УП.2. Характеристика подростковых криминогенных групп

Изучение криминогенных подростковых групп в течение послед­них 10 — 15 лет предпринималось криминологами и психологами в самых различных регионах страны. Результаты этих исследований получили свое освещение в работах И.П. Башкатова, А.И. Долговой, К.Е. Игошева, А.Е. Тараса и других. Данной проблеме посвящен ряд сборников и коллективных монографий.

Под руководством автора с целью изучения групповых норм и ценностей, атрибутов групповой субкультуры, лидерских процессов и других социально-психологических феноменов, обусловливающих групповую сплоченность и криминализацию асоциальных подростко­вых групп, в процессе воспитательно-профилактической работы было также изучено 15 таких групп.

Следует отметить, что результаты проведенных за эти годы в различных регионах страны исследований свидетельствуют о достаточ­но устойчивых и однородных процессах, характеризующих групповую динамику в криминогенных подростковых группах.

Во-первых, обращает на себя внимание тот факт, что эти группы чаще всего представлены подростками мужского пола, реже имеют сме­шанный состав и еще реже состоят из девушек.

Так, по данным И.П. Башкатова, среди исследуемых подростковых групп, совершивших преступления, 74% — мужского состава, 6% — женского и 20% — смешанного. По данным украинских исследовате­лей, 96% несовершеннолетних правонарушителей — мужского пола.

Весьма тревожная тенденция наметилась в отношении женской преступности. С одной стороны, отмечается рост преступности среди несовершеннолетних девушек, а с другой — факты циничного отно­шения к девушкам в смешанных подростковых группах (наличие так называемых «общих девочек», групповой секс, привлечение девушек из уличных компаний к участию в изнасиловании своих подруг и знако­мых) . Последствия женского цинизма и неприкрытого циничного отно­шения к юным женщинам особенно пагубны для социально-духовного здоровья как современного, так и последующих поколений.

Что же представляют собой члены преступных групп по роду за­нятий? Из обследованных на Украине несовершеннолетних преступ­ников перед осуждением 31 % — работали, 28% учились ч общеобразо­вательных школах, 29% — в ПТУ, 12% не учились и не работали. При этом, как для работающих, так и учащихся несовершеннолетних пра­вонарушителей характерны были прогулы, нарушения дисциплины, недобросовестность.

Так, 30% работающих подростков, осужденных за совершенные преступления, уже меняли место работы, несмотря на незначительный трудовой стаж. 40% из них работа не нравилась, 41% не устраивала

получаемая зарплата, 60% не принимали участие в общественной жизни коллектива. Если при этом учесть, что значительная часть рабо­тающих подростков — это прежде всего в прошлом педагогически запу­щенные учащиеся, которые в свое время вышли из-под влияния школы, то станет очевидно, что данная категория несовершеннолетних значительное время находилась фактически вне зоны действия таких важнейших институтов социализации, которыми являются учебные и трудовые коллективы.

Для учащихся подростков-правонарушителей характерна низкая успеваемость, нежелание учиться; 39% из обследованных учились плохо, 49% — удовлетворительно и лишь 12% — хорошо. Следствием плохой учебы, как уже отмечалось выше, является престижная неудов­летворенность, снижение референтной значимости классного кол­лектива, выход из-под его влияния [40, с. 21 ].

Таким образом, даже для тех подростков, кто был занят по месту учебы или работы, характерно ослабление связи со своими коллек­тивами , в результате чего существенно снижалось их социализирующее влияние, и усвоение социального опыта в основном осуществлялось в криминогенных группах или под их непосредственным влиянием. Тем более, влияние таких групп приобретало решающее значение для под­ростков без определенных занятий, которые составили 12%, то есть почти каждый восьмой человек — из осужденных.

Криминогенному влиянию групп не смогли также существенно противостоять и семьи несовершеннолетних, которые, как мы отмечали выше, характеризуются функциональной несостоятельностью, неспо­собностью осуществлять воспитательные функции. И, кроме того, ряд семей (аморальных и асоциальных) оказывают прямое де-социализирующее влияние в виде прямых образцов аморального пове­дения либо стяжательских и антиобщественных взглядов и убеждений.

Фактическая выключенность несовершеннолетних из системы позитивно ориентированных отношений в своих коллективах по месту работы и учебы приводит к тому, что в асоциальных стихийных подро­стковых группах начинает формироваться своя узкокорпоративная мо­раль, появляются признаки своей групповой субкультуры, подчеркива­ющие принадлежность именно к данной группе, складывается своя иерархия внутригрупповых отношений, выдвигаются свои лидеры, определяющие внутренние законы этих групп.

Такие изолированные от внешнего мира группы с узкокорпо-ративной моралью легко подвержены негативному влиянию более опытных, бывалых преступников, заражающих несовершеннолетних ложной романтикой преступного мира, чувством вседозволенности и легкого отношения к моральным ценностям, закону, к жизни.

К.Е. Игошев отмечает, что около 1/3 преступлений несовершенно­летних совершается под непосредственным влиянием взрослых, неред­ко ранее судимых. Эти лица вовлекают подростков и юношей в преступ­ную деятельность самыми разнообразными, иногда и весьма ухищрен-

13-6886

ными способами. По выборочным данным, около 32% случаев вовле­чения несовершеннолетних в преступную деятельность осуществля­лось при помощи «выгодных» корыстных предложений, «то­варищеских» просьб и обязательств, льстивых уговоров, советов, уве­щеваний. Около 30 % — путем постепенного приобщения подростков и юношей к совместным выпивкам, а иногда и к развратным действиям. Могут применяться угрозы и запугивания, обман и обещания, а также избиения, а иногда и истязания. По данным этого же автора, почти каждый седьмой в группе несовершеннолетних правонарушителей был взрослым [69, с. 55 — 58 ].

Как показало исследование, проведенное на Украине, 42,1 % пре­ступных групп несовершеннолетних организовано с участием взрос­лых, то есть этими группами была охвачена примерно половина всех вовлеченных в преступную деятельность несовершеннолетних. Чаще всего в преступление несовершеннолетних вовлекают лица в возрасте 18 — 25 лет, многие из которых были ранее судимы. Так, по выборочным результатам этих же исследований, взрослые, вовлекающие несовер­шеннолетних в преступную деятельность в возрасте 18 — 25 лет, сос­тавляли 61,4%, 26 — 30 лет — 19, 4%, свыше 30 лет— 19,2%.

Из числа взрослых подстрекателей и организаторов 44,1 % ранее были судимы (однажды — 57,1 %, дважды — 28,5%, три раза и более — 14,4 %). Кроме того, среди несовершеннолетних участников преступ­ных групп 2,1% ранее находились в местах лишения свободы, 2,3% находились в специальных учебно-воспитательных заведениях [40, с. 82—89].

Таким образом, одним из путей криминализации подростковых групп является влияние взрослых и опытных преступников, выступа­ющих организаторами преступной деятельности групп с асоциальной направленностью. Предпосылками для этого является узкокорпо-ративная замкнутость, изолированность асоциальных групп от влияния взрослых, родителей, учителей, утрата связи с коллективами по месту работы, учебы.

Однако такой путь криминализации проходит меньшая часть асо­циальных подростковых групп, большая же часть криминализируется, «дозревает» до преступной деятельности без непосредственного вли­яния взрослых преступников, вследствие внутренних социально-психологических механизмов и закономерностей, которые определяют их криминологическое развитие.

Чтобы более углубленно разобраться в этих внутренних социаль­но-психологических механизмах криминализации стихийно сложившихся подростковых групп, мы провели специальное изучение нескольких асоциальных групп несовершеннолетних правонарушите­лей, состоящих на учете в ИДН за различные мелкие правонарушения, употребления алкоголя, побеги из дому и т. д.

Была проведена своеобразная паспортизация этих групп с уточ­нением их состава, места сбора, предпочитаемых занятий, групповых

норм и ценностей. Особое внимание уделялось изучению лидерских процессов, того, каким образом осуществляется внутреннее управление подобными группами и их своеобразное «цементирование», ско­лачивание, то есть, в конечном счете, обеспечивается внутригрупповая сплоченность и устойчивость.

