Сознавание как делание и знание

Пациент или друг может с жаром рассказывать вам о недавнем инциденте, в котором он поссорился с шефом. Он увлечен историей, в ней есть энергия. Вдруг он каким-то образом замечает тот пыл, с которым он пытается доказать вам, что прав в этой ситуации. Мгновенно происходит расслабление – высвобождение его напряжения. Он может слегка улыбнуться; в этот момент он действительно разговаривает с вами. До этого, только что, он больше говорил вам, чем разговаривал с вами; слова не формировались прямо здесь, а были как бы заранее заготовлены и воспроизводились, как из магнитофона.

Сознавание – это не содержание того, что он в этот момент понял, это сам момент понимания, живой акт переживания "что он делает, когда он это делает". Произошло мгновенное расширение поля его сознания. Это не еще один факт в истории, которую он рассказывает, а факт контекстуального отношения истории к данной актуальной ситуации. Само содержание как таковое скоро потеряет свое особое качество, связанное с сознаванием, и останется просто фактом; процесс сознавания может продолжиться, а может и прекратиться.

Если этот особый процесс сознавания продолжится, ваш приятель войдет более глубоко в настоящее время этой ситуации. Он может перестать рассказывать историю и сказать что-то вроде: "Знаешь, твое мнение действительно для меня важно". И это может быть следующим шагом в сознавании, если это для него живо и обладает свежестью и новизной. Но это может быть и заранее рассчитанным ходом ради манипуляции вами, и в этом случае его сознавание, если оно есть, направлено куда-то еще, может быть на оценку того, насколько успешна его манипуляция.

Так что же такое сознавание? Это мгновенное расширение, раздвигание границ того, что видится как соединенное и соотнесенное. Это можно было назвать расширением перспективы, за исключением того момента, что перспектива обычно предполагает дистанцию, а сознавание всегда непосредственно соприкасается с тем, что сознается.

Расширение состоит в том, что больше элементов видится одновременно, причем видятся они как связанные, интегрированные. Всегда что-то из того, что видится как соединенное и связанное, присутствует здесь и теперь, как часть текущей ситуации. Поэтому в сознавании всегда есть элемент новизны. Если человек говорит, что его теперешнее сознавание подобно предыдущему, вы можете быть уверены, что он говорит о чем-то другом. Содержание момента сознавания может продолжаться, оно может быть зафиксировано в формулировке, осознанной в данный момент, но само по себе сознавание не продолжается в этой форме. Если качество сознавания сохраняется, оно должно перетечь в какую-то другую форму.

Сознавание распознается по своему качеству, а не по содержанию. Содержание для сознавания – как раковина для моллюска, который выращивает ее как свой дом. Раковина может просуществовать столетия, и другие подобные моллюски будут роиться вокруг нее в любой момент, живые и благополучные. Но тот моллюск, который создал раковину, мертв. Изучая оставленную им раковину, вы можете многое узнать о нем, может быть, даже что-то важное, но вы никогда не узнаете его.

Целые мешки инсайтов, которые люди таскают с собой, могут быть так же полезны, как раковины. Мой опыт говорит мне, что они являются скорее препятствиями, чем путями к новому, свежему сознаванию. Вчерашний инсайт сегодня – прошлое, а завтра – сопротивление.

Представьте себе рулон ткани из нитей разных цветов. Большинство нитей – серые, неяркие, но есть одна нить красного цвета, пробегающая через всю ткань. Иногда красная нить едва видна, окутана серыми, иногда она заметна и ярка. Она в любой момент где-то есть, хотя часто окружена и заслонена серым. Если ткань – сознание, то меняющая место нить красного цвета – это сознавание, проходящее через него, вперемешку со всем остальным. Невозможно предсказать, где она будет в следующий момент. Она уходит на задний план в одном месте, и внезапно вновь появляется в другом.

Сознавание обладает, так сказать, собственным умом. Это живое качество момента, а не его содержание. Можно сравнить его еще с ручейком, где-то скачущим водопадом, где-то уходящим под землю, затем снова выбегающим на поверхность. Сознавание – это вода, а не русло. Живость сознавания может в некий момент содержаться в словах, в следующий момент сознавание уходит из них и перебрасывается в заботу говорящего о том, что вы о нем думаете, – заботу, которая, может быть, проблеснет в глазах. В этот момент живость сознавания – во взгляде. Затем, возможно, переживается момент какого-то гнева, и сознавание переносится на напряжение каких-то мышц руки говорящего. Работа гештальттерапевта состоит в том, чтобы следить за течением этого качества, не обманываясь постоянными сдвижками содержания и форм, в которых проявляется его жизнь.

Сознавание – постоянно движущийся момент пересечения сознания с "сейчас" – существенная тема гештальттерапии. В этой главе мы рассмотрим некоторые пути изучения и практики сознавания и некоторые возможные результаты этого изучения и этой практики.

Дополнение 2: Учителя Мудрости (ходжаган) о сознательном дыхании [19]

"Ходжа Абд аль-Халик сформулировал ряд афоризмов, которые его последователи считали отражением "Пути Учителей".

Хош дар дам. Это можно перевести как "дыши сознательно". Персидское слово "хош" означает практически то же самое, что греческое nepsis, на латыни – sobreitas. Этот термин часто использовался восемью веками ранее Учителями Сирийской пустыни и часто встречается в Добротолюбии – книге, авторство которой Успенский приписывает Учителям Мудрости. Успенский считал, что этот термин эквивалентен гурджиевскому самопамятованию. В то же время, в рамках ходжагана это понятие всегда было связано с дыханием. В соответствии с их учением, воздух, которым мы дышим, обеспечивает питанием наше второе тело, которое Гурджиев называл телом кесджан (от персидского слова "носитель духа").... В процессе дыхания следует, сосредотачивая внимание на каждом его акте, осознавать свое присутствие. Для этого нужно находиться в соответствующем состоянии сознания, поскольку "невнимательное" дыхание не доходит до нужных уровней..."