Трудами А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. А. Добролюбова, Н. В. Шелгунова, Д. И. Писарева, Н, Г. Чернышевского заложен был фундамент материалистической философии в России 60-х гг., который был далее развит И. М. Сеченовым и другими представителями отечественного естествознания.
Представления о труде и его роли в развитии личности были органичной частью общего философского мировоззрения, характерного для революционеров-демократов.
Общим для всех революционеров-демократов 40-60-х гг. XIX века являются следующие положения: материалистический монизм в решении психофизиологической проблемы, утверждение о несводимости (в то же время) психики к физиологии, постановка проблемы личности как важнейшей психологической проблемы, тезис об обусловленности психических процессов качествами личности; представление о формировании личности под определяющим влиянием условий ее жизни и деятельности, конкретно-исторических условий жизни человека, тезис о ведущей роли активности личности в становлении ее отношений к действительности, тезис о проявлении, выражении качеств личности человека через его действия, поступки, через деятельность; признание независимого существования внешнего мира в человеческом познании; требование единства чувственного и логического в познании, неправомерности отрыва теории от практики, знания от жизни [75. С. 50].
Эти положения составили основу материалистической философской традиции в отечественной культуре, которая оказала огромное влияние на формирование мировоззрения передовых слоев представителей отечественной мысли, несмотря на то, что философская позиция революционеров-демократов была ограничена рамками антропологического материализма и свойственного ему преувеличения роли субъективных факторов в понимании движущих сил истории. Вклад русских революционных демократов в развитие передовой общественно-политической и научной мысли в дореволюционной России был исключительно велик, и именно революционные демократы стали подлинными властителями дум всех передовых людей России не только своего времени, но и в последующую эпоху [75. С. 50].
Для истории психологии труда представляют интерес не только общефилософские и общепсихологические воззрения революционеров-демократов, но и их понимание сущности трудовой деятельности человека.
Так, в творчестве А. И. Герцена, по мнению Б. М. Теплова [78], центральное психологическое понятие - «действие», ибо только в деятельности смысл человеческой жизни. В книге «Кто виноват?» (1842) А. И. Герцен пишет: «Совершенное отсутствие всякой определенной деятельности невыносимо для человека. Животное полагает, что все его дело - жить, а человек жизнь принимает только за возможность что-нибудь делать» [14. С. 205]. В статье «Диалетантизм в науке» А. И. Герцена находим: «В разумном, нравственно-свободном и страстно-энергетическом деянии человек достигает действительности своей личности» [15. С. 71].
В деятельности человека формируются его отношения к действительности, окружающим, к себе и своему месту в мире, формируется личность, главный стержень которой Герцен видит в отношении человека к жизни. Так, в ответе одному из корреспондентов «Колокола» А. И. Герцен писал: «Хотите, я Вам открою секрет моей философии? Он может равно пригодиться для частной и для общей жизни. Вся тайна заключается в тексте: «Марфа, Марфа, печешься о мнозе, едино же есть на потребу». Узнать, определить для себя это единое и оставить все: отца, мать и прилепиться к нему, за ним следить со всей настойчивостью, страстью, ревностью, к которой человек способен, допуская всему остальному меняться, изменять, уклоняться» [16. С. 124].
Признавая активность личности как важное основание действенной позиции человека-созидателя, а не созерцателя, А. И. Герцен показывает зависимость внутреннего мира личности от внешних обстоятельств ее жизни. Эта зависимость социального, исторического, экономического порядка «призывает человека продолжать начатое его отцами, ему естественно привязаться к тому, что его окружает...» [17. С. 111-112]. И эта зависимость, казалось бы, святая святых, «внутреннего ядра» личности жизни не отрицает понятия свободы и активности личности. Свобода, активность понимается как сознательно подчиненная обстоятельствам жизни. Герцен критически и с сомнением относится к пониманию «ядра личности», якобы содержащего в себе необъяснимую внутреннюю активность человека. Такая полная свобода личности от обстоятельств жизни представляется Герцену вариантом сумасшествия. Он развивает эти взгляды в рассказе «Еще из записок одного молодого человека» (1838 г.) [18. С. 455].
Но человек, по Герцену - не пассивный продукт действия среды. Он может ей подчиниться и стать ее полным выразителем, но может осознать действительность и противостоять влияниям среды. «Сильные и настойчивые люди достигают и того, что «создает около себя то, чего нет» («Кто виноват?» ч. II. 1845)[14. С. 112].