Прежде всего в поле зрения исследователей попали не столько преступные и криминогенные, сколько асоциальные подростковые группы, представляющие первичную ступень на пути криминализации и десоциализации несовершеннолетних. Обследованные группы сос­тояли из 7—10 подростков в возрасте 12—14 лет, часть из которых уже состояла на учете в ИДН. По роду занятий это, как правило, были смешанные группы учащихся школ, ПТУ, работающих подростков. Группы, компании объединялись скорее по признаку общего места жи­тельства. Другими, также важными общими признаками, объ­единявшими ребят в эти группы, были неудачи в учебе, плохая успева­емость, конфликтные отношения в коллективе класса, с учителями.

Места сбора таких компаний, как правило, постоянны, вдали от людных мест (подвалы, чердаки, кладбища, новостройки, глухие скве­ры и т.д.).

Наиболее предпочтительные занятия — игра в карты, пение под гитару «блатных» песен, бесцельное хождение по улицам, выпивки, непристойные разговоры о женщинах, анекдоты. Совместно обсужда­ются в основном конфликты с учителями, мастерами, планы мщения «врагам» с других дворов и улиц, собственный сексуальный опыт в том случае, если он состоялся при циничных обстоятельствах.

Избегают говорить в группе о взаимоотношениях с родителями и о родителях, о семейных осложнениях, не обсуждаются и жизненные планы отдельных подростков. Часто вспыхивают почти беспричинные драки как между членами одной группы, так и между разными груп­пами. Драка, по сути, выступает основным способом разрешения конфликтов. Драки с другими компаниями возникают, главным обра­зом, из стремления доказать принадлежность к определенной группо­вой общности, закрепить ее влияние на определенной территории.

В группах культивируются клички и прозвища, которые чаще всего происходят от фамилии либо подчеркивают психофизиологические осо­бенности подростков; клички в определенной степени выражают также иерархию в групповых отношениях. К примеру, клички «Граф», «Ко­роль», «Гога», как правило, свидетельствуют о привилегированном положении подростков в группе. Могут быть и достаточно обидные клички, закрепляющие общее пренебрежительное отношение к подро­стку.

Сам по себе факт широкой распространенности кличек в таких компаниях свидетельствует о достаточно поверхностном, неглубоком общении подростков, склонности к стереотипизации, невниманию к индивидуальным особенностям и внутреннему миру своих товарищей. В первую очередь, кличка выступает как способ внутригруппового

социального «клеймения» подростков, закрепляющих за ними опреде­ленные социальные роли во внутригрупповом общении. Клички служат также закреплению групповой обособленности, выступая как способ социально-психологического ограждения, обособления от окружающих.

Изолированности от внешнего мира и внутригрупповой интег­рации способствуют групповые моральные нормы и нравственные цен­ности, которые распространяются только на членов группы безот­носительно к остальным окружающим. Верность в дружбе понимается как круговая порука, смелость — как готовность к хулиганским выход­кам, бессмысленному риску, честность — как способность не подводить своих товарищей. Это основные качества, которые составляют внутригрупповой кодекс чести, нарушение которого достаточно сурово карается.

Групповая интеграция, формирование чувства «мы», чувства принадлежности к данной общности людей, осуществляются прежде всего на противопоставлении себя окружающим, как взрослым, так и другим подростковым группам и компаниям с соседних улиц, дворов, районов. Отношения между группами, как правило, складываются враждебно, возникают частые и по существу беспричинные конфликты, разрешающиеся жестокими драками.

Особую роль в сплочении группы, в поддержании ее стабильности и прочности играют ее лидеры, вожаки. Во всех неформальных подро­стковых группах достаточно четко прослеживаются лидерские процес­сы. Авторитет лидера держится не столько на страхе перед физической силой, сколько на уважении к интеллекту, опытности, «бывалости», волевых качествах. Однако моральный авторитет лидера поддержива­ется также и физической силой, причем сам лидер, как правило, в расправах не участвует, пользуется при этом услугами своих приближенных, выполняющих роль «вассалов».

В качестве иллюстрации к тому, как складываются лидерские про­цессы в криминогенных подростковых группах, можно привести очень любопытный пример, выявившийся в результате ретроспективного исследования преступной группы несовершеннолетних, которая в до­статочно короткий срок, за три—четыре месяца, из стихийно образо­вавшейся с целью совместного времяпрепровождения подростковой компании самостоятельно, без участия и влияния взрослых переросла в опасную преступную группу, совершившую ряд тяжких преступ­лений. Группа состояла из десяти четырнадцати—шестнадцатилетних подростков, учащихся одной школы, знакомых по совместной учебе и месту жительства. Просуществовала она около полугода, избрав себе для постоянного места сбора подвал одного из жилых домов.

Исследование проходило в период следствия и поэтому в качестве критерия, по которому проводился социометрический опрос, был вы­бран вопрос: «С кем Вы хотели попасть вместе в исправительно-трудо-вую колонию?» В ходе этого опроса выявился лидер-подросток, по­лучивший абсолютное большинство выборов, и социометрическая

«звезда» с отрицательным знаком — подросток, которого все не любили и не хотели бы в дальнейшем никакого общения с ним. Обе эти «звезды» оказались ближайшими неразлучными друзьями, как бы составившими психологический стержень группы. Они были активнейшими участниками и инициаторами всех тяжких преступлений, проявляя завидную изобретательность в сокрытии следов преступлений.

Лидером оказался 16-летний подросток по кличке «Старик», не отличавшийся особой физической силой, но с достаточно хорошо развитым интеллектом, со сдержанными манерами и поразительной способностью к точной, объективной самооценке и критической оценке своих товарищей. Друзья отмечали в нем сдержанность, он никогда не повышал голос, не вступал в драки, умел внимательно выслушать, с ним можно было «душевно» поговорить, что, вместе с тем, не мешало ему проявлять крайнюю жестокость и агрессивность в преступлениях. Не следует думать, что по отношению к друзьям им руководило чувство привязанности, скорее, это был расчет, ставка на завоевание лидерских прав за счет восполнения дефицита общения, который испытывали эти ребята в школе и дома.

Однако лидерские права утверждались не только на добрых нача­лах. Не обладая достаточной физической силой, лидер никогда сам не переходил в прямое столкновение с членами группы, а использовал для этого своего физически развитого, но не авторитетного среди ребят друга, который платил за покровительство рабской преданностью и готовностью служить без раздумий.

Хотя ребята и были привязанными к своей группе и проводили в ней практически все свободное время, это не означает, что там они испытывали чувство психологической защищенности, и в группе их связывали настоящие товарищеские отношения. Напротив, в более или менее завуалированной форме отношения здесь строились по жестокой подчиненности слабых сильному, который в свою очередь стремился подавить достоинство более слабых, заставить подчиняться и служить себе. Наглядно такого рода отношения между ребятами показаны в повести В. Якименко «Сочинение». Жестокий, агрессивный подросток по кличке «Демьян» с помощью старших дружков одного за другим подчиняет себе своих одноклассников, жестоко избивает их, заставляет униженно прислуживать себе. И это продолжается до тех пор, пока ребята примирительски равнодушно смотрят на происходящее и не объединяют свои усилия, чтобы дать отпор Демьяну.

Выдвижение агрессивного эгоистического лидера в таких изолированных от внешнего мира и сосредоточенных на асоциальных проявлениях и асоциальной активности подростковых группах не слу­чайно, также как не случайно и то, что отношения здесь строятся на жестокой иерархии, подчиненности слабых сильному.

