СОЧЕТАНИЕ АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ С МУЗЫКОТЕРАПИЕЙ

Применение музыки как одной из разновидностей эстетотерапии нашло особенно широкое использова­ние в сочетании с аутогенной тренировкой. В 1973 г. Апрелевский завод грампластинок выпустил спе­циальные записи «Мелодии спокойного сна. Аутоген­ная тренировка», подготовленные В. Я. Ткаченко, ко­торые быстро разошлись, хотя, по нашему мнению, текст занятий и их исполнение весьма далеки от совершенства.

Эстетическое восприятие, основанное на способно­сти переживать различные явления действительности как прекрасные или возвышенные, пока мало изучено. Лишь последние работы, в которых музыкальные и художественные произведения анализируются на ос­нове информационного подхода [Орлов Ю. К., 1980; Голицын Г. А., 1980], слегка приподнимают существо­вавшую веками завесу таинственности. В частности, работы приведенных выше авторов показали, что по­строение большинства произведений великих мастеров подчинено строгой математической логике, которая, конечно же, не осознавалась гениями искусства в мо­мент творения. В частности, речь идет о логике, коли­честве и соотношении длинных и коротких повторов. Воспринимая музыкальное произведение, слушатель всегда создает в своем воображении параллельно раз­ворачивающуюся музыкальную структуру, в основе которой, по нашему мнению, лежат все те же меха­низмы «опережающего отражения», когда каждый новый стимул не только ожидается, но и активно запрашивается извне. Совпадение ожидания с реальным развитием музыкальной фразы и создает то прекрас­ное чувство удовлетворения, обычно характеризуемое как эстетическое восприятие. Музыкальное произведе­ние, полностью состоящее из неожиданностей («како­фония»), так же, как и бесконечно тянущаяся одна но­та, не только не вызывает эстетических ощущений, но может приводить и к психическим нарушениям. Ко­нечно же, приведенными выше эффектами не исчерпы­вается все воздействие музыки на психику — суще­ственное значение имеют культурные установки и социализация восприятия.

Нами уже отмечалось, что между «вижу», «слышу» и «чувствую» разница является весьма условной, а привычное деление на субъективное и объективное также отчасти субъективно. Воздействие музыки на психику, вне сомнения, можно считать объективным психическим феноменом, о котором никогда не сле­дует забывать в процессе психотерапии.

Применение музыкального сопровождения занятий, как показали наши исследования, существенно повы­шает эффективность гетеротренинга. Подбор произве­дений всегда индивидуален и должен соответствовать личным установкам врача как руководителя занятий, стилю и методике их проведения. Слияние формул самовнушения и музыкальных фраз в единое целое или, что бывает чаще, «наслоение» формул самовну­шения на музыкальные фразы является обязательным условием, поэтому руководитель тренировки должен тонко чувствовать музыкальное произведение, чтобы не уподобиться неумелому танцору, которому никак не удается «попасть в такт».

В процессе сеансов гетеротренинга (за исключе­нием комплекса «Мобилизация») музыка должна зву­чать очень тихо, находясь как бы за кадром, не при­глушая задающих формул и шепотного подтекста. Особое значение подбор произведений приобретает при моделировании настроения. Мы не рекомендуем использовать для этого модные шлягеры или попу­лярные новинки. Опыт показывает, что достаточно длительное и универсальное эмоциональное воздей­ствие без эффектов «пресыщения» оказывают лишь классические произведения (в частности, мы использо­вали произведения П. И. Чайковского, С. В. Рахмани­нова, И. С. Баха, Ф. Шопена, К. Глюка, Л. Бетховена).Одним из наиболее выразительных средств воздей­ствия музыки является ритм. Чередование долгих и кратких, «тяжелых» и «легких» звуков обычно вызы­вает выраженные ассоциации с физическими движения­ми. Однако музыка вызывает не только моторные ас­социации, но и целую гамму эмоционально-психологи­ческих переживаний, окраска которых всегда глубоко индивидуальна. Тем не менее, каждому типу музы­кального произведения и темпу его исполнения со­ответствуют вполне определенные субъективные ассо­циации или переживания. В процессе психотерапии обычно используются музыкальные произведения, ис­полняемые в медленном темпе, которые в зависимо­сти от эмоциональной окраски и художественного вы­ражения той или иной музыкальной формы могут ассоциироваться со скорбью, спокойно-повествова­тельным или умиротворяющим воздействием. Есте­ственно, что использование произведений, усиливаю­щих или вызывающих ощущения тоски или скорби, в процессе психотерапевтических сеансов нежела­тельно.

Предложенное В. Леви описание психотерапевтиче­ского воздействия музыки в континууме «удоволь­ствие — неудовольствие» далеко не исчерпывает всех вариантов ее эмоционально-психологического воздей­ствия. По нашему мнению, глубокое влияние на пси­хоэмоциональное состояние человека музыка приобре­тает прежде всего в силу субъективной значимости и ее смысловой, также глубоко индивидуальной, ин­терпретации, тесно связанной с прежним опытом и всем тем, что вкладывается в понятие «личностный смысл». В значительной степени подобное мнение ра­нее высказывалось музыковедом В. В. Медушевским (1976), выдвинувшим гипотезу о художественном мо­делировании эмоций в музыке, который считает, что ассоциативные связи при восприятии музыкальных произведений формируются в рамках индивидуально­го опыта и культуральных традиций.

