Психологические особенности и психосоматические расстройства у подростков

В настоящее время к подросткам принято относить детей 12-15 лет, причем период 11-12 лет определяется как препубертатный период, а 13-15 лет — как пубертатный.

Подростковый возраст как переходный от детства к зрелости всегда считался критическим, однакокризис этого возраста (пубер­татный) значительно отличается от кризисов младших возрастов. Он является самым острым и длительным. Связано это с сочетанным воздействием на подростка целого ряда соматических, психологи­ческих и социальных факторов.

В основе бурных и подчас болезненно переживаемых соматичес­ких изменений организма подростка лежит интенсивная перестрой­ка эндокринной системы, заканчивающаяся достижением половой зрелости. Помимо формирования вторичных половых признаков у подростков отмечается изменение взаимоотношений частей тела;

туловище — еще детское при быстром развитии конечностей. Дви­жения при этом становятся угловатыми и неуклюжими. Часто за бурным ростом тела (резкое увеличение мышечной массы и роста) не успевают внутренние органы, что приводит к развитию целого ряда функциональных заболеваний, особенно сердечно-сосудистой системы.

По принципу бинарности действия гормонов перестройка эн­докринной системы не может протекать без соответствующих изме­нений в психике. В связи с этим в момент особенно резких эндок­ринных сдвигов у подростков отмечается выраженное психическое беспокойство, повышенный уровень тревожности. Пытаясь избавить­ся от этой тревожности, выплеснуть ее во вне, они часто вступают в конфликты, нередко отмечаются коллективные драки. Этим же объясняется повышенная склонность подростков к посещению массо­вых шумных рок-концертов, употребление наркотиков и алкоголя.

Наряду с психическими изменениями, обусловленными исклю­чительно гормональным воздействием, у подростков наблюдаются и глубоко психологические, личностные изменения, не связанные напрямую с перестройкой эндокринной системы. К таким изменениям следует отнести формирование нового самосознания с повы­шенным чувством собственного достоинства, собственных возмож­ностей и способностей. Развиваются и более полно осознаются вы­сокие чувства дружбы и любви, причем любовь отнюдь не обуслов­лена сексуальными потребностями, но напротив носит исключи­тельно платонический, духовный характер. В течение подросткового периода ломаются и перестраиваются многие прежние отношения ребенка к окружающему и самому себе, формируется та жизненная позиция, с которой подросток начинает свою самостоятельную жизнь. Вступление во взрослую жизнь — не одномоментное событие, а длительный процесс, биологические и социальные стороны которого имеют свои силы, свой ритм и тем­пы развития. В связи с высокими, но не синхронными темпами физического и психического развития подростков у них возникает много таких потребностей, удовлетворить которые в условиях еще недостаточной социальной зрелости не всегда возможно. Поэтому депривация потребностей в подростковом возрасте наблюдается чаще и выражена значительно сильнее, чем в более младшем возрасте, и преодолеть ее из-за отсутствия синхронности в психическом и со­циальном развитии подростка очень трудно.

Основным новообразованием подросткового возраста является формирование чувства взрослости, т.е. состояние, когда основная масса потребностей подростка ничем не отличается от таковых у взрослых. Однако при объективно наступающем взрослении социальная ситуация для него, как правило, не меняется — он остается учащимся и находится на иждивении у родителей, лишен ряда граж­данских прав. Поэтому многие притязания приводят к неразреши­мым трудностям, входят в конфликт с реальной действительнос­тью. В этом и кроется основная психосоциальная причина кризиса подросткового возраста.