Отечественными психологами, в частности, А.В. Петровским и его учениками, доказано, что «центральное звено групповой структуры образует сама деятельность, ее содержательная общественно-эко-

номическая и социально-политическая характеристика» [136, с. 41 ]. То есть характер деятельности, в которую включен коллектив, группа, определяет характер складывающихся в группе межличностных отно­шений, ценностно-нормативные регуляторы этих отношений в конеч­ном счете определяют личностные качества выдвигающегося к руковод­ству данной группы неформального лидера. Известно, что стихийно складывающиеся подростковые группы на первых порах непосредст­венно преступной деятельностью не занимаются. Они собираются вме­сте с развлекательными целями, с единственной целью совместного времяпрепровождения. Вот как описывает предпочтительные занятия в сфере досуга в асоциальных группах Ф.С. Махов: 1) выпивки; 2) песни под гитару; 3) посещение кино и бесцельное хождение по улицам; 4) прослушивание магнитофонных записей и пластинок; 5) походы [113, с.25].

Однако для изолированных в своих учебных коллективах подрост­ков эти стихийно организующиеся досуговые группы оказываются основной и часто единственной средой, где реализуются важнейшие потребности подросткового возраста в общении и самоутверждении, без реализации которых затруднено формирование основного психо­логического новообразования подростка — самосознания.

В вышеизложенных главах мы отмечали, что для каждой возраст­ной стадии социализации характерны свои ведущие институты, ме­ханизмы и способы. Для подростка, как помним, ведущим механизмом социализации выступает референтная группа, способом социализации — референтно-значимая деятельность, то есть деятельность, на основе которой в условиях референтной группы сверстников происходит само­утверждение подростка. В свою очередь, референтной группой, как и референтно-значимой деятельностью, для подростка становится та предпочитаемая среда общения, где у него возникает возможность са­моутверждаться, завоевать среди сверстников достаточно высокий ав­торитет, престиж.

Утратив фактически внутреннюю связь с позитивно ориентирован­ным коллективом, формирующимся на основе социально значимой де­ятельности, подросток стремится реализовать свою потребность само­утверждения в условиях пустого времяпрепровождения в асоциальных формах поведения, выпивках, дерзких, хулиганских выходках, в лож­ной смелости и пренебрежении к запретам взрослых, нормам морали, права. Такая асоциальная активность становится, по сути дела, рефе­рентно-значимой деятельностью подростка, которая оказывает решаю­щую роль как на формирование его личности, так и определяет межличностные отношения и внутригрупповые нормативные регулято­ры в подростковых группах. Отсюда очевидно, что криминализация асоциальных подростковых групп может осуществляться самостоятель­но, без влияния со стороны взрослого преступника, за счет небла­гоприятных, искаженных условий функционирования, внутренних

социально-психологических механизмов и закономерностей, присущих процессу социализации подростка.

Действие внутренних социально-психологических механизмов криминализации существенно усугубляется алкоголизацией несовер­шеннолетних, что приводит к снятию социального контроля, «выклю­чению» осознаваемых поведенческих регуляторов. Кроме того, с при­общением несовершеннолетних к выпивкам возникает дополнитель­ный мотив преступных действий, заключающийся в поисках средств на приобретение спиртного. Таким образом, приобщение к алкоголю за­метно повышает криминогенную опасность подростковых групп, о чем, в частности, свидетельствует и статистика. Результаты исследования показывают, что до момента объединения в преступные группы 94,1 % взрослых и 78,3% несовершеннолетних систематически или периодически употребляли спиртные напитки [40, с. 93 ]. Установлено также, что 82% преступлений совершено ими в нетрезвом состоянии, среди осужденных за агрессивные преступления процент совершивших их в нетрезвом состоянии выше среднего и достигает 90% [40, с. 29 ].

Очевидно, что среди прочих воспитательно-профилактических мер борьбе с алкоголизацией несовершеннолетних и их родителей должно быть отведено важное место в предупреждении преступности несовер­шеннолетних.

Перенос усилий государственных структур, общественных организаций, правоохранительных органов с запретительных мер на социально-оздоровительные — важнейшее условие борьбы с алко­голизацией населения и искоренения пьяной преступности, в том числе в молодежной и подростковой среде.

Итак, мы рассмотрели основные пути и факторы, обусловлива­ющие криминализацию асоциальных подростковых групп, в составе которых совершается большая часть преступлений несовершенно­летних. Нейтрализация десоциализирующего влияния криминогенных групп, своевременное их выявление и пресечение групповой преступ­ной деятельности — одна из важнейших задач в решении проблемы предупреждения преступности несовершеннолетних.

УП.З. Социально-педагогическая превенция процесса криминализации неформальных подростковых групп

Так же, как учет степени социальной запущенности подростков и характера семейного неблагополучия является главным условием диф­ференцированного подхода в выборе воспитательно-профилактических средств в работе с несовершеннолетними правонарушителями и их семьями, так и профилактическая деятельность по предупреждению групповой преступности должна строиться с учетом степени и характе­ра криминализации подростковых групп.

Как отмечалось выше, неформальные, стихийно сплотившиеся подростковые группы весьма неоднородны как по степени, так и по способам вовлеченности в преступную деятельность. Это могут быть так

называемые просоциальные группы с позитивной социальной ори­ентацией, состоящие из вполне благополучных подростков, объединен­ных общими досуговыми интересами, приятельскими, товарищескими отношениями, общим местожительством и т.д.

Такие просоциальные группы, как отмечают исследователи, среди стихийно сложившихся подростковых компаний и объединений состав­ляют большинство. В них подростков объединяет естественное стрем­ление общения со сверстниками, стремление к коллективным формам отдыха, развлечений, что отнюдь не является предосудительным и не должно вызывать особого беспокойства органов профилактики. Понят­но, что и для такого неформального общения подростков на основе досуговых интересов также необходимы определенные условия в виде клубов, парков, молодежных кафе, кинотеатров. Наконец, у подрост­ков должны быть возможности собираться у себя дома, с вовлечением родителей, взрослых в обсуждение проблем, интересующих молодежь. Единство взрослых и детей, возможность в условиях семьи, домашнего очага полноценно общаться с товарищами чрезвычайно необходимы для полноценного и нормального развития личности подростка, для развития его нормальных отношений со сверстниками-

Однако совсем иного подхода требуют асоциальные, криминоген­ные и преступные группы, которые должны быть в первую очередь в поле зрения специальных органов профилактики. В том случае, когда криминализация группы достигла такой степени, что несовершенно­летние оказались уже втянутыми в преступную деятельность, необ­ходимо своевременное выявление взрослых преступников либо наибо­лее опытных циничных несовершеннолетних, которые оказываются организаторами преступлений. То есть подростковые группы, попавшие под отрицательное влияние преступных элементов, должны быть взяты под особый контроль инспекцией по делам несовершенно­летних с тем, чтобы растлевающее влияние этих лиц было своевременно пресечено.

Следует отметить, что в целом правоохранительные органы далеко не в полную меру выполняют свои функции по охране несовершенно­летних от криминогенной среды и преступных элементов. Так, К.Е. Игошев в докладе на заседании научного совета по проблемам молодежи 16 октября 1989 г. привел следующие данные. Число лиц, привлеченных к уголовной ответственности за вовлечение несовершен­нолетних в преступную и антиобщественную деятельность, неуклонно снижается. Еслив 1980 г. эта цифра составляла 1100 человек, тов 1983г. снизилась до 900 человек, а в 1988 г. — до 500. И это снижение разво­рачивается на фоне тревожного роста организованной преступности, на фоне общей криминализации как городской, так и сельской местности, которая в значительной степени обусловливается влиянием ранее судимых лиц. Особенно незащищенными от преступных элементов ока­зываются несовершеннолетние. Подростковые асоциальные группы становятся благоприятной почвой для культивирования преступной,

лагерной субкультуры, для их использования более взрослыми и циничными лицами в преступных целях. Задача своевременного выяв­ления и пресечения фактов целенаправленной криминализации подро­стковых компаний взрослыми преступниками, в первую очередь, дол­жна осуществляться правоохранительными органами.

Иного подхода требуют асоциальные группы, в которых криминализация идет самостоятельно, стихийно, без влияния извне, за счет внутренних социально-психологических механизмов, когда само­утверждение подростков происходит в форме асоциальных проявлений, и возникающий при этом соревновательный эффект оказывается основ­ным фактором криминализации.

