О возможных вариациях идеального мозга

Как всякая идеализация, представление об идеальном мозге применимо не ко всем областям психологического знания. Так, тео­рия предлагает рассматривать в качестве идеального только здоровый мозг, не имеющий серьёзных патологических отклонений. Влияние органических нарушений на психическую деятельность непосред­ственно в компетенцию психологики не входит, хотя она и может пред­сказывать, какие нарушения познавательных структур теоретически воз­можны. Вообще, все физиологические исследования и рассуждения в психологике могут быть использованы только в качестве косвенной ар­гументации.

Однако мои коллеги, обсуждая эту идеализацию, высказывали сомнения в её применимости. Одни говорили: идеальный мозг, раз он идеален, должен быть одинаков у всех людей. Однако каждый человек отличается от другого. И индивидуальные особенности, как показыва­ют исследования, часто связаны с особенностями физиологическими, генетически предопределены. Принятая идеализация не может объяс­нять такие различия между людьми и поэтому не может применяться в дифференциальной психологии. Другие говорили: идеальный мозг ав­томатически генерирует все возможные идеи. Но тогда и мозг гения, и мозг идиота генерирует одни и те же идеи. Значит, предложенная иде­ализация не способна объяснить творческий процесс. Третьи говорили: в согласии с идеализацией, мозг первобытного человека так же идеа­лен, как и мозг современного человека, а следовательно, с равным успе­хом порождает и мифологию, и современные физические теории напо­добие квантовой механики. Но ведь такой подход бессмысленен!

Эти сомнения следует обсудить и, по возможности, рассеять. Оп­поненты, по существу, предполагают: идеальный мозг — на то он и идеаль­ный— всегда должен действовать с наивысшей эффективностью. А раз так, то все люди — обладатели идеального мозга — в одной и той же ситуации должны принимать одинаковые решения. Именно поэтому оппоненты считают, что индивидуальные различия между людьми не могут иметь в психологике теоретического оправдания. Но предполо­жение о наличии единственного максимума эффективности в познава­тельной деятельности ни на чём не основано. Поиск единственного «пра­вильного» критерия эффективности не привёл к успеху ни в одной из областей, где нахождение такого критерия стало практической задачей. Цель познания — истина. Но полная и окончательная истина принципиаль­но недостижима. А следовательно, эффективность познания не может оце­ниваться по степени приближения к этой цели, ибо нельзя сравнивать изве­стное (знание) с тем, что до конца не известно (с истиной).

В теории обучения сложились, по меньшей мере, две не своди­мые друг к другу оценки эффективности: обученность, характеризую­щаяся объёмом сведений, полученных учеником в процессе обучения; и обучаемость, трактуемая как умение ученика учиться и измеряемая темпом продвижения при усвоении учебного материала[18]. Взрослые люди лучше обучены, дети лучше обучаемы. Можно ли сказать, какой критерий следует предпочесть? В диагностике интеллекта подчёрки­вается независимость способности к дивергентному мышлению (к творческому разнообразию ответов) от способности к конвергентному мышлению (к нахождению единственно правильного ответа)[19]. Не мо­гут найти единый критерий познавательного развития и специалисты в области поведения животных — все попытки расположить разные виды животных по какой-либо «шкале интеллекта» сталкиваются с непрео­долимыми трудностями[20]. Методология науки не смогла найти хорошо работающие критерии, позволяющие при появлении новой теории оце­нить, является ли она более прогрессивной, чем её предшественница[21]. Хорошая теория должна удовлетворять, по меньшей мере, двум разным критериям: более-менее точно описывать круг рассматриваемых явлений, но при этом быть эвристичной, т. е. удачно ставить новые проблемы.

Познание — всегда процесс, не имеющий завершённого резуль­тата. При этом ранее накопленные знания необходимо сохранять, иначе придётся всё время начинать познание с нуля. Но надо также уметь их изменять, в противном случае не избежать заблуждений. Вполне объяс­нима неудача всех попыток найти единственный критерий эффектив­ности познавательной деятельности. В каждый момент времени субъект познания стоит перед выбором: или упорно защищать наличное зна­ние, или от него отказываться. И нет критериев, позволяющих оценить, какой вариант решения является наилучшим. Человек и в своём соци­альном поведении постоянно выбирает, как ему действовать: исходить из имеющейся у него системы ценностей и убеждений (наличное соци­альное знание) или скорректировать эту систему ценностей и убежде­ний и опираться на те возможности, которые ему предоставляет ситуа­ция. Два важных социальных качества — гибкость и принципиальность — трудно совместимы. Этические теории так же не могут в общем виде дать ответ, что правильнее — сохранение или изменение, как не могут это сделать теории гносеологические. В конце концов, каждый человек сам делает свой выбор.

Идеальный мозг должен работать как автомат. Поэтому он обязан всегда знать, как действовать. Поскольку, однако, единственно правиль­ного решения не существует, постольку идеальный мозг разных людей может быть настроен на разные критерии эффективности. При этом, разумеется, любой идеальный мозг должен в своём развитии быть обучаемым и обученным, способным и к дивергентному, и к конвергент­ному мышлению, стремиться к адекватному описанию реальности и к постановке новых, нерешённых проблем... Однако он всегда должен знать в сложных случаях, чему отдать предпочтение.

