Психология

 

 

В. H. Дружинин

 

психология

СЕМЬИ

Москва ■ Санкт-Петербург · Нижний Новгород · Воронеж Ростов-на-Дону · Екатеринбург ■ Самара ■ Новосибирск Киев ■ Харьков ■ Минск 2006

 

 

Е издание

Владимир Николаевич Дружинин Психология семьи 3-е издание

 

Главный редактор Е. Строганова

Заведующая редакцией (Москва) Т. Калинина

Руководитель проекта Н. Кулагина

Художник К. Радзевич

Корректоры Е. Крицкая, В. Макосий

Верстка С. Маликова, Б. Файзулин

 

ББК 88.56 УДК 159.93

Дружинин В. Н.

Книга посвящена психологии семьи: структуре отношений между ее членами; сти­лям воспитания; влиянию, которое они оказывают на развитие личности… Книга предназначена для широкого круга читателей, интересующихся психологией… © ЗАО Издательский дом «Питер», 2006

Лицензия ИД № 05784 от 07.09.01. ООО «Питер Принт», 194044, Санкт-Петербург, пр. Б. Сампсониевский, 29а. Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции OK 005-93, том 2; 95 3005 — литература учебная. Подписано в печать 11.12.05. Формат 60x90/16. Усл. п. л. 11. Доп. тираж 3000. Заказ № 2136.

Отпечатано с готовых диапозитивов в ООО «Типография Правда 1906». 195299, С.-Петербург, Киришская ул., 2. Тел.: (812) 531-20-00, (812) 531-25-55

Содержание

 

 

Предисловие............................................................................................................. 4

 

Социальная психология семьи......................................................................... 8

Зачем нужна семья? Функция семьи..................................................................... 8

Психология о современной семье: результаты исследований.......................... 12

Ответственность, власть, любовь....................................................................... 28

Нормальная семья......................................... .................................................... 39

Типы семьи в европейской культуре............................................................ 46

Языческая семья.......................................... ...................................................... 46

Общехристианская модель семьи....................................................................... 51

Семья в русской православной культуре и культуре

католицизма........................................................................................................... 63

Семейные отношения в католицизме и протестантизме.................................... 72

Сын и дочь............................................................................................................ 81

Семья в советской России: гибель и воскрешение............................................ 85

 

Семейные отношения — анализ творчества.............................................. 96

Портрет семьи, или портрет психологических отношений................................ 96

Анекдот как зеркало русской семьи................................................................ 123

Интеллектуальное развитие детей в семье............................................... 132

Наследственность и среда................................................................................. 132

Стиль семейного воспитания и детский интеллект......................................... 138

Влияние социоэкономических факторов......................................................... 141

Состав семьи и интеллектуальное развитие детей........................................... 143

 

Заключение.......................................................................................................... 174

Предисловие

 

 

«Liber» на латыни означает и «книга», и «свободный». С утратой значения книги в культуре свобода уходит, остаются компьютерная виртуальная реальность и совокупность потребностей. Но тема этой книги далека от понятия «свобода».

Нужна или не нужна семья, хороша она или плоха как социальный институт, куда она эволюционирует и какой должна быть — эти воп­росы меня волнуют мало. В конечном счете меня как автора не интере­сует даже, какой семья является на сегодняшний день: я оставляю эту проблему социологам, социальным психологам, этнографам.

Семья меня интересует как фактор, воздействующий на человека. Психогенетика выделяет две детерминанты развития: наследственность и среду. Между молотом среды и наковальней генофонда — человек. Для него семья — главный и основной компонент среды, в которой он живет, как в коконе, первую четверть (если повезет) жизни и которую он пытается построить всю оставшуюся жизнь.

Говоря научным языком, семья для ребенка — первичная социальная микросреда.

Эта книга (liber) — о несвободе. Не может быть института общества более несвободного (в смысле навязывания определенных правил жиз­ни человеку), более жесткого, чем семья.

Посему следует отбросить все розовые сказки о «демократической семье», «либеральной семье», равенстве и т. д. и т. п.

В этом случае мы имеем другое, по определению. Сошлюсь на авто­ритет Н. А. Бердяева:

¹ Бердяев Н. А. Размышления об эросе //Эрос и личность. М, 1989, с. 134.

«Семья есть необходимый социальный институт и подчинена тем же законам, что и государство, хозяйство и пр. Семья очень связана с хозяйственным стро­ем и имеет мало отношения к любви, вернее, имеет отношение к каритативной любви и лишь косвенное отношение к полу. Элементы рабства всегда были сильны в семье, и они не исчезли и до настоящего времени. Семья есть иерар­хическое учреждение, основанное на господстве и подчинении. В ней социа­лизация любви означает ее подавление»¹.

Проблемы брака и любви-эроса, а не любви-агапе, останутся за пре­делами этой книги. Любовь и общество — антагонисты. Вернемся к тому же Н. А. Бердяеву:

«В этом трагизм любви в жизни человеческих обществ. Общество отвергает любовь. Любящий, в высшем смысле этого слова, враг общества. Мировая литература защищала право и достоинство любви и именно любви не социа­лизированной»¹.

Семья есть структура, состоящая из отношений: доминирования-подчинения (власти), ответственности и, добавлю, эмоциональной близости. Последние, с моей точки зрения, вовсе не являются необхо­димыми для семьи как социального института. Но аффилиация (от слова «любовь»), не считаясь с нормой, либо лежит в основе семьи, либо возникает в процессе ее существования. Причем знак психиче­ской эмоциональной близости не обязательно положительный: рав­нодушие, отчуждение, ненависть окрашивают существование семьи в свои цвета не в меньшей мере, чем любовь, понимание и сочувствие.

Итак, книга посвящена влиянию семьи на развитие человека. Из всего спектра человеческих качеств были взяты лишь общие способ­ности и интеллект.

Обычно, когда ведут речь о влиянии семьи на ребенка, берут не нор­мальные, а аномальные семьи, т. е. те, где отсутствует один или оба родителя, где отношения извращены по сравнению с социальной нор­мой и т. д. Но мало кто задает вопрос: а как же складывается жизнь в так называемой нормальной семье? Нормальной с точки зрения кри­териев того общества, той культуры, где семья живет. И что такое нор­мальная семья?

Этнографы, антропологи, социологи, интересующиеся проблемой семьи, обращают внимание на экзотику: в науке царит исследователь­ский «ориентализм».

¹ Бердяев Н. А. Размышления об эросе // Эрос и личность. М., 1989, с. 142.

Возможно, гораздо интереснее изучать приемы воспитания, виды родительских отношений, стереотипы ролевого поведения на приме­рах семей индейцев кечуа, чем в семьях, живущих в Чертаново или в Ист-Сайде. На мой взгляд, при этом возникает обратный перенос, и закономерности поведения, характерные, например, для индейцев че-роки, переносятся на носителей христианской или иудейской культу­ры, к которой принадлежат исследователи.