Как отмечалось выше, такие группы, с одной стороны, как бы изолированы, обособлены от внешнего мира, с другой — достаточно прочно «цементированы» изнутри собственным «кодексом чести», влиянием и авторитетом своих лидеров. И поэтому волевыми усилиями учителей, родителей, сотрудников ИДН и т.д. бывает весьма сложно их разобщить либо запретить общение отдельных подростков со своими прежними уличными компаниями.

Нейтрализация влияния такой криминогенной группы должна начинаться с переориентации или дискредитации лидера. Наиболее успешно это осуществляется, когда подобные группы в полном составе включаются в здоровый коллектив и постепенно начинают жить по законам этого коллектива. Эксперимент по переориентации кримино­генных подростковых групп был проведен в клубе им. Ф.Э. Дзержинско­го г.Тюмени. Эксперимент осуществлялся с пятью криминогенными подростковыми группами, включающими в общей сложности около 70 подростков, почти все из которых стояли на учете в ИДН. Вовлечены в клуб эти группы были через своих лидеров, а основным мотивом, приведшим их в клуб, в большинстве случаев было желание заниматься спортом, освоить приемы самбо, каратэ. Однако прежде чем перейти к занятиям борьбой, все новички в клубе вынуждены были пройти ка­рантинный период, за время которого должны были усвоить порядки и законы клубной жизни. Самоуправление в этот период в группах осу­ществлялось через их лидеров, вся группа целиком, не разбиваясь, становилась одним подразделением, первичным коллективом в клубе. За время карантина, то есть в период адаптации в клубе, лидер ста­новится перед выбором: либо он должен был проводить требования коллективной жизни, переориентироваться сам и переориентировать ребят, либо, проявляя сопротивление руководству, нарушая клубные традиции, постепенно дискредитировал себя в глазах товарищей, терял свой авторитет и влияние на них. Одновременно с этим осуществлялась гуманизация отношений в группе. За драки, физические расправы, оскорбления следовало наказание, наряды вне очереди, отстранение от спортивных занятий, слабые брались под защиту. Да и сами ребята, видя возможность иных отношений, восставали против оскорблений и насилия. Переориентация группы заканчивалась тем, что они

сливались с коллективом клуба: отказывались от замкнутой груп­повщины, которой вначале так дорожили, начинали активно участво­вать в разнообразных коллективных делах.

Таким образом, процесс переориентации криминогенной подрост­ковой группы складывается из трех основных этапов:

1. Этапгрупповой автономии, во время которого происходит вы­явление криминогенной группы и вовлечение ее в коллектив. На этом этапе особенно важно заинтересовать лидера деятельностью клуба. При этом важно проявить уважительное отношение к группе в целом, не стремясь на начальном периоде ее расколоть.

2. Лидерская реорганизация. Группа формируется как самостоя­тельная организационно-структурная единица в клубе, возглавляемая своим прежним лидером, который, однако, работает под непосредствен­ным руководством органов клубного самоуправления и вынужден обес­печивать выполнение всех его требований. Это так называемый ка­рантинный период, длящийся около 2 — 3 месяцев, за время которого происходит приобщение к распорядку коллективной жизни, идет физическая подготовка ребят. В это время подросток как бы зарабаты­вает право на занятия любимым видом спорта, а командир подтвержда­ет свою способность руководить группой в условиях коллективной жизни.

Следует отметить, что, как показал опыт, лидеры в этих случаях либо активно включаются в жизнь коллектива и достаточно легко переориентируются, демонстрируя при этом незаурядные организа­торские способности, либо дискредитируют себя.

В качестве примера такого «переориентированного» лидера можно привести Костю А. Это волевой, энергичный, инициативный, с повышенным самолюбием подросток. Во всех делах и занятиях стремится быть впереди товарищей. Необходимость кому-то подчиняться дается с трудом На первых порах поддерживал требования коллектива только из-за того, что хотел во всем первенствовать. Постепенно произошла как бы перестройка мотивов. Костя активно включился в многостороннюю жизнь клуба, усвоил нормы и принципы коллективной жизни, воспринял их как собственные, стал одним из лучших организаторов в клубе.

Однако часть лидеров стремятся сохранить свое влияние с помощью прежних методов, оказывают скрытое и явное сопротивление требо­ваниям коллективной жизни. И в таких случаях возникает необ­ходимость в дискредитации подобного лидера в глазах ребят.

Саша Б игнорировал требования коллектива и педсовета, продолжал в клубе тайно играть в карты на деньги, провоцировал конфликты между своими ребятами, управляя по принципу «разделяй и властвуй», унижал слабых. Однако »-з клуба не уходил, так как слишком высок был престиж члена клуба и слишком сильно было желание заниматься силовыми видами спорта. Долго такие отношения в группе сохраняться не могли. Под­ростки увидели и оценили возможность новых взаимоотношений, появилось чувство защищенности Сыграла свою роль и целенаправленная работа педагогов Группа потре­бовала, чтобы Сашу исключили из клуба, что и было сделано Через некоторое время, не выдержав положения изгнанного, он вернулся в клуб, попросил восстановить его. Но лидерские позиции были уже утрачены. Итак, на втором этапе, наряду с работой по переориентации либо дискредитации лидера, весьма важно гуманизировать отношения в фуппе, показать ребятам возможность других взаимоотношений с тем, чтобы у них появилось чувство защищенности и доверия к новому коллективу.

3. Слияние группы с коллективом клуба. На этом этапе группа перестает быть замкнутым объединением и включается в общую систе­му коллективной деятельности и широких связей со всеми членами коллектива. Этому способствуют участие в совместных делах, трудовых мероприятиях, в советах, дела по подготовке различных клубных ме­роприятий, товарищеские и дружеские отношения, которые завязыва­ются при этом у ребят.

Итак, мы проследили путь возможной переориентации асоциаль­ных подростковых групп при включении в здоровые детские кол­лективы. В качестве таких коллективов могут выступать различные социально-педагогические центры (подростковые клубы и объедине­ния, летние лагеря труда и отдыха), то есть те временные коллективы, которые как бы играют роль институтов ресоциализации, способных восстановить социальный статус как отдельного «трудного» подростка, так и осуществить переориентацию всей асоциальной группы.

Однако осуществление этих весьма сложных задач ресоциализации возможно лишь при наличии сплоченного, прочного коллектива и высокого педагогического мастерства воспитателей.

Чтобы коллектив социально-педагогического центра успешно вы­полнял свои ресоциализирующие, восстанавливающие функции как по отношению к отдельному «трудному», так и по отношению к асоциаль­ным подростковым группам, необходимо, чтобы он был сформирован в соответствии с определенными социально-психологическими и психо­лого-педагогическими условиями и закономерностями.

Преимущество таких центров в том, что в них создается возмож­ность вести перевоспитание «трудных» не только методами индивиду­альной психолого-педагогической коррекции, но и за счет включения их в систему новых отношений, строящихся на основе коллективной общественно полезной деятельности ребят. Ресоциализирующие кол­лективы, создавая благоприятную среду для формирования личности социально запущенных подростков, способны активно противостоять влиянию их прежних уличных компаний, асоциальных групп, перест­раивать асоциальную направленность «трудных», восстанавливать их асоциальный статус. Они играют, по сути дела, роль промежуточных звеньев, где происходит как бы тренаж утраченных социальных навы­ков социально запущенных подростков.

Добровольность посещения такого рода досуговых социально-педа­гогических центров влечет за собой ряд особенностей, отличающих воспитательную и коррекционно-реабилитационную работу в них от аналогичной деятельности общеобразовательных школ, реабилитаци-онных учреждений закрытого типа.