Допущение об идеальности мозга не предполагает единственнос­ти его реализации у всех людей. Позднее мы обнаружим ещё множе­ство других оснований, по которым теоретически один идеальный мозг может отличаться от другого. Вполне вероятно, что при некоторых ин­дивидуальных особенностях и специфических жизненных обстоятель­ствах идеальный мозг может даже «сойти с ума». Главное: чем больше индивидуальных различий существует, тем более совокупное знание че­ловечества продвигается вперёд сразу по нескольким независимым критериям. Таким образом, не исключено, что обнаружение различных пу­тей и критериев познания приведёт к построению теоретической типологии индивидуальных особенностей людей.

Теперь перейдём к утверждению, что идеальный мозг автомати­чески генерирует все возможные идеи. Это утверждение никоим обра­зом не уничижает творческие находки и гениальные открытия людей. Позднее мы проанализируем экспериментальные исследования творче­ского процесса с позиций психологики. Сейчас лишь остановимся на принципиальной стороне делал. Если мы находимся на естественнона­учной точке зрения, то признаём, что сознание получает информацию только с помощью мозга. Это можно выразить так: механизм сознания работает на мозге. Сознание не может обладать какой-либо информа­цией сверх той, которой обладает мозг; сознание не может преобразовывать информацию каким-либо сверхъестественным образом, помимо мозга. Вспомните процитированное выше высказывание П. Я. Гальпери­на: «В психических отражениях не может быть «ни грана» больше того, что есть в физиологической основе». Это и значит, что сознание все свои идеи и мысли извлекает из мозга.

Воспользуюсь метафорой. Если мозг соотнести с неким идеаль­ным компьютером (я не говорю, что мозг — это компьютер, но из всей ныне существующей техники компьютер более всего сравним с моз­гом), то сознание — это такой пользователь компьютера, который не получает никакой информации помимо компьютера[22]. Все самые заме­чательные идеи, приходящие в сознание художников и учёных, вначале порождаются их мозгом, причём порождаются автоматически, ибо мозг — всего лишь самый совершенный в мире автомат. Дело, однако, в том, что мозг как автомат порождает всевозможные идеи, а не только гениальные.

Продолжу метафору. Пусть идеальный компьютер с бесконечной скоростью составляет все возможные комбинации из букв, цифр и зна­ков препинания. Вполне вероятно, что в хаосе составленных им тек­стов могут появиться фразы типа «Я помню? Мгновенье вот в чём или чудное?», «Чудное? Быть в чём. Я помню!» и т. д. Однако ни один пользо­ватель до Шекспира и Пушкина не выбрал из этого хаоса (т. е. не со­здал) строк, позднее признанных гениальными: «Я помню чудное мгно­венье» или «Быть или не быть? Вот в чём вопрос». Эта не очень точная метафора (мозг не действует хаотически) позволяет, тем не менее, по­нять, что генерация идей может быть вполне доступна автомату (по­этому современные компьютеры пишут стихи, играют в шахматы, до­казывают оригинальные математические теоремы). А вот выбор ценных или хотя бы приемлемых идей из созданного автоматом хаоса до сих пор остаётся прерогативой сознания.

Пример хаотического создания текстов компьютером позволяет пояснить и мою точку зрения на возможность создания мозгом перво­бытного человека квантовой электродинамики, периодической табли­цы элементов и т. п. Вообще говоря, среди бесконечного хаоса текстов, составленных идеальным компьютером, могут быть и тексты Р. Фейнмана, и тексты Д. И. Менделеева, хотя, конечно, сознанию первобытно­го человека они вряд ли покажутся осмысленными. Однако как бы бес­конечно быстро ни работал идеальный компьютер, он никогда не создаст всех возможных комбинаций букв и цифр. Компьютер может породить конечное, в лучшем случае счётное количество текстов. А все возмож­ные тексты наверняка составляют несчётное множество — ведь, как показал ещё Г. Кантор, уже не подлежат пересчёту все числа от 0 до 1, даже если их пересчитывать бесконечное время... Иначе говоря, состав­ленное компьютером бесконечное число текстов никогда не будет со­держать всех возможных текстов. И найденные компьютером законо­мерности никогда не будут вообще всеми мыслимыми закономер­ностями. Сознание как пользователь компьютера должно хотя бы от­части влиять на то, в какой зоне преимущественно компьютер должен создавать свои тексты и искать закономерности. В той мере, в какой сознание первобытного человека воздействует на генерацию текстов мозгом, очевидно, что оно вряд ли выберет зону, связанную с кванто­вой электродинамикой.

Метафора сама по себе, разумеется, ничего не доказывает. Она лишь проясняет предложенный психологикой подход и пытается разве­ять сразу возникающие сомнения. Далее, рассматривая законы работы сознания как механизма, этот подход будет конкретизироваться и уточ­няться.