Шелестящее шевеление дубовых листьев на люстре... Прошлой осенью я пристроил их там, еще не увядшие, чтобы электричество не рвало глаз.
Никогда не опасался сквозняков, наоборот, приветствовал, даже сам устраивал. Но сейчас дует непонятно откуда, сию минуту все было смирно...
Сквозняк усиливается, качается уже откровенно люстра, начинает дребезжать; взлетела и разметалась по углам, как стая летучих мышей, копирка, выплю-нулся из пепельницы пепел с окурками, ухнуло что-то в кухне, как всегда бывает при набегах грозы, заверещал обалдело будильник...
Надо все-таки высунуться, а вдруг...
Тихо, ни облачка... Зажглись кое-где окна, фонари еще медлят. Над дальней рекламной крышей троица уток пересекла розовеющий сверхзвуковой хвост; это селезни-холостяки летят на ночевку обычным своим маршрутом, на Порфирьевские пруды.
Антициклон обязался стоять недвижно до полнолуния, а у меня ветер мечется по всем направлениям, ходит ходуном, дует из стен, из мебели, из-под пола и с потолка... Лопнула лампа... Еще одна... Люстра грохнулась... Сизая змея с искрами обвинти-лась вокруг комбайн-системы Стерео-Люкс, непринужденным рывком смешала все в планомерную кучу, подняла к потолку, потолкала там и вышвырнула в окно — телевизор, впрочем, вернулся обратно, еще не выключенный, произнес змеиным голоском:
...загадочный гад гадящий наугад...
...штепсель шикарный шарахнуло шоком -
...и разлетелся вдребезги.
Все понятно, намеками это уже бывало: домашний смерч — сквозняк всесторонн ий, спиральный взрыв энтропии, вихревой пробив измерений.
Покуда дубленка расправляется с чайной посудой, пока чайник с отбитым носом кон- |1 чает с собой в унитазе, как и было давно задумано, а в ванной бьется в судорогах душевой шнур, шипящий петлей удушая пиджак, я сузившимися глазами взираю на неотвратимо надвигающуюся со стороны санузла пенную мутно-коричневую жижу с растворяющимися в стиральном порошке чеками, сберкнижками, телефонными счетами, дипломами, почетными грамотами...
Все нормально, потоп как потоп. Прямо на меня плывет приглашение на заседание редколлегии журнала «Трезвость и воспитание»... Три рецептурных бланка, на одном набросок поэмы «Знтропоид»... Повестка в товарищеский суд...
Снизу давно стучали по радиатору, сразу в четыре раскаленных стука, звонили и барабанили в дверь, надрывался, как и тысячу лет назад, телефон...
Воздух остановился.
Полтергейст в ломе. Франция, 19 век. По локументальному свилетельству.