Цели и результаты психотерапии.

Традиционное определение психической нормальности и душевного здоровья связано с фундаментальным постулатом перцептуальной, эмоциональной и когнитивной совместимости с ныотоно-картезианской картиной мира, которая рассматривается не просто как важная прагматическая структура, а как единственное точное описание реальности. Конкретнее, это означает эмпирическое отождествление с собственным физическим телом или с так называемым образом тела, принятие трехмерного пространства и необратимого линейного времени в качестве объективных и обязательных координат существования, а также ограничение собственных источников информации сенсорными каналами и записями на материальном субстрате центральной нервной системы.

Другим критерием точности в восприятии реальности является возможность согласованного подтверждения другими людьми, пребывающими в здравом рассудке и нормально функционирующими (по приведенному выше определению). Если данные, согласованные между двумя или несколькими лицами, будут серьезно отклоняться от общепринятого образа реальности, разделяемое ими восприятие по-прежнему будет рассматриваться в терминах патологии — folie a deux (помешательство вдвоем), folie a famille (семейное помешательство), предрассудки, массовая суггестия, групповая иллюзия или галлюцинация. Незначительные индивидуальные искажения самовосприятия и восприятия других могут в этом смысле характеризоваться как неврозы, если они не бросают серьезного вызова самым существенным ньютоно-картезианским постулатам. Субстанциальные и критические отклонения от согласованного описания реальности будут именоваться психозами.

Душевное здоровье определяется отсутствием психопатологии или психиатрического "заболевания"; оно не требует активного наслаждения существованием или благодарности жизненному процессу. Лучше всего это можно иллюстрировать известной формулировкой Фрейда о цели психоаналитической терапии: заменить крайнее невротическое страдание пациента нормальным несчастьем повседневной жизни. В этом смысле человек, влачащий отчужденное, несчастливое, никому не нужное существование, в котором преобладают потребности к излишней власти, состязательность и ненасытные амбиции, будет тем не менее подпадать под широкое определение душевного здоровья, если он не страдает клиническими симптомами или не проявляет их. Кроме того, при общем отсутствии ясности в критериях душевного здоровья некоторые авторы включают сюда такие внешние показатели, как колебание достатка, изменение профессионального и социального статуса и "житейскую приспособляемость".

Современные исследования сознания уже накопили массу данных. указывающих на неотложную необходимость пересмотреть такой подход. Новое определение здорового функционирования должно включать в качестве критического фактора признание и культивирование двух взаимодополняющих сторон природы человека — его существование в качестве отдельной материальной сущности и в качестве потенциально безграничного поля сознания. Я уже описывал два соответствующих этим сторонам эмпирических модуса сознания — холотропический и хилотропический. В соответствии с этой концепцией "умственно здоровый" человек, функционирующий исключительно в хилотропическом режиме, хотя и не проявляет клинических симптомов, отрезан от жизненно важного аспекта своей природы и не функционирует сбалансирование и гармонично. Человек с такой ориентацией опирается на линейное понятие о существовании, в котором преобладают программы выживания, он смотрит на жизнь с точки зрения ограниченных приоритетов: я. мои дети, моя семья, моя фирма, моя религия, моя страна, моя раса, и не способен видеть и испытывать объединяющий холистический контекст.

Такой человек мало способен получать удовольствие от своей повседневной деятельности и вынужден поэтому прибегать к сложным схемам, связанным с планами на будущее. Возникает подход к жизни, основанный на ощущении ущербности, на неспособности вполне радоваться тому. что есть. и на болезненном осознавании нехватки. Такая общая стратегия жизни характерна для конкретных людей и конкретных обстоятельств, но, в конечном счете, представляет собой подвижный паттерн, лишенный конкретного содержания. Значит, он вполне может сработать и при крайних размерах богатства, власти, славы и способен менять свои конкретные формы по мере изменения условий. Человеку, в жизни которого доминирует такой механизм, всего не хватает, никакое обладание и никакое достижение не принесут ему подлинного удовлетворения.

Тогда, если цель раз за разом не достигается, продолжающаяся неудовлетворенность рационализируется и воспринимается как неумение создать желанный набор условий. Но даже если проект удается, это все равно не приносит желаемого эмоционального результата. В этом случае причиной неудачи считается неправильный выбор или недостаточная значительность избранной цели — проект заменяется еще более амбициозным. Это приводит к тому, что сами индивиды называют "крысиной возней", "битьем головой о стену", — к эмоциональной жизни, заполненной фантазиями о будущем, и к веренице прожектов, выполнение которых никогда не приносит чувства завершенности. В экзистенцианалистской литературе это называется "авто-проецированием". Жизнь такого человека наполнена ощущением бессмысленности, бесполезности и даже абсурдности, которое не устраняется никаким видимым успехом. И часто бывает, что в таких условиях большой успех влечет за собой глубокую депрессию — полную противоположность тому, что ожидалось. Джозеф Кемпбэл так описывает эту ситуацию: "добраться до вершины лестницы и обнаружить, что она стоит не у той стены".