Способности и одаренность человека, по Герцену, - продукт активной деятельной работы по развитию у себя природных задатков. Чем сильнее у человека потребность в их развитии, чем более сознательно он работает над собой, тем выше результаты. «Все-таки странно, что почти все сильные люди, большие поэты и мыслители происходят не из класса богачей, распивающих вино, а из класса рабочих. Где вы видели, что у богатых было больше всего талантов?» [19. С. 37]. Б. М. Теплов [78] сумел из сопоставления разных работ А. И. Герцена реконструировать его более или менее целостную непротиворечивую психологическую концепцию и в ней выделил главное - вполне осознанный А. И. Герценом подход к психологии с точки зрения исторического развития. Для А. И. Герцена психология была не самоцелью, а средством объяснения деятельности людей, их сложной зависимости от условий жизни. Пороки и язвы общества, таким образом, в своей главной причине оказывались продуктом не просто действий отдельных преступников с их индивидуальными особенностями, но порождением объективных условий общественной жизни, которую следует в корне менять, чтобы добиться устранения порочного поведения людей.
Признание важнейшего значения обстоятельств жизни в определении психики, личности людей - основа психологических взглядов Н. Г. Чернышевского: «Жизнь рода человеческого, как и жизнь отдельного человека, слагается из взаимного проникновения очень многих элементов», среди которых для Н. Г. Чернышевского важен «материальный быт: жилища, пища, средства добывания всех тех вещей и условий, которыми поддерживается существование, которыми доставляются житейские радости или скорби» [86. С. 356]. Н. Г. Чернышевский считал, что от обстоятельств жизни зависят и умственные и нравственные качества людей.
Для Чернышевского природные свойства людей, такие, как темперамент, врожденные склонности к медлительности или подвижности, маскируются обстоятельствами жизни, к которым приспосабливается человек.
«Природный темперамент вообще заслоняется влияниями жизни, так что различить его несравненно труднее, чем обыкновенно предполагают» [87. С. 889].
Образ жизни, деятельности формирует привычки, из которых складываются особые качества личности. Привычки, имеющие важное реальное значение, различны у разных сословий или профессий по различию образа жизни [87. С. 890]. Таким образам формируются профессионально-важные качества, профессиональные способности, если использовать терминологию 30-х гг. XX в. По Н. Г. Чернышевскому, профессионально важные качества формируются в процессе длительного выполнения трудовой деятельности.
Внутренним двигателем деятельности человека, согласно Н. Г. Чернышевскому, являются потребности. В качестве присущей человеку потребности выступает потребность к деятельности. Только в деятельности возникает «феномен приятности или удовольствия» [88. С. 27]. «Источником удовольствия непременно должна быть какая-нибудь деятельность человеческого организма над внешними предметами» (там же). Отсюда отношение Чернышевского к труду и праздности: «Праздность есть отсутствие деятельности: очевидно, что она не может производить феномена так называемого ощущения» [88. С. 271-272]. В светской жизни «нет нормальной деятельности, т. е. такой деятельности, в которой объективная сторона дела соответствовала бы субъективной его роли, нет деятельности, которая заслуживала бы имя серьезной деятельности» [88. С. 272]. Поэтому светский человек «принужден создавать себе взамен нормальной деятельности фиктивную». Трудовая деятельность в отличие от других видов жизнедеятельности имеет, по Чернышевскому, признак серьезности, общественной ценности, трудности, которую нельзя не уважать.
Категория труда занимает одно из центральных мест в системе взглядов Н. Г. Чернышевского. В конкретной осязаемости идеал труда, с точки зрения социалиста, образец организации труда, обстановки труда, в которой облагораживается личность человека, мы видим на примере швейной мастерской Веры Павловны в романе «Что делать?» [89].
Принципы организации работ, подбора работниц, взаимоотношений управляющего (Веры Павловны) и работниц, принципы оплаты труда, организация режима труда и отдыха, преодоление монотонности в труде, формирование чувства коллективизма, нравственное совершенствование работниц, активное участие работающих в управлении, преодоление отчуждения труда, характерного для капиталистического производства - вот вопросы, которые обсуждаются Чернышевским в форме рассказа о деятельности Веры Павловны, о нововведениях в мастерской.
В романе «Что делать?» Н. Г. Чернышевский приблизил к жизни, показал возможную реализацию философских, эстетических и социалистических идей, в общей теоретической форме высказанных им в работах «Антропологический принцип в философии» [88]. «Основания политической экономии (по Миллю)» [90], в диссертации «Эстетические отношения искусства к действительности» [91], «Капитал и труд» [85].
Последняя работа [85] содержит критерии нормального, идеального труда с точки зрения общества, с позиции субъекта труда. В качестве научного обоснования этих критериев используются и психофизиологические представления о человеке, его деятельности.
Представления Н. Г. Чернышевского как лидера революционеров-демократов 60-х гг. оказали значительное влияние на передовые слои русской интеллигенции, деятелей, разрабатывавших вопросы социологии и экономики труда в 70- 80-е гг. XIX в.