С точки зрения психолога (да и этнографа), нормальная католиче­ская семья обладает столь же уникальными особенностями структуры и динамики, как и семьи обществ, являющиеся излюбленными объек­тами внимания ученых-путешественников. Разумеется, заслуги этих исследователей (в частности, великой Маргарет Мид) перед челове­чеством огромны.

Однако в понимании механизмов формирования личности под вли­янием социальной микросреды сегодня мы не очень далеки от уровня знаний начала XX в.

Каждая культура (и ее субкультуры) порождает определенную нор­мативную модель семьи (или группу моделей). Структура норматив­ной семьи включает в себя:

· элементы, т. е. нормативных членов семьи;

· отношения власти-подчинения и эмоциональной привязаннос­ти-отталкивания;

· их динамику.

Структура отношений определяет особенности позиций и ролей чле­нов семьи.

Нормативная модель всегда «скрыта», формы ее экспликации раз­нообразны, но главной является описание нормативной семьи в рели­гии.

Нормативная модель определяет структуру реальной семьи в данном обществе. Отклонения от модели специфичны для каждой культуры, и виды аномальной семьи, а также виды дефектов, которые возникают при социализации детей в аномальных семьях, зависят от культуры. Проще говоря, потеря отца по-разному скажется на воспитании детей в протестантской и католической семьях. Следует лишь заметить, что мы имеем в виду не вероисповедание, которого придерживаются члены се­мьи, а лишь включенность семьи в ту или иную культуру, условно на­зываемую «протестантской» или «католической».

Эти высказывания, может быть, звучат тривиально, без конкрети­зации: какие же особенности отличают семьи в различных культурах? Здесь важны именно психологические особенности.

Не на все вопросы можно получить ответ в эмпирическом исследо­вании. Результаты экспериментов, в том числе проведенных автором, его аспирантами и дипломниками, служат лишь иллюстрацией, а не доказательством. Но любое исследование начинается не с вопроса, а с некоторой «нулевой точки», начала координат: я не знаю, кто, что и зачем писал по этой проблеме; я не хочу знать, кто и что именно поду­

мает о том, что будет написано мной; я удивлюсь, если этот труд вдруг окажется кому-то не только интересен, но и полезен, потому что это есть лишь авторский взгляд на часть мира.

Совпадение взглядов — большая редкость. На то, чтобы изменить чье-то мнение, претендовать не стоит. Тем самым, книга есть плод сво­боды и той внешней безответственности, которую свобода порождает и которой грех не воспользоваться.

Ипоследнее замечание: можно считать Россию державой, искусст­венно составленной из Восточной Европы и Северной Азии, можно считать российскую цивилизацию особой (евразийской), но я считаю, что Европа не кончается за Карпатским или за Уральским хребтом, а русская культура есть большая особая ветвь единой, но не однородной европейской христианской культуры.

Социальная психология семьи

 

 

Зачем нужна семья? Функция семьи

1. Как социальный институт. 2. Как малая социальная группа. 1 Харчев А. Г. Брак и семья в СССР. Опыт социологического исследования. М., 1964.

2-2136

Супружеская (демократическая) семья расписывается розовыми красками. Цель в этой семье — взаимное доверие, принятие и авто­номность членов. Воспитательное воздействие — «горизонтальное», диалог равных: родителей и ребенка. В семейной жизни всегда учиты­ваются взаимные интересы, причем чем старше ребенок, тем больше (?!) его интересы учитываются. Итогом такого воспитания является усвоение ребенком демократических ценностей, гармонизация его представлений о правах и обязанностях, свободе и ответственности, развитие активности, самостоятельности, доброжелательности, адап­тивности, уверенности в себе и эмоциональной устойчивости. Вместе с тем у этих детей может отсутствовать навык подчинения социальным требованиям. Они плохо адаптируются в среде, построенной по «вер­тикальному» принципу (т. е. практически ко всем социальным инсти­тутам). Где и сколько таких семей наблюдал автор, он не уточняет.

Что касается первых двух типов, то они относятся к разным вариан­там общехристианской модели семьи, которые в последующих главах этой книги характеризуются как идеальная божественная модель хри­стианской семьи и идеальная земная модель (Святое семейство). Тре­тья модель существует только в воображении гуманистических пси­хологов.

Вместе с тем, М. Арутюнян проводит очень интересный анализ след­ствий воспитания в детоцентрической семье и причин массового рас­пространения этого типа семьи в современном обществе. Она считает инфантилизм молодежи прямым следствием воспитания в детоцент­рической семье. Причины возникновения детоцентризма, на ее взгляд, следующие:

1 ) увеличение продолжительности жизни, совместного существова­ния детского и родительского поколений (в 1,5 раза дольше, чем в XIX в.), существование наедине, когда мать только мать, но не дочь (не больше, чем в XIX в.: 22-24 года);

2) нуклеаризация семьи, уменьшение числа детей в семье, сокраще­ние интергенитальных интервалов. Практические связи в совме­стном труде заменяются эмоциональными, а отношения инфан-тилизируются;

3) отсутствие четких норм санкционирования отношений родите­лей и детей, что привело к утрате дистанции между ними;

4) изменения в системе образования: до 17-22 лет детям необходи­ма помощь родителей.

Как эти факторы могут повлиять на изменение структуры подчине­ния в семье (а в детоцентрической семье доминанта — ребенок), для меня не ясно.

Аномальная семья — предмет особых забот и является источником проблем, а следовательно, предметом изучения. При этом в отечествен­ной научной литературе главное внимание уделяется отношениям ма­тери и ребенка, а чаще — грубым вариантам нарушений в развитии ребенка из-за ненормальных условий воспитания.

¹ Спиваковская А . С. Профилактика детских неврозов. Комплексная пси­хологическая коррекция. М, 1988.

Главным в анализе детско-родительских отношений является по­нятие «роль»¹.

Принятие той или иной роли родителями по отношению к детям определяет стиль воспитания.

По мнению В. И. Гарбузова, существует три тина «неправильного вос­питания»: тип А — неприятие, эмоциональное отвержение, тип Б — гп-персоциализация, тип В — эгоцентрическое воспитание («кумир се­мьи»). Особенно чувствителен к отключениям в стиле родительского воспитания подростковый возраст. У подростка одновременно существу­ют два типа потребностей: потребности в автономии, уважении, самооп­ределении и достижениях и вместе с тем потребности в поддержке и присоединении к семейному «мы» (в аффилиации).

H. Штирман выделяет три типа родительских отношений к детям у боль-
ных психосоматическими расстройствами:

1) «связывание» — жесткое стереотипное общение; дети инфантилизиру-ются, их эмоциональное развитие отстает от нормы;

2) «отвержение» — ребенок «отказывается» от своей личности, что приво­дит к аутизму, излишней автономности;

3) «делегирование» — истинные достижения детей игнорируются; родите­ли, перемещая на них свои несбывшиеся надежды, манипулируют ими как продолжением своего «я»¹.

Наиболее подробную схему анализа семьи предложил известный психиатр Е. А. Личко².

Приведем ее без критики. Его описание семьи включает следующие характеристики и их варианты.

