Джон Стюарт Милль (1806–1873).

Его отец поклялся, что сам решит, чем наполнит ум своего сына (вспомните заявление Локка, что ум ребенка при рождении — чистый лист бумаги). В итоге он создал одну из самых суровых систем домашнего воспитания. Каждый день с 5 утра он занимался с сыном греческим, латынью, алгеброй, геометрией, логикой, историей и.т.п. В три года Джон читал Платона в оригинале, в 11 лет — написал первую научную работу, в 12 лет — завершил стандартный университетский курс. В 18 лет называл сам себя «логической машиной», а в 21 — испытал тяжелейший депрессивный срыв, не хотел жить. Несколько лет он не мог справиться со своим недугом. После женитьбы его супруга значительно повлияла на его занятия. Он стал активным поборником прав женщин, что даже З. Фрейд переводил его работы по этой теме на немецкий язык.

 

Ментальная химия. Механический взгляд Дж. Милля на строение созна­ния был подвергнут критике его сыном Д.Ст. Миллем. Он выступил против положения об атомарном составе души и механической связи исходных элементов.

Взамен механической модели как не отражающей истинную структуру сознания Д.Ст. Милль предложил химическую, т.е. теперь сознание стало строится по образцу химичес­ких процессов. Свойства души, полагал Д.Ст. Милль, не­возможно вывести из свойств элементов, подобно тому, как вода характеризуется свойствами, не присущими ни кислороду, ни водороду в отдельности. Сочетание нескольких психических элементов всегда порождает новое, отличное от исходного, качество.

Новый химичес­кий подход нисколько не мешал Д.Ст. Миллю оставить в силе основной ассоциативный принцип связи элементов сознания. Для него законы ассоциации имеют такую же силу в психологии, какую имеет закон тяготения в астро­номии. Исходные явления сознания, ассоциируясь, дают новое психическое состояние, качества которого не име­ют подобия среди первичных элементов.

Мы видим, таким образом, что динамика состоя­ний сознания в феноменологических концепциях обоих Миллей происходит вне связи с объективным миром и теми физиологическими процессами, которые составля­ют материальную базу для всех психических явлений.

Между тем шла уже середина XIX века, и успехи естествознания, особенно биологических наук, требовали пересмотра интроспективной линии ассоциативной пси­хологии. Поворот английской ассоциативной психологии в сторону естествознания осуществляют А. Бэн (1818-1903) и Г. Спенсер (1820-1903). Первый из них производит физи­ологизацию ассоциативной концепции, другой — оплодот­воряет ассоциативную традицию идеей эволюции.

 

4. Развитие ассоциативной психологии в Англии: синтез ее с физиологией (Александр Бэн, 1818–1903) и с эволюционными идеями (Г. Спенсер, 1820-1903)

 

Александр Бэн (1818–1903).Творчество Александра Бэна проходило уже в эпоху проникновения экспериментального метода в психологию. В частности, выход первых двух его книг — “Чувство и ин­теллект” (1855) и “Эмоция и воля” (1859) — почти совпал с оформлением психофизики. Сам Бэн не был эксперимен­татором, но неоднократно подчеркивал необходимость и полезность применения в психологии методов естествен­ных наук.

Он считал, что вся телесная организация (деятельность внутренних органов, органов движения, органов чувств и особенно деятельность нервов и мозга) связана с течением духовных процессов. В результате связи духовного и те­лесного представляется возможным через телесные про­явления изучать психические акты с помощью точных методов.

Одна­ко нельзя торопиться зачислять Бэна в лагерь после­довательных материалистов. Связь психического и фи­зиологического трактовалась им в терминах корреля­тивных отношений. Всякий психический акт, по Бэну. имеет две стороны: физическую и духовную, каждая из которых коренным образом отличается и в то же самое время не бывает одна без другой. Оставаясь при дуализме в реше­нии психофизической проблемы, Бэн не мог не отвести значительное место в познании психических явлений внут­реннему наблюдению, полагая, что существенные свойства духа познаются каждым в его са­мосознании.

Среди всех видов ощущений ведущее место у Бэна занимают мышечные. С них предлагает он на­чинать изучение психических процессов и приводит в обоснование своей точки зрения целый ряд аргументов.

Самопроизвольная мышечная актив­ность выступает движущей силой всех сознательных процессов. Она же положена в основу моторной теории воли. При всех недостатках, психология Бэна содержала ряд ценнейших положений, которые привлекли внимание великого рус­ского ученого И.М. Сеченова.

Общее значение взглядов Бэна в истории психо­логии определяется прежде всего тем, что они демонст­рировали слияние эмпирической психологии с физиоло­гией, развитие которых происходило до Бэна автоном­но и параллельно.

Стремление Бэна по мере возможности соотно­сить психические процессы с физиологическими основа­ми было для того времени новым веянием в рамках тра­диционной ассоциативной психологии. Что же касается самой ассоциативной концепции, то она в психологии А. Бэна достигает своей вершины.

Г. Спенсер (1820-1903).В то время как ассоциативная теория в руках Бэ­на проникалась физиологией, у его современника Спен­сера она направляется в биологическое русло. Психоло­гическая теория Спенсера сочетает в себе синтез ассо­циативного и эволюционного принципа. Основной труд Спенсера “Основания психологии” (1855), в котором развивались эволюционные идеи, вышел на четыре года раньше, чем фундаментальный труд Дарвина “Проис­хождение видов” (1859). Однако он долгое время оставался незамеченным. Поэтому реальное и мощное влияние на психологию оказал не Спенсер, а Дарвин.

Спенсер, понимая жизнь живых существ как по­стоянное “приспособление внутренних отношений к вне­шним”, пришел к выводу, что все психические акты слу­жат целям приспособления организма к среде. Рефлексы, инстинкты, восприятия, память, представления, разум, чувства и воля — все они являются инструментами, с по­мощью которых достигаются соответствия организма со средой. С этой точки зрения ярко вырисовывается пред­мет психологии.

Приспособительная роль созна­ния предполагает большой набор внешне наблюдаемых приспособительных действий, связывающих организм со средой. Исходя из этих соображений, Спенсер выделя­ет объективный раздел психологии, включающий нейро­физиологию и эстезиофизиологию (что в современных терминах означает психофизику). Однако предметом объ­ективной психологии на самом деле является только нерв­но-мышечное приспособление к среде. Что касается соб­ственно психических актов, то они отнесены Спенсе­ром к другой части психологии — субъективной, которая исследует природу и особые формы сознания при интроспективном их изучении. Разделение психологии на объективную и субъектив­ную явилось следствием принятого на вооружение Спен­сером принципа психофизиологического параллелизма.

Прогресс или эволюция, по Спенсеру, идет от простых психи­ческих форм к сложным, от диффузной деятельности к дифференцированной, от контактного реагирования до дистантной ориентировки в пространстве и во времени. Названные прогрессивные изменения происходят не сами по себе, а в зависимости от характера окружающей сре­ды, Например, до тех пор, пока организм находится в однородной среде, психическое также представлено в не­дифференцированной форме. По мере дифференциации среды происходит и дифференциация психических струк­тур.

Ум, по Спенсеру, представляет собой ассоцииро­ванные чувствования. В результа­те повторения ассоциации становятся устойчивыми и могут передаваться по наследству. К моменту рождения душа индивида не является “чистой доской”, как это было у Локка. Теперь в наличии индивидуального сознания имеются приобретенные по наследству определенные ас­социации и формы сознания.

Положение о психической наследственности, мыс­лимой по образцу органической, оказалось плодородной почвой для возникновения расистских теорий, согласно которым уже к рождению одни расы обладают психическим превосход­ством по отношению к другим. Дети цивилизованных наций, по утверждению расистов, уже к моменту рожде­ния обладают психическим превосходством. Позже идеи Спенсера легли в основу различения не только рас и наций, но и классов.

Вместе с тем в области психологии взгляды Спен­сера имели и положительные стороны. Спенсер вместе с Дарвином заложил предпосылки для сравни­тельного изучения психологии животных. Сделав первые шаги к открытию эволюционной психологии, Спенсер, кроме того, расширил предмет психологии; помимо субъ­ективных фактов сознания, в область психологии стали входить объективные акты приспособительного поведе­ния. Такая трактовка предмета психологии допускала на­ряду с интроспекцией применение объективных средств наблюдения и контроля за приспособительными форма­ми поведения животных и человека. Положения Спенсера о приспособительной функции сознания оказали значительное влияние на возникновение функциональной психологии, которая несла в себе заро­дыш бихевиоризма, ставшего с начала XX столетия гос­подствующей доктриной на американском континенте. Трудами Бэна и Спенсера ассоциативная тра­диция получила свое полное завершение.

5. Объективный подход в науке о душе французских материалистов XVIII века: роль Э. Кондиьляка и преодоление декартовского и локковского дуализма в работах Ж. Ламетри (1709–­1751), Д. Дидро (1713-1784), П. Гольбаха (1723-1789), К. Гельвеция (1715-1771) и П. Кабаниса (1757-1808)

 

В философском отношении решающий шаг в ориента­ции психологии на опытное изучение был сделан французскими материа­листами XVIII века. Французский материализм объеди­нил в себе две линии теоретической мысли: объективное направление Декарта в области физики и физиологии и сенсуалистические идеи Локка.

Воззрения Декарта оказали значительное влияние на весь последующий ход психологической мысли как во Франции, так и за ее пре­делами. Это влияние двояко. С одной стороны, увидев в человеческом теле машину и выдвинув рефлекторный механизм его действия, Декарт указал на реальную воз­можность экспериментального изучения органических и психофизиологических функций. С другой стороны, кар­тезианское учение о сознании стало исходным основани­ем для развития интроспективной психологии в ее различ­ных формах. Если мысль Декарта о естественнонаучном пути и объективном изучении органических и психофизи­ологических процессов была поддержана французскими материалистами и развита дальше, то интроспективный подход к сознанию ими был опровергнут.

Что касается локковского эмпиризма и сенсуализ­ма, то их переносу на французскую почву способствова­ли прежде всего работы Э. Кондильяка (1715-1780). Идеи Р. Декарта и Э. Кондиьляка находят дальнейшее развитие у материалистов XVIII века Ж. Ламетри (1709–­1751), Д. Дидро (1713-1784), П. Гольбаха (1723-1789), К. Гельвеция (1715-1771) и П. Кабаниса (1757-1808). Для них характерно преодоление дуализма Р. Декарта, Д. Локка и Э. Кондильяка как в понимании всего мироздания, так и в понимании внутреннего мира человека.

Весь мир, живая и неживая природа для французс­ких материалистов есть вечная, бесконечная, протяженная и движущаяся материя. Все свойства живой природы, вклю­чая и психические, являются продуктами развития мате­рии. Психическое есть свойство высокой организации ма­терии. Совершеннейшей частью природы является чело­век, и как часть природы его существование определяется строгой природной необходимостью. Законы природы распространяются и на внутренний мир человека. Объек­тивным основанием психических способностей является внешний мир и его закономерности. Нет никаких внутрен­них состояний, которые не были бы обусловлены закона­ми природы.

Помимо утверждения природного детерминизма при рассмотрении внутреннего мира человека, его созна­ния и поведения, французские материалисты сделали пер­вый шаг к идее социального детерминизма. Особая зас­луга принадлежит здесь Гельвецию, который показал, что человек не только продукт природы, но и продукт социального окружения и воспитания. Обстоятельства творят человека — вот генеральный вывод философии и психологии Гельвеция.

Э. Кондильяк (1715-1780).Работы: “Очерк происхождения человеческих знаний” (1746), представлявший собой краткое изложение книги Д. Локка “Опыт о человеческом разуме” и самостоятель­ный труд Э. Кондильяка “Трактат об ощущениях” (1754).

Подобно Локку, Кондильяк исходил из опыт­ного происхождения знаний. Однако, в отличие от Локка, он устранил рефлексивный источник познания, по­скольку видел в нем то же ощущение. Для изложения сво­ей точки зрения Кондильяк воспользовался образом статуи, которая постепенно наделялась им различными ощущениями. С введением каждого нового вида ощущений психическая жизнь статуи усложняется. Главным из всех чувств является осязание. Лишь с помощью осязания статуя Кондильяка начинает судить о пространстве, фигуре, величине внешних предметов. Одним из движущих принципов познания и, пожалуй, самым главным являются потребности, понимаемые Кондильяком как беспокойство, вызываемое отсутстви­ем какого-либо предмета, ведущего к удовольствиям.

Общая концепция Кондильяка отличалась двой­ственностью. Он не отрицал, как, например, Беркли, су­ществование объективного мира. В то же самое время Кондильяк критиковал Спинозу за его учение о суб­станции, пытался доказать, что за ощущениями нельзя уви­деть какой-либо субстанции. Здесь Кондильяк предпо­чел примкнуть к Беркли и заявить устами своей статуи: “Я вижу только себя, я наслаждаюсь только собой, ибо я вижу только свои собственные модификации: они — моя единственная собственность... Одним движением своих ресниц я творю или уничтожаю все окружающее меня”. Статуя Кондильяка — чисто психологическое существо. Придерживаясь подобной точки зрения, Кон­дильяк практически оставался на интроспективных по­зициях Д.Беркли и Д.Юма, Феноменологические тенден­ции Кондильяка вызвали заслуженную критику со сто­роны Д. Дидро.

Ж. Ламетри (1709–­1751).Значительный шаг к объективному анализу психи­ки человека и животных с позиций механики сделал ро­доначальник французского материализма, врач и естествоиспытатель Ж. Ламетри. Его воззрения сложились под влиянием физики Декарта и сенсуализма Локка.

Принимая полностью картезианский тезис о маши­нообразном характере работы телесного организма, Ла­метри распространяет механический принцип и на об­ласть психических явлений. Он критикует Декарта за то, что тот сделал из животных бездушных автоматов, способных только к движению. Уже простое сравнение поведения животных и человека, по мнению Ламетри, не дает нам права “отказывать животным в драгоценном даре... понимать и чувствовать природу”. И люди и животные созданы из одного теста и переход меж­ду ними не очень резок. Ламетри твердо заявляет, что человек — это сложная, вертикально ползущая к просве­щенная машина, “живое олицетворение беспрерывного Движения”.

Движущим началом животной и человеческой ма­шины является душа, понимаемая как способность к чув­ствованию. Эта способность чувствовать обнаруживает­ся только в организованных телах, и главным органом этой способности является мозг — экран, на котором от­ражается природа. Как функция телесной организации душа также может быть объяснена и изучена средствами и методами механики. Объективным показателем течения психических процессов служат те телесные изменения и следствия, ко­торые они вызывают. Касаясь вопроса об эмоциях, Ла­метри писал: «... горе сжимает диаметр сосудов». В данном случае характер сосудистых реакций является объективным критерием, позволявшим судить о пережи­ваемом эмоциональном состоянии.

Несмотря на механистический подход в объяснении психики животных и человека, антропоморфические ошибки (признание идентичными «душ» человека и животных), Ламетри сыграл видную роль в утверждении материалистического, естественнонаучного взгляда на природу психических явлений, а стало быть, и в определе­нии научного метода грядущей экспериментальной пси­хологии.

Д. Дидро (1713—1784).Одним из наиболее оригинальных французских мыс­лителей был Д. Дидро. Основные его идеи в области пси­хологии изложены, главным образом, в трех произведени­ях: “Письмо о слепых в назидание зрячим” (1749). “Мысли к объяснению природы” (1754) и “Разговор Аламбера и Дидро” (1769). В этих работах Дидро утверждает, что материя является единственной субстанцией во вселенной, в человеке и в животном. Разделяя материю на живую и мертвую, он полагал, что органическая форма материи происходит из неорганической. Всей материи свойствен­на способность к отражению. На уровне органической жизни эта способность выступает в форме активной чув­ствительности. На уровне мертвой материи свойство от­ражения представлено в виде потенциальной (пассивной) чувствительности.

Опираясь на вибрационную теорию ассоциаций Гарт­ли и Пристли, Д. Дидро пытается также раскрыть психическое, динамику представлений через ассоциативный механизм по смеж­ности.

Поль Гольбах (1723-1789).Не менее последовательно проводит мысль о при­родном происхождении психики другой представитель французского материализме Поль Гольбах. В его “Сис­теме природы” нет места для духовной субстанции. Че­ловек объявляется совершеннейшей частью природы. Что же касается духовного начала в человеке, то Гольбахом оно рассматривается как то же самое физическое, но “рас­сматриваемое только под известным углом зрения, т.е. по отношению к некоторым его способам действия, обус­ловленным особенностями его организации”. Бла­годаря высокой телесной организации человек наделен способностью чувствовать, мыслить и действовать.

Положение Гольбаха о потребностях как основ­ном источнике активности человека имеет огромное зна­чение. Гольбах в учении о потребностях утверждал, что одних внешних причин достаточно для объяснения актив­ности человека и его сознания (познавательной, эмоцио­нальной и волевой деятельности). Он полностью отвер­гал традиционное представление идеализма о спонтан­ной активности сознания, которая обычно приписывалась идеалистами (Лейбниц, Вольф и др.) особой немате­риальной сущности.

К. Гельвеций (1715-1771).В социальном плане философская материалистичес­кая традиция во Франции развивалась К. Гельвецием. Его материализм сложился под влиянием мировоззрения вы­дающихся ученых мира Спинозы, Толанда, Декар­та и особенно Джона Локка, чей основной принцип — че­ловек есть продукт опыта.

Этот принцип Гельвеций попытался при­менить к социальным сторонам человеческой жизни. Обе книги Гельвеция “Об уме” и “О человеке” посвящены развитию и обоснованию исходного тезиса, в котором провозглашалось, что человек —есть продукт воспитания. Воспитанием трактуется философом чрезвычайно широко. Оно включает и предметное окружение и обстоятельства жиз­ни, и социальные явления (форма правления и т.д.). Подойдя близко к идее социального детерминизма, Гельвеций вместе с тем пришел к недооценке роли фи­зических потенций человека в развитии его психических способностей.

Между тем следует заметить, что принижение роли биологического фактора в формировании психических способностей не вело к полному устранению его (в таком случае Гельвеций не был бы материалистом). Природ­ный фактор оставался для Гельвеция единственным материальным основанием для психических явлений.

Как подлинный материалист, Гельвеций в отно­шении и метода познания психики человека не мог не сто­ять на позициях объективного и опытного подхода. На­уку о духовном мире человека, по его представлению. следует трактовать и создавать также, как трактуется и создается экспериментальная физика.

В целом заслуга французских материалистов состоя­ла в том, что они преобразовали учения Д. Локка и Р. Де­карта в прочную материалистическую традицию, которая стала основой для последующего развития научной пси­хологии во Франции в XIX и XX веках. Под заметным влиянием идей Дидро, Гольбаха, Ламетри и Гельвеция происходило во Франции и формирование экспериментальной психологии.