Процесс расслаивания.

• Я отпускаю себя.

• Я отпускаю себя, а это значит, что все свои мысли, чув­ства и ощущения я начинаю воспринимать как единый поток энергии, как единый поток осознания, и я позво­ляю этому потоку свободно протекать через мой орга­низм, нигде не фиксируясь и не задерживаясь.

• Я отпускаю себя, то есть я осознаю, что

• я не есть мои мысли, я не есть мои чувства, я не есть мои ощущения, я не есть мой ум,

- я не есть мое имя, я не есть мое тело,

я не есть мое мнение о себе,

- я не есть мнение обо мне других, я не есть моя биография,

- я не есть мое прошлое,

- я не есть моя ситуация,

- я не есть моя личность.

• Я полностью отпускаю себя и разотождествляюсь со всем тем потоком иллюзий, которые называют мысля­ми, чувствами, ощущениями, концепциями, предписа­ниями, суждениями, установками, понимая и осознавая, что я не есть этот поток. Понимая и осознавая, что

- я не есть то, на что я похож,

- я не есть то, что я думаю и говорю о себе,

- я не есть то, что думают и говорят обо мне другие.

Цель этого процесса формируется исходя из содержа­ния одного из постулатов психономики: «Адаптация осо­би к миру начинается с ее идентификации с кем-либо или чем-либо, иными словами, только посредством подража­ния, отождествления особь способна развиваться и при­спосабливаться к окружающей среде».

Это явление тотально распространяется на весь жи­вой мир, начиная от человека и заканчивая насекомыми. Действительно, младенец, имитируя поведение взрос­лых, тем самым получает возможность элементарным об­разом поддерживать свою жизнедеятельность, укреплять ее и развиваться дальше. Он таким способом приобрета­ет знания. Вообще же любое поведение основано на по­дражании.

Вот что пишет по этому поводу В. Бехтерев: «Подра­жание вообще глубоко коренится в органической приро­де и может быть обнаружено даже у низших организмов... Впечатление движения стремится вызывать сходные дви­жения у лица, которое получает это впечатление, так на­зываемая двигательная индукция... Вообще всякое дви­жение, всякий жест или символ возбуждает в другом соответствующее ему впечатление, которое благодаря установившимся сочетаниям стремится вызвать то же Движение, жест или символ».

«В конце концов, — говорит В. Бехтерев, ссылаясь на Г. Тарда, — подражание представляется одним из прояв­лений общего мирового закона Repetition universelle, вы­ражающегося: 1) колебанием физической среды, 2) раз­множением организмов и 3) подражанием в социальной сРеде... По Тарду, большая часть подражаний бессозна­тельны и непроизвольны по происхождению... Подражание делает ребенка способным к восприятию того, что было достигнуто прежними поколениями путем упраж­нений».

В данном случае нам представлены свидетельства, подтверждающие положительное значение подражания как способа адаптации к среде, формирования и разви­тия навыков и умений.

Но, с другой стороны, подражание также лежит и в ос­нове всякого внушения. По Бехтереву, ссылку на которого я полагаю в данном случае более чем уместной, «...к подра­жанию примыкает внушаемость, под которой мы пони­маем оживление действия или следов протекших впечат­лений не путем модели, как в подражании, а путем сло­весного символа, соответствующего данному действию или протекшим впечатлением. В этом случае словесный символ как бы заменяет образец для подражания, вслед­ствие чего внушение прививает путем слова другому лицу определенные действия или даже впечатления и их следы».

Таким образом, исходя из наблюдений и здравых раз­мышлений, мы понимаем, что отождествление помимо своего заданного значения, которое необходимо для жиз­недеятельности, способно также и причинить ущерб, ко­торый возникает в случае уподобления тому, что несет в себе отрицательную информацию и оказывает разру­шительное влияние. О подобном негативном психопро­граммировании я уже рассказывал в книге «Танец дож­дя», где и более подробно описывал его механизмы.

В данном же случае становится ясной цель процесса расслаивания, которое нейтрализует нежелательную для человека отождествленность, тем самым выводя его из суггестивного поля воздействующего.

Действительно, воздействовать можно лишь на то, что уже готово получить это воздействие, вступить хоть в какое-то взаимодействие.

В виктимологии (науке о жертвах) указывается, что в преступлении или правонарушении задействованы равно как преступник, так и жертва, которая бессозна­тельно провоцирует другого на агрессивные действия.

Если же говорить о человеческом поведении, которое предполагает нанесение того или иного психоэнергети­ческого ущерба другому, то его структура окажется схо­жей с криминальным действием. На самом деле, во-пер­вых, здесь присутствуют захватывающий (вампир), при­чем не имеет значения, каковы его внешние проявления -откровенно агрессивно-экспансивные (может быть упо­доблено ограблению) или мягкие, скрытные (воровство), и жертва; во-вторых, целью действия первого является стремление, предполагающее покушение на чужую соб­ственность, которая в данном случае есть не что иное, как жизненная энергия другого.

В качестве благотворного средства, являющегося хо­рошим дополнением к процессу расслаивания, можно использовать знаменитую «Молитву гештальтиста»:

 

Я делаю свое, а ты делаешь свое.

Я живу в этом мире не для того, чтобы

соответствовать твоим ожиданиям.

А ты живешь в этом мире не для того, чтобы

соответствовать моим.

Ты это ты, а я это я.

 

Использование процесса расслаивания и «Молитвы гештальтиста» формирует способность быть нейтраль­ным и потому толерантным ко всякому нежелательному психическому и идеологическому воздействию.

Техника сама по себе является универсальной и оди­наково эффективно срабатывает в отношении любой раз­новидности вампиризма.

В качестве же дополнительных приемов, действую­щих четко и практически мгновенно в ситуации, предпо­лагающей наличие психрэнергетического покушения, весьма продуктивными оказываются следующие сред­ства.

 

1. Тактика деперсонификации. Суть этой тактики заклю­чается в том, чтобы воспринимать своего партнера по общению не личностно, а отстраненно, с исследователь­ским интересом — подобно тому, как работает психиатр с пациентами, не попадая под влияние последних, ка­кие бы аффекты те ни проявляли.

Второй вариант деперсонификации предполагает сле­дующий маневр. Оппонент начинает восприниматься просто-напросто как мешок плоти, из которого через две дырочки глаз выглядывает ум, наполненный набором концепций и мнений, лишенных какой-либо ценности и истинности по причине их субъективности.

2. Словечки — камешки. Техника этого приема предпола­гает действие, при котором наблюдатель внимательно смотрит на рот говорящего и представляет, будто про­износимые им слова материализуются, отвердевают и, словно крохотные камешки, осыпаются на землю у ног слушающего. Состояние отстраненности и невовлечен­ности при этом возникает самопроизвольно и довольно быстро. Такое восприятие обезличивает человека, сти­рает его индивидуальность и тем самым устраняет у на­блюдающего реактивность в данной ситуации.