Выделение различных групп правонарушителей

В процессе работы с «трудными» детьми, а также общения с подростками в колониях и детском приемнике мы увидели, что подростки, объединенные понятием «правонарушители», не являются однотипными. Особенно ярко различие выступало в их отношении к своему правонарушению. Одни из них стыдились своих прошлых поступков, смущались, когда об этом заходила речь. Чувствовалось, что эта тема им неприятна, и они остро переживают свою вину. Другие, напротив, легко, бес-печно, со всеми подробностями рассказывали о своих неблаговидных поступках, не испытывая при этом ни малейшего смущения. Были и такие, которые не только не стеснялись говорить о своем преступном прошлом, но и бравировали им.

Более глубоко подойти к пониманию различных групп правонарушителей нам помогла гипотеза Л.И. Божович о соотношении эмоций и потребностей и о том, что характер эмоций может свидетельствовать о характере побуждений и их динамике. Эмоции являются отражением степени удовлетворения потребностей субъекта, и, следовательно, характер его переживаний будет отражать и характер имеющейся у него потребности и то, в какой степени она нашла удовлетворение.

«Если психические процессы являются отражением окружающего мира,- пишет Л. И. Божович, — то переживания — продукт отражения взаимоотношений субъекта и этого мира. Переживание отражает состояние удовлетворенности субъекта в его взаимоотношениях со средой, т. е. за переживаниями лежит мир потребностей в их соотношении с возможностями удовлетворения. Таким образом, по характеру переживания в известной мере можно судить о структуре мотивационной сферы человека и, наоборот, зная его потребности и возможности их удовлетворения, можно предсказать характер его переживаний». Так, например, наличие угрызений совести, по предположению Л. И. Божович, должно свидетельствовать о том, что у человека была потребность воздержаться от соответствующего безнравственного поступка, и неудовлетворение этой нравственной потребности вызвало отрицательные переживания, отраженные в сознании в виде раскаяния, угрызений совести и пр. Отсутствие таких раскаяний, наоборот, свидетельствует либо о чрезвычайной слабости нравственных побуждений, либо об их полном отсутствии.
На этом основании Л. И. Божович высказывает предположение о существовании различных групп правонарушителей, у которых имеется разное соотношение антиобщественных наклонностей и нравственных стремлений. Если подросток, совершивший бесчестный поступок, испытывает угрызения совести, то можно предположить, что его поступок был мотивирован сильной потребностью примитивного, общественно-отрицательного характера, которая победила противостоящее ей нравственное побуждение — воздержаться от бесчестного поведения.
Таким образом, нравственная тенденция имела место, но оказалась нереализованной, и это выразилось в чувстве неудовлетворенности собой. Если это так, то преступления, сопровождающиеся раскаянием, угрызениями совести, свидетельствуют о доминировании в мотивационной сфере таких подростков элементарных потребностей при имеющихся нравственных побуждениях. Этой группе правонарушителей нами было дано условное название «раскаивающиеся».

Другие правонарушители не испытывают угрызений совести. Совершив преступление, они опасаются только наказания; если же преступление остается нераскрытым, они удовлетворены и — даже рады. Согласно мысли Л. И. Божович, можно предположить, что этим переживаниям в мотивационной сфере соответствует, с одной стороны, наличие достаточно настойчивых прими-тивных потребностей и стремлений, с другой — отсутствие нравственных побуждений, способных вступить в конфликт с первыми. У некоторых подростков этой группы общественно-отрицательные потребности могут быть и не очень сильно выраженными, но слабость нравственных тенденций, связанных с правонарушением, приводит их к антиобщественным поступкам, в которых они часто являются соучастниками. Такие подростки составляют вторую группу. Мы обозначили ее как «бесконфликтную».

Третью группу составляют подростки, которые сознательно противопоставляют себя моральным требованиям общества. У них не только отсутствует конфликт между примитивными потребностями и моральными побуждениями, но их правонарушения находят поддержку в их антиморальных убеждениях. Сильно развитые антиобщественные потребности они удовлетворяют, следуя своей циничной «морали», которая позволяет им с легкостью идти на преступление. Правонарушителей этой группы мы условно назвали «циниками». В мотивационной сфере «циников» также нет конфликта между моральными и примитивными потребностями, поэтому в каком-то смысле «циники» — это разновидность «бесконфликтных».

Следует сказать, что мы выделили эти три группы как основные, что не исключает множества их разновидностей. В основу этого деления на группы положен главный и существенный признак — соотношение нравственных мотивов с непосредственно действующими примитивными потребностями, с чем связаны и характерные для этих соотношений переживания. Таким образом, мы отвлекаемся от многих других моментов в облике несовершеннолетних правонарушителей, беря лишь основное — структуру их мотивационной сферы.
В соответствии с этим мы разделили всех наших испытуемых-правонарушителей на три группы. Основанием для отнесения данного подростка к той или другой из этих групп было наше общее представление о нем, складывающееся в процессе бесед и на основании данных, получаемых нами при использовании различных наших методических приемов. Особенно показательными для нас являлись данные, характеризующие наличие или отсутствие у правонарушителей раскаяния, а также его отношение к своему преступлению.

В первую группу вошли подростки, обнаружившие раскаяние в своем правонарушении. Для них характерны утверждение о недопустимости совершенного ими проступка (например, «красть нельзя») и высказывания о том, что они постараются никогда больше этого не делать. Во вторую группу мы отнесли тех правонарушите-лей, которые сожалеют только о том, что попались и очутились в колонии. Они считают, что красть надо с умом, т. е. делать это так, чтобы не попадаться. Нако-нец, третья группа — это подростки, которые не только не выразили раскаяния, но всячески подчеркивали, что считают совершенные ими преступления положительным фактом своей биографии. Например, они говорят: «Я ни о чем не жалею, потому что жалеть не о чем». «Я ничего не сделал такого, в чем бы я раскаивался». «Горжусь, что у меня не было ни одного хорошего поступка».
Мы далеки от мысли принимать высказывания правонарушителей за единственный или хотя бы главный критерий отнесения их к тому или иному типу, но, получив в этих высказываниях данные для некоторой предварительной ориентировки, мы затем рассмотрели весь собранный нами материал с точки зрения обоснованности отнесения подростка к той или другой группе. Подростки-правонарушители распределились по группам следующим образом.

Самая большая по количеству группа «бесконфликтных». Меньше всего «циников», т.е. правонарушителей, моральная опустошенность которых заставляет думать, что их перевоспитание представит наибольшие трудности. Чтобы удостовериться, что наши данные вскрывают истинное положение вещей, мы в ходе работы использовали следующий прием: в колонии Краснодарского края мы собрали материал по нашей методике, проанализировали его и выделили три типа правонарушителей. Затем, предварительно охарактеризовав воспитателю каждый тип, мы сверили его мнение об этих ребятах с нашими выводами относительно соответствия их тому или иному типу. Оказалось, что наши мнения почти полностью совпали. Конечно, от некоторых подростков мы получили такие ответы, которые затрудняли их отнесение к какому-либо типу. Были также ответы, вызывающие недоверие. Такие материалы нами не были использованы.
В колонии Тульской области мы взяли для нашего опроса пять правонарушителей, которые, по мнению воспитателя, особенно глубоко заражены антиобщественной моралью и, кроме того, осуждены не впервые за особо опасные преступления — грабеж, разбой, убийство, насилие. Эти подростки дали именно те ответы, которые позволили нам отнести их к «циникам», т. е. мы получили выводы, совпадающие с характеристиками, данными им воспитателями.