Прежде всего, как мы уже указывали выше, должна быть высокая индивидуальная мотивация, привлекающая подростка в такой клуб, связанная с возможностью выбора занятия по интересам и прежде всего с видами спорта, развивающими и физические данные подростка и повышающими его чувство защищенности. Эта мотивация включает

также удовлетворение потребности общения и самоутверждения, развития разнообразных интересов и увлечений. Учитывая доброволь­ность посещения досуговых социально-педагогических центров, для них, в отличие от школы, а также закрытых учебно-воспитательных учреждений, характерно наличие «диффузного слоя», то есть некото­рой части незакрепившихся, колеблющихся ребят, посещающих клуб нерегулярно. Свобода выбора занятий, коллективная творческая дея­тельность, которая прежде всего привлекает в клуб, не позволяет заор-ганизовать и целиком спланировать всю его деятельность: здесь много рассчитано на самодеятельность, творчество, свободное общение ребят, их относительную автономию от взрослых.

Эти особенности детских объединений и клубов по месту житель­ства хорошо понимал создатель прообразов первых в России социально-педагогических центров С.Т. Шацкий. Ему принадлежит идея организации в 1905 году первого детского общества «Сетлемент», про­существовавшего всего три года и в 1908 году закрытого черносотен­цами. Впоследствии, в 1911 году, С.Т. Шацкий возобновил свою дея­тельность, организовав летнюю детскую колонию «Бодрая жизнь». Он исходил из тех организационно-педагогических принципов, что обык­новенные учебные детские учреждения организуются на основе требо­ваний, которые предъявляют детям общество и государство, не считаясь с детской природой и потребностями этого возраста. Работа же клуба, напротив, по его мнению, должна вестись исходя из «игры детских инстинктов» [177, с. 259].

С.Т. Шацкий писал: «Зародыш идеи детского клуба лежит в свобод­ных детских организациях, причиняющих часто огромное беспокойство взрослым. Это уличные, дачные, деревенские, фабричные свободные детские организации. Они возникают благодаря могучему социальному инстинкту и хороши тем, что они свободны, подвижны, находятся в близком соприкосновении с жизнью и разнообразием» [177, с. 259 ].

Таким образом, уже в то время С.Т. Шацкий понял и на практике нашел основной способ, благодаря которому можно противостоять пуга­ющей взрослых уличной стихии. Решение этой проблемы заключается в социально-педагогической деятельности по созданию социальной воспитывающей среды, основанной на тех возрастных потребностях в общении, самоутверждении, которые порождают уличные дворовые компании и неформальные подростковые группировки.

Идея создания социально-педагогических центров, подростковых клубов, летних лагерей труда и отдыха все эти годы с разной степенью интенсивности развивалась в разных городах по инициативе различных организаций и ведомств. В середине 60-х годов активная деятельность по созданию специализированных военно-патриотических клубов, летних лагерей труда и отдыха для старшеклассников под педа­гогическим руководством С.А. Алексеева была развернута комсо­мольскими организациями крупных заводов и вузов г.Ленинграда.

В 70-е годы широкая сеть многопрофильных детско-подростковых клубов по месту жительства была создана в Киеве под руководством и по инициативе заместителя начальника горжилуправления С.Е. Щер-батюк. В эти же годы, используя материальную поддержку и базу обла­стного совета профсоюзов и опираясь на опыт, сложившийся в военно-патриотическом подростковом клубе им. Дзержинского (руководитель Г.А. Нечаев), стала расти сеть подростковых клубов в Тюмени. Среди самоотверженно работающих социальных педагогов, создавших живу­щие полнокровной жизнью детско-подростковые клубы и объединения, можно назвать Ю.К. Березкина (социально-педагогический комплекс «Лужники» в Москве), А.К. Братова (клуб юных авиаторов «Кинап» в Одессе), Н.А. Катаеву (многопрофильный подростковый клуб «Калей­доскоп» в г.Кирове). За каждым из этих клубов — огромный организационно-педагогический труд, творческий поиск и интерес­нейшие находки в достаточно новой и неизведанной отрасли педа­гогической науки и практики — социальной педагогике — и сотни детских благодарных судеб, которые вряд ли бы состоялись без этих клубов.

Однако почти тридцатилетний опыт создания социально-педа­гогических центров в нашей стране принес не только педагогические находки и достижения, но и некоторые достаточно горькие наблюдения и выводы о том, почему же так трудно идет развитие социальной педа­гогики на практике, почему столь неустойчивую динамику имеют уже сложившиеся и действующие подростковые клубы и центры? К сожа­лению, несмотря на все безусловные преимущества, которыми отлича­ются такие клубы для превентивной практики и нормального социаль­ного развития подростков и юношества, создаются и держатся они преимущественно на альтруизме и самоотверженности своих педа­гогических руководителей и вдохновителей.

Чтобы социально-педагогические центры разного профиля и на­правлений заняли свое достойное место в системе воспитательно-профилактических социальных институтов, требуется решить комп­лекс вопросов организационного, материально-технического, кадрово­го, научно-методического и психолого-педагогического обеспечения этого перспективного направления превентивной практики.

Прежде всего, в муниципальных органах необходим центр социальной и социально-педагогической работы, который мог бы пол­номочно решать вопросы координации и поддержки деятельности различных ведомств по созданию подростково-юношеских клубов и объединений. Такая поддержка могла бы идти через целевое финансирование и льготное налогообложение, что стимулировало бы социальную активность предприятий и коммерческих структур. Необ­ходимы также предоставление помещений, находящихся в муниципальной собственности, для работы с детьми и подростками и централизованная профессиональная подготовка кадров социальных педагогов. Именно нерешенность всех этих проблем тормозит и затруд-

няет развитие социально-педагогических центров и комплексов, без которых трудно рассчитывать на эффективную работу по социальному оздоровлению подрастающего поколения.

В свою очередь, необходимость профессиональной подготовки социальных работников и педагогов и внедрения в широкую практику социально-педагогических форм работы с детьми и юношеством требу­ет активизации прикладных психолого-педагогических исследований, позволяющих научно осмыслить складывающийся опыт, разработать содержание, методы и социально-психологические закономерности социальной педагогики и социально-педагогической реабилитации.

Следует отметить, что в связи с введением специальности социаль­ного педагога и социального работника, что было сделано в России лишь в 1990 и 1991 годах, наметились серьезные продвижения как в подготов­ке профессиональных кадров для социальной и социально-педагогиче­ской работы, так и в разработке соответствующей научно-методической базы. Вместе с тем, еще острее обнаружилось отставание в создании социальных организационно-управленческих структур муниципаль­ных органов и действующих социально-психологических и социально-педагогических центров. То же можно сказать и о материально-финан­совом обеспечении социальных превентивных программ, основной ме­ханизм которого — льготное налогообложение — так и не приведен в действие.

За экономию на социальном здоровье молодежи и недооценку важ­ности комплексных медико-психологических и социально-педа­гогических мер социальной превенции приходится дорого платить уже в настоящем и еще дороже — в недалеком будущем. Цена эта — несо­стоявшиеся судьбы молодых людей, которые сегодня причиняют обще­ственное зло своими социальными отклонениями, а завтра не смогут воспроизвести здоровое в физическом и духовном отношении потомст­во, ради которого в конечном счете и предприняты все кардинальные политические и экономические преобразования в нашем отечестве.

Вопросы и задания к VII главе

1. Классификация неформальных подростково-молодежных объединений и групп с различной социальной направленностью.

2. Социально-психологические механизмы и уровни развития криминогенных подростковых групп.

3. Структурный состав криминогенных подростковых групп.

4. Лидерские процессы и другие социально-психологические фено­мены в криминогенных подростковых группах.

5. Социально-правовая защита подростковых объединений от пре­ступных элементов.

6. Характеристика условий и этапов переориентации асоциальных групп за счет включения в коллектив социально-педагогического центра.

7. История развития и современное состояние сети различных социально-педагогических центров и комплексов.

Заключение

В настоящей книге рассмотрен широкий круг научно-практических проблем, возникающих как в различных отраслях психо-лого-педагогичсского знания, так и в различных сферах превентивной практики, социальной и коррекционно-реабилитационной работы.

