Прикладная психология продолжает сражаться за равенство с психиатрией и другими профессиями, но с новым оптимизмом. Перед психологией стояли две основные проблемы — справиться с организованным здравоохранением и получить право прописывать лекарства для лечения психологических нарушений (R. Newman, 2000). Благодаря решениям Конгресса и выигранным судебным искам психологов начали признавать психологическими экспертами, чья деятельность заслуживает компенсаций третьей стороны и независимости от микроменеджмента. В частности, психологи утверждали, что психотерапия может быть такой же эффективной, как и лекарственная терапия, а иногда даже и более эффективной при учете расходов, и что, следовательно, психотерапия должна входить в программы организованного здравоохранения (R. A. Clay, 2000). Не отклоняясь от предмета, АРА продолжала давить на законодателей, с тем чтобы психологам, прошедшим соответствующее обучение, было разрешено прописывать лекарства. Студентам будут интересны
434 Часть V. Прикладная психология в XX веке
требуемые изменения к программам клинического обучения, поскольку для того, чтобы прописывать лекарства, психотерапевты должны будут пройти такое же обучение, как врачи, в таких областях, как органическая химия и психофармакология.
С другой стороны, профессиональный оптимизм следует умерить, рассмотрев состояние результатов психотерапии и обучения в аспирантуре. Хотя исследования говорят о том, что психотерапия эффективна, ее результаты весьма скромны (R. Dawes, 1994). Кроме того, почти все формы терапии, независимо от психологической теории, на которой они базируются, эффективны в равной степени (L. Luborsky, В. Singer and L. Luborsky, 1975). Основным фактором психотерапевтического успеха является скорее личность терапевта, а не его или ее подготовка. Таким образом, психотерапия — скорее искусство, чем наука, и когда организованная психология расхваливает научную основу своей деятельности, это результат ложного представления знаний и практики (R. Dawes, 1994). Более того, тенденция к обучению в аспирантуре выхолащивает научный компонент и подрывает основательность заявлений о том, что психологи — компетентные ученые (Maher, 1999).