ТРИНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ

АРХАИчЕСКИЕ чЕРТЫ И ИНФАНТИЛИЗМ СНОВИДЕНИџ Уважаемые дамы и господа! Позвольте мне опять начать с полученного намирезультата, что работа сновидения под влиянием цензуры переводит скрытыемысли в другую форму выражения. Скрытые мысли -- это не что иное, какизвестные нам сознательные мысли нашей жизни в состоянии бодрствования;новый способ их выражения непонятен нам из-за своих многообразных черт. Мысказали, что он возвращается к тем состояниям нашего интеллектуальногоразвития, которые мы давно преодолели, к образному языку, символическомуотношению, может быть, к отношениям, существовавшим до развития языка нашегомышления. Способ выражения работы сновидения мы назвали поэтому архаическимили регрессивным. Отсюда вы можете сделать заключение, что благодаря углубленномуизучению работы сновидения нам, должно быть, удастся добыть ценные сведенияо малоизвестных началах нашего интеллектуального развития. Я надеюсь, чтотак оно и будет, но до сих пор к этой работе еще никто не приступал.Доисторическое время, к которому нас возвращает работа сновидения, двоякогорода: во-первых, это индивидуальное доисторическое время, детство, с другойстороны, поскольку каждый индивидуум в своем детстве каким-то образомвкратце повторяет все развитие человеческого вида, то это доисторическоевремя также филогенетическое. Возможно, нам удастся различить, какая частьскрытых душевных процессов происходит из индивидуальной, а какая -- изфилогенетической эпохи. Так, например, мне кажется, что символическоеотношение, которому никогда не учился отдельный человек, имеет основаниесчитаться филогенетическим наследием. Однако это не единственная архаическая черта сновидения. Вы все,вероятно, знаете из собственного опыта о странной амнезии детства. Я имею ввиду тот факт, что первые годы жизни до пятого, шестого или восьмого года неоставляют в памяти следов, как более поздние переживания. Правда,встречаются отдельные люди, которые могут похвастаться непрерывнымивоспоминаниями от раннего детства до настоящего времени, но другие, спровалами памяти, -- несравненно более частое явление. Я полагаю, что этотфакт не вызывал удивления, которого он заслуживает. В два года ребенок можетхорошо говорить, скоро он обнаруживает, что разбирается в сложных душевныхситуациях, и сам высказывает такие суждения, которые многие годы спустя емупересказывают, так как сам он их забыл. И при этом память в ранние годыболее продуктивна, потому что загружена меньше, чем в более поздние годы.Нет также никакого основания считать функцию памяти особенно высокой итрудной деятельностью души; напротив, хорошую память можно встретить у лиц,стоящих на очень низкой ступени интеллектуального развития. В качестве второй странной особенности, которая дополняет первую,следует выделить то, что из пустоты воспоминаний, охватывающей первыедетские годы, всплывают отдельные хорошо сохранившиеся, по большей частинаглядные воспоминания, сохранять которые нет никаких оснований. Сматериалом впечатлений, встречающихся нам в последующей жизни, памятьраспоряжается таким образом, что делает из него выбор. Она сохраняет что-товажное, а от неважного отказывается. С сохранившимися детскимивоспоминаниями дело обстоит иначе. Они соответствуют не самым важнымпереживаниям детских лет, и даже не тем, которые должны бы казаться важнымис точки зрения ребенка. Часто они настолько банальны и сами по себенезначительны, что мы только удивляемся, почему именно эта деталь избежалазабвения. В свое время я пытался с помощью анализа исследовать загадкудетской амнезии и прорывающих ее остатков воспоминаний и пришел к выводу,что все-таки в воспоминаниях у ребенка остается только важное. Лишьблагодаря уже знакомым вам процессам сгущения и особенно смещения это важноев воспоминании представляется другим, что кажется неважным. Эти детскиевоспоминания я назвал поэтому покрывающими воспоминаниями(Deckerrinerungen), путем основательного анализа из них можно извлечь всезабытое. При психоаналитическом лечении совершенно закономерно возникает задачазаполнить пробел в детских воспоминаниях, и поскольку лечение вообще вкакой-то степени удается, и это случается весьма часто, мы в состоянии опятьвосстановить содержание тех забытых детских лет. Эти впечатления никогдапо-настоящему не забываются, они были только недоступными, скрытыми,принадлежали к бессознательному. Но само по себе случается и так, что онивсплывают из бессознательного, и происходит это в связи со сновидениями.