Существованию личности, чей эмпирический мир ограничен лишь хилотропическим модусом, свойственна неаутентичность. Она характеризуется отсутствием подлинности, избирательным фокусом на преследовании целей и неспособностью воспринимать жизненный процесс с благодарностью. Типичными чертами такого способа бытия в мире являются излишняя занятость прошлым и будущим, недостаточное осознание настоящего момента и исключительное внимание к манипуляциям во внешнем мире. связанное с крайним отчуждением от внутреннего психологического процесса. Болезненное осознание ограниченного диапазона жизни для всех проектов, которые нужно осуществить, чрезмерная потребность контролировать, неспособность вынести непостоянство и старение, глубоко скрытый страх перед смертью являются важными дополнительными атрибутами.

Спроецированный на социальную и глобальную ситуацию, этот модус переживания фокусирует внимание на внешних показателях и на объективных параметрах, видя в них "индексы уровня жизни и благополучия. Появляется тенденция мерить качество жизни объемом материального производства и обладания, а не характером жизненного опыта и не субъективным ощущением удовлетворения. Более того, такая философия и стратегия жизни считается естественной и логичной. Характерные черты этого подхода — близорукая тяга к безграничному росту, эгоистическая и состязательная ориентация, неуважение к природным циклам и холистическим взаимозависимостям — укрепляют и усиливают одна другую. А вместе они намечают роковую траекторию с ядерной катастрофой и тотальным экологическим бедствием в качестве логических альтернатив будущему планеты.

В сравнении с этим, человек в холотропическом модусе сознания неспособен адекватно относиться к материальному миру как к обязательной и наиважнейшей системе координат. Прагматическая реальность повседневной жизни, мир твердых материальных объектов и раздельного существования воспринимается как иллюзия. Неспособность отождествиться с телесным Эго и ощущать себя отдельным существом, четко отличимым от тотальности космической сети, приводит к отрицанию основных правил, соблюдение которых необходимо для продолжения существования отдельного организма. Это может выразиться в пренебрежении личной безопасностью, элементарной гигиеной, пищей и водой или даже кислородом. Потеря индивидуальных границ, пространственных и временных координат, адекватной связи с реальностью представляет значительную угрозу выживанию. Экстремальные формы холотропического модуса (такие, как отождествление с Универсальным Разумом и Сверхкосмической Пустотой) полностью противоположны сознанию, ориентированному на материю и телесное Эго. Основополагающее единство всего существования. трансцендирующее время и пространство, является единственной реальностью. Все предстает совершенным, как оно есть; нечего делать и некуда идти. Никаких потребностей нет или они полностью удовлетворены — человек, погруженный в холотропический эмпирический модус, нуждается во внимании других людей, заботящихся о его основных потребностях, примером чему служат многочисленные рассказы об учениках, ухаживающих за своими учителями во время самадхи или сатори.

С учетом всего сказанного можно вернуться к проблеме душевного здоровья. В отличие от традиционной психиатрии с ее простой дихотомией "душевное здоровье — душевное заболевание" мы имеем для рассмотрения несколько важных критериев. На первом шаге надо исключить органические болезни, которые могли бы быть причиной, способствующими факторами или пусковыми устройствами эмоциональных и поведенческих расстройств. Если при обследовании обнаружено заболевание в медицинском смысле слова, например воспаление, опухоль или нарушение кровообращения в мозге, уремия, острые гормональные нарушения и т. п., то пациенту нужно безусловно рекомендовать специальное медицинское лечение.

Рассмотрев состояние здоровья пациента, мы встаем перед проблемой оценки двух описанных выше модусов и их комбинаций.

Согласно нашей концептуальной структуре, индивиду, живущему исключительно в хилотропическом модусе, лучше подойдет определение "низшего душевного здоровья", даже если он не проявляет психопатологических симптомов в традиционном смысле слова. Этот модус сознания в крайней своей форме связан с материалистическим и атеистическим отношением к существованию, подразумевает подавление животворных аспектов бытия и крайне несовершенен, деструктивен и саморазрушителен.