Одним из самых заметных и важных проявлений психологичес­кой перестройки подростка является резкое изменение отношения со взрослыми, в частности с родителями. Происходит смена значи­мых лиц, и подростки во многих жизненных областях ориентируются исключительно на мнение сверстников, почти полностью иг­норируя мнение родителей и окружающих взрослых. Как ни велико влияние родителей на формирование личности детей, пик его при­ходится не на переходный возраст, а на первые годы жизни ребенка. В период подросткового возраста претерпевают существенные изменения семейные отношения. Если в детские годы родитель воспри­нимался ребенком как источник эмоционального тепла и поддерж­ки, как носитель власти и распределитель благ и наказаний, как старший друг и советчик, то в подростковом возрасте явно ослабевают эмоциональные связи родителей и ребенка. Подросток стре­мится освободиться от опеки. Расширение прав приводит к тому, что он не пассивно ожидает от родителей каких-либо благ, но на­оборот активно предъявляет к родителям завышенные материальные требования. Если в детстве родитель часто выступает в качестве примера для подражания, то в подростковом периоде его достоин­ства критикуются, а недостатки выпячиваются.

Однако, несмотря на заметное падение авторитета семьи в глазах подростка, она все же остается тем местом, где он чувствует себя уверенно и спокойно. И, если подростки предпочитают проводить досуг, развлекаться, делиться интимными переживаниями исключительно со сверстниками, то за советом в трудную минуту они обращаются к родителям. Психологический барьер между родителем и подростком объясняется не только возрастным эгоцентризмом и максимализмом подростка, но и абсолютной уверенностью в не­погрешимости собственного опыта, невозможностью взглянуть на мир глазами подростка со стороны родителей. Известно, что подро­стки более объективно оценивают своих родителей, чем те своих детей. Следует отметить, что потребность в неформальном общении с родителями очень велика у подростков, но удовлетворяется она меньше чем наполовину. Так, только треть подростков удовлетворе­на общением с матерью и лишь каждый десятый — с отцом. Среди школьников, имеющих доверительные отношения с родителями, устойчивую самооценку дают подавляющее большинство из них, а среди тех, у кого общение жестко регламентировано, — только четверть.

Помимо родителей, другими значимыми взрослыми в жизни подростка являются учителя. Следует признать, что в последнее время работа учителя заметно усложнилась, причем особенно трудно иметь дело со старшеклассниками. Объясняется это тем, что предъявляе­мые требования и к учителям, и к подросткам носят довольно про­тиворечивый характер.

Статус современного подростка-школьника неоднозначен. С од­ной стороны, положение старшего накладывает на подростка до­полнительную ответственность, перед ним ставят более сложные задачи, с него больше спрашивают. С другой стороны, по своим правам он целиком зависит от учителей и школьной администра­ции. Внутренняя позиция ученика по отношению к школе склады­вается из его отношения к ней как учреждению, к процессу обуче­ния и знаниям, к учителям, к соученикам, и вот здесь следует отметить, что в отличие от старшеклассников установка подростков менее дифференцирована и сводится к тому, что они просто “лю­бят” или “не любят” школу.

Ведущей деятельностью подростка остается учение. По сравне­нию с младшими школьниками мотивы этой деятельности преобразовываются. Если в 1-2 классах ребенок еще не осознает самого содержания учебы и ориентируется главным образом на отметку, за которой для него стоит определенное отношение учителя, то для подростка учение становится прежде всего средством завоевать пре- ( стиж у сверстников, заслужить репутацию хорошего ученика, хотя можно заметить, что репутация хорошего ученика далеко не всегда способствует завоеванию авторитета, если не наоборот.

К подростковому возрасту значительно более сложными и диф­ференцированными становятся отношения с учителями, что и со­ставляет одну из причин школьной дезадаптации подростков. По­добно родителям, учитель имеет в сознании ребенка ряд функций: ' замена родителей, власть, распоряжающаяся наказаниями и поощ­рениями; авторитетный источник знаний в определенной области, старший товарищ и друг. Младший школьник не различает этих „ функций, воспринимая учителя в целом и оценивая по тем же | критериям, что и родителей. С возрастом положение меняется. Под­росток уже не видит в учителе воплощение отца и матери. Учитель­ская власть так же невелика — он даже не может отстранить неради­вого ученика от посещения занятий. Подросток начинает предъяв­лять с соответствующим ему максимализмом ряд требований к учи­телю. Так в образе “идеального учителя” на первый план выходят его индивидуальные качества — способность к пониманию, эмоциональному отклику, сердечность. На втором месте стоит профессиональная компетентность, уровень знаний и качество преподавания,( на третьем — умение справедливо распоряжаться властью. Естественно, далеко не все учителя обладают гармоничной совокупностью этих качеств, отсюда дифференциация учителей и самих отношений с ^т ними, возникновение всевозможных конфликтов, зачастую приво­дящих подростков к упорному нежеланию посещать школу.

