Для понимания физиологической основы характера необходимо обратиться к работам И.П. Павлова о высшей нервной деятельности, а особенно к его учению о свойствах и типах нервной системы. В своих работах он сближал понятие нервной системы с понятием темперамента.
В основу классификации типов нервной системы Павлов положил:
а) силу основных нервных процессов - раздражительного и тормозного;
б) уравновешенность возбуждения и торможения;
в) подвижность этих процессов.
Сила нервной системы определяется как к раздражительному, так и к тормозному процессу. Она, прежде всего, выражается в способности "выносить" сильные раздражители. Слабая нервная система, когда на нее действуют очень сильные раздражители, истощается и дает неврозы.
Работоспособность сильной нервной системы выражается в легкости установления условных связей при сверхсильных раздражителях. Согласно принципу силы нервной системы, Павлов противопоставляет меланхоликов, как представителей слабого типа , сангвиникам и холерикам, как типам сильным. Следующим принципом различения типов является принцип уравновешенности процессов возбуждения и торможения или способности уравновешивать процесс возбуждения процессом торможения. Надо отметить, что этот принцип первоначально был положен Павловым в основу его классификации типов. Он различал два крайних типа: возбудимый и тормозной и два центральных, уравновешенных. По принципу уравновешенности процессов возбуждения и торможения среди сильных типов выделятся в качестве неуравновешенного холерик. Хотя слабый тип нервной системы отличается слабостью обоих процессов - как возбуждения, так и торможения, однако и на этом уровне встречаются типы уравновешенные и неуравновешенные. Третий принцип типологии нервной системы - ее лабильность, подвижность, то есть легкость смены возбуждения торможением или, обратно, торможения возбуждением на одном участке коры. Этому принципу, особенно в последних своих высказываниях, Павлов предавал весьма большое значение. Сангвиник, как обладатель сильной уравновешенной и подвижной нервной системы нередко признавался Павловым наиболее совершенным типом, но одновременно с этим он часто подчеркивал весьма положительные черты флегматического типа. В свете последних исследований многих психологов надо отказаться от каких-либо попыток сравнивать темперамент как психическое свойство личности с типом нервной деятельности или нервной системы.
То, что тип нервной системы - физиологическая основа темперамента, и при том однозначная, то есть, что темперамент физиологически зависит от типа нервной системы, не означает приравнивания темперамента к свойствам этого типа - темперамент характеризуется своими психологическими чертами. Помимо того, тип нервной системы лежит в основе не только темперамента, но и других психических свойств личности, а также психических процессов и состояний. Таким образом, говоря о физиологической основе характера, следует говорить не о темпераменте, который не является физиологической категорией, а о типе нервной системы.
Павлов признает, что многое в его учении о типах нервной системы требует дополнительных исследований. Признавая все значение учения Павлова о свойствах и типах нервной системы, не следует слепо следовать этому учению - надо творчески развивать его, внося существенные коррективы, а иногда и пересматривая проблематику этого учения.
41-й вопрос: Основные трудности изучения мотивов в психологии? Проблема соотношения и разграничения мотивов, интересов и потребностей.
Проблема сущности, природы, структуры мотивов.
Проблемы взаимосвязи мотивационной ориентации.
Проблема развития мотивов.
Проблема возрастных и индивидуальных особенностей мотивов.
Проблема критериев и показателей сформированности видов и уровней мотивации.
Проблема диагностики мотивационной сферы личности.
Наиболее многочисленные работы, посвященные мотивам, выполнены представителями бихевиоризма и так называемой глубинной психологии. Бихевиористы обычно понимают под мотивом любые стимулы как внешние, так и внутренние («мотивационные переменные»), способные вызывать или активизировать поведение.
В глубинной психологии роль главных мотивов приписывается заложенным в человеке биологическим инстинктам и влечениям, которые под влиянием социальных условий отчасти подавляются и выступают в своих непрямых, символических формах (психоанализ З. Фрейда и др.). Важным вкладом в развитие учения о мотивах была разработка идей о субъективно-объективной природе мотивов (понятие о «побудительной силе» вещей немецко-американского психолога К. Левина), о независимости мотивов человека от элементарных биологических потребностей (Г. Олпорт, США).
В отечественной психологии проблема мотивов разрабатывается в связи с исследованием строения человеческой деятельности и сознания, общественно-исторических по своей природе. Соответственно мотивы определяются как то, что в отражаемой человеком реальности побуждает и направляет его деятельность. В мотивах конкретизируются, «опредмечиваются» потребности, которые не только определяют собой мотивы, но, в свою очередь, изменяются и обогащаются вместе с изменением и расширением круга объектов, служащих их удовлетворению, и способов их удовлетворения. Ещё более ярко роль мотивов в трансформации человеческих потребностей проявляется при возникновении мотивов, не имеющих аналогов у животных и впервые рождающихся лишь в обществе. Представление о предметной и социальной природе мотивов противостоит как теориям, ставящим человеческие мотивы в зависимость от «глубинных» инстинктивных влечений, так и теориям, приписывающим побудительную силу субъективным эмоциональным переживаниям, поскольку не эмоции определяют мотивационную сферу человека, а, наоборот, развитие мотивов человеческой деятельности обогащает и перестраивает сами эмоции и чувства.
Рассматривая мотивацию человека как психологический феномен, ученые столкнулись со многими трудностями. Прежде всего, возникла терминологическая неясность: одинаково и даже как синонимы употребляются термины «мотивация» и «мотив». «Мотивация» используется даже охотнее, так как, понимая под ней процессы детерминации активности человека и животных или формирования побуждения к действию или деятельности (А. Б. Орлов, 1989), в это понятие можно включать что угодно; ведь детерминировать и побуждать может безграничное множество вещей и явлений. Не лучше обстоит дело с понятием «мотив». В качестве его называются самые различные психологические феномены: представления и идеи, чувства и переживания (Л. И. Божович, 1968), потребности и влечения, побуждения и склонности (X. Хекхаузен, 1986), желания и хотения, привычки, мысли и чувство долга (П. А. Рудик, 1967), морально-политические установки и помыслы (А. Г. Ковалев, 1969), психические процессы, состояния и свойства личности (К. К. Платонов, 1986), предметы внешнего мира (А. Н. Леонтьев, 1971, 1975), установки (А. Маслоу, 1954) и даже условия существования (В. К. Вилюнас, 1990). Врачи ставят даже такой диагноз, как «немотивированные (!) головные боли», очевидно, полагая, что мотив — это любая причина любого явления. Недаром А. Н. Леонтьев писал, что работы по проблеме мотивации почти не поддаются систематизации — до такой степени различны те понятия, по поводу которых употребляется термин «мотив», и что само это понятие превратилось в большой мешок, в который сложены самые различные вещи.
В результате такой неразберихи практики, имеющие дело с воспитанием людей, оказываются в сложном положении. Так, один из педагогов, Л. П. Кичатинов (1989), резонно задает вопрос: как быть педагогам, как при такой разноплановости в толковании «мотива» выйти на практическую дорогу его формирования? Пока не ясна суть явления, работа по совершенствованию или преобразованию этого понятия напоминает сказочную ситуацию «сделай то, не знаю что». Превращение «мотива» в «большой мешок», как справедливо указывает Л. П. Кичатинов, ведет к закрытию целого ряда педагогических перспектив.