При этом часть проблем, связанных с диагностикой и коррекцией детско-подростковой дезадаптации, лишь обозначены и требуют своей дальнейшей, более углубленной научной проработки и апробации в опытно-экспериментальной работе. В настоящее время такая работа начала активно осуществляться как на практике, так и в различных научных коллективах. Так, в частности, для этих целей в 1991 году Комитетом по делам семьи и демографической политике и Министерст­вом образования Российской федерации был учрежден ВНИК «Госу­дарственная система социальной помощи семье и детству», которому удалось объединить усилия многих практически ориентированных уче­ных и практических работников из Москвы, Санкт-Петербурга, Ека­теринбурга, Белгорода, Воронежа, Ростова, Челябинска. Диагностико-коррекционные и социальные программы, разрабатываемые ВНИКом, получили свое внедрение и апробацию в школах с классами кор-рекционного и компенсирующего обучения, в центрах социально-педа­гогической реабилитации, на факультетах социальной работы.

Работа опытно-экспериментальных площадок ВНИКа показывает, что вооружение практиков, учителей, психологов, социальных педаго­гов и работников превентивным психологическим знанием позволяет более эффективно осуществлять профилактические функции, основан­ные на психолого-педагогической поддержке и помощи детям и семьям группы риска, проведении специальных коррекционно-реабилита-ционных программ в условиях школьного учебно-воспитательного про­цесса, социально-педагогической организации воспитывающей среды.

Внедрение этих программ в широкую практику сопряжено с соз­данием и развитием специальной социальной индустрии, включая раз­работку и издательство научно-методической литературы, подготовку и переподготовку как специалистов-практиков, так и преподавателей высших учебных заведений, создание практических центров социаль­ной и социально-психологической помощи.

Функции по внедрению научно-практических программ ВНИКа «Государственная система социальной помощи семье и детству» взял на себя Консорциум «Социальное здоровье России», который учредил спе­циализированное издательство и специализированное периодическое издание «Вестник психосоциальной и коррекционно-

реабилитационной работы», а также открыл Центр психосоциальной работы, начал осуществление обученческой программы, приступил к внедрению программ социальной и коррекционно-реабилитационной работы на различных территориях России.

Поддерживая контакты с разными территориями и регионами, нам приятно констатировать тот факт, что заметно растет интерес к данной проблеме и понимание необходимости профессионального подхода к ее решению у представителей управленческого звена как на государствен­ном, так и муниципальном уровнях.

Этому также способствует открытие почти в шестидесяти вузах России факультетов и отделений по подготовке социальных работников. Хочется надеяться, что объединенные усилия ученых, практических работников, представителей управленческих структур и органов власти позволят России перейти от карательной превентивной практики к комплексу мер социальной и психолого-педагогической поддержки и помощи семьям, детям, подросткам как главному условию предупреждения и коррекции детско-подростковых девиаций.

Список литературы

1. Аванесов Г.А. Криминология и социальная профилактика. — М.:

Академия МВД СССР, 1980. — 526 с.

2. Азаров Ю.П. Диалог // Новый мир. 1978.

3. Алексеев С.А. Перевоспитание трудных подростков в условиях временного коллектива: Автореф. канд. дисс. — Л., 1978. — 18 с.

4. Алексеева Л. С. Зависимость отклоняющегося поведения школьников от типа неблагополучной семьи // Предупреждение педа­гогической запущенности и правонарушений школьников. — М., 1979. —С. 140—152.

5. Алмазов Б.Н. Психическая средовая дезадаптация несовершен­нолетних. — Свердловск: УрГУ, 1986. — 150с.

6. Алемаскин М.А. Воспитательная работа с подростками. — М.:

Знание, 1979.—42с.

7. Амонашвили Ш.А. Здравствуйте, дети. — М.: Просвещение, 1983.—208с.

8. Ананьев Б. Г. О психологических эффектах социализации // Человек и общество.—Л., 1971.—С. 145— 167.

9. Ананьев Б.Г. О проблемах современного человекознания. — М.:

Наука, 1977.—380с.

10. Ананьев Б. Г. О человеке как объекте и субъекте воспитания // Избр. психол. труды: В 2 т. — М.: Педагогика, 1980. — Т. 2. С. 10 — 127.

11. Андреева Г.М. Социальная психология. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980.—416с.

12. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Современная социальная психология на Западе. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1978. — 272с.

13. Андреенкова В.П. Проблемы социализации личности // Социальные исследования. — М: Наука, 1970. — С. 19 — 21.

14. Антонян Ю.М., Бородин Р.В. Преступность и психические ано­малии. — М.: Наука, 1987. — 207 с.

15. Антонян Ю.М., Самовичев Е.Г. Неблагоприятные условия формирования личности в детстве: Психол. механизмы насильственно­го преступного поведения. — М.: ВНИИ МВД СССР, 1983. — 78 с.

16. Арзуманян С.Д. Микросреда и отклонения социального пове­дения детей и подростков. — Ереван: Луис, 1980. — 254 с.

17. Аршавский И.А. Основы возрастной периодизации // Возраст­ная физиология. — Л.: Наука, 1975. — С. 5 — 67.

18. Асмолов А.Г. Личность как предмет психологического исследо­вания. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984. — 104 с.

19. Аувяэрт Л. И. Роль семьи и сверстников в правовой социализаци несовершеннолетних. Автореф. канд. дисс. — М., 1981. — 24 с.

14-688^

20. Бабанский Ю.К. Проблема повышения эффективности педа­гогических исследований.— М.: Педагогика, 1982. — 192 с.

21. Бассин Ф.В.,Рожнов В.Е. О современном подходе к проблемам неосознаваемой психической деятельности (бессознательного) // Вопр. философии, 1975.

22. Бассин Ф.В. Проблема бессознательного. — М.: Медицина, 1968.—468с.

23. Башкатов И.П. Социально-психологические особенности развития криминогенных групп подростков // Психология и профилактика асоциального поведения несовершеннолетних / Под ред. С.А. Беличевой. Тюмень: ТГУ, 1985. — С. 15 — 26.

24. Беличева С.А. Этот «опасный» возраст. — М.: Знание, 1982. — 94с.

25. Беличева С.А. Сложный мир подростка. — Свердловск: Сред-не-Уральск. книжное изд-во, 1984. — 129 с.

26. Беличева С.А. Специализированные подростковые клубы как институт ресоциализации «трудных» подростков // Психол. журн. 1984. — Т. 5. — № 6. — С. 48 — 54.

27. Беличева С.А. Влияние стиля классного руководства на межличностные отношения в классе // Сов. педагогика. — 1985. — № 8.—С. 60—63.

28. Беличева С.А. В какую семью спешить инспектору // Сов. мил.

— 1986. — № 7. — С. 56 — 58.

29. Беличева С.А. Резервы совершенствования деятельности комиссий по делам несовершеннолетних // Советское государство и право.— 1987.—№9.

30. Беличева С.А. Парадоксы превентивной теории и практики // Психологический журнал. — 1987. — Т.8 — № 6. — С. 36 — 40.

31. Беличева С.А.Социально-психологические основы предупреж­дения десоциализации несовершеннолетних. Автореф. докт. дисс — М., 1989.

32. Белкин А.С. Внимание — ребенок. Причины, диагностика, пре­дупреждение отклонений в поведении школьников. — Свердловск, Средне-Уральск. кн. изд-во, 1981. — 128 с.

33. Бехтерев В.М. Внушение и его роль в общественной жизни. — С.-Пб., 1908.—175с.

34. Бехтерев В.М. Внушение и воспитание. С.-Пб. Психоневролог. ин-т, 1912.—20с.

35. Блонский П.П. Очерки детской сексуальности. М.; Л.: Ин-т охраны здоровья детей, 1935. — 124 с.

36. Богословский В.В. Психология воспитания школьников. — Л.:

ЛГУ, 1974.—164с.

37. Бодалев А.А. Личность в общении. — М.: Педагогика, 1983. — 272с.

38. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте.

— М.: Просвещение, 1968. — 464 с.

