Итак, для того чтобы познавать, необходимо вначале уметь познавать. Это умение должно предшествовать познанию. Мозг должен иметь какие-то изначально заложенные программы переработки информации. Эти программы, считает психологика, определяют течение протосознательных познавательных процессов, в свою очередь порождающих (инодетерминирующих) сознательную деятельность. Разумеется, психологика не может непосредственно изучать ни физиологические, ни протосознательные процессы — они определяются врожденными алгоритмами, к которым на уровне психологического исследования нет прямого доступа. Тем не менее, сознание должно подчиняться закономерностям своего прародителя — протосознания, а следовательно, сами эти закономерности должны проявляться и в психологическом эксперименте.
Мозг по сложности сопоставим со Вселенной. Неудивительна популярность сопоставления мозга с самым совершенным компьютером, какой только можно себе вообразить, умеющим решать алгоритмизируемые задачи любой трудности. Ведь уже для того, чтобы ребенок поймал летящий мяч, мозг ребенка должен уметь быстро совершать операции, которые описываются моделями, сравнимыми по сложности применяемого математического аппарата с вычислениями при управлении полетом космического корабля. Впрочем, математическая модель поведения любого физического объекта (брошенного вверх камня, отскакивающего от стола шарика для пинг-понга и пр.) также достаточно сложна. Из этого, разумеется, не следует, что камень или шарик для пинг-понга рассчитывают своё движение по законам ньютоновской (или какой иной) механики. Но мозг обладает особенностью, отличающей его от других физических объектов: он сам принимает решения и способен к самообучению. Для этого мозг должен уметь обрабатывать информацию.
Робкое представление об уникальных вычислительных возможностях мозга дают математические модели простейших физиологических процессов. Если допустить, что эти модели адекватны реальности, то все предполагаемые в них весьма изощренные вычисления реально описывают то, что делает мозг (а иногда — и отдельный нейрон). Для описания принятия решения мозгом приходится использовать, сложнейший математический аппарат, включая самые совершенные методы статистической обработки информации. Создаётся даже впечатление, что обсуждаемые в физиологической литературе математические модели мозга если чем-либо и ограничиваются, то только теми разделами математики, с которыми знакомы авторы публикаций. Авторы не приписывают мозгу разве что такие математические возможности, о которых сами не имеют ясного представления.
Психологика принимает в качестве идеализации допущение, что ограничения на возможности психики и сознания по переработке информации определяются исключительно логикой познавательной деятельности. Тем самым она исходит из того, что для такого компьютерного гиганта, как мозг[12], любые вычисления не составляют особого труда, не требуют сколько-нибудь значительных затрат энергии. И при этом ни на объем воспринимаемой мозгом информации, ни на объём её хранения в памяти, ни на скорость её восприятия и переработки не наложено никаких существенных физических или физиологических ограничений. Поскольку трудно определить, что является существенным ограничением, психологика разрубает этот гордиев узел допущением, что на возможности мозга не наложено никаких ограничений.
Разумеется, такое допущение заведомо неверно — какие-либо ограничения в действительности наверняка существуют. Например, скорость прохождения сигнала по нервному волокну измерима и явно.конечна, т. е. ограничена. Так, наибольшая частота, с которой клетка или аксон способны генерировать импульсы, составляет около 800 импульсов в секунду (однако эта предельная частота не требуется — более обычна, даже для сильно активированных нервных волокон, частота 100-200 импульсов в секунду)[13]. Г. Гельмгольц первым измерил скорость распространения нервного возбуждения по волокну. При комнатной температуре она оказалась равной 25-30 м/с. (В 1850 г. он сообщил об этом на заседании Физического общества в Берлине). Таким образом, речь идет хоть и о большой, но всё же отнюдь не о бесконечной скорости. Тем не менее, это ограничение вряд ли имеет хоть какое-нибудь прямое отношение к психическим процессам[14]. Сам Гельмгольц, в частности, вводит представление о почти мгновенных бессознательных умозаключениях — и это его утверждение никак не связано с измеренной им скоростью.
