы по-преж­нему практически ничего не знаем о забывании. Суще­ствует масса психологических способов и психофарма­кологических препаратов для стимуляции памяти. И в то же время современная психотерапия располагает очень скудным набором методов, позволяющих целе­направленно влиять на забывание, которое даже в по­следних монографиях не включается в определение функциональной системы памяти, характеризуемой авторами лишь как «процесс... запечатления, хране­ния и извлечения поступающей информации» или как «свойство живой системы хранить след от воспринято­го раздражения»[22].

В настоящее время абсолютно точно установ­ленным является лишь факт, что эмоционально окра­шенные, особенно отрицательные, впечатления и аф­фекты чрезвычайно плохо забываются, надолго «за­стревают» в сознании, тем самым часто причиняя невыносимые страдания пациентам. В то же время следует отметить, что забывание как один из компо­нентов психологической защиты тесно связано и мо­жет целенаправленно стимулироваться посредством ауто- и гетеровоздействия на другие компоненты (от­чуждение, проекция вины, самопрощение и т. д.). Бо­лее подробно эти вопросы будут изложены в разделе «Аутогенная терапия памяти».

К препатологическим изменениям в функциональ­ной системе психологической защиты, кроме уже рас­смотренных расстройств процесса забывания, следует отнести неадекватное преувеличение роли и значения психотравмирующих факторов, склонность к самоби­чеванию, конфликтность, эмоциональный аутизм, эмо­циональную гиперреактивность, а также понижение ла­бильности («бескомпромиссность») доминирующих установок, особенно в случае одновременного присут­ствия некорригируемого с учетом объективной реаль­ности уровня притязаний. Нередко следствием хрони­ческих нарушений в системе психологической защиты являются выраженные социопатические или невротиче­ские изменения характера, формируется «защитный стиль жизни» [Соколова Е. Т., 1980]. Человек стано­вится холодным, жестоким, циничным.

Одной из форм психологической защиты, реализуе­мой на поведенческом уровне, являются феномены «избегания» (некоторых тем, имеющих эмоционально-личностное значение; ситуаций, книг, фильмов и т. п.) и «ухода» (из семьи, профессиональной или возраст­ной группы). Житейское понятие «избегать трудно­стей» часто обусловлено не столько стремлением к «легкой жизни», сколько неспособностью к адекват­ной психологической адаптации к изменяющимся ус­ловиям общения, обитания или деятельности. Многие феномены психологической защиты проявляются в рамках высшей формы социальной регуляции — нравственной регуляции, реализуемой либо в виде молчаливого осуждения или одобрения, либо в виде активной защиты.

Таким образом, психологическая защита может ре­ализоваться на трех уровнях: физиологическом (преднастроечные реакции в анализаторных системах при воздействии эмоционально значимых стимулов); пси­хологическом (феномен «срочного снижения значимо­сти психической травмы» и др.); социальном (поведен­ческий уровень). Каждый из названных уровней пред­ставляет собой функциональную систему, т. е. систе­му регулируемую, независимо от того, является ли ее деятельность актуально осознаваемой или нет. Одним / из критериев состояния и уровня развития, выраженности индивидуальной психологической защиты, по/ нашему мнению, является способность длительно выдерживать внешние или внутренние противоречия и конфликты, которые в этом случае не вызывают вы­раженных отклонений в нервно-эмоциональной сфере.

В ряде исследований было показано, что способ­ность к «защитной» психической деятельности или, как пишет В. Е. Рожнов (1979), способность к «защит­ной трансформации психологических установок» является весьма индивидуальной [Рожнов В. Е., Бурно М. Е., 1976; Бассин Ф. В., Рожнов В. Е., Рожнова М. А., 1979]. Если у одних людей психическая (защитная) переработка старых и формирование новых психоло­гических установок начинается сразу же при встрече с малейшим препятствием, минимальной психотрав­мой, то другие часто оказываются неспособными к адекватной психологической защите даже в тех слу­чаях, когда адаптивная смена установок является не­обходимой для предотвращения «грозной клиническойперспективы». Конечно же можно, как это предлагают В. Е. Рожнов и М. Е. Бурно (1976), использовать гип­ноз как способ восстановления психологической за­щиты. Однако разница между тем, что дают в этих случаях гипноз и аутогенная тренировка, аналогична различиям между эффектом антибактериальной тера­пии при конкретной инфекционной патологии и про­филактическим формированием иммунитета к группе патогенных возбудителей.