39. Болдуин Д.М. Духовное развитие с социологической и этичес­кой точки зрения. — М., 1913. — 685 с.

40. Борьба с групповыми правонарушениями несовершеннолетних / Под ред. И.П. Лановенко. — Киев: Наук. думка, 1981.

41. Бочарова В. Г. Концепция общественного воспитания учащихся по месту жительства // Бюллетень ВНИК «Школа—микрорайон». — № 1. — М.: Воениздат, 1989.

42. Бочкарева Г.Г. Психологическая характеристика мотивационной среды подростков-правонарушителей // Изучение мотивации детей и подростков. — М.: Педагогика, 1972. — С. 239 — 250.

43. Братусь Б.С. Сидоров П.И. Психология, клиника и профилактика раннего алкоголизма. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1984.

—144с.

44. Бронфенбреннер У. Два мира — два детства: Дети в США и СССР / Пер. с англ. — М.: Прогресс, 1976. — 167 с.

45. Буянов М.И. Беседы о детской психиатрии. — М.: Просвещение,

1986.—208с.

46. Буянов М.И. Ребенок из неблагополучной семьи. — М.: Прос­вещение, 1988.—207с.

47. Возрастные и индивидуальные особенности младших подрост­ков / Под ред. Д.Б.Эльконина, Т.В. Драгуновой. — М.: Просвещение, 1967.—360 с.

48. Выготский Л.С. Проблемы возрастной периодизации детского развития // Вопр. психологии. — 1972. — № 2. — С. 114 — 123.

49. Выготский Л.С. История развития высших психических функ­ций // Собр.соч.: В б т. — М.: Педагогика, 1983. — Т.З. — С. 6 — 328.

50. Выготский Л.С. Педология подростка // Собр. соч.: В 6 т. — М.:

Педагогика, 1984. — Т. 4. — С. 5 — 243; Трудное детство. — Т.5. — С. 137—198.

51. Гернет М.И. Социальные факторы преступности. — М., 1905.

— 203 с.

52. Гибш Г., Форверг М. Введение в марксистскую социальную

психологию. М., Прогресс, 1972. — 296 с.

53. Гилинский Я.И. Стадии социализации индивида // Человек и общество. — Л.: ЛГУ, 1971. — Вып. 9. — С. 44 — 52.

54. Гладышев Л. Одлян или воздух свободы // Новый мир. — 1989. № 6—7.

55. Головаха Е.И., Кроник А.А. Психологическое время личности.

— Киев: Наукова думка, 1984. — 208 с.

56. Гурова Р.Г. Социологические проблемы воспитания. — М.: Пе­дагогика, 1981.— 175с.

57. Данилин Е.М. Проблемы воспитательной работы с педа­гогически запущенными подростками по месту жительства. Автореф. канд. дисс. — М., 1978. — 21 с.

58. Добрович А. Б. Воспитателю о психологии и психогигиене общения. — М.: Просвещение, 1987. — 206 с.

59. Долгова А.И. Социально-психологические аспекты преступ­ности несовершеннолетних. — М.: Юрид. лит., 1981. — 159 с.

60. Дриль Д.А. Маленькие преступники. — М., 1984. — 24 с.

61. Дубинин Н.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика. Пове­дение. Ответственность. — М.: Политиздат, 1982. — 304 с.

62. Дубровина И.В. Об индивидуальных особенностях школьников. — М.: Знание, 1975. — 64 с.

63. Ениколопов С.Н. Некоторые результаты исследования агрессии // Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979.—С. 100—110.

64. Ермаков В.Д. Деятельность государственных органов и общест­венных организаций по улучшению условий проведения досуга и индивидуально-профилактической работы с несовершеннолетними по месту жительства // Совершенствование системы мер предупреждения правонарушений несовершеннолетних по месту жительства. — М., 1985.—С. 42—59.

65. Захаров А.И. Как предупредить отклонения в поведении ребен­ка. — М.: Просвещение, 1986. — 127 с.

66. Зейгарник Б.В., Братусь Б.С. Очерки по психологии аномаль­ного развития личности. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1980. — 160 с.

67. Зелинский А.Ф. Криминологические и уголовно-правовые ас­пекты неосознаваемой психической деятельности // Сов. государство и право. — 1984. — № 9. — С. 52—58.

68. Запесоцкий А.С., Фаин А.П. Эта непонятная молодежь. — М:

Профиздат, 1990. — 224 с.

69. Игошев К.Е. Преступность и ответственность несовершенно­летних: Социально-психологический очерк. — Свердловск: Средне-Уральск. кн. изд-во, 1973. — 160с.

70. Игошев К.Е., Миньковский Г.М. Семья, дети, школа. — М. Юрид.лит., 1989.—448с.

71. Игошев К.Е., Шмаров И.В. Социальные аспекты предупреж­дения правонарушений. — М.: Юрид. лит., 1980. — 176 с.

72. Каган В.Е. Психогенные формы школьной дезадаптации // Вопросы психологии. — 1984. — № 4. — С. 89 — 95.

73. Квятковская-Тохович Э. Агрессивность и конфликтность несо­вершеннолетних правонарушителей как объект педагогического изу­чения и воздействия: Автореф. канд. дисс. — М., 1980. — 26 с.

74. Кле М. Психология подростка. — М.: Педагогика, 1991.

75. Колесов Д.В. Предупреждение вредных привычек у школьников. — М.: Педагогика, 1982. — 176 с.

76. Колесов Д.В., Мягков И.Ф. Учителю о психологии и физиологии подростка. — М.: Просвещение, 1986. — 80 с.

77. Коломинский Я.Л. Психология детского коллектива: Система личных взаимоотношений. — Минск: Народ.асвета, 1984. — 240с.

78. Коломинский Я.Л., Березовин Н.А. Некоторые педагогические проблемы социальной психологии. — М.: Знание, 1977. — 82 с.

79. Кон И.С. Социология личности. — М.: Политиздат, 1967. — 384с.

80. Кон И.О.. Открытие «Я». — М.: Политиздат, 1987. — 367 с.

81. Кон И.С. Психология юношеского возраста. — М.: Просве­щение, 1979.— 176с.

82. Кондратишко В.Ф. Проблема изучения социальных связей и поведения безнадзорных детей: Автореф. канд. дисс. — М., 1974. — 23 с.

83. Кондратьев М.Ю. Социально-ролевая детерминация межличностного восприятия в группах трудновоспитуемых подростков и юношей: Автореф. канд. дисс. — М., 1983. — 24 с.

84. Корчак Я. Как любить детей. — Минск, 1980. — 80 с.

85. Кочетов А.И. Перевоспитание подростка. — М.: Педагогика, 1972.—120с.

86. Кочетов А.И., Верцинская Н.Н. Работа с трудными детьми. — М.: Просвещение, 1986. — 160 с.

87. Криминальная мотивация / Под ред. В.Н. Кудрявцева. — М.:

Наука, 1986.—303с.

88. Кудрявцев В.Н. Причины правонарушений. — М.: Наука, 1976.

— 286 с.

89. Кузнецова Н.Ф. Проблема социально-биологического и социально-психиатрического в криминологии // Теоретические проб­лемы учения о личности преступника. — М., 1979. — С. 78 — 84.

90. Кузьмин Е.С. Основы социальной психологии. —Л.: ЛГУ, 1967.

—173с.

91. Курбатова Т.Н. Эмоционально-поведенческие особенности не­совершеннолетних правонарушителей: Автореф. канд. дисс. —Л., 1981.

—25с.

92. Куфаев В.Ф. Охрана детства в СССР. — М.; Л.: Госучебиздат, 1932.—208с.

93. Лазурский А.Ф. Классификация личностей. — 3-е изд. — Л.:

Госиздат, 1924. — 290 с.

94. Лебедев А.В. Оценка нервно-психического состояния подрост­ков, состоящих на учете в инспекциях по делам несовершеннолетних / / Психология и профилактика асоциального поведения несовершен­нолетних / Под ред. С.А. Беличевой. — Тюмень: ТГУ, 1985. — С. 47—58.