Оказывается, что жизнь во сне умеет находить доступ к этим скрытыминфантильным переживаниям. В литературе имеются прекрасные тому примеры, и ясам имел возможность опубликовать сообщение о подобном случае. Однажды явидел во сне в определенной связи одно лицо, которое, по всей вероятности,оказало мне услугу и которое я ясно увидел перед собой. Это был одноглазыймужчина маленького роста, толстый, с глубоко сидящей между плечами головой.Из общего контекста я заключил, что он был врач. К счастью, я мограсспросить свою тогда бывшую еще в живых мать, как выглядел врач тойместности, где я родился и которую я покинул в три года, и узнал от нее, чтоон был одноглазый, короткий, толстый, с глубоко сидящей между плечамиголовой, получил также сведения о том, при каком забытом мной несчастномслучае он оказал мне помощь. Таким образом, эта возможность распоряжатьсязабытым материалом детских лет является другой архаической чертойсновидения. То же самое относится и к другой из тех загадок, с которыми мы уже доэтого столкнулись. Вы помните, с каким удивлением вы все приняли результатынашего исследования, которые показали, что побудителями сновидений являютсязлобно-энергичные и безудержные сексуальные желания, сделавшие необходимымицензуру и искажение сновидений. Когда мы толковали такое сновидениевидевшему сон, он в лучшем случае не оспаривал само толкование, но все-такипостоянно задавал вопрос, откуда у него берется такое желание, так как онвоспринимает его как чуждое и осознает противоположное ему. Нам нечегостесняться указаний на их происхождение. Эти злобные желания происходят изпрошлого, часто из очень недалекого. Можно показать, что когда-то они былиизвестны и осознанны, хотя теперь этого уже нет. Женщина, сновидение которойозначает, что она хотела бы видеть мертвой свою единственную 17-летнюю дочь,под нашим руководством признает, что она когда-то почти желала этой смерти.Ребенок является плодом несчастного, вскоре расторгнутого брака. Когда онаносила дочь еще во чреве, однажды после бурной сцены с мужем в припадкеярости она начала колотить кулаками по животу, чтобы убить в нем ребенка.Сколько есть матерей, которые в настоящее время нежно, может быть, чересчурнежно любят своих детей, которые, однако, неохотно встретили их появление насвет и когда-то желали, чтобы жизнь в них прекратилась; да они и переводилиэто желание в различные, к счастью, безвредные действия. Такое позднеекажущееся загадочным желание смерти любимому лицу происходит, таким образом,из более раннего отношения к нему. Отец, сновидение которого подтверждает толкование, что он желает смертисвоему любимому старшему ребенку, тоже вынужден вспомнить о том, чтокогда-то это желание было ему не чуждо. Когда этот ребенок был еще грудныммладенцем, недовольный своим браком муж часто думал, что если бы маленькоесущество, ничего для него не значащее, умерло, он опять был бы свободен илучше использовал бы эту свободу. Можно обнаружить, что большое числоподобных чувств ненависти имеют такое же происхождение; они являютсянапоминаниями о том, что относилось к прошлому, когда-то было сознательным ииграло свою роль в душевной жизни. Отсюда вы захотите сделать вывод, чтотаких желаний и таких сновидений не должно быть, когда подобные переменыотношения к какому-то лицу не имели места, когда это отношение было ровным ссамого начала. Я готов согласиться с этим вашим выводом, хочу толькопредупредить вас о том, чтобы вы имели в виду не буквальный текстсновидения, а его смысл после толкования. Может случиться, что явноесновидение о смерти любимого лица только надело страшную маску, а означаетоно совершенно другое, или любимое лицо выступает обманчивым заместителемдругого лица. Но те же факты вызовут у вас другой, более серьезный вопрос. Выскажете: если это желание смерти даже имелось когда-то и подтверждаетсявоспоминанием, то это все-таки еще не объяснение, это желание ведь давнопреодолено, сегодня оно может существовать в бессознательном только каклишенное аффектов воспоминание, а не как сильное проявление чувства. Впользу последнего ведь ничего не говорит. Зачем же сновидение вообще о немнапоминает? Этот вопрос действительно оправдан; попытка ответить на негозавела бы нас слишком далеко и заставила бы определить свои позиции поотношению к одному из самых значительных моментов теории сновидений. Но явынужден оставаться в рамках нашего разбора и воздерживаться от лишнего.