Личностный смысл

Психология издавна описывала субъективность, пристрастность че­ловеческого сознания. Ее проявления видели в избирательности внима­ния, в эмоциональной окрашенности представлений, в зависимости позна­вательных процессов от потребностей и влечений. В свое время Лейбнид выразил эту зависимость в известном афоризме: «... если бы геометрия так же противоречила нашим страстям и нашим интересам, как нравст­венность, то мы бы также спорили против нее и нарушали ее вопреки всем доказательствам Эвклида и Архимеда...»¹.

¹ Лейбниц Г.В. Новые опыты о человеческом разуме. М.; Л., 1936. С. 88.

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 411

Трудности заключались в психологическом объяснении пристраст­ности сознания. Явления сознания казались имеющими двойную детер­минацию — внешнюю и внутреннюю. Соответственно, они трактовались как якобы принадлежащие к двум разным сферам психики: сфере по­знавательных процессов и сфере потребностей, аффективности. Проблема соотношения этих сфер — решалась ли она в духе рационалистических концепций или в духе психологии глубинных переживаний — неизмен­но интерпретировалась с антропологической точки зрения, с точки зрения взаимодействия разных по своей природе факторов-сил.

Однако действительная природа как бы двойственности явлений ин­дивидуального сознания лежит не в их подчиненности этим независи­мым факторам.

Не будем вдаваться здесь в те особенности, которые отличают в этом отношении различные общественно-экономические формации. Для общей теории индивидуального сознания главное состоит в том, что деятельность конкретных индивидов всегда остается «втиснутой» (insere) в наличные формы проявления этих объективных противоположностей, которые и на­ходят свое косвенное феноменальное выражение в их сознании, в его осо­бом внутреннем движении.

Деятельность человека исторически не меняет своего общего строе­ния, своей «макроструктуры». На всех этапах исторического развития она осуществляется сознательными действиями, в которых совершается пере­ход целей в объективные продукты, и подчиняется побуждающим ее мо­тивам. Что радикально меняется, так это характер отношений, связываю­щих между собой цели и мотивы деятельности.

Эти отношения и являются психологически решающими. Дело в том, что для самого субъекта осознание и достижение им конкретных це­лей, овладение средствами и операциями действия есть способ утвержде­ния его жизни, удовлетворения и развития его материальных и духовных потребностей, опредмеченных и трансформированных в мотивах его дея­тельности. Безразлично, осознаются или не осознаются субъектом моти­вы, сигнализируют ли они о себе в форме переживаний интереса, желания или страсти; их функция, взятая со стороны сознания, состоит в том, что они как бы «оценивают» жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств и его действий в этих обстоятельствах, придают им лично­стный смысл, который прямо не совпадает с понимаемым объективным их значением. При определенных условиях несовпадение смыслов и зна­чений в индивидуальном сознании может приобретать характер настоя­щей чуждости между ними, даже их противопоставленности.

В товарном обществе эта чуждость возникает необходимо и притом у людей, стоящих на обоих общественных полюсах. Наемный рабочий, ко­нечно, отдает себе отчет в производимом им продукте, иначе говоря, он выступает перед ним в его объективном значении (Bedeutung), по край­ней мере, в пределах, необходимых для того, чтобы он мог разумно выпол-

412 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

нять свои трудовые функции. Но смысл (Sinn) его труда для него самого заключается не в этом, а в заработке, ради которого он работает. «Смысл двенадцатичасового труда заключается для него не в том, что он ткет, пря­дет, сверлит и т.д., а в том, что это — способ заработка, который дает ему возможность поесть, пойти в трактир, поспать»¹. Эта отчужденность про­является и на противоположном общественном полюсе: для торговцев минералами, замечает Маркс, минералы не имеют смысла минералов².

Уничтожение отношений частной собственности уничтожает эту про­тивопоставленность значений и смыслов в сознании индивидов; их несов­падение, однако, сохраняется.

Необходимость их несовпадения заложена уже в глубокой предыс­тории человеческого сознания, в существовании у животных двух видов чувственности, опосредствующих их поведение в предметной среде. Как известно, восприятие животных ограничено воздействиями, сигнально свя­занными с удовлетворением их потребностей, хотя бы только эвентуаль­но, в возможности³. Но потребности могут осуществлять функцию психи­ческой регуляции, лишь выступая в форме побуждающих объектов (и, соответственно, средств овладения ими или защиты от них). Иначе го­воря, в чувственности животных внешние свойства объектов и их спо­собность удовлетворять те или иные потребности не отделяются друг от друга. Вспомним: собака в ответ на воздействие условного пищевого раз­дражителя рвется к нему, лижет его⁴. Однако неотделимость восприятия животными внешнего облика объектов от его потребностей вовсе не озна­чает их совпадения. Напротив, в ходе эволюции их связи становятся все более подвижными и до чрезвычайности усложняются, сохраняется лишь невозможность их обособления. Они разделяются только на уровне чело­века, когда во внутренние связи обеих этих форм чувственности вклини­ваются словесные значения.

Я говорю, что значения вклиниваются (хотя, может быть, лучше бы­ло бы сказать «вступают» или «погружаются»), единственно для того, что­бы заострить проблему. В самом деле: ведь в своей объективности, т.е. как явления общественного сознания, значения преломляют для индиви­да объекты независимо от их отношения к егожизни, к егопотребностям и мотивам. Даже для сознания утопающего соломинка, за которую он хва тается, все же сохраняет свое значение соломинки; другое дело, что эта со ломинка — пусть только иллюзорно — приобретает в этот момент для не го смысл спасающей его жизнь.

¹ Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 6. С. 432.

² См. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 122.

³ Это и послужило основанием для немецких авторов различать окружение (Umwel
как то, что воспринимается животными, и мир (Welt), который открывается только с<
знанию человека.

⁴ См. Павлов И.П. Поли. собр. соч. Т. III. Кн. 1. С. 157.

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 413

Хотя на первоначальных этапах формирования сознания значения выступают слитно с личностными смыслами, однако в этой слитности им­плицитно уже содержится их несовпадение, которое далее неизбежно при­обретает и свои открытые, эксплицированные формы. Последнее и делает необходимым выделять в анализе личностный смысл в качестве еще од­ной образующей систему индивидуального сознания. Они-то и создают тот «утаенный», по выражению Л.С.Выготского, план соз-нания, который столь часто интерпретируется в психологии не как формирующийся в деятельности субъектов, в развитии ее мотивации, а как якобы непосред­ственно выражающий изначально заключенные в самой природе челове­ка внутренние движущие им силы.

В индивидуальном сознании извне усваиваемые значения действи­тельно как бы раздвигают и одновременно соединяют между собой оба ви­да чувственности — чувственные впечатления внешней реальности, в ко­торой протекает его деятельность, и формы чувственного переживания ее мотивов, удовлетворения или не удовлетворения скрывающихся за ними потребностей.

В отличие от значений личностные смыслы, как и чувственная ткань сознания, не имеют своего «надиндивидуального», своего «не психологиче­ского» существования. Если внешняя чувственность связывает в сознании субъекта значения с реальностью объективного мира, то личностный смысл связывает их с реальностью самой его жизни в этом мире, с ее мотивами. Личностный смысли создает пристрастность человеческого сознания.

Выше говорилось о том, что в индивидуальном сознании значения «психологизируются», возвращаясь к чувственно данной человеку реаль­ности мира. Другим, и притом решающим, обстоятельством, превращаю­щим значения в психологическую категорию, является то, что, функцио­нируя в системе индивидуального сознания, значения реализуют не самих себя, а движение воплощающего в них себя личностного смысла — этого для-себя-бытия конкретного субъекта.

Психологически, т.е. в системе сознания субъекта, а не в качестве его предмета или продукта, значения вообще не существуют иначе, как реализуя те или иные смыслы, так же как его действия и операции не су­ществуют иначе, как реализуя ту или иную его деятельность, побуждае­мую мотивом, потребностью. Другая сторона состоит в том, что личност­ный смысл — это всегда смысл чего-то:«чистый», непредметный смысл есть такая же бессмыслица, как и непредметное существо.

Воплощение смысла в значениях — это глубоко интимный, психоло­гически содержательный, отнюдь не автоматически и одномоментно проис­ходящий процесс. В творениях художественной литературы, в практике мо­рального и политического воспитания этот процесс выступает во всей своей полноте. Научная психология знает этот процесс только в его частных вы­ражениях: в явлениях «рационализации» людьми их действительных по­буждений, в переживании муки перехода от мысли к слову («Я слово поза-

414 Тема 5. Социокультурная регуляция деятельности

был, что я хотел сказать, и мысль бесплотная в чертог теней вернется», — цитирует Тютчева Л. С. Выготский).

В своих наиболее обнаженных формах процесс, о котором идет речь, выступает в условиях классового общества, борьбы идеологий. В этих усло­виях личностные смыслы, отражающие мотивы, порождаемые действитель­ными жизненными отношениями человека, могут не найти адекватно во­площающих их объективных значений, и тогда они начинают жить как бы в чужих одеждах. Нужно представить себе капитальное противоречие, ко­торое порождает это явление. Ведь в отличие от бытия общества, бытие ин­дивида не является «самоговорящим», т.е. индивид не имеет собственного языка, вырабатываемых им самим значений; осознание им явлений дей­ствительности может происходить только посредством усваиваемых им из­вне «готовых» значений — знаний, понятий, взглядов, которые он получает в общении, в тех или иных формах индивидуальной и массовой коммуни­кации. Это и создает возможность внесения в его сознание, навязывания ему искаженных или фантастических представлений и идей, в том числе таких, которые не имеют никакой почвы в его реальном, практическом жизненном опыте. Лишенные этой почвы, они обнаруживают в сознании человека свою шаткость; вместе с тем, превращаясь в стереотипы, они, как и любые стереотипы, способны к сопротивлению, так что только серьезные жизненные конфронтации могут их разрушить. Но и их разрушение не ве­дет еще к устранению дезинтегрированности сознания, его неадекватности, само по себе оно создает лишь его опустошение, способное обернуться пси­хологической катастрофой. Необходимо еще, чтобы в сознании индивида осуществилось перевоплощение субъективных личностных смыслов в дру­гие, адекватные им значения.

Более пристальный анализ такого перевоплощения личностных смы­слов в адекватные (более адекватные) значения показывает, что оно про­текает в условиях борьбы за сознание людей, происходящей в обществе. Я хочу этим сказать, что индивид не просто «стоит» перед некоторой «витри­ной» покоящихся на ней значений, среди которых ему остается только сде­лать выбор, что эти значения — представления, понятия, идеи — не пассивно ждут его выбора, а энергично врываются в его связи с людьми, образующие круг его реальных общений. Если индивид в определенных жизненных об­стоятельствах и вынужден выбирать, то это выбор не между значениями, а между сталкивающимися общественными позициями, которые посредст­вом этих значений выражаются и осознаются.

В сфере идеологических представлений этот процесс является неиз­бежным и имеющим всеобщий характер лишь в классовом обществе. Од­нако он сохраняется и в условиях социалистического, коммунистического общества, — в той мере, в какой здесь проявляются особенности индивиду­альной жизни человека, особенности складывающихся личных его отноше­ний, общений и жизненных ситуаций; он сохраняется и потому, что остают-

Леонтьев А.Н. Деятельность и сознание 415

ся неповторимыми и его особенности как телесного существа и конкретные внешние условия, которые не могут быть идентичными для всех.

Не исчезает, да и не может исчезнуть постоянно воспроизводящее се­бя несовпадение личностных смыслов, несущих в себе интенциональность, пристрастность сознания субъекта и «равнодушных» к нему значений, по­средством которых они только и могут себя выразить. Потому-то внут­реннее движение развитой системы индивидуального сознания и полно драматизма. Он создается смыслами, которые не могут «высказать себя» в адекватных значениях; значениями, лишенными своей жизненной поч­вы и поэтому иногда мучительно дискредитирующими себя в сознании субъекта; они создаются, наконец, существованием конфликтующих ме­жду собой мотивов-целей.

Нет надобности повторять, что это внутреннее движение индивидуаль­ного сознания порождается движением предметной деятельности человека, что за его драматизмом скрывается драматизм его реальной жизни, что по­этому научная психология сознания невозможна вне исследования деятель­ности субъекта, форм ее непосредственного существования.

Высшие психические функции: понятие и основ­ные характеристики. Общее представление об интериоризации