95. Леви ВЛ. Нестандартный ребенок. — М.: Знание, 1983. — 109 с.

96. Левкович В.П. Моральные нормы — регуляторы поведения личности // Сов. педагогика. — 1976. — № 3. — С. 96 — 107.

97. Леонтьев А.Н. Проблемы развития психики. — 3-е изд. — М.:

Изд-во Моск. ун-та, 1972. — 575 с.

98. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М.:

Политиздат, 1975. — 304 с.

99. Лесгафт П.Ф. Школьные типы. — С.-Пб., 1910. — 158 с.

100. Лихачев Д.С. Заметки о русском // Новый мир. — 1980. — № 3.

101. Личко А.Н. Психопатии и акцентуации характера у подрост­ков. — Л.: Медицина, 1983. — 256 с.

102. Лишенные родительского попечительства. Хрестоматия / Ред.-сост. В.С. Мухина. — М., 1991.

103. Логинова М.С. Особенности адаптации к условиям школы подростков-восьмиклассников с пограничными психическими нару­шениями: Автореф. канд. дисс. — Л., 1983. — 21 с.

104. Ломброзо Ч. Преступление / Пер. Г.Н. Гордона. — С.-Пб., 1900.

105. Ломов Б.Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. — М.: Наука, 1984. — 444 с.

106. Люблинский П.И. Борьба с преступностью в детском и юноше­ском возрасте. — М.: Наркомюст, 1929.

107. Маградзе Н.Г. Природа установки антиобщественного пове­дения подростка: Автореф. канд. дисс. — Тбилиси, 1979. — 19с.

108. Макаренко А.С. Методика организации воспитательного про­цесса // Собр. соч.: В 8 т. — М.: Педагогика, 1983. — Т. 1. — С. 267 — 330.

109. Макаренко А.С. Проблемы воспитания в советской школе // Собр. соч.: В 8 т. — М.: Педагогика, 1984. — Т.4. — С. 203 — 208.

110. Манова-Томова В.С., Пирьев Г.Д., Пенушлиева Р.Д. Психо­логическая реабилитация при нарушении поведения в детском возра­сте. — София: Медицина и физкультура, 1981.

111. Маслоу А. Самоактуализация // Психология личности. Тек­сты. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.

112. Махов Ф.С. Лето в лагере ТОС: Записки воспитателя. — М.:

Мол.гвардия, 1970. — 110с.

113. Махов Ф.С. Подросток и свободное время. — Л.: Лениздат, 1982.—152с.

114. Медынский Г.А. Трудная книга: Судьбы, письма, размыш­ления. — М.: Политиздат, 1964. — 536 с.

115. Мельников В.М., Ямпольский Л.Т. Введение в эксперимен­тальную психологию личности. — М.: Просвещение, 1985. — 320 с.

116. Мерлин В.С. Становление индивидуальности и социализация индивидуума // Проблемы личности: материалы симпозиума. — М., 1970.—С. 57—61.

117. Методологические проблемы социальной психологии / Под ред. Е.В. Шороховой. — М.: Наука, 1975. — 295 с.

118. Методы социальной психологии / Под ред. Е.С. Кузьмина, В.Е. Семенова. — Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1977. — 182 с.

119. Механизмы преступного поведения / Под ред. В.Н. Кудрявце­ва. — М.: Наука, 1981. — 248 с.

120. Михайлова Е.Н. Неформальное молодежное движение:

Динамика развития // Сов. педагогика. — 1990. — № 7. — С. 74 — 78.

121. Миньковский Г.М. Вопросы обеспечения эффективности индивидуальной профилактической работы // Проблемы ранней профилактики правонарушений несовершеннолетних. — М., 1978.

122. Мудрик А.В. О воспитании старшеклассников. — М.: Просве­щение, 1981.— 175с.

123. Мудрик А.В. Общение как фактор воспитания школьников. — М.: Педагогика, 1984. — 112с.

124. Мягков И.Ф., Юров Ю.В. Клинико-психологический аспект патогенеза и коррекции аномального поведения в подростковом возра­сте // Психологические проблемы предупреждения педагогической за­пущенности и правонарушений несовершеннолетних. — Воронеж:

ВГПИ, 1982. — С. 102 — 106.

125. Мясищев В.Н. Личность и неврозы. — Л.: ЛГУ, 1960. — 224 с.

126. НамазбаеваЖ.И. Развитие личности учащихся вспомогатель­ной школы: Автореф. докт. дисс. — М., 1986. — 33 с.

127. Натанзон Э.Ш. Трудный школьник и педагогический кол­лектив. — М.: Просвещение, 1984. — 96 с.

128. Нечаева А.М. Правовая охрана детства в СССР. — М.: Наука, 1987.—111с.

129. Невский И.А. Трудный успех: Без «трудных» работать можно.

— М.: Просвещение, 1981. — 128 с.

130. Новоселова А.С. Специфика воспитательной работы с педа­гогически запущенными подростками. — Пермь: ПГПИ, 1988. — 78 с.

131. Ной И.С. Методологические проблемы советской кримино­логии. — Саратов: СГУ, 1975. — 222 с.

132. Особенности психологии личности педагогически запущенных учащихся / Под ред. И.Ф. Мягкова. — Воронеж: ВГПИ, 1982. — 163 с.

133. Ошеров М.С. Специализированные клубы подростков по месту жительства — эффективная форма предупреждения правонарушений / Проблемы ранней профилактики правонарушений несовершенно­летних. — М., 1978. — С. 88 — 96.

134. Парыгин Б.Д. Социальная психология как наука. 2-е изд., испр. и доп. — Л.: Лениздат, 1967. — 262 с.

135. Пеньков Е.М. Социальные нормы — регуляторы поведения. — М.: Мысль, 1972.—198с.

136. Петровский А.В. Личность. Деятельность. Коллектив. — М.:

Политиздат, 1982. — 255 с.

137. Петровский А.В. Проблемы развития личности с позиций социальной психологии // Вопр. психологии. — 1984. — № 4. — С. 15

—30.

138. Петровская Л.А. Теоретические и методические проблемы социально-психологического тренинга. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1982.

—168с.

139. Платонов К.К. Структура и развитие личности. — М.: Наука, 1986.

140. Полонский И.С. Внешкольное общение как фактор формирования личности подростков и юношей // Прикладные пробле­мы социальной психологии. — М.: Наука, 1983. — С. 52 — 69.

141. Прангишвили А.С. Исследование по психологии установки. — Тбилиси: Мсцниереба, 1967.

142. Прихожан А.М. О возрастном подходе в нравственном воспитании детей // Вопр. психологии. — 1981. — № 2. — С. 143 — 149.

143. Прокопьев И.П. Предупреждение и преодоление отрицатель­ных влияний микросреды на школьников в процессе их воспитания (теория и практика): Автореф. докт. дисс. — М., 1983. — 43 с.

144. Психология и профилактика асоциального поведения несо­вершеннолетних / Под ред. С.А. Беличевой. — Тюмень: ТГУ, 1985.

—96с.

145. Раттер М. Помощь трудным детям. — М.: Прогресс, 1987.

146. Работа отдела народного образования по охране прав несовер­шеннолетних / Отв. ред. В.И. Ларионов. — М.: Просвещение, 1989. — 223с.

147. Ратинов А.Р. Психология личности преступника. Ценностно-нормативный подход // Личность преступника как объект психо­логического исследования. — М., 1979. — С. 3 — 33.

148. Рубинштейн С.Л. Принципы и пути развития психологии. — М.: АН СССР, 1959. — 254 с.

149. Рубинштейн С.Я. Психология умственно отсталого школьника. — М.: Просвещение, 1986. — 190с.

150. Румянцев Н.Е. Проблема полового воспитания с психологиче­ской точки зрения. — С.-Пб., 1914.

151. Русалов В.М. Биологические основы индивидуально-психо­логических различий. — М.: Наука, 1979. — 352 с.

152. Селиванов В.И. Психология волевой активности. — Рязань, 1974.—150с.