Опыт холотропического сознания следует рассматривать как проявление свойственного человеческой природе потенциала, и сам по себе он не составляет психопатологии. Когда такое переживание встречается в чистом виде и в соответствующих обстоятельствах, оно может стать исцеляющим, развивающим и преобразующим. Оно может быть чрезвычайно ценным как промежуточное состояние, за которым следует процесс хорошей интеграции, но его нельзя совместить с потребностями повседневной реальности. Его ценность решающим образом зависит от ситуации, от того, как индивид способен его принять и конструктивно интегрировать.

Два модуса могут взаимодействовать так, что будут мешать повседневной жизни или же будут гармонично сливаться и усиливать жизненный опыт. Невротические и пснхотическне явления можно рассматривать как результат неразрешенного конфликта между двумя модусами, как компромиссные образования и "шум на границе взаимодействия". Перцептуальные, эмоциональные, понятийные, психосоматические и другие аспекты психопатологических явлений, проявляющиеся как непостижимые искажения логичного и приемлемого способа реагирования на существующие материальные обстоятельства, будут совершенно понятны как интегральные части холотропического гештальта, который стремится к проявлению.

Это становится ясным испытателю, как только тема, лежащая в основе симптомов, полностью пережита и интегрирована. Иногда в переживание вторгаются сюжеты из другого временного контекста, например, из детства, биологического рождения, внутриутробного существования, истории предков, эволюции, предыдущего воплощения. В другом случае оно будет включать трансценденцию обычных пространственных барьеров; тогда опыт принимает форму сознательного отождествления с другими людьми, различными животными формами, растениями или неорганическими материалами и процессами.

В некоторых случаях возникающая тема не имеет никакого отношения к феноменальному миру и привычным временным и географическим координатам, а представляет различные переходные образования, которые характеризуют уровни реальности, лежащие между недифференцированным космическим сознанием и существованием индивидуальной материальной формы. Яркие столкновения или полное отождествление с архетипическими сущностями в юнговском смысле, участие в драматичных мифологических эпизодах можно отнести к этой категории.

Основной принцип разрешения симптомов — полное эмпирическое смещение в соответствующую холотропическую тему; это требует особого контекста и необусловленной терапевтической поддержки на всем протяжении необычного переживания. Когда процесс завершен, пациент автоматически возвращается к обыденному сознанию. Полноценное переживание в холотропическом модусе облегчит или устранит симптом, но в результате этого ослабнет философская приверженность человека к хилотропическому режиму. Когда лежащий в основе гештальт выливается в мощное перинатальное или трансперсональное переживание, это зачастую приводит к процессу духовного раскрытия.

Новый подход к проблеме психогенных эмоциональных расстройств, основанный на расширенной концепции личности, отказывается от навешивания психопатологических ярлыков на содержание человеческого опыта. Наша позиция основана на факте, что многие из переживаний, считавшихся ранее психотическими, можно легко вызвать у наугад отобранных людей — и не только при помощи психоделических препаратов, но и такими простыми методами, как медитация и гипервентиляция.

Кроме того, стало очевидным, что относительная частота спонтанного возникновения таких явлений гораздо выше, чем предполагалось в ортодоксальной психиатрии. Использование позорящих диагнозов, насильственная госпитализация в запертых палатах, устрашающие формы терапии отбили у огромного числа людей охоту признаться даже близким и друзьям в том, что у них были перинатальные и трансперсональные переживания. В таких условиях психиатрия поддерживала искаженное представление о природе человеческого опыта.

Гармоничное соединение двух модусов не искажает внешнюю реальность, а придает ей мистический аромат. Человек, вовлеченный в подобный опыт, способен взаимодействовать с миром так, словно тот сделан из твердых отдельных объектов, но не путает это прагматическое отношение с предельной истиной о реальности. Он переживает многие дополнительные измерения опыта, действующие как бы за сценой, и философски вполне осознает наличие самых разных альтернатив обыденной реальности Такая ситуация имеет место, когда индивид соприкасается с холономическими аспектами реальности, но в поле его переживаний нет конкретных холотропических гештальтов.

Понятие "высшего психического здоровья" или подлинного душевного здоровья следует применять к тем лицам, которые достигли сбалансированного взаимодействия обоих взаимодополняющих модусов сознания. Они знакомы и освоились с ними. признают и могут использовать их с достаточной гибкостью и различением в зависимости от обстоятельств. Для полноценной и здоровой жизни в этом смысле абсолютно необходима философская трансценденция дуализма, в частности, дуализма части и целого. Человек подходит к повседневной реальности с предельной серьезностью, с полной личной и социальной ответственностью и в то же время осознает относительную ценность такой перспективы. Отождествление с Эго и с телом происходит по своей воле и выбору, оно не безусловно, не абсолютно и не принудительно. Это не чревато страхом, потребностью контролировать и подчиненностью иррациональным программам выживания; принятие материальной реальности и существования прагматично, а не философично. В универсальной схеме глубоко осознается значимость духовного измерения.