Можно привести и другие примеры очевидных ограничений, наложенных строением организма на психику и сознание. В достаточно изящном эксперименте было, например, продемонстрировано влияние весьма неожиданного анатомического ограничения на возможности, психической деятельности. Оказалось, что рельеф ушной раковины связан с точностью локализации звуков в пространстве. Один из испытуемых весьма слабо определял местоположение источника звука в вертикальной плоскости. Однако его способность к локализации резко улучшилась при прослушивании им звуков, зарегистрированных в слуховом проходе других испытуемых. Так выяснилось что локализация звука в пространстве зависит от физических характеристик ушной раковины, а не от каких-либо психических способностей испытуемого[15].
Итак, конечно же, допущение об отсутствии ограничений есть идеализация. Утверждение о неограниченных возможностях мозга означает лишь то, что реальными ограничениями, наложенными на мозг, можно спокойно пренебречь, когда речь идет о психике и сознании. Тем самым предлагается рассматривать не реальный, а идеальный мозг. Те ограничения на скорость или объем переработки информации, которые обнаруживаются в психологических исследованиях, должны объясняться не физиологией или анатомией центральной нервной системы, а логикой психической деятельности. Психологика тем самым постулирует: логика познавательной деятельности накладывает на информационные преобразования в психике и сознании ограничения, которые настолько мощнее физиологических ограничений, что последние не следует использовать для объяснения психических явлений.
Целесообразность введения идеального мозга в качестве идеализированного объекта теории в принципе не может быть ни доказана, ни опровергнута опытным путем. Известно, скажем, огромное количество данных, которые, казалось бы, говорят о влиянии физиологических ограничений на возможности психики. Достаточно напомнить, что мозговые нарушения приводят к серьезным психологическим сбоям и ограничениям в возможности информационных преобразований. Но все эти наблюдения не могут опровергнуть идеализацию. Эти данные говорят лишь о том, что для нормального протекания психических процессов требуется нормальное функционирование мозга. Вряд ли такое понимание выглядит совсем уж неестественным. Поясним это метафорой: отключение компьютера от источника питания или сбрасывание его с Эйфелевой башни снизит возможности компьютера по переработке информации до нуля, но из этого не следует, что характеристики работы компьютера (например, объём памяти или быстродействие) зависят от источника питания или высоты башни. Сходную метафору использует Р. Грегори, который заметил, что если у радиоприемника отпаять сопротивление, и он после этого начнет свистеть, то это ещё не означает, что данное сопротивление можно назвать «центром торможения свиста»[16].
Допущение о неограниченных возможностях мозга предполагает, что мозг автоматически выделяет вообще все возможные закономерности в предъявляемых сигналах на протяжении всей жизни организма. Хотя это утверждение заведомо неверно (оно относится к идеальному, а не реальному мозгу), тем не менее, его принятие означает, что в теории все процессы, связанные с нахождением закономерностей — формирование и распознавание образов, конструирование понятий, решение задач и т. п. — осуществляются мозгом автоматически. Т. е. все эти процессы не являются сознательными до тех пор, пока с созданными образами, понятиями и решениями не начнёт работать специальный механизм, включающий работу сознания.
Мозг анализирует поступающие сигналы и обнаруживает регулярность их поступления во времени и пространстве. Существует множество экспериментальных данных, доказывающих, что мозг ожидает поступления регулярного сигнала. Мозг (организм) непрерывно строит закономерное описание среды и своего поведения, моделируя то, что, как он ожидает, вот-вот должно произойти, предвосхищая то, что он вот-вот должен будет сделать. Если закономерность статистическая, то и ожидания носят статистический характер. Так, если при выработке условного рефлекса одно определенное действие собаки положительно подкреплять в 70% случаев, а другое — в 30%, то собака придёт к тому, что будет в 70% случаев выполнять первое действие, а в 30% — второе. Более того, при вероятностном подкреплении рефлекс оказывается даже более стойким по отношению к угасанию[17]. И, вообще говоря, ни для нахождения закономерности, ни для организации собственного поведения сознание не нужно.