Что же произошло с психологией сознания? Психологию отныне определяли не как науку о сознании, а как науку о поведении. Следовательно, может возникнуть впечатление, что психология сознания умерла где-то в XX в. С теоретической точки зрения, это в достаточной степени справедливо. Психологические теории В. Вундта, Э. Б. Титченера и О. Кюльпе более не преподают. Хотя в ослабленной форме, но до сих пор живы традиции гештальта. С другой стороны, если мы рассмотрим психологию сознания как область исследований внутри психологии — как психологию ощущений и чувств, а не как универсальное определение психологии, то психология сознания живет и здравствует. За последние десять лет вышло в свет множество книг о природе сознания, а когнитивистика и когнитивная нейрология сделали гигантские шаги в объяснении того, как человек познает мир. Наша дисциплина сегодня включает в себя настолько больше, чем исследования ощущений и перцепции, что она затерялась среди изобилия предметов изучения современной психологии. Дальнейшая история ранних этапов психологии как отдельного института — это история двух разных народов.
Медленное развитие в Германии.В Германии развитие психологии сильно тормозила культура философского Bildung мандаринов. До тех пор пока психология оставалась на тех рубежах философии, куда ее привел Вундт, психологи были вынуждены конкурировать с философами за профессорские должности и ресурсы. То, что психология становилась все более экспериментальной, воспринималось философами как вторжение в их исконную область, и они объединялись, чтобы противостоять развитию этого подхода в рамках психологии. Даже Эдмунд Гуссерль, симпатизировавший К. Стумпфу и гештальт-психологии, осуждал психологов с позитивистским уклоном, называя их «фанатиками эксперимента», поклоняющимися «культу фактов» (цит. по: М. G. Ash, 1995, р. 44). Но некоторые философы соглашались, что психологам следует объединяться с химиками и физиками,
126 Часть II. Основание психологии
а не с философами. Тем не менее все усилия двинуться в каком-либо одном направлении, например, как предлагал О. Кюльпе, в сторону физиологии и медицины, были безуспешны.
Положение еще ухудшилось в 1933 г., когда к власти пришли нацисты. Они разрушили старую систему «мандаринов» и выгнали из Германии ее лучшие умы. Германию покидали евреи и другие лица, страдавшие от преследований. Огромная волна эмиграции включала и интеллектуалов, представлявших самые разные области: от писателей (например, Томас Манн) и кинорежиссеров (например, Фриц Ланг) до крупнейших ученых (например, Альберт Эйнштейн). Среди них были и выдающиеся психологи, в том числе все крупнейшие гештальт-психологи, перебравшиеся в США, и Зигмунд Фрейд, проведший последние месяцы своей жизни в Англии. Ужасает тот факт, что многие психологи, оставшиеся в Германии, очень скоро перешли на сторону нацистов, в некоторых случаях снабжая «научными» обоснованиями их расовую политику, в том числе и с использованием концепции гештальта. В 1935 г. Феликс Крюгер выступил в защиту авторитарной политики нацистского государства: «Защита государственных интересов и правосудия не может осуществляться без жесткости. Она неизбежно приносит в жертву желания отдельных людей и даже их жизни во имя Целого, что должно продолжаться и впредь... Люди должны жертвовать своим несовершенством, повинуясь государству и добровольно признавая упорядочивающую власть, стоящую над ними» (цит. по: A. Harrington, 1996, р. 185).
Фридрих Сандер, бывший ученик В. Вундта и последователь Ф. Крюгера, связывал психологию с идеологией нацизма. В публичной лекции 1937 г. он заявил:
Тот, кто с верующим сердцем и глубоким чувством проследит истоки движущей идеи национал-социализма, везде откроет для себя два основных мотива, стоящих за колоссальной борьбой немецкого движения: желание целостности и волю к гешталь-ту... Целостность и гештальт, главенствующие идеи немецкого движения, стали центральными концепциями немецкой психологии... Современная немецкая психология и национал-социалистическое мировоззрение преследуют одни и те же цели: преодоление атомистических и механистических форм мышления... Следуя по этому пути, научная психология подошла к тому, чтобы стать полезным орудием для осуществления целей национал-социализма (цит. по: A. Harrington, 1996, р. 178).
Сандер с энтузиазмом поддерживал изгнание евреев, которые для многих немцев были символом лишенного корней атомистического Хаоса:
Кто бы ни повел Немецкий Народ... назад к его собственному гештальту, кто бы ни хотел помочь душе Народа достичь той цели, которой она жаждет: выразить свое собственное бытие — этот человек должен устранить все чужеродное из гештальта: прежде всего он должен аннулировать власть всех деструктивных чужеродных расовых влияний. Уничтожение паразитически размножающихся евреев имеет свою глубокую этическую справедливость в этом желании немецкой сущности очистить гештальт, ничуть не меньше, чем проводить стерилизацию своего собственного народа от носителей низшего генетического материала (р. 184-185).
При нацистском режиме психология завоевала самостоятельность. Поколение основоположников психологии сопротивлялось ее превращению в простые психотехники. Тем не менее в 1941 г. немецкая психотехническая психология получила
Глава 3. Психология сознания ^ 27
признание чиновников как независимое поле исследовании, «поскольку вермахт нуждался в обученных психологах, оказывающих помощь при отборе офицеров» (М. G. Ash, 1981, р. 286). Конечно, это оказалось сделкой Фауста, когда нацистский режим привел Германию к поражению во Второй мировой войне и последующему делению страны на Восток и Запад. Психология в Германии снова встала на ноги не раньше чем в 1950-х гг. (М. G. Ash, 1981), и это произошло уже в совершенно новых условиях доминирования американских идей.
Пересадка в Америку. С одной стороны, психология, «пришедшая» в США из Германии, получила здесь бурное развитие. В Америке она развивалась быстрее, чем в какой-либо другой стране. Например, Американская психологическая ассоциация была учреждена на десять лет раньше Немецкого общества экспериментальной психологии. С другой стороны, психология сознания в своем немецком виде не могла существовать за пределами Германии «мандаринов». Дж. Стэнли Холл (G. Stanley Hall) в 1912 г. писал: «Нам нужна психология полезная, диетическая, эффективная для мышления, жизни и работы, и, хотя в настоящее время мысли Вундта успешно культивируют в академических садах, они никогда не акклиматизируются здесь, поскольку чужды американскому духу и характеру» (цит. по: A. L. Blumental, 1986b).
Будущее психологии было связано, в основном, с США, но здесь ей было суждено существенно измениться по сравнению со своими немецкими корнями.