Исследования по воздействию музыки на состояние человека пока немногочисленны. В отдельных работах было показано, что любители музыки и музыканты-профессионалы по ряду психологических показателей отличаются от людей, характеризующих себя как «равнодушных» к этому виду искусства. Эти отличия, в частности, проявляются в большей гибкости мышления, богатстве воображения, более выраженной сенси-тивности и склонности к невротическим реакциям, а также в более низкой моральной нормативности [Сыроежина Ю. И., 1984]. Приведенные данные могут иметь определенное диагностическое значение. Други­ми авторами отмечалось, что сочетанное или изолиро­ванное применение музыкотерапии при лечении знато­ков этого вида искусства и профессионалов не всегда оказывает позитивное влияние, так как они склонны к критическому анализу исполнения и фиксации на форме музыкального произведения [Вейсова 3. А., 1983]. По-видимому, эти данные также следует учиты­вать при формировании психотерапевтических групп. В целом же следует согласиться со специалистами в области спортивного аутотренинга Е. И. Смаглием и Е. П. Щербаковым (1982), что «глубокого теоретиче­ского обоснования музыкотерапии пока нет». Бесспор­но, был прав и Р. Вгоса, когда писал: «Всякое безвред­ное средство, оказавшееся успешным хотя бы од­нажды, заслуживает изучения». В полной мере это относится и к музыкотерапии.

Нами приведены наиболее общая схема и последо­вательность усвоения основных (базисных) упражне­ний аутогенной тренировки, которые могут широко варьировать при практическом использовании метода квалифицированным специалистом. Наши наблюдения убеждают в том, что не следует проводить занятия по заранее написанному тексту, разве что иметь его под рукой при отсутствии достаточного опыта работы. При проведении гетерогенных тренировок врач дол­жен выполнять упражнения совместно с обучаемыми, постоянно чувствуя аудиторию, сверяясь со своими ощущениями, при необходимости усиливая суггестив­ное воздействие или, наоборот, применяя методы ак­тивизации обучаемых. Таким образом, каждое занятие становится в известной степени творческим актом, а продуктивность обучения в значительной мере зави­сит от взаимодействия обучающего врача с аудито­рией. Личность врача имеет самостоятельное значение в эффективности обучения и практического примене­ния метода. К сожалению, личность психотерапевта как специфическая категория пока мало исследована.И только субъективный опыт, интегрируя восприятие выражения лица и глаз, манеры держаться, тембра го­лоса, построения речи и общего впечатления, которое производится на окружающих, с некоторой вероят­ностью позволяет сказать — получится или не полу­чится из конкретного врача хороший психотерапевт.

Несмотря на уже достаточно длительную историю медицинского применения, внушаемость человека и ее феномены все еще нередко воспринимаются почти на средневековом уровне, а личность психотерапевта по­рой ассоциируется с неким факиром или фокусником. Даже среди врачей иногда возникает такой диалог: «Я слышал, ты занимаешься гипнозом? Загипнотизируй меня». Такая просьба столь же нелепа, как, скажем, обращение вполне здорового коллеги к хирургу: «Я слышал, ты занимаешься хирургией сердца? Проопе­рируй меня». От подобной, мягко говоря, психотера­певтической необразованности нередко проистекает недоверие к терапии внушением и порой неуважение или суеверный страх по отношению к психотерапевту. Возможно, наш пример с хирургом кому-то покажется неубедительным. Возьмем более простой случай. Если у вас никогда не болела голова — как можно убедить вас, что тот или иной препарат при головной боли для вас наиболее эффективен или что он вообще как-либо действует? И даже, если вы примете препарат, он вам «не поможет», потому что не от чего помогать. Так же и внушение применимо и эффективно там и в тех случаях, когда оно нужно, необходимо.

Обращаясь к вопросу о внушаемости, самовнушае­мости и гипнабельности, необходимо сказать, что мы ни разу не встретились с отсутствием эффекта или пол­ной рефрактерностью к лечебному внушению в тех случаях, когда оно было показано, а побуждением к применению психотерапевтических методов были не «эстрадные» эффекты, а активное стремление врача и больного к выздоровлению или облегчению страда­ний последнего.

При работе со здоровыми лицами очень часто при­ходится отвечать на вопрос: «Можно ли самостоя­тельно овладеть приемами аутотренинга?» На этот вопрос, конечно, нужно отвечать утвердительно: «Да, можно, как можно самостоятельно изучить ино­странный язык или, скажем, овладеть приемами кара­тэ». Однако многим ли это удается? Участие во всех указанных занятиях преподавателя, тренера или вра­ча — вот гарантия и залог успеха. Применение же ау­тогенной тренировки у больных, в том числе и обуча­ющий курс, по нашему мнению, может проводиться только врачом.