I. Структурный состав: полная семья (есть мать и отец); неполная семья
(есть только мать или отец); искаженная или деформированная семья
(наличие отчима вместо отца или мачехи вместо матери).

2. Функциональные особенности: гармоничная семья; дисгармоничная се­мья. Дисгармоничные семьи бывают разными. Выделяются следующие причины дисгармонии:

¹ Эйдемиллер Э. Г., Юстицкий В. В. Семейная психотерапия. Л., 1990.

² Личко Е. А. Подростковая психиатрия. Л., 1979.

1) нет партнерства между родителями (один из них доминирует, другой только подчиняется);

2) /^структурированная семья (нет взаимопонимания между членами семьи, существует излишняя автономия, нет эмоциональной привя­занности и солидарности между членами семьи в решении жизнен­ных проблем);

3) распадающаяся семья (конфликтная, с высоким риском развода);

4) ригидная псевдосоциальная семья (доминирование одного члена се­мьи с чрезмерной зависимостью других, жесткая регламентация се­мейной жизни, нет двусторонней эмоциональной теплоты, ведет к ав-тономизации духовного мира членов семьи от вторжения властного лидера).

Все семьи, которые существуют и будут возникать, являются ано­мальными, если следовать критериям Е. А. Личко.

Наиболее интересна классификация стилей воспитания (точнее, аномалий стилей воспитания), предложенная Е. А. Личко и Э. Г. Эй-демиллером для подростков.

1. Гипопротекция. Характеризуется недостатком опеки и контроля. Ребенок
остается без надзора. К подростку проявляют мало внимания, нет интере-
са к его делам, часты физическая заброшенность и неухоженность. При
скрытой гипопротекции контроль и забота носят формальный характер,
родители не включаются в жизнь ребенка. Невключенность ребенка в
жизнь семьи приводит к асоциальному поведению из-за неудовлетво-
ренности потребности в любви и привязанности.

2. Доминирующая гиперпротекция. Проявляется в повышенном, обострен-

ном внимании и заботе к ребенку, чрезмерной опеке и мелочном конт­роле поведения, слежке, запретах и ограничениях. Ребенка не приучают к самостоятельности, подавляют развитие его чувства самостоятельно­сти и ответственности. Это приводит либо к реакции эмансипации, либо к безынициативности, неумению постоять за себя.

3. Потворствующая гиперпротекция. Так называют воспитание «кумира семьи». Родители стремятся освободить ребенка от малейших трудно­стей, потакают его желаниям, чрезмерно обожают и покровительствуют, восхищаются его минимальными успехами и требуют такого же восхище­ния от других. Результат такого воспитания проявляется в высоком уров­не притязаний, стремлении к лидерству при недостаточных упорстве и опоре на свои силы.

4. Эмоциональное отвержение. Ребенком тяготятся. Его потребности игно­рируются. Иногда с ним жестоко обращаются. Родители (или их «заме­стители»: мачеха, отчим и пр.) считают ребенка обузой и проявляют об­щее недовольство ребенком. Часто встречается скрытое эмоциональное отвержение: родители стремятся завуалировать реальное отношение к ребенку повышенной заботой и вниманием к нему. Этот стиль воспита­ния оказывает наиболее отрицательное воздействие на развитие ребен­ка.

5. Жестокие взаимоотношения. Могут проявляться открыто, когда на ре­бенке срывают зло, применяя насилие, или быть скрытыми, когда меж­ду родителями и ребенком стоит «стена» эмоциональной холодности и враждебности.

6. Повышенная моральная ответственность. От ребенка требуют честности, порядочности, чувства долга не соответственно его возрасту. Игнорируя интересы и возможности подростка, возлагают на него ответственность за благополучие близких. Ему насильно приписывают роль главы се­мьи. Родители надеются на особое будущее своего ребенка, а ребенок боится их разочаровать. Часто ему поручают заботу за младшими деть­ми или престарелыми.

Э. Г. Эйдемиллер выделил основные характеристики типов воспи­тания ребенка:

· степень гиперпротекции;

· удовлетворенность потребностей;

· требования, предъявляемые к ребенку;

· санкции, накладываемые на него;

· воспитательная неуверенность родителей.

На основе этих характеристик дается формальное описание стилей воспитания:

· потворствующая гиперпротекция;

· доминирующая гиперпротекция;

· эмоциональное отвержение;

· повышенная моральная ответственность;

· гипопротекция.

Помимо этого выделяются также следующие отклонения в стиле родительского воспитания:

· предпочтение женских качеств (ПЖК);

· предпочтение мужских качеств (ПМК);

· предпочтение детских качеств (ПДК);

· расширение сферы родительских чувств (РРЧ);

· страх утраты ребенка (СУ);

· неразвитость родительских чувств (НРЧ);

· проекция собственных нежелательных качеств (ПНК);

· внесение конфликта между супругами в сферу воспитания (ВК).

Е. А. Личко подробно характеризует связи между стилем семейного воспитания и подростковыми психопатиями. По его мнению, гипер­протекция крайне неблагоприятна для неустойчивого и конформного типов. При доминирующей гиперпротекции развиваются черты пси­хастении, черты сензитивного типа, возникает астено-невротическая акцентуация характера. У гипертимиков усиливается реакция эман­сипации.

Потворствующая гиперпротекция ведет к истероидной акцентуа­ции характера. Эмоциональное отвержение у гипертимов и эпилепто­идов вызывает протест и эмансипацию, у истероидов — оппозицию. Шизоиды при таком стиле воспитания замыкаются в себе, а неустой­чивые попадают под влияние асоциальных компаний.

Повышенная моральная ответственность вызывает агрессию у ис­тероидов, тревогу и страхи у психастеников и сензитивов.

Влияние стиля взаимодействия родителей с детьми имеет далекие последствия и определяет их жизненный путь. Э. Роу исследовал сле­дующие характеристики взаимодействия:

· эмоциональное приятие-неприятие;

· наличие-отсутствие контроля;

· стимулирование-нестимулирование активности ребенка.

В результате он обнаружил влияние этих характеристик на выбор профессионального пути:

· эмоциональное приятие или неприятие определяют соответствен­но личностную или предметную направленность профессиональ­ных интересов;

· наличие-отсутствие контроля связано с защитным-незащитным типом реагирования;

· стимулирование-нестимулирование активности обусловливает направленность на других или на себя¹.

Однако главное внимание психологи уделяют не отношению роди­телей как целого к ребенку, а отношению матери к ребенку (чисто пси­хологически-природному отношению).

Можно выделить три независимых направления этих исследова­ний:

1) выявление роли материнской депривации (матери нет или она не заботится о ребенке);

2)выявление типов отношений матери и ребенка в полной семье (в связи с отношением матери и отца, точнее мужа и жены);

3) анализ отношений матери и ребенка в неполной семье.

¹ Кондаков И. М., Сухарев А. В. Методологические основы зарубежных теорий профессионального развития // Вопросы психологии. 1989, № 5, с. 158-164.