Индивид, испытавший и интегрировавший значительное количество холотропического материала, имеет возможность видеть человеческую жизнь и существование в перспективе, выходящей за рамки мировоззрения среднего жителя Запада, "нормального" по меркам традиционной психиатрии. Уравновешенная интеграция двух взаимодополняющих аспектов человеческого опыта ориентируется на жизнеутверждающее отношение к существованию — не к status quo или к каким-то отдельным аспектам жизни, а к космическому процессу во всей его тотальности, к общему жизненному потоку. Интегральной частью здорового функционирования будет способность довольствоваться простыми и обыкновенными аспектами повседневной жизни, природой, людьми, человеческими отношениями или занятиями, а также едой, сном, сексом и другими физиологическими процессами тела. Такая способность ценить жизнь стихийна и организменна; по своей сути она не зависит от внешних условий жизни, за исключением некоторых суровых крайностей. Ее можно почти целиком свести к радости существовать, обладать сознанием. Если человек находится в таком расположении духа, любые другие прелести жизни — подпитывающие взаимоотношения, обладание деньгами и материальными ценностями, хорошие рабочие условия, возможность путешествовать — будут восприниматься как сверхроскошь. А когда такого отношения к жизни и такого эмпирического настроя нет, никакой внешний успех и никакие материальные достижения их не заменят.

Хорошая интеграция хилотропического и холотропического модусов позволяет осуществить полную связь с событиями материального мира, но при этом видеть в них процессы со своим полноценным участием, а не средство достижения конкретных целей. Внимательность к настоящему моменту перевешивает озабоченность прошлым или беспокойство о будущем. Осознание цели присутствует в полностью переживаемых успешных делах, но не становится доминантой до тех пор, пока работа не завершена. Поэтому содержанием настоящего момента будет празднование и удовольствие от достигнутого.

Общее жизнеутверждающее отношение к существованию создает метаструктуру, которая предоставляет возможность интегрировать в позитивном свете даже тяжелые стороны жизни. В такой связи, отношение к тому, что традиционная психиатрия рассматривает как симптомы душевного заболевания, важнее наличия или отсутствия этих симптомов. Здоровое отношение будет рассматривать их как интегральные аспекты космического процесса, которые могут нести в себе великую возможность для личностного роста и духовного раскрытия при условии, что к ним найден правильный подход и что они правильно интегрированы. В каком-то смысле они указывают на возможность освободиться от неудовлетворяющей и уродующей гегемонии хилотропического модуса сознания.

Проявление психогенных форм психопатологии будет указанием на то, что индивид достиг той точки, где продолжение одностороннего существования в хилотропическом модусе стало невозможным. Они возвещают о возникновении специфически холотропических элементов и отражают сопротивление им. Психиатрия, ориентированная на подавление симптомов и возвращение человека к смирительной рубашке неподлинного существования, является, следовательно, по своей сути антитерапевтической. Она вмешивается в процессы, которые при поддержке и завершении могли бы привести к более полному и удовлетворяющему способу существования в мире.

Новое определение того, что нормально, а что патологично. подразумевает не содержание и природу переживания, а стиль обращения с ним в контексте подлинной поддержки, основанной на понимании процесса; самым важным критерием в таком случае становится качество интеграции опыта в личной жизни. Огромный вклад А. Мэслоу в психологию заключался в показе того, что некоторые мистические, "пиковые" переживания не следует считать патологией, что к ним можно подойти позитивно (Maslow, 1964). Это понятие теперь можно расширить на все перинатальные и трансперсональные явления.

Совершенно необходимо, однако, создать для этого специальные обстоятельства и среду для встречи таких переживании, где условия и правила отличались бы от условий и правил повседневной жизни. Полная конфронтация с возникающим материалом в рамках поддерживающей ситуации с возможной помощью вышеописанных специальных способствующих техник высвободит повседневное существование человека от агонии и хаоса, создаваемых конкурирующими эмпирическими модусами. В новом подходе психогенные расстройства отражают путаницу между хилотропическим и холотропическим модусами сознания, неспособность справиться с возникающим холотропическим материалом и интегрировать его в повседневный опыт материального мира. Общая стратегия, которой следует придерживаться, состоит в том, чтобы полностью эмпирически погрузиться в вышедшую на поверхность тему и по ее завершении вернуться к распутанному и полному переживанию настоящего времени и места. Систематическое применение в жизни этого принципа и открытость диалектическому и гармоническому взаимодействию между двумя базисными модусами сознания являются, по всей видимости, необходимыми предпосылками подлинного душевного порядка и ментального здоровья.