С другой стороны, нередки случаи привязанности к любимому учителю в форме страстного увлечения и безоглядной преданности. Но таких привязанностей не может быть много, у большинства подростков тесная эмоциональная связь существует с одним-двумя учителями, причем с возрастом эти отношения становятся все более избирательными.

Главным препятствием, мешающим взаимопониманию ученика и учителя, является абсолютизация ролевых отношений, наивно-бюрократическая “школа” и “учебоцентризм”, за которыми кроется низкий уровень подготовки педагогов, нежелание, а порой и страх увидеть в своих учениках личности. И здесь следует напомнить, что личностный подход — не просто учет индивидуальных особенностей учащихся. Это последовательное, искреннее всегда и во всем отношение к ученику как к личности, как к ответственному и самостоятельному человеку. И, вероятно, уместно будет вспомнить древнее изречение Ксенофонта, который в своих “Воспоминаниях о Сократе” сказал: “Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится”.

Одна из главных тенденций переходного возраста — переориен­тация общения с родителей, учителей и вообще старших на ровес­ников. Потребность в общении со сверстниками, которых не могут заменить родители, возникает у детей довольно рано, а с возрастом усиливается. Поведение же подростков по самой сути своей является коллективно-групповым. Общение со сверстниками представляет очень важный специфический канал информации, по которому подростки узнают многие необходимые вещи, не сообщаемые им взрослыми. Например, подавляющую часть информации по вопросам пола подросток получает от сверстников.

К тому же, общение подростков — это специфический вид меж­личностных отношений. Групповая игра и другие виды совместной деятельности вырабатывают необходимые предпосылки социально­го взаимодействия, умение подчиняться коллективной дисциплине и в то же время отстаивать свои права, соотносить личные интересы с общественными.И, наконец, это специфический вид эмоцио­нального контакта. Сознание групповой принадлежности, солидар­ности, товарищеской взаимопомощи не только облегчает подростку автономизацию от взрослых, но и дает ему чрезвычайно важное чувство эмоционального благополучия и устойчивости.

Психология общения в подростковом периоде и юношеском воз­расте строится на основе противоречивого переплетения двух по­требностей: обособления и потребности в принадлежности, вклю­ченности в какую-нибудь группу или общность.

Чувство одиночества, неприкаянности, связанное с возрастны­ми трудностями становления личности, порождает у подростков не­утомимую жажду общения и группирования со сверстниками, в обществе которых они находят или надеются найти то, в чем отка­зывают взрослые: эмоциональное тепло, спасение от скуки и при­знание собственной значительности. Некоторые психологи склонны даже считать общение ведущей деятельностью подросткового и юно­шеского возраста. Напряженная потребность в общении превращает­ся у многих ребят в непреодолимое “стадное чувство”: они не могут не только дня, но часа пробыть вне своей, а если своей нет — какой угодно компании. Особенно сильна такая потребность у мальчи­ков.

Типичная черта подростковых групп — чрезвычайно высокая конформность. С яростью отстаивая свою независимость от стар­ших, подростки зачастую абсолютно не критически относятся к мнению собственной группы и ее лидеров. Неокрепшее диффузное “Я” нуждается в сильном “МЫ”, которое в свою очередь утвержда­ется в противоположность каким-то “ОНИ”.

Страстное желание быть как все (а “все” — это исключительно “свои”) распространяется и на одежду, и на вкусы, и на стиль поведения. Такое противоречие, когда индивидуальность утвержда­ется через единообразие, часто становится источником юношеской тревожности. Тем не менее это единообразие тщательно поддержи­вается, и тому, кто рискует бросить вызов, приходится выдержи­вать нелегкую борьбу. Чем примитивнее сообщество, тем нетерпи­мее оно к индивидуальным различиям, инакомыслию и вообще непохожести.