Смиритесь с этим временным отказом. Будем довольствоваться фактическимуказанием на то, что это преодоленное желание, как доказано, являетсяпобудителем сновидения, и продолжим исследование относительно того, невыводятся ли и другие злобные желания из прошлого. Остановимся на желаниях устранения, которые мы в большинстве случаевможем объяснить неограниченным эгоизмом видевшего сон. Можно доказать, чтотакое желание очень часто является причиной образования сновидения. Всякийраз, когда кто-нибудь встает у нас на пути -- а как часто это случается всложных жизненных отношениях, -- сновидение тут же готово его убить, будь тоотец, мать, кто-то из братьев и сестер, партнер по браку и т. п. Мы ужедостаточно удивлялись этой испорченности человеческой натуры и, конечно, несклонны безоговорочно считать правильным этот результат толкованиясновидений. Но если нам указывают на то, что истоки таких желаний надоискать в прошлом, то вскоре мы открываем период индивидуального прошлого,когда такой эгоизм и такие желания даже против самых близких совсемнеудивительны. Именно таков ребенок в те первые годы, которые позднееокутываются амнезией, он часто обнаруживает эти резкие проявления эгоизма,постоянно дает почувствовать явную предрасположенность к нему или, вернее,его остатки. Ребенок прежде всего любит самого себя и только позднее учитсялюбить других, жертвовать частицей своего Я ради других. Даже лиц, которыхон, кажется, любит с самого начала, он любит только потому, что нуждается вних, не может без них обойтись, так что опять-таки из эгоистических мотивов.Только позднее чувство любви делается независимым от этого эгоизма. Онфактически на эгоизме научился любви. В этой связи будет поучительно сравнить установку ребенка к его братьями сестрам с установкой к его родителям. Своих братьев и сестер маленькийребенок не всегда любит, часто же явно не любит. Несомненно, что онненавидит в них конкурентов, и известно, как часто эта установка существуетнепрерывно в течение долгих лет вплоть до времени зрелости, даже еще дольше.Правда, она достаточно часто сменяется или, лучше сказать, покрывается болеенежной, но враждебная, по-видимому, вполне закономерно, появляется раньше.Легче всего ее наблюдать у ребенка от 2, 5 до 4 и 5 лет, если появляетсяновый братик или сестренка. В большинстве случаев это встречает оченьнедружелюбный прием. Выражения вроде "Я его не люблю, пусть аист опятьвозьмет его с собой" весьма обычны. Впоследствии используется любаявозможность унизить пришельца и даже попытки искалечить его, прямыепокушения на него не являются неслыханными происшествиями. Если разница летменее значительна, то при пробуждении более интенсивной душевной деятельности ребенок находит конкурента уже на месте иприспосабливается к нему. Если разница больше, то новый ребенок с самогоначала может вызвать определенные симпатии как интересный объект, как живаякукла, а при разнице в восемь лет и более, особенно у девочек, уже могутпроявиться заботливые, материнские чувства. Но, откровенно говоря, если засновидением открываешь желание смерти братьям и сестрам, не нужно считатьего необъяснимым, его прототип без труда находишь в раннем детском возрасте,довольно часто -- также и в более поздние годы совместной жизни. Вероятно, нет ни одной детской без ожесточенных конфликтов между ееобитателями. Мотивами являются борьба за любовь родителей, за обладаниеобщими вещами, за место в комнате. Враждебные чувства направляются какпротив более старших, так и против более младших братьев и сестер. Кажется,Бернард Шоу высказал мысль: "Если есть кто-то, кого молодая английская даманенавидит больше, чем свою мать, то это ее старшая сестра". Но в этомизречении есть нечто удивительное для нас. Ненависть братьев и сестер исоперничество мы можем в крайнем случае понять, но как может возникнутьненависть в отношениях между дочерью и матерью, родителями и детьми? Это отношение и детьми оценивается несомненно как более благоприятное.Оно соответствует также нашим ожиданиям; мы считаем значительно болеепредосудительным, если не хватает любви между родителями и детьми, чем междубратьями и сестрами. В первом случае мы, так сказать, считаем святым то, чтов другом является обычным. Однако повседневное наблюдение показывает, какчасто чувства между родителями и взрослыми, детьми не соответствуютпоставленному обществом идеалу, сколько в них накопилось враждебности,готовой прорваться, если бы ее не сдерживало немного почтительности и нежныхчувств. Мотивы этого общеизвестны и обнаруживают тенденцию отделить лиц тогоже пола, дочь от матери, отца от сына. Дочь находит в матери силу, котораяограничивает ее волю и на которую возложена миссия провести в жизньтребуемый обществом отказ от сексуальной свободы, в отдельных случаях еще иконкурентку, которая противится вытеснению. То же самое, но в еще болеерезкой форме повторяется между отцом и сыном. Для сына в отце воплощаетсялюбое насильственное социальное принуждение; отец закрывает ему доступ кпроявлению собственной воли, к преждевременному сексуальному наслаждению и кпользованию общесемейным достоянием там, где оно имеется. Упрестолонаследника желание смерти отца вырастает до размеров, граничащих страгедией. Менее опасным представляется отношение между отцом и дочерью,матерью и сыном. Последнее дает чистейшие образцы ненарушенной никакимиэгоистическими соображениями неизменной нежности.1 Для чего я говорю об этих банальных и общеизвестных вещах? Потому чтоимеется очевидное стремление отрицать их значение в жизни и выдаватьсоциально обусловленный идеал за осуществленный гораз- ---------------------------------------- 1 В этих суждениях выступает коренной методологический изъянпсихоанализа Фрейда -- подмена социальных факторовличностно-психологическими (в свою очередь, сведенными к психосексуальным).Отношения, которые складываются в семье между ее членами, могут отражатьличностно-психологические симпатии и антипатии (которые, в свою очередь,обусловлены историей внутрисемейных отношений, характерологическимисвойствами членов семьи). Однако сама семья -- продукт социальной истории.Социальное же принуждение не является продуктом половозрастных различий. до чаще, чем он в действительности осуществляется. Но лучше, еслиправду скажет психолог, чем циник. Во всяком случае, это отрицание относитсятолько к реальной жизни. Но литературе и драматической поэзиипредоставляется свободно пользоваться мотивами, вытекающими из нарушенияэтого идеала. Итак, нам не следует удивляться тому, что у большого числа людейсновидение обнаруживает желание устранить родителей, а именно того из них,кто одного пола с видевшим сон. Смеем предположить, что это желание имеетсяв состоянии бодрствования и даже иногда осознается, если оно можетзамаскироваться под другой мотив, например, под сострадание к ненужныммучениям отца, как это было у видевшего сон в примере 3. Редко одна тольковраждебность определяет отношение, гораздо чаще за ней выступают болеенежные побуждения, которыми она подавляется и должна выжидать до тех пор,пока сновидение ее как бы изолирует. То, что сновидение с помощью такойизоляции изображает преувеличенным, затем опять уменьшается, когда посленашего толкования включается в общую жизненную связь (Sachs, 1912, 569). Номы находим это желание сновидения даже там, где оно не имеет связи с жизньюи где взрослый никогда не признался бы в нем в бодрствующем состоянии.Причина этого в том, что самый глубокий и постоянный мотив отчуждения,особенно между лицами одного пола, появляется уже в раннем детском возрасте. Я имею в виду соперничество в любви явно полового характера. Сын ужемаленьким ребенком начинает испытывать особую нежность к матери, которую онсчитает своей собственностью, а отца воспринимает как конкурента, которыйоспаривает у него это исключительное обладание, и точно так же маленькаядочь видит в матери лицо, мешающее ее нежному отношению к отцу и занимающееместо, которое она сама с удовольствием бы заняла. Из наблюдений следуетузнать, до какого раннего возраста доходит эта установка, которую мыназываем Эдиповым комплексом, 1 потому что в легенде об Эдипе реализуются ссовершенно незначительным ослаблением оба крайних желания, вытекающие изположения сына, -- убить отца и взять в жены мать. Я не хочу утверждать, чтоЭдипов комплекс исчерпывает отношение детей к родителям, оно может бытьнамного сложнее. Эдипов комплекс может быть также более или менее сильновыражен, может сам претерпеть противоположное выражение, но он постоянный иочень значительный фактор душевной жизни ребенка, и возникает опасностьскорее недооценить его влияние и обусловленное им развитие, чем переоценитьего. Во всяком случае, дети часто реагируют эдиповой установкой на чувствородителей, которые довольно часто руководствуются половым различием в своемлюбовном выборе, так что отец предпочитает дочь, мать -- сына, а в случаеохлаждения в браке заменяют ими обесцененный объект любви. Нельзя сказать, чтобы мир был очень благодарен психоаналитическомуисследованию за открытие Эдипова комплекса. Наоборот, оно вызвало самыйяростный протест взрослых, и лица, которые упустили возможность принятьучастие в отрицании этого предо- ---------------------------------------- 1 Эдипов комплекс -- одно из главных объяснительных понятий фрейдизма.Подробно он обсуждается в одной из последующих лекций. К представлению об Эдиповом комплексе Фрейд, по его утверждению,пришел, исходя из анализа взаимоотношений с собственным отцом. Фрейднеизменно придерживался версии об Эдиповом комплексе, отвергнутой прежнимиприверженцами ортодоксального психоанализа, в том числе Адлером и Юнгом, накоторых и содержится намек в этой лекции, судительного или запретного чувственного отношения, исправиливпоследствии свою ошибку посредством перетолкований, лишив комплекс егозначения. По моему твердому убеждению, здесь нечего отрицать и нечегоприукрашивать. Следует примириться с фактом, который даже греческимсказанием признается как неумолимый рок. Интересно, что исключенный из жизниЭдипов комплекс предоставляется поэзии, как бы передается в ее полноераспоряжение. О. Ранк в тщательно проведенном исследовании (1912в) показал,что именно Эдипов комплекс дал драматической поэзии богатые мотивы вбесконечных измененных, смягченных и замаскированных формах, т. е. в такихискажениях, в каких мы узнаем результат действия цензуры. Этот Эдиповкомплекс мы можем, таким образом, приписать также тем лицам, которымпосчастливилось избежать в дальнейшей жизни конфликтов с родителями, и втесной связи с ним мы находим то, что называем комплексом кастрации, реакциюна приписываемое отцу сексуальное запугивание или подавление ранней детскойсексуальной деятельности. Ссылаясь на уже проведенные исследования детской душевной жизни, мысмеем также надеяться, что подобным же образом будет найдено объяснениепроисхождения другой части запретных желаний сновидений, чрезмерныхсексуальных чувств. Таким образом, у нас возникает стремление изучатьразвитие детской сексуальной жизни, и мы узнаем при этом из многочисленныхисточников следующее: недопустимой ошибкой является, прежде всего, отрицаниеу ребенка сексуальной жизни и предположение, что сексуальность начинаетсятолько ко времени полового созревания вместе с созреванием гениталий.Напротив, у ребенка с самого начала имеется богатая сексуальная жизнь,которая во многом отличается от той, которую позднее принято считатьнормальной. То, что в жизни взрослых мы называем "извращением", отличаетсяот нормы следующими свойствами: во-первых, выходом за пределы вида (пропастьмежду животным и человеком), во-вторых, выходом за границы отвращения,в-третьих, выходом за пределы инцеста (запрет сексуального удовлетворения сблизкими по крови родственниками), в-четвертых, гомосексуальными отношениямии, в-пятых, перенесением функций гениталий на другие органы и участки тела.Все эти ограничения не существуют с самого начала, а создаются лишьпостепенно в ходе развития и воспитания. Маленький ребенок свободен от них.Он еще не знает страшной пропасти между человеком и животным; высокомерие,отличающее человека от животного, возникает у него лишь позднее. Сначала унего нет отвращения к экскрементам, он узнает о нем постепенно под давлениемвоспитания; он не придает особого значения различию полов, скорее,предполагает у обоих одинаковую форму гениталий; он направляет свои первыесексуальные влечения и свое любопытство на самых близких и по разнымпричинам самых любимых лиц -- родителей, братьев и сестер, ухаживающих заним людей и, наконец, у него обнаруживается то, что вновь прорывается позжепри наибольшей силе любовного отношения, а именно то, что он получаетудовольствие не только от половых органов, но что многие другие участки телаобладают той же чувствительностью, доставляют аналогичные ощущениянаслаждения и могут, таким образом, играть роль гениталий. Таким образом,ребенок может быть назван "полиморфно извращенным", и если у негопроявляются лишь следы всех этих чувств, то это происходит, с одной стороны,из-за незначительной их интенсивности по сравнению с более поздними годамижизни, с другой стороны, из-за того, что воспитание сразу же энергично подавляетвсе сексуальные проявления ребенка. Это подавление переходит, так сказать, втеорию, когда взрослые стараются не замечать какую-то часть детскихсексуальных проявлений и лишить сексуальной природы путем перетолкованиядругую ее часть, пока они затем не начинают отрицать все. Часто это те желюди, которые только в детской негодуют из-за всех сексуальных дурныхпривычек детей, а затем за письменным столом защищают сексуальную чистотутех же детей. Там, где дети предоставлены самим себе или были соблазнены,они часто обнаруживают довольно значительные извращения. Разумеется,взрослые правы, относясь к этому несерьезно, как к "ребячеству" и "забавам",потому что ребенка нельзя судить ни судом нравственности, ни по закону, новедь эти вещи существуют, они имеют значение как признаки врожденнойконституции, а также как благоприятствующие причины дальнейшего развития,они многое нам открывают в детской сексуальной жизни, а вместе с тем и всексуальной жизни человека вообще. Итак, когда за своими искаженнымисновидениями мы опять находим все эти извращенные желания, то это толькоозначает, что сновидение и в этой области сделало шаг назад к инфантильномусостоянию. Среди этих запретных желаний особого упоминания заслуживают ещеинцестуозные, т. е. направленные на половой акт с родителями, братьями исестрами. Вы знаете, какое отвращение чувствует или, по крайней мере,проявляет человеческое общество против половых отношений такого рода и какоевнимание обращается на запреты, направленные против этого. Прилагались самыеневероятные усилия, чтобы объяснить этот страх перед инцестом. Однипредполагали, что это соображения улучшения вида в природе, психическипредставленные в этом запрете, потому что инцест ухудшил бы характерныепризнаки рас, другие утверждали, что благодаря совместной жизни с раннегодетства сексуальное вожделение к указанным лицам ослабевает. В обоихслучаях, впрочем, избегание инцеста было бы обеспечено автоматически, инепонятно, зачем нужны строгие запреты, которые свидетельствуют скорее оналичии сильного вожделения. Психоаналитические исследования недвусмысленнопоказали, что инцестуозный выбор объекта любви является, напротив, первым иобычным, и только впоследствии против него возникает сопротивление,происхождение которого из индивидуальной психологии следует, видимо,отрицать. Сопоставим теперь, что же нам дало углубление в изучение детскойпсихологии для понимания сновидения. Мы обнаружили не только то, что длясновидения доступен материал забытых детских переживаний, но увидели также,что душевная жизнь детей со всеми своими особенностями, эгоизмом,инцестуозным выбором объекта любви и т. д. еще продолжает существовать длясновидения, т. е. в бессознательном, и что сновидение каждую ночь возвращаетнас на эту инфантильную ступень. Таким образом, подтверждается, чтобессознательное душевной жизни есть инфантильное. Странно неприятноевпечатление, что в человеке так много злого, начинает ослабевать. Этострашно злое -- просто первоначальное, примитивное инфантильное в душевнойжизни, открытое проявление которого мы можем найти у ребенка, но чего мыотчасти не замечаем из-за его незначительности, потому что не требуем отребенка этического совершенства. Сновидение, спустившись на эту ступень,создает впечатление, будто оно раскрывает в нас это злое. Но это всего лишьзаблуждение, которое нас так пугало. Мы не так уж злы, как можно былопредположить после толкования сновидений. Если эти злые проявления в сновидениях всего лишь инфантилизмы,возвращающие нас к истокам нашего этического развития, делающие нас во снеопять просто детьми по мыслям и чувствам, то благоразумно было бы нестыдиться этих злых сновидений. Но благоразумие является только частьюдушевной жизни, кроме того, в душе происходит еще много такого, чтонеразумно, и поэтому случается так, что мы неблагоразумно стыдимся такихсновидений. Мы подвергаем их цензуре, стыдимся и сердимся, если висключительных случаях одному из этих желаний удается проникнуть в сознаниев настолько неискаженной форме, что нам приходится его узнать; правда,искаженных сновидений мы точно так же стыдимся, как будто мы их понимаем.Вспомните хотя бы негодование той славной старой дамы по поводу еенеистолкованного сновидения о "любовных услугах". Так что проблема еще нерешена, и возможно, что при дальнейшем изучении злого в сновидении мы придемк другому суждению и к другой оценке человеческой природы. В результате исследования мы приходим к двум положениям, которые,однако, ведут за собой лишь новые загадки, новые сомнения. Во-первых,регрессия работы сновидения не только формальна, но и материальна. Она нетолько переводит в примитивную форму выражения наши мысли, но и вновьоживляет все характерные черты нашей примитивной душевной жизни, прежнеевсемогущество Я, первоначальные проявления сексуальной жизни, даже древнеедостояние нашего интеллекта, если символическое отношение можно признать затаковое. И во-вторых, все это давнее инфантильное, что когда-то самодержавногосподствовало, мы должны теперь причислить к бессознательному,представления о котором теперь меняются и расширяются. Бессознательное --это не только название временно скрытого, бессознательное -- это особаядушевная область со своими собственными желаниями, собственным способомвыражения и свойственными ему душевными механизмами, которые иначе недействуют. Но скрытые мысли, о которых мы узнали благодаря толкованиюсновидений, все-таки не из этой области; они, скорее, такие, какими могли быбыть и в состоянии бодрствования. И все же они бессознательны; какразрешается это противоречие? Мы начинаем подозревать, что здесь следуетпроизвести подразделение. Нечто, что происходит из нашей сознательной жизнии имеет ее признаки -- мы называем это остатками дневных впечатлений, --соединяется для образования сновидения с чем-то другим из областибессознательного. Между этими двумя частями и развертывается работасновидения. Влияние остатков дневных впечатлений благодаря присоединяющемусябессознательному является, по-видимому, условием регрессии. В этомзаключается самое глубокое понимание сущности сновидения, которого мы можемдостичь, прежде чем изучим другие области душевной жизни. Но скоро настанетвремя дать бессознательному характеру скрытых мыслей сновидения другоеназвание с целью отличить их от бессознательного из области инфантильного. Мы, естественно, можем также поставить вопрос: что вынуждаетпсихическую деятельность во время сна на такую регрессию? Почему она несправляется с нарушающими сон психическими раздражениями без последней? Иесли из-за цензуры сновидения она вынуждена пользоваться для маскировкиархаичной, теперь непонятной формой выражения, то для чего ей служит возрождение давних, теперь преодоленных душевных движений,желаний и характерных черт, т. е. материальная регрессия, котораяприсоединяется к формальной? Единственный удовлетворяющий нас ответзаключался бы в том, что только таким образом может образоваться сновидение,что иначе невозможно динамически снять раздражение во сне. Но пока мы невправе давать такой ответ.