Человек — существо глубоко социальное, и желание жить в мире с окружающим его миром составляет не­отторжимое качество нормально функционирующей психики. В неменьшей степени человек испытывает по­требность жить в мире и согласии с самим собой, со­хранять и постоянно поддерживать «гомеостатическое состояние психики» как основу нормальной жизнедея­тельности и оптимальной социальной адаптации. Именно этой цели служит нейропсихологический фе­номен психологической защиты. Исходя из того, что, несмотря на неосознаваемостъ, психологическая защи­та является активным, в значительной степени фор­мирующимся в процессе онтогенеза психическим фено­меном и определяется индивидуальными характеристи­ками личности, воздействуя на эти индивидуальные характеристики, можно целенаправленно тренировать и усиливать ее механизмы. Рекомендуемые нами (см. гл. 6) методы психологической десенсибилизации, от­влечения и некоторые другие, реализуемые на базе ау­тогенной тренировки, имеют именно такую направ­ленность.

В отечественной психологии и психотерапии поня­тие «психологическая защита» очень часто связывается с понятием «психическая травма». Однако последнюю неправильно характеризовать лишь как внешний «по­вреждающий» фактор. Наши видные психологи и пси­хотерапевты В. Н. Мясищев, Ф. В. Бассин, В. Е. Рож­нов и др. неоднократно подчеркивали, что степень патогенного действия психотравмы зависит от вну­треннего отношения личности к вызвавшей ее причи­не. В связи с этим мы предпочитаем пользоваться по­нятием «психическая рана», которая, как показывает клинический опыт, имеет многие черты, сходные с со­матическим раневым процессом и может осложняться, метафорически говоря, «инфицироваться», заживать «первичным» или «вторичным» натяжением, в последнем случае часто образуя «деформирующие» личность рубцы. Существует, по нашему мнению, крайне оши­бочное предположение, что каждый человек, име­нуемый в этом случае «сильной личностью», должен быть способен к самостоятельному преодолению лю­бой кризисной ситуации. Увы, это далеко не так, и, по-видимому, продолжая уже использованный ряд анало­гий, можно в отдельных случаях говорить о психиче­ской травме, несовместимой с жизнью, развивающей­ся как остро, так и при суммации длительно воздействующих отрицательных психосоциальных сти­мулов. Характерно, что последний вариант «психиче­ской раны» развивается, как правило, именно у «сильных личностей», приобретая характер психиче­ских или психосоматических кризов (инфаркт, инсульт и т. д.). Еще W. Osier отмечал, что «типичный коро­нарный пациент является не чувствительным невроти­ком», а «крепким, энергичным умственно и физически, резким и честолюбивым человеком, показателем энер­гии которого является стремление всегда на полной скорости вперед». Это еще раз подчеркивает необхо­димость самого широкого внедрения профилактиче­ских методов индивидуальной психогигиены, психоте­рапии и психокоррекции у здоровых людей и дальней­шего развития системы социально-психологической помощи населению, примером которой является теле­фонная «служба доверия».

Как справедливо отмечает Р. А. Зачепицкий (1980), выдвинутые психоанализом приемы психологической защиты, такие как вытеснение из области сознания не­приемлемых для личности тягостных представлений, рационализация, проекция и др., представляют собой пассивную форму защиты путем ухода от реальной действительности. Она приобретает порой патологиче­ские формы. Автор напоминает, что пассивная пози­ция пациента приводит нередко к фиксации его в роли больного. Но существуют и активные формы защи­ты — борьба организма и личности, направленная на предотвращение болезни или ее преодоление. Понима­нию большого значения такой активности способ­ствовали во многом исследования Н. А. Бернштейна, П. К. Анохина, П. В. Симонова и др., заложивших ос­новы физиологии активности. В. С. Ротенберг и В. А. Аршавский (1979) на основании эксперимен­тальных исследований и клинических наблюдений показали позитивную роль активности организма в предупреждении и купировании ряда патологических состояний, а также отрицательное действие пассивно­сти как неспецифической предпосылки развития раз­нообразной патологии у животных и человека. С эти­ми выводами перекликаются и работы американского исследователя W. Green, предложившего понятие «co­ping», означающее способность сохранять психологи­ческую и физиологическую устойчивость вопреки от­рицательным эмоциям. Все эти данные подкрепляют значение выдвинутого М. М. Кабановым (1978) прин­ципа активного соучастия больного в процессе лечеб­но-восстановительной работы как важной предпосыл­ки его успешной реабилитации.