Отсутствие заботы о ребенке — наиболее травмирующий фактор. Причины могут быть разными: смерть матери, раздельное проживание (мать в тюрьме и т. п.), отказ от ребенка и пр. Дети, которые воспитыва­ются в детских учреждениях, характеризуются низким интеллектом

(особенно невербальным), эмоциональной незрелостью, расторможен-ностью, «прилипчивостью», а также отсутствием избирательности в контактах со взрослыми (быстро привязываются и быстро отвыкают). Часто они агрессивны по отношению к сверстникам, но лишены соци­альной инициативности¹.

Существует множество типологий отношений «мать-ребенок». При­ведем вариант, предложенный С. Броди².

1. Поддерживающее, разрешающее поведение. Матери этого типа, к приме­ру, не стремились приучить ребенка к туалету, а ждали, пока он дозреет сам. При этом стиле воспитания у ребенка формируется чувство уве­ренности.

2. Приспособление к потребностям ребенка. Мать проявляет напряженность в общении с ребенком, страдает отсутствием непосредственности, чаще доминирует, а не уступает ему.

3. Чувство долга и отсутствие интереса к ребенку. При таком типе отно­шений нет теплоты и эмоциональной спонтанности. Часто матери осу­ществляют жесткий контроль, особенно за навыками опрятности.

4. Непоследовательное поведение. Мать вела себя неадекватно возрасту и потребностям ребенка, совершала частые ошибки и плохо его понимала. Такой стиль формирует в ребенке чувство неуверенности.

Л. Ковар выводит отношения «мать-ребенок» из общей модели се­мейных отношений³.

Тип этих отношений зависит, по его мнению, от того, как родители оценивают и относятся к своему ребенку и как он самоутверждается. Часто ребенок бывает обузой, мешающей социальному продвижению матери. Мать уходит от него и больше к нему не возвращается. Поки­нутый ребенок, лишенный материнской ласки, плохо общается с дру­гими людьми. У него поздно формируется речь. Он остается инфан­тильным на всю жизнь, с несформированной «я-концепцией».

¹ Семья в психологической консультации / Под ред. А. А. Бодалева, В. В. Ста­лина. М., 1989.

² Bredy S. Patterns A mothering. Н. Y., 1956.

³ Kovar L. С. Wasted Lives A Study A Children in mental Hospital and their Families. N. Y., 1979

Мать может полностью посвятить себя ребенку и воспроизвести отношения «хозяин-раб», чтобы избавиться от пустоты и бессмыс­ленности жизни. Она относится к ребенку как к «любовнику», гото­ва исполнять любое его желание и прихоть. Она не дает ему проявить самостоятельность и формирует в ребенке безответственность и бес­помощность. Поскольку она все делает за ребенка, ребенок зависит от капризов матери, а мать — от капризов ребенка. В этом союзе двоих отец не нужен, и он становится лишним в семье. Поскольку у ребенка нет опыта соперничества и компромиссов, он не принимается в дворо­вую компанию и остается капризным придатком матери. Мать совер­шенно довольна этим. «Отношения для двоих» создаются матерями-одиночками, которые контролируют поведение ребенка и испытывают от этого удовольствие. Хотя ребенок всегда желанен, но мать уходит от него, когда это нужно ей, а не ему. По мнению Л. Ковара, это приво­дит к инфантилизации и развитию женских черт у мальчиков¹.

Его тянет к общению с маленькими детьми, он воображает себя де­вочкой, к нему прилипает кличка «маменькин сынок». Часто он бунту­ет против матери и учителей. Характерен уход в мир фантазий, стрем­ление к всемогуществу.

Если муж терпит неудачу в карьере, жена, считающая себя волевой женщиной, начинает борьбу за власть. Дети для нее делятся на силь­ных (как мать) и слабых (как отец). Конфликтуя, отец и мать исполь­зуют детей как оружие в собственной борьбе.

«Волевая» мать третирует «слабовольного» сына. Ребенок вынуж­денно играет роль слабовольного, но постоянно борется с матерью. Часто он направляет агрессию на родителей, на младших детей, теряя эмоциональный контроль, конфликтует со сверстниками. Предпочи­тает занятия в одиночку (чтение книг, просмотр телепередач, ведение дневника, занятия ремесленными поделками). Он недоволен собой и тем, что делает, поскольку судит о себе по критериям матери, чувстви­телен и пытается компенсировать свою слабость и трусость, занима­ясь силовыми видами спорта.

Другой вариант: мать считает отца недоразвитым. Аналогично — и ребенка. Она отворачивается от ребенка, хотя старается выглядеть за­ботливой в мелочах. По отношению к сыну мать выражает лишь отри­цательные эмоции или не выражает их вообще (сын «пустое место», как и отец) и уделяет внимание лишь внешним нормам поведения. У ребенка не развивается индивидуальность. Он вырастает с комплек­сом неполноценности, предается фантазиям.

¹ Kovar L. С. Wasted Lives A Study A Children in mental Hospital and their Families. N. Y., 1979, pp. 1-27.

Мать с «разбитой» судьбой временно посвящает себя ребенку, но может бросить его ради нового мужчины, как и отец свою любими­цу-дочь. Ребенок бунтует против родительского непостоянства: от­сюда побеги, подлоги, кражи, ранние сексуальные связи, разочарова­ния и т. п.

Когда семья борется за социальное и экономическое выживание во враждебном мире, ребенок становится жертвой этой борьбы. Она со­провождается злобой, агрессией, депрессиями.

Если мать покинута мужем и у нее меняются партнеры, ребенок заб­рошен и забыт. С ранних лет он попадает в компанию сверстников, стремится преуспеть в сферах, не требующих самодисциплины, там, где можно быстро удовлетворить свои потребности. Он часто наруша­ет школьную дисциплину, прогуливает занятия, проявляет негативизм и демонстративность при общении с педагогом.

Возможны различные результаты личностного развития ребенка при подобных отношениях матери.

«Социальный неудачник» («социализированный преступник»). Такой ре­бенок в детстве признавался как личность родителями, но считался не­послушным, был с ними близок, но очень недолго. «Несоциализированный преступник» получает очень скудное воспита­ние и рано оценивается как неперспективный; для него характерны кра­жи, драки, наркомания, пьянство.

«Социальная неудачница» — любимица матери, которая была брошена ради очередного мужчины и стремится привлечь к себе внимание пло­хим поведением. Любовные связи для нее заменяют связь с матерью.

Мать может покинуть ребенка рано (до трех лет), и в этом случае у него наблюдаются все признаки материнской депривации: задержка в развитии, принятие навязанных группой ролей и пр.

Л. Ковар считает идеальной для ребенка среду, когда все его непос­редственные проявления оцениваются как значимые и приемлемые для взрослого, когда родители развивают у него личностную автоно­мию и чувство защищенности.

Выводы Ковара сделаны на материале изучения детей из социально и экономически неблагополучных семей, попавших в клинику неврозов.

Работа Е. Т. Соколовой проделана на базе психологической кон­сультации и также посвящена проблеме стилей отношений «мать-ре­бенок»¹.

Она выделяет следующие стили воспитания.

¹ Соколова Е. Т. Самосознание: самооценка при аномалиях личности. М.: МГУ, 1989.

1. Сотрудничество. В общении матери и ребенка преобладают поддержи­вающие высказывания над отклоняющими. В общении присутствуют

взаимоуступчивость, гибкость (смена позиций ведущего и ведомого). Мать побуждает ребенка к активности.

2. Изоляция. В семье не принимается совместных решений. Ребенок изо­лируется и не хочет делиться своими впечатлениями и переживаниями с родителями.

3. Соперничество. Партнеры по общению противостоят друг другу, крити­куют друг друга, реализуя потребности в самоутверждении и симбиоти-ческой привязанности.

4. Псевдосотрудничество. Партнеры проявляют эгоцентризм. Мотивация совместных решений не деловая, а игровая (эмоциональная).

Е. Т. Соколова считает, что партнеры при реализации того или иного стиля получают психологические выгоды, и рассматривает два варианта отношений матери и ребенка (доминирование матери и до­минирование ребенка) и дает следующие психологические характе­ристики этим типам отношений.

Доминирующая мать отклоняет предложения ребенка, а ребенок под­держивает предложения матери, демонстрируя покорность и/или дей­ствуя за спиной и под защитой матери.

Если доминирует ребенок, мать получает следующие психологические выгоды: соглашается с ребенком, чтобы обосновать его слабость и тре­вогу за него или чтобы принять позицию «жертвы». Приведем еще одну классификацию типов неадекватного отноше­ния к ребенку.

1. Ребенок, замещающий мужа. Мать требует к себе постоянного вни­мания, заботы, хочет быть постоянно в обществе ребенка, быть в курсе его личной жизни, стремится ограничить его контакты со сверстниками.

2.Гиперопека и симбиоз. Мать стремится удержать ребенка при себе, привязать и ограничить самостоятельность из-за страха лишить­ся ребенка в будущем, она принижает способности ребенка, стре­мится «прожить за него жизнь», что приводит к личностному рег­рессу и фиксации ребенка на примитивных формах общения.

3. Воспитательный контроль посредством нарочитого лишения люб­ви. Ребенку говорится, что «мама такого не любит». Ребенка иг­норируют, обесценивают его «я».

4.Воспитательный контроль посредством вызова чувства вины. Ре­бенку говорят, что он «неблагодарный». Развитие его самостоя­тельности сковывается страхом.

Практически все стили «отклоняющегося» воспитания проявляют­ся в неполных и конфликтных семьях.

Не решается лишь одна проблема: почему возникает конфликт и развод. Почему возможны «отклоняющиеся» стили воспитания и дет­ские неврозы. Наиболее глубокий ответ дает А. И. Захаров — причина в«извращенной» ролевой структуре семьи, а именно: мать излишне «мужественна», недостаточно отзывчива и эмпатична, требовательна и категорична. Отец слишком женственен, мягок, раним и не способен управлять ситуацией. Тогда ребенок становится «козлом отпущения».

Но остается неясным, почему складывается ситуация, когда женщи­на проявляет мужские черты поведения, а мужчина — женские. И поче­му это приводит к краху системы воспитания детей в семье. На этот воп­рос современная психология семьи не дает и не может дать ответа.

Почти все перечисленные стили, способы, виды и пр. отношения родителей к ребенку являются следствием деструкции семьи по одно­му типу: отсутствие какой бы то ни было организующей функции муж­чины-отца в структуре семейных отношений и замыкание всей систе­мы психологических связей на ребенке. Мать и ребенок оказываются по своей воле или неволе в плену друг у друга, в круговороте действий и эмоций, из которых один выход: невроз (чаще истерия) и инфанти-лизация личности ребенка (всевозможные проявления психической незрелости).

Я думаю, что в норме существует некая психологическая структура, формообразующая семейных связей, которая (до определенного пре­дела, конечно) не дает разгораться человеческим страстям и вместе с тем, предоставляет членам семьи возможности для реализации себя всемье.

Структура этих отношений не должна быть (из соображений тео­ретической простоты) очень сложной. В. М. Сатир основным отно­шением в семье считает отношение власти (доминантность-субмис-сивность) и выделяет следующие типы семей:

1)доминирующий муж — подчиненная жена;

2) доминирующая жена — подчиненный муж;

3) открытая борьба или сотрудничество;

4) изоляция¹.

¹ Кочарян Г. С, Кочарян А. С. Психотерапия сексуальных расстройств исупружеских конфликтов. М, 1994.

Но в этой системе власти, по Сатир, не находится места ребенку. Э. Г. Эйдемиллер подчеркивает значение «доминантности-подчи­нения» и вместе с тем в своей методике графического обобщения дан­ных семейного обследования (на основе опросника «Анализ семейных отношений») очень много внимания уделяет тесноте эмоциональной связи членов семьи.

И наконец, великая Маргарет Мид ставит во главу угла понятие «ответственность» как основное отношение, характеризующее семью и ее членов.

Три этих параметра, описывающие отношения в первичной простой семье (триада «ребенок, отец, мать»), я буду считать основными.

 

Ответственность, власть, любовь

Сегодня под культурой подразумевают систему выработанных об­ществом регуляторных механизмов поведения человека и социальных групп; планы, правила,… Культура включает в себя набор обязательных составляющих куль­турных… Я буду рассматривать культуру общества как целое, но лишь в од­ном аспекте: каким образом в культуре проявляются…

3-2130

Кроме того, с доминированием связывают импровизационную ак­тивность и инициацию действия. Считается, что наиболее успеш­ными лидерами являются лица, склонные к торгу, равнодушию к межличностным отношениям, умеющие сопротивляться социаль­ному давлению, стремящиеся к достижениям, риску и получающие удовольствие от манипуляций другими людьми. Задача доминиру­ющей личности — обеспечение безопасности группы, координация действия ее членов для достижения групповых целей, определение перспектив жизни и развития группы и внушение веры в будущее. Доминирование одного из супругов является необходимым услови­ем устойчивости семьи².

Не меньшее значение имеет удовлетворенность браком при усло­вии паритетных отношений и совместности проведения досуга.

2. Ответственность относится к числу наиболее сложных по со­держанию понятий в психологии личности и социальной психоло­гии. В рамках теории морального сознания существует несколько ги­потез о природе ответственности и стадиях развития ответственного поведения.

По К. Хелкману, есть три фазы формирования ответственности:

1) автономная субъективная ответственность;

2) ответственность как социальная обязанность;

3) ответственность, основанная на принципах морали.

Типология Ф. Хайдера основана на концепции приписывания (ат­рибуции) ответственности за действия себе или окружению. Ф. Хай-дер выделяет пять уровней атрибуции ответственности:

1) ассоциация — человек отвечает за каждый результат, который как-то связан с ним;

2) причинность — человек ответственен даже тогда, когда не мог предвидеть результат;

3) предвидимость — ответственность за любое предвидимое послед­ствие действий;

4) намеренность — ответственность только за то, что человек наме­ревался сделать;

5) оправдываемость — ответственность за действия человека разде­ляются с окружающими.

Личностную ответственность связывают с ее проявлением в пове­дении: «Степень личной ответственности — это чувство определенной возможности контролировать совершение действия и его исход¹».

' Schwartz Sh. H. Normative evalutions A helping behavior: A critique, proposai end empirical test. Journal of Experimantal Social Pcychology, 1973, v. 9, p. 353. ² Муздыбаев К. Психология ответственности. Л., 1993, с. 25.

К. Муздыбаев определяет социальную ответственность следующим образом: «Это прежде всего качество, характеризующее социальную типичность личности. Поэтому мы будем говорить о социальной от­ветственности, имея в виду склонность личности придерживаться в своем поведении общепринятых в данном обществе социальных норм, исполнять ролевые обязанности и ее готовность дать отчет за свои дей­ствия. Отчужденность от социальных норм и неумение найти смысл жизни ослабляют социальную ответственность»².

Этот же автор выделяет следующие векторы развития ответствен­ности:

1)от коллективной к индивидуальной (вектор индивидуализации по Ж. Пиаже). С развитием социума за поступок отдельного че­ловека отвечает не группа, к которой принадлежит человек, со­вершивший поступок, а он сам;

2) от внешней к внутренней, осознанной личностной ответственно­сти (вектор спиритуализации ответственности по Ж. Пиаже), пе­реход от внешнего к внутреннему контролю поведения;

3) от ретроспективного плана к перспективному — ответственность не только за прошлое, но и за будущее; личность не только пред­видит результаты своих действий, но и стремится активно их до­стигать;

4)ответственность и срок давности — возможность влияния преж­них отношений между людьми на их настоящие взаимоотноше­ния, когда они уже другие.

Е. Д. Дорофеев предлагает дополнить векторы развития ответствен­ности еще одним. Этот вектор можно определить как развитие инди­видуальной ответственности за все большее количество людей — «от ответственности за себя к ответственности за всех».

Принять ответственность можно за отношения в группе, а также за ее деятельность (цель, результат и процесс). Ответственность за груп­повые отношения подразделяется на ответственность:

1)за групповые нормы (как результат прошлых взаимодействий);

2) за стремление к изменению норм, традиций, отношений (будущее);

3) за реальное состояние группы (настоящее).

Личность может нести ответственность за себя, за отдельных чле­нов группы, за референтную группу (часть группы, к которой принад­лежит) и за группу в целом.

Тем самым Е. Д. Дорофеев выдвигает трехмерную модель группо­вой ответственности:

¹ Дорофеев Е. Д. Внутригрупповая ответственность при разных формах соб­ственности // Психология личности и группы в изменяющемся обществе. М., 1994.

1) время (прошлое, настоящее, будущее);

2) характеристики (деятельностные, отношенческие);

3) субъект (за себя, за отдельных других, за группу)¹.

Эту модель, очевидно, требуется дополнить еще одним параметром: перед кем несет ответственность личность (перед собой, перед отдель­ными другими, перед группой в целом, перед обществом в целом). В нашем случае член семьи может нести ответственность за других от­дельных членов семьи (например, за жену или мужа, или детей) и за семью в целом. Роль лидера, главы семьи предполагает именно от­ветственность за семью в целом: за ее настоящее, прошлое, будущее, деятельность и поведение членов семьи, перед собой и семьей, перед общиной (ближайшим социальным окружением) и той частью мира людей (общества), к которой принадлежит семья. Это всегда ответ­ственность за других, и не просто за отдельных близких людей, а за социальную группу как целое.

3. Эмоциональная близость. Психологически она основана на мо­тивации аффилиации. Мюррей в 1938 г. описывал мотив потребности в аффилиации следующим образом: «Заводить дружбу и испытывать привязанность. Радоваться другим людям и жить вместе с ними. Со­трудничать и общаться с ними. Любить. Присоединяться к группам...

Под аффилиацией (контактом, общением) мы подразумевали опре­деленный класс социальных взаимодействий, имеющих повседневный и в то же время фундаментальный характер. Содержание их заключа­ется в общении с другими людьми (в том числе с людьми незнакомы­ми или малознакомыми) и такое его поддержание, которое приносит удовлетворение, увлекает и обогащает обе стороны»¹.

Аффилиация должна завершиться установлением взаимоприятных, дружеских отношений, симпатий партнеров по общению. Люди мо­тивированы не только положительно (надеждой на установление хо­роших отношений), но и отрицательно (страхом отвержения). Эти мотивационные ожидания формируются на основе обобщения опы­та общения человека с другими людьми.

Аффилиация противоположна власти: любовь толкает человека на поступки, которые он хочет совершить, а страх власти (мотивация под­чинения) принуждает к таким действиям, которые человек не совер­шил бы по своей воле.

Поэтому аффилиативная мотивация почти всегда выступает ком-
пенсатором мотивации власти-подчинения: нигде так много не гово-
рится о любви к ближним, как в православном богословии, а между
тем именно в православной догматике отношение «власть-подчине-
ние» имеет особое значение.
____________________

¹ Хекхаузен X. Мотивация и деятельность. Т. 1. М., 1986, с. 289.

Мусульманская догматика для тех же целей использует уважение: младших к старшим, жены к мужу (первое важнее). Уважение — это признание значимости другого по сравнению с собой, но без любви. В уважении мотивация подчинения слита с мотивацией самооценки вединую структуру.

Психологические модели элементарной семьи можно разделить по следующим основаниям.

1. Кто несет ответственность за семью: отец или мать (или достиг-
ший дееспособного возраста ребенок)?

Нормальной семьей будем считать семью, где ответственность несет муж (отец).

Аномальной семьей назовем такую семью, где отец не несет ответствен­ности за нее.

Если ответственность не несет никто — это «псевдосемья».

2. Кто доминирует в семье?

В патриархальной семье доминирует отец. В матриархальной семье доминирует мать.

В так называемой детоцентрической семье реально (психологически) доминирует ребенок, его потребности или капризы. В эгалитарной семье властные функции распределены, но их распре­деление — постоянная почва для конфликта (отсюда возникновение теории конфликта для описания современной семьи); можно назвать ее конфликтной семьей.

Иерархия доминирования включает трех членов семьи, посему важ­но не только определить, кто доминирует над всеми, но и саму иерар­хию власти-подчинения.

На первый взгляд, теоретически в полной элементарной нуклеар-ной семье существует всего лишь 6 типов иерархии (в порядке доми­нирования):

1) отец-мать-ребенок,

2) отец-ребенок-мать,

3) мать-отец-ребенок,

4) мать-ребенок-отец,

5) ребенок-отец-мать,

6) ребенок-мать-отец.

Однако отношения доминирования не являются транзитивными, т. е., если отец главенствует над ребенком, а тот над матерью, мать вполне может главенствовать над отцом, поэтому число вариантов с учетом нетранзитивности на 2 больше (см. табл. 1).

Таблица 1. Модели семьи с учетом отношений доминирования-подчинения

 

В неполной нуклеарной семье, естественно, возможны всего четыре варианта.

В расширенной нуклеарной семье существует иерархия отношений среди детей, а также включение отдельных детей в иерархические от­ношения с матерью и отцом и т. д. Многообразие жизни простой тео­ретической схемой не опишешь, но некоторые проблемы схема все же помогает прояснить.

Эмоциональная близость-отдаленность также характеризует отно­шения в тройке «отец-мать-ребенок»: ребенок может быть ближе к матери, чем к отцу, и наоборот, родители могут быть ближе друг к дру­гу, чем к ребенку, все могут быть равно близки друг к другу и т. д.

В конкретной культуре может придаваться различная значимость отношениям власти-подчинения, эмоциональной близости, ответствен­ности. Это проявляется в различном «весе» тех или иных отношений в структуре семьи.

Математически можно описать возможные модели полной элемен­тарной нуклеарной семьи системой трех параметров с определенными на них весовыми коэффициентами; место каждого члена семьи в про­странстве признаков будет определено. Два параметра (ответствен­ность и доминирование) характеризуют одного члена семьи, третье измерение (эмоциональная близость) характеризует каждую из трех пар (отец-мать, отец-ребенок, ребенок-мать). Отношение доминиро­вания векторное, остальные скалярны.

Следует отметить, что в реальности личностные переживания пси­хологической близости — отношения векторные, поскольку аффи-лиативная мотивация определяет направленность поведения: ребе­нок может стремиться к матери, а мать быть отчужденной от него.

Психологическая эмоциональная близость является результиру­ющей направленности двух членов семьи, но за этой результирую­щей могут скрываться куда более сложные эмоциональные отноше­ния. Чаще субъекты доминирования и ответственности совпадают в одном лице. Вариант семьи, в которой доминирует один член семьи, а ответственность несет другой, назовем эксплуатирующей семьей (типичный случай — Святое семейство в составе Девы Марии, Иису­са Христа и отвечающего за них, но низшего в иерархии Иосифа 06-ручника).

Можно предположить, что максимально стабильной является се­мья, в которой субъект ответственности и власти — одно и то же лицо, а члены семьи психологически ближе к нему, чем друг к другу. Как будет видно из дальнейшего анализа, к этому типу наиболее близка идеальная католическая семья, что, разумеется, не делает ее идеаль­ной в эмоционально-оценочном смысле этого слова.

Еще раз стоит упомянуть, что пока речь идет лишь о теоретической конструкции и ни о чем более.

 

Нормальная семья

Она состояла из мужской и женской групп и обеспечивала не только биологическое воспроизводство, но также вскармливание и воспитание детей. Помимо… 1 Семенов Ю. И. Происхождение брака и семьи. М., 1987.

Типы семьи в европейской культуре

 

 

Языческая семья

Российский крестьянин и горожанин XVI в. имели сложное комп­лексное мироощущение, оно отразилось в «двоеверии». Русские до XIV в. были в большей… Отношения мужа и жены строились не на отношениях доминиро­вания-подчинения, а… Женщина обладала как добрачной свободой, так и свободой в бра­ке. Если девицу принуждали выйти замуж без ее согласия и…

Общехристианская модель семьи

Спаситель родился в настоящей земной семье, у него были, его кор­мили и воспитывали настоящие, земные отец и мать. Структура хрис­тианской семьи… ' о. Анджей Белат. Иосиф Обручник как икона отца // Человек. 1994, № 3, с… 2Левин М. В. Лекции по астрологии. Часть 1. М., 1994, с. 32-33.

Семья в русской православной культуре и культуре католицизма

Язычество переплеталось с христианством в системе обычаев, по­ведения, отношения к миру и к семье. «По древнерусскому праву, до­чери не получали… Женщину взаперти не держали, а жены казаков пользовались еще большей свободой,… Но права были суровыми: жены обманывали мужей, мужья били жен, бывало, и пропивали их. Источники свидетельствуют, что…

Семейные отношения в католицизме и протестантизме

Католицизм проповедует догмат триединства, но поскольку логи­чески это основное положение христианства не доказуемо, схоласты-рационалисты и мистики… Мистическая традиция движима стремлением разорвать три ипос­таси божества по… Католицизм рассматривает Христа и Бога Отца как более близкие по сути ипостаси единого бога. Зачастую в католическом…

Сын и дочь

Русская летопись рассказывает о том, как новгородские девки-уш-куйницы взяли приступом городок Кострому и учинили с местными мужиками «всяческое… В раннехристианской и православной традиции место женщины так же четко… Протестантизм (особо кальвинизм), ставящий воснову жизни дело, служение Господу земным трудом, подчиняет задачи…

6-2136

онные женские функции приобретают новые черты: с одной стороны, связи «отец-жена», «сын (дети)-мать» становятся малозначительны­ми по отношению к главной связи «отец-сын»; с другой стороны, жен­щина предоставлена хозяйству и сама себе, освобождена от диктата, поэтому может начать борьбу за свое место под Богом. Согласно проте­стантской догматике перед его властью все равны, и каждый (мужчина то или женщина) имеет шанс на спасение. Отсюда возникает предпо­сылка установления юридического и экономического равенства муж­чины и женщины. Дорога к овладению традиционными мужскими ролями (маскулинизация женщины) открыта. Ни православие, ни католицизм не знали движения феминисток, суфражисток и пр.

Атеизм предлагает еще один путь эмансипации: полное избавление от обязанностей матери и ответственности ее перед ребенком.

Все три варианта освобождения женщины имеют вполне опреде­ленные следствия.

Драматизм ситуации, которая сложилась в семье вевропейской культуре, конечно, не сопоставим с положением женщины в ислам­ской культуре, Однако у такого положения есть глубокая причина. Идеальная модель христианской семьи включает в себя мать, отца и сына; место дочери не определено. В структуре идеальной семьи для нее нет места. Как это влияет на социализацию дочери, какую роль она может выполнять в христианской семье? Повод для размышле­ний и гипотез есть. Осмелюсь высказать одну из них.

Дочь в христианской культуре (и в патриархальной культуре во­обще) выступает заместительницей жены-матери. В эпоху Раннего Средневековья, эпоху «двоеверия», это проявлялось в жестоком отно­шении отца к дочери, которое фиксировало «победу» (христианство как средство помогло!) мужчины-язычника над женщиной. Жену сек­ли как маленького ребенка. Просвечивает грозный архетип отноше­ний отца и дочери. Ритуал свадьбы говорит о том же: передавая дочь на руки мужу, отец символически стегал ее плетью, передавая плеть мужу из рук в руки вместе со своими отцовскими правами на дочь, так что муж становился вторым отцом (заметьте: отцом, а не братом или партнером — акцентируется вектор власти!).

В православии девочка может быть «заместительницей» матери, поскольку вмодели православной семьи мать ближе к сыну, чем к отцу. Русская девочка, дочь — всегда «вторая мама». В песнях, сказках она, как правило, старше своего младшего брата. «Сестрица Аленуш­ка» заботится о своем «братце Иванушке», который ведет себя весьма вольно и непослушно (как и положено более доминантному члену се­мьи), удовлетворяет его насущные нужды и оберегает от всяческих опасностей.

Отношение к дочери как «заместительнице жены», предполагающее «любовную» (сублимированную) эмоциональную связь, — стереотип, характерный для западнохристианской культуры. Сюжет сказки Ак­сакова «Аленький цветочек», как известно, полностью заимствован.

В западнохристианской (католической) модели семьи мать ближе к отцу, чем к сыну. Причем Бог Отец имеет черты Иисуса Христа!

Такова «балансировка» признаков в христианских моделях семьи: уменьшение значимости одного признака компенсируется увеличени­ем значимости другого.

Подчеркивается любовно-эротическое отношение Марии и отца. Следовательно, дочь может принять только роль «второй жены», ко­торую в норме любят и лелеют (а при отсутствии матери вдвойне), или (при аномальном развитии отношений) вступают с ней в связь. Про­блема инцеста не имеет никакого значения в православной культуре, но весьма значима в культуре западнохристианской.

Впрочем, поведение Гамлета, принца Датского, также характерно для западнохристианской культуры: ревность (сексуальная по приро­де) к матери толкает Гамлета к убийству отчима. Отождествление себя с отцом в православии предполагает только «внутреннее» принятие власти в доме и в семье, а в западнохристианской культуре такое отож­дествление приводит к актуализации эротического влечения к мате­ри. Поскольку оно запретно, влечение преобразуется в агрессию по отношению к объекту — мнимому препятствию на пути реализации влечения. Гамлет слишком отождествлял свое «идеальное я» с отцом, такова причина его трагедии. Правда, это всего лишь дилетантская психоаналитическая трактовка трагедии Гамлета.

Воспитание девочки в русской православной семье — воспитание будущей мамы, воспитание девочки в западнохристианской семье — воспитание будущей жены, даже не столько жены, сколько прекрас­ной дамы.

И лишь протестантская среда готовит девушку к роли деловой женщины, конкурентки мужчины на почве экономической деятельно­сти, а позже и в других сферах жизни.

Воспитание мальчика в христианской культуре это, в первую очередь, формирование будущего отца, доминантного и несущего ответствен­ность за семью (модель божественной семьи) или, реже, субдоминан­тного (Иосиф Обручник как идеал), но столь же ответственного. В последнем случае образы идеального и нормального мужчины рас­ходятся: идеальный сильный и доминантный нормальный, тихий, кроткий и работящий. Возможно (это всего лишь гипотеза), социализа­ция мальчиков в католической и протестантской семьях во многом об­легчается за счет большей психологической близости отца и сына в модели семьи, чем в православной модели.

Есть в сценарии социализации, который предусматривается хрис­тианской моделью семьи, одна особенность, которая чрезвычайно, на мой взгляд, важна для формирования мотивационной структуры лич­ности ребенка.

Христианский ребенок (мальчик) воспитывается с представлением об идеале, которому он должен соответствовать, но с которым он ни­когда не сможет сравняться или превзойти его, а тем более самому стать идеалом. Для понимания этой особенности требуется проанали­зировать представление о мессианстве.

Идея мессии (помазанника) не случайно возникла в иудаизме: по­скольку Яхве требует от своего народа абсолютной святости и бес­прекословной верности, цель эта не может быть достигнута без сверхчеловека, наделенного абсолютной властью, необычайными спо­собностями и высшей святостью. Он должен явиться в определенный Яхве срок и происходить из династии Давида, чтобы выполнить сверх­задачу: умиротворить врагов своего народа путем завоевания. Идея победы над враждебными силами является центральной.

Поскольку проблема родства и генеалогии достаточно запутана, то потенциально любой ребенок может быть мессией и обладать гипер-способносгями. Поэтому за время существования еврейского народа неоднократно появлялись личности, претендовавшие на мессианскую роль. Возможно, этим объясняется особое отношение к мальчикам при их воспитании в еврейской семье: надежда на их способности выража­ется родителями, стимулируется мотивация достижений, оказывает­ся эмоциональная поддержка любым творческим действиям и протек­ция развитию и проявлению способностей.

В христианстве мессия рассматривается не в качестве спасителя своего народа от врагов, а в качестве искупителя грехов всего челове­чества: талант (если такой термин можно здесь употребить) мессии есть талант страдающий, терпящий прижизненные муки во имя спасе­ния рода людского. Мессия с точки зрения христианства уже родился: им был Иисус Христос. И нет особого смысла ждать проявления ги­перспособностей, сверхчеловеческой одаренности от других детей. В лучшем случае они могут лишь приблизиться к некоторому идеалу бескорыстного служения своим талантом всему человечеству.

Христианская традиция, с одной стороны, как бы сдерживает при­тязания личности, избавляя ее от неадекватного уровня притязаний и завышенной самооценки, но с другой стороны, задает некоторый идеал или «потолок способностей» личности, который простой смертный превзойти не может, но может бесконечно близко приблизиться к нему. В христианской системе нет места личной исключительности: по сравнению со сверхспособностями Сына Божьего все прочие способно­сти не столь велики. Так у ребенка формируется мотив стремления к совершенству (перфекционизм) в сочетании с личной скромностью: Творца не превзойдешь и сам Творцом и идеалом для других не ста­нешь. Отсюда атрибуция (приписывание) личных творческих дости­жений не себе, а Богу, столь распространенная среди гениев, воспи­танных христианской культурой (Моцарт, Микеланджело, Пушкин и т. д.): «Не я пишу, а Бог водит моей рукой».

 

Семья в советской России: гибель и воскрешение

Классики марксизма считали, что семья, основанная на частной соб­ственности, праве наследования и домашнем воспитании детей, долж­на быть упразднена… Продолжателем дела К. Маркса и Ф. Энгельса стал К. Каутский: он считал, что с… Другие идеологи революции в области человеческих отношений более примирительно относились к семье, по сути подменяя…

Семейные отношения — анализ творчества

 

 

Портрет семьи, или Портрет психологических отношений

Известно, что искусство (в частности, живопись) является мощней­шим средством психотерапии. Этот метод получил название «артте-рапия». Человек может… Но художник-профессионал является не только носителем своих личностных черт и… Можно предположить, что, изображая людей, принадлежащих к той или иной социокультурной общности, художник будет…

7-2136

Его интересная книга, к сожалению, вышла небольшим тиражом, и я постараюсь изложить вкратце методы и результаты, которые в ней приведены, чтобы читателю была понятна специфика подобных ис­следований.

В первом исследовании изучались образы брака и любви в прозе мо­лодежных журналов. Были проанализированы 12 номеров журнала «Юность» и 12 номеров «Советской молодежи» — с июня 1968 г. по июнь 1969 г

Исследователи выявили 161 сюжет, связанный с описанием брака и люб­ви, из них 111 относились к 60-м гг. Чаще авторами произведений высту­пали мужчины Оценивались взаимоотношения персонажей по 5-балль­ной шкале.

Оказалось, что степень благополучия персