Сознание и триединый мозг

Впервые мы сталкиваемся с внутренним по­ведением, более характерным для сознания, при рассмотрении мозга пресмыкающегося — само­го старого в эволюции в модели Маклина. Од­нако сознание пресмыкающегося все еще слиш­ком далеко от того, что мы обычно понимаем под человеческим сознанием. Поскольку в сознании рептилий отсутствуют элементы эмоций, мы вполне справедливо ассоциируем его с амораль­ностью, которая внушает нам отвращение. Реп­тилии в буквальном смысле хладнокровны. Так мы называем людей, не способных на теплые чувства, людей равнодушных и безжалостных. Между тем значительная часть нашей жизни управляется мозгом рептилии; например, имен­но мозг рептилии заставляет нас защищать и расширять свою «территорию» -понятие, выхо­дящее у людей далеко за пределы физической территории.

Хотя мы можем не отдавать себе отчета в том, что лежит в основе наших действий, к которым нас побуждает мозг рептилии, мы осознаем их в пределах параметров; заданных этим мозгом. Когда управление осуществляется мозгом рептилии, нами в основном движут глу­бокие древние инстинкты, но это инстинкты, которые мы в определенной степени можем кон­тролировать, по крайней мере настолько, чтобы адаптировать их к окружающей обстановке.

Наиболее известное в западной цивилизации проявление сознания на уровне рептилии про­слеживается в библейской притче о Еве и змие-искусителе. Змий уговаривает Еву съесть плод с древа познания добра и зла. До того как был съеден плод, Адам и Ева довольствовались рай­ской жизнью подобно другим животным. Отве­дав плод, Адам и Ева сразу же устыдились сво­ей наготы. Бог изгоняет их из рая. Иными сло­вами, до тех пор пока мужчины и женщины суть существа бессознательные (а к ним Библия относит животных), они пребывают в раю. Как только обретают сознание, приходит стыд -теряют для себя рай. Это новое сознание воплощенное в змие — мозге рептилии

В египетской мифологии есть другое толко­вание зарождения сознания, свойственного реп­тилиям. Бог созидания Ра (очень напоминаю­щий Иегову) стал стар и немощен. Его дочь Изида не могла сама создавать жизнь, поэтому слепила из грязи под ногами змею и оставила ее на пути Ра. Когда Ра плюнул на змею, та ожила и ужалила его в ногу. Поскольку он никогда раньше не создавал ничего способного ранить его подобным образом, то не знал, как поступить. Ему становилось все хуже и хуже. Изида сказа­ла, что сможет исцелить его, только если он назо­вет свое скрытое имя, в котором заключалась его сила. Вконец отчаявшись, Ра выполнил условие Изиды. Использовав имя для исцеления, она передала эту силу своему мужу/брату Озири­су. Эпоха Ра сменилась эпохой Озириса. (!!!)

...Каждый шаг на пути к высшему со­знанию сродни вине Прометея: как бы то ни было, знание лишает богов огня, то есть что-то, принадлежавшее бессоз­нательному} вырывается из своего есте­ственного контекста и подчиняется прихотям сознательного ума.

К. Юнг

Pиc. 2. Египетская богиня Изида часто представляется символом по­священия в тайну, поскольку она вынудила Ра назвать свое скрытое имя, что привело к завершению эпохи Ра и началу эпохи Озириса. (Изи­да. Из Oedipus Aegyptiacus Афанасия Кирхера, 1652.)

Интересно, что змеи продолжают появлять­ся в наших сновидениях, когда мы прорываемся к новому сознанию, которое все еще настолько отдалено от нашего нормального сознания, что от этого леденеет кровь. Подобное новое ощу­щение изгоняет нас из предшествующего «рая» бессознательного.

Когда на смену приходит лимбическая систе­ма и на первый план выступают эмоции, мы по­рываем с рептилиями (за исключением их со­временных родственников ~ птиц, которые хотя и происходят от динозавров, но обладают эле­ментарными эмоциями). Сознание млекопита­ющего нам достаточно знакомо; будучи существа­ми общественными, мы гораздо большую часть своей «сознательной» жизни проводим под кон­тролем сознания млекопитающего, чем в рамках сознания приматов, определяемого неокортексом. Как вид, мы потратили так много времени, чтобы приспособиться к контролю лимбической систе­мы, что, находясь под ее воздействием, чувствуем себя вполне комфортно. Без лимбической сис­темы у нас бы не было семей, племен или иных социальных групп; секс никогда бы не перерос в любовь; любознательность никогда бы не пере­шла в религиозное благоговение.

С появлением неокортекса, мозга примата, раз­витие сознания начинает ускоряться. После по­явления человека биологическая эволюция усту­пает место эволюции культурной. Если бы это входило в нашу задачу, мы могли бы проследит все более постигаемую историю нашего развития — от гоминидов, бродящих по саванне Северной Африки, к племенам охотников, а от них - к че­ловеку, возделывающему землю, и далее - к человеку современному. Однако это несуще­ственно для нашего обсуждения юнговской концепции уровней бессознательного. Приме­чательно, даже естественные науки указывают на то, что мы все еще храним в себе историю нашей эволюции не столько в теле как таковом, сколько внутри нашей нейроструктуры. Юнговское понятие коллективного бессознательного — это признание того, что наследственная исто­рия до сих пор оказывает сильное влияние на нашу жизнь.

Совсем нетрудно допустить, что паук уже с рождения знает, как плести паутину, и многим видам рыб, птиц и черепах не нужно учиться тому, как найти удаленные места, где они могут спариваться. Труднее признать, что мы, люди, также несем в себе богатое наследие на подсоз­нательном (инстинктивном) уровне. Однако не странно ли, что мозг млекопитающего указал нам на то многое, что мы должны узнать о любви и сексе, а мозг рептилии побудил застолбить в жизни свою собственную территорию.