Врачам, в особенности педиатрам важно знать особенности под­росткового возраста не только в плане психологических и соци­альных подходов, но и в плане подростковой психиатрии. Здесь необходимо обратить внимание на определенные формы типичных поведенческих реакций подростков на ту или иную социальную ситуацию, еще не являющихся патологическими, но иногда таящи­ми в себе опасность перерастания в “краевые психопатии”.

К вышеупомянутым реакциям принято относить реакции оппози­ции, имитации, компенсации, гиперкомпенсации, эмансипации, груп­пирования и некоторые другие реакции, обусловленные формирую­щимся половым влечением.

Реакция “оппозиции” — это активный протест, ее причиной мо­гут быть слишком высокие требования, предъявляемые к подрост­ку, непосильные нагрузки, утраты, недостаток внимания со сторо­ны взрослых. Возникая в детстве, оппозиция усиливается в подрос­тковом возрасте.

Реакция “имитации” проявляется в стремлении подражать опре­деленному образцу, модель которого диктуется, как правило, ком­панией сверстников. Реакция может быть причиной нарушения по­ведения, если образец для подражания — асоциальный.

Реакция “гиперкомпенсации” выражается в настойчивом стремле­нии подростка добиться успеха в той области, в которой он слаб;

неудачи в некоторых случаях заканчиваются нервным срывом.

Реакция “эмансипации” проявляется в с i ремлении освободиться от опеки, контроля и покровительства старших. Она распространя­ется и на порядки, законы и “стандарты” взрослых. Потребность в эмансипации связана с борьбой за самостоятельность, за самоутверждение себя как личности, В повседневном поведении это — стрем­ление сделать все “по-своему”, в крайних вариантах — уходы и побеги из дома.

Реакция “группирования” — филогенетический стадный инстинкт. Группы в среде подростков возникают и функционируют по сво­им, еще недостаточно изученным социально-психологическим за­конам, среди которых наибольшую опасность представляет так на­зываемая “автономная мораль”, не совпадающая с требованиями родителей, школы, законов. Особенна сильна она у несовершенно­летних правонарушителей и преступников. Именно группа стано­вится регулятором поведения для педагогически запущенных подростков. Особенно легко объединяются в группы наркоманы, соци­ально распущенные, неустойчивые подростки, имеющие опыт асо­циального поведения.

Юношеские группы и их соперничество — всеобщий факт чело­веческой истории. В первобытном обществе существовали специаль­ные мужские союзы, в феодальном — так называемые “королевства шутов”, в деревнях “левобережные” враждовали, когда условно, когда всерьез с “правобережными”. В городе возникали “клики”, “шайки”, “ганги”. В послевоенном Ленинграде одно время происхо­дили суровые стычки между ребятами с Петроградской и Выборгс-кой стороны.

Явление это многоуровневое. Самый глубинный, универсальный его пласт — противопоставление “МЫ” и “ОНИ” по территориаль­ному принципу — существует практически везде. Однако ослабле­ние влияния семьи, особенно отцовского начала, повышает степень идентификации мальчика-подростка с группой, создавая так назы­ваемый “эффект стаи”.

Существующие периферийные группы и течения чрезвычайно разнообразны. Это футбольные болельщики — “фанаты”, поклон­ники “тяжелого рока” — “металлисты”, “рокеры” — любители ли­хой езды на мотоциклах, различные “фэны” — поклонники эстрадных кумиров, экзотические панки, “митьки”, всевозможные “фуфаечники”, “ватники”, “системщики” и т.д.

За последние годы существенно расширилась мотивация таких групп: если раньше это преимущественно были группы общения, то теперь в них представлены разные мотивы участия. Увеличилась доля групп, имеющих общепризнанных лидеров. Что же касается идеологической направленности, то здесь тенденции явно противо­речивы. С одной стороны, увеличилось число явно или потенциально антиобщественных групп, с другой стороны, все больше групп хотят или готовы получить официальный статус и сотрудничать с властями.

Юношеская субкультура не является чем-то независимым, цель­ным и законченным. Ее содержание всегда производно от культу­ры взрослых и большею частью вторично по отношению к ней. Она весьма неоднородна, включая в себя множество разных, под­час враждебных друг другу течений. Она текуча и изменчива, но в то же время реальна и имеет целый ряд постоянных компонентов:

специфический набор ценностей, норм поведения, определенные вкусы, формы одежды и внешнего вида, чувство групповой общ­ности и солидарности, характерную манеру поведения, жаргон, ритуалы.

В юношеских увлечениях проявляется и реализуется очень важ­ное для формирования личности чувство принадлежности: чтобы быть вполне “своим”, нужно и выглядеть “как все” и разделять общие увлечения. Мода для подростка — это средство самовыраже­ния, где он всячески подчеркивает свое отличие от “взрослого”, даже мода становится средством коммуникации и идентификации. Наконец, это способ приобретения статуса в своей среде: поскольку нормы и ценности юношеской субкультуры являются групповыми, овладение ими (например, умение разбираться в хоккее или поп-музыке) становится обязательным и служит способом самоутверж­дения.

Наряду с мощным потенциалом обновления, юношеская суб­культура имеет и свои опасности. Обособление мира подростков от взрослых порождает культурный и социальный провинциализм, психологию гетто, обитатели которого живут исключительно част­ными, локальными интересами. При отсутствии высоких социаль­но-нравственных стимулов групповая солидарность может цементи­роваться только образом общего врага, каковыми являются все “ОНИ”.

Таким образом, чрезвычайная сложность и противоречивость от­ношений подростков в коллективе объясняется, с одной стороны, сложным, неустойчивым, постоянно меняющимся характером са­мих подростков, с другой стороны, влиянием крайне многообраз­ной и богатой жизни взрослых, которую и пытаются копировать, моделировать подростки в своих коллективах.

Развитие самосознания является одним из центральных психи­ческих процессов переходного возраста. Противоречивость положения, изменение структуры социальных ролей и уровня притязаний подростка приводят к тому, что он впервые начинает обращать вни­мание на свой внутренний мир, пытаясь ответить на вопросы: “Кто Я?!, “Кем Я стану?”, “Каким Я хочу и должен быть?”. Именно с появлением новых вопросов к себе и о себе связана перестройка самосознания.

Несмотря на то, что для подростка единственной осознаваемой реальностью является внешний мир, он все больше начинает заду­мываться о своих собственных чувствах и мыслях, анализировать внутреннее состояние других людей. Впервые осознается своя непохожесть на других, и именно в этом возрасте человек впервые стал­кивается с таким важным и таинственным психологическим состоя­нием, как одиночество. Не менее важным и сложным является осоз­нание своей преемственности, устойчивости своей личности во вре­мени. Если для ребенка из всех измерений времени самым важным, а подчас и единственным, является настоящее, “сейчас”, то у под­ростка положение меняется: ускоряется субъективное течение вре­мени, появляется ощущение важности ближайшей перспективы, хотя в целом восприятие времени остается еще дискретным и огра­ничено во многом непосредственным прошлым и настоящим.

Следует отметить, что переходный возраст, особенно 12-14 лет, сопровождается значительными изменениями в содержании и струк­туре Я-концепции. У подростков заметно усиливаются склонность к самонаблюдению, застенчивость, эгоцентризм, снижается устойчи­вость образов “Я”, несколько снижается общее самоуважение и существенно меняется самооценка некоторых качеств. Подросткам зна­чительно чаще, чем детям, кажется, что родители, учителя и свер­стники о них дурного мнения, и они чаще испытывают депрессив­ные состояния.

Сами юноши и девушки прежде всего воспринимают период “трудного возраста” как период физических перемен, становления психосексуальной идентификации. В переходном возрасте люди чаще, чем когда бы то ни было, становятся жертвамисиндрома дисморфо-мании (бред физического недостатка), уделяя большое внимание своей внешности.

Таким образом, в подростковом возрасте у человека начинает активно формироваться самосознание, начинается становление об­раза “Я”, который уже окончательно утверждается в раннем юно­шестве.