Психология активности в освящении русских авторов

Появление на Руси первых сочинений, в которых так или иначе затрагивались психологические вопросы, ученые связывают с принятием в Х веке христианства как официальной общегосударственной религии. Так первым письменным источником психологических знаний на Руси явилась именно церковная литература. С течением времени в нее все больше проникали элементы античной философии, которые не только служили для обоснования тех или иных особенностей важнейших христианских догм, но и затрагивали многие вопросы повседневной практики «делания» праведной жизни.

К античным традициям, обнаруживающим явное влияние учений Платона и Аристотеля, восходят, в частности, и те начала знаний о человеческой психике, которые имеются в памятниках древнерусской письменности. К этим произведениям относятся «Слово о законе и благодати» митрополита Иллариона (сер. XI в.), «Повесть временных лет» (нач. XII в.), «Слово о полку Игореве» (XII в.) [14].

Литературные памятники даже XI—XII веков содержат нередко оригинальные философские рассуждения и психологические экскурсы, где с христианским учением о неземном происхождении души подчас сочетаются реалистические взгляды на сущность человеческой психики.

В XII веке на Руси появилось первое сочинение, предназначенное для «массового» чтения - «Пчела». Это был сборник кратких изречений преимущественно нравоучительного характера, своеобразная энциклопедия житейской мудрости, пользовавшийся широкой известностью у русских людей. Сборник включал в себя высказывания философов, поэтов и историков античности: Демокрита, Сократа, Платона. Аристотеля, Эпикура, Эпиктета, Анаксагора, Эсхила, Софокла, Еврипида, Плутарха, Геродота и других.

На страницах «Пчелы» освещались такие психологические вопросы, как сущность человеческой памяти, состояний сна и бодрствования, разума и мудрости. Автор, излагая особенности деятельности разума, рассматривал его проявления в неразрывной связи с чувствами и исходил из предположения, что разум — светлое начало в человеке, а чувства — темное. Между разумом и чувствами идет непрерывная борьба (данное дуалистическое противопоставление души и тела, разума и чувства прямо вытекало из общепринятых в то время официальных религиозных догм). Низменная природа чувств проявляется в том, что люди, «ослепленные» какой-либо страстью, теряют контроль над своими действиями, и часто поступают неразумно. Поэтому, как утверждалось в труде, не может быть никакого согласия между разумом и чувством. Практический вывод, следующий из этого положения, состоит в том, что в повседневной жизни необходимо всячески охранять свой ум от порабощения его страстью, гнать от себя мысль о том, что может увлечь на путь страстного поведения. Ум не уничтожает самой страсти, но он может ей противодействовать.

В данном сочинении освещался достаточно широкий круг проблем, который непосредственно относится к практической житейской психологии человека. В содержание «Пчелы» входили такие статьи как: «Слово о душе», «Слово о мудрости», «Слово о сне», «Слово о вольном и невольном», «Слово о ярости и о гневе» и т. п. [14].

Следующим литературным источником, в котором достаточно полно выражены господствовавшие в тот период (XIII в.) взгляды на природу и психологию человека, является «Толковая Палея» - сборник библейских и апокрифических высказываний, приводимых для толкования «Ветхого завета». И здесь вопросы психической деятельности человека трактуются с точки зрения традиционного представления о душе и теле как вечно противоборствующих началах. Либо душа, либо тело непременно берут верх в этой борьбе. Если душа действует в тесном содружестве с умом, то совместными усилиями они подчиняют себе «телесный сосуд». Но, с другой стороны, тело может «поработить душу и ум», и тогда душа «нечистоты и всякого скаредья (мерзости) исполниться и в бесконечную погибель вовлечётся».

Ум, по мнению автора «Палеи», - судья и регулятор всех рождающихся в сердце желаний и страстей. А сердце есть источник всевозможных «неправедных», «лукавных» и «лихих» «помышлений», толкающих человека на «безумье», когда торжествует плоть и забывается душа. «Наводя» «разум на безумье», осмысливая свои желания и влечения с точки зрения норм общепринятого поведения, человек добивается того, что пламя страстей, клокочущих в теле, затухает и страсти теряют свою власть. Характерно, что мозг здесь представлен как синоним ума, тогда как сердце — источник желаний и влечений. К сердцу тоже «сходятся» нервы, «жилы», приносящие ему всевозможные ощущения.

Данный труд вызывает определенный интерес еще и тем, что религиозные и мистические рассуждения неизвестного автора довольно часто соседствуют в нем со стремлением объяснить явления природы и сущность человеческого организма вполне материальными причинными силами.

В литературном памятнике XI века «Диоптра» («Зерцало»), автором которого был византийский писатель Филипп Пустынник, подчеркивается, что в «прениях», происходящих между душой и телом, активным началом оказывается тело, а не душа, т. е. душа ставится в подчиненное отношение к телу. Душа тем не менее причастна к божеству и потому именуется «божественнейшей». Плоть же есть носитель всего низкого и греховного в человеке. Декларируя простоту и неделимость души, Филипп Пустынник в то же время различает в ней три «силы» и две «части» [54].

Три душевные силы – это разум, чувство (гнев) и желание (похоть). Из двух частей души одна - «словесная», другая - «бессловесная». Словесная часть души берет свое происхождение «от бога», а чувства и желания, зарождаются в органах тела и «примешиваются» к душе. Они не составляют душу в собственном смысле этого слова и после смерти человека «отъемлються от неяяко чюжая». В соответствии с этим «зависть», «злопомненпе», «боязнь» и тому подобные предосудительные чувства трактуются как «страсти» (заблуждения) души.

К концу XV века интерес к вопросам психической жизни человека настолько усилился, что возникла потребность в специальных произведениях на эту тему. Первым опытом в этом направлении явилось сочинение Нила Сорского – крупного церковнополитического и литературного деятеля последней четверти XV - начала XVI века – Монастырский Устав. В Уставе Нила Сорского, формулируются основные принципы нравственного совершенствования и управления психической деятельностью. С этой целью он включил в устав целый психологический «трактат» - развернутое учение о природе человеческих страстей и методах их обуздания «О восьми главных страстях и победе над ними».

Анализ страстей осуществляется здесь в трех направлениях:

1) прослеживаются момент зарождения и развитие страсти, те этапы, через которые проходит страсть в споем проявлении;

2) дается классификация страстей с описанием отличительных признаков каждой из них;

3) указываются пути и способы борьбы со страстями вообще и с некоторыми их видами в частности [54]

Согласно воззрениям Нила Сорского, началом всякой страсти является «прилог» — непосредственное впечатление, произведенное предметом при его восприятии, или же образ предмета, возникший перед мысленным взором при воспоминании о нем. Мимолетные мысли и чувства, которые при определенных условиях становятся источником страсти, появляются независимо от нашей воли, а потому и не подлежат моральной оценке.

Следующая ступень развития страсти — «сочетание», т. е. присоединение к первоначально возникшим образам и мыслям новых психических компонентов — зачатков чувства и воли. Оно имеет место в тех случаях, когда человек поддается «лукавом; помыслу», останавливает внимание на порочной мысли. Нил Сорский характеризует эту ступень как принятие («приатие») помысла, усвоение его, что происходит уже по нашей собственной воле («от произволения нашего»). На этой ступени начинается моральная ответственность человека, ибо «страстный помысел» теперь перестает быть «безгрешным», каким он был на стадии «прилога». Вместе с тем здесь и начало внутреннего конфликта, нравственной борьбы.

Дальнейшая фаза страсти - «сложение». Если на стадии сочетания человек лишь заинтересовывается страстным образом, то теперь он внутренне склоняется привести в исполнение «греховную» мысль. Это — начало страстного увлечения возникшей мыслью, вспыхнувшим чувством.

Если человек не в силах преодолеть начавшееся «приклонение души» к «лукавому помыслу», наступает следующая, четвертая ступень развития страсти - «пленение». Оно означает прекращение внутренней борьбы, признание человеком бессилия перед овладевшей страстью, в результате чего он «яко бурею и волнами носим». Различаются две формы пленения страстью: человек отдается во власть страсти добровольно или же невольно, против своего желания. И в том и в другом случае он «не может в тихое и мирное устроение прийти», так как теряет самообладание.

Пятая и последняя ступень развития «страстного помысла» - это «страсть» в собственном смысле этого слова. Отличительный признак этой ступени – ее длительность. Завладевшая страсть не дает человеку ни минуты покоя, всегда и везде рисует ему «вещь страстну». В результате он становится рабом своей страсти, «побеждается» ею. Страсть настолько укореняется в душе человека, что изменяет его характер, накладывает отпечаток на его личность. И все это происходит «от небрежения», от того, что человек вовремя не начал борьбы с разраставшейся в его душе страстью, позволял себе слишком много думать о соблазнительном предмете.

Классифицируя страсти, Нил Сорский выделяет основные: «чревообъядение», любовная страсть, «сребролюбие», гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Внимание его обращается только на «греховные» страсти, с которыми необходимо вести борьбу. Пути борьбы со страстями Нил Сорский видел на пути «умной молитвы».

Непосредственную практическую направленность имеют психологические исследования великого русского ученого-энциклопедиста М. В. Ломоносова (1711-1765). Разрабатывая в «Риторике» проблему влиянияна слушателей, он рассматривал проблему управления страстями

Страсть в системе взглядов М.В. Ломоносова приобретает значение двигателя человеческих действий, источника их мотивов, а также рассматривает страсть как динамический процесс: веселье переходит в удовольствие, гнев — в ярость и т. д. Многие страсти являются продуктом сложения других страстей. Положение о переходе страстей друг в друга вырастает у Ломоносова в учение о противоположных страстях,о том, что «каждая страсть имеет себе противную».

М. В. Ломоносов сформулировал основные моменты, которые должен учитывать ритор, если он желает добиться эффективного воздействия на слушателей. К таким моментам, в частности, относятся:

ü Возраст. Малые дети более склонны к «нежным страстям», у взрослого легче вызвать радость и гнев. Старые более склонны к зависти, ненависти, мщению, причем страсти у них вызвать труднее, чем у молодых.

ü Пол. «...Мужеский пол к страстям удобнее склоняется и скорее оные оставляет, но женский пол, хотя на оные еще скорее побуждается, однако весьма долго в них остается и с трудом оставляет...»

ü Воспитание. «Кто к чему привык, от того отвратить трудно; напротив того, большую к тому же возбудить склонность весьма свободно...»

ü 06щее развитие человека. В отношении невежественного а грубого человека рекомендуется употреблять «вею силу стремительных и огорчительных страстей, для того что нежные и плачевные столько у них действительны, сколько люто у медведей». У людей, овладевших политическими и научными знаниями, «надлежит возбуждать страсти с умеренною жнвостию и с благочинною бодростию, предложениями важного учения исполненными...»

ü Индивидуальные различия. «...Надлежит высматривать склонность слушателей, чувствами ли они больше увеселяются или разумом; последних хотя и мало бывает, однако для них должно вмещать при возбуждении радости важные и ученые предложения» [14].

Имея в виду активирующую роль положительных страстей, М. В. Ломоносов указывает на необходимость соединения разума со страстями. Выступая за преодоление дуализма разума и страстей как мотивов человеческого поведения, М. В. Ломоносов тем самым положил начало традиции, связанной с именами великих революционных демократов А. И. Герцена, В. Г. Белинского, Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова.

Управлять своим поведением, считал Ломоносов,— значит управлять своими страстями. Для этого он предлагал два приема:

1) Каждая страсть имеет себе противоположную. Для того чтобы устранить нежелательную страсть, необходимо сосредоточиться на противоположной, «и так противное от противного уничтожится».

2) Каждую страсть можно представить в виде силлогизма и потом одну или обе посылки опровергнуть, вскрыв при помощи рассуждения неосновательность повода для радости или огорчения. В этом случае воспламеняющимся страстям противопоставляется отрезвляющее действие логики [14].

Вслед за М. В. Ломоносовым большое внимание проблемам психологии человека уделял А. Н. Радищев (1749-1802). В своих сочинениях А. Н. Радищев также уделял «действенным силам» страстей, но для объяснения их влияния обращался к принципу «деятельности души». Страсти, особенно в период юности, могут явиться фактором, способствующим умственному развитию, но могут служить и тормозом. В юности рассудок человеческий «слаб еще на их обуздание», поэтому не каждому молодому человеку удается обратить неистраченную энергию страстей па приобретение полезных знаний.

А. Н. Радищев считал, что «корень страстей благ и основан на нашей чувствительности», что не следует желать «быть совсем бесстрастным», ибо «бесстрастие есть нравственная смерть». Вместе с тем он предостерегал и против необузданных страстей: «Чрезвычайность во страсти есть гибель». К желательному равновесию страстей, писал он, «не иначе приблизиться можно, как трудолюбием». Следует упорно трудиться «телом», «сердцем» и «разумом», и тогда страсти будут использованы для благоприятного развития личности. Необходимо уметь управлять страстями, не подавляя их, направлять к желанной цели.

В трактате «О человеке» А. Н. Радищев развивает мысль, что чувства человека и животного имеют один и тот же биологический источник – половой инстинкт. Но если у животных это состояние является временным, то у человека оно постоянное и, кроме того, подчиняется «очарованиям приятности», а потому имеет известную свободу по отношению к телесным влечениям. Определенный интерес для психологической оценки чувств человека представляет разработанная им теория «соучаствования». Радищев считал, что «соучаствование» — это такая форма чувств, которой не знают или почти не знают животные. Сюда он относил такие переживания, как грусть, жалость, сострадание.

Профессор медицины Московского университета М.И. Скиадан в 1794 г выпустил труд под названием «Слово о причинах и действиях страстей душевных, также о способах умерять и укрощать оные для благополучной и спокойной жизни» где указал два пути обретения душевной гармонии:

Ø «совершенствование представлений о добре и зле» - путь нравственного обогащения;

Ø неукоснительное соблюдение правил гигиены тела (диета, режим, пребывание на свежем воздухе, своевременное лечение и т.п.) [14].

Психология данного периода еще пребывала в рамках ряда медицинских дисциплин и не имела самостоятельного статуса науки. Сама же психика рассматривалась чаще всего как пассивная функция жизнедеятельности тела, несмотря на имеющиеся свидетельства довольно сильного влияния психики на здоровье и состояние человека.

Серьезный вклад в материалистическое объяснение поведения и сознания личности также внесли В.Г. Белинский (1811-1848), А.И. Герцен (1812-1870), Н.А. Добролюбов (1836-1861), Н.Г. Чернышевский (1828-1889). Они выдвинули ряд философско-психологических концепций, которые противоречили господствующей в то время философии вульгарного материализма с ее жестко детерминированным, механическим объяснением поведения. Данные авторы утверждали, что исходным принципом функционирования психики человека является не отправление мозга, как такового, а «деяние» - как реальный акт жизнедеятельности.

Если вульгарные материалисты считали что существует лишь одна необходимость – физиологическая, то А.И. Герцен различал необходимость физиологическую и историческую, полагая, что человек должен пониматься как центр их взаимодействия.

Н.Г Чернышевский в своей работе «Антропологический принцип в философии» писал, что человеческое сознание не есть некая эманация другой натуры, обнаруживаемая только внутренним опытом, или интроспекцией; психические акты неотделимы от явлений, изучаемых естествознанием, ни со стороны сущности, ни со стороны познаваемости.

В.Г Белинский писал «Психология, не опирающаяся на физиологию так же не состоятельна, как физиология, не знающая о существовании анатомии». По своей природе психика – одна из форм жизнедеятельности, и она доступна объективному изучению в такой же степени, как и другие феномены природы.

Изучаемые психологией явления нравственного порядка, утверждал Н. Г. Чернышевский, проистекают одно из другого и из внешних обстоятельств по закону причинности. А если это так, то психология должна искать настоящие причины любого наблюдаемого явления в окружающей человека среде, так как «то явление, которое мы называем волею, само является звеном в ряду явлений и фактов, соединенных причинною связью». Аналогичные мысли по вопросу о свободе воли были высказаны и Н. А. Добролюбовым, считавшим, что воля «еще более, нежели чувство, зависит от впечатлений, производимых на наш мозг внешним миром».

Таким образом, революционные демократы, отвергая господствовавший в то время в психофизиологии механистический взгляд на рефлекс, подготовили почву для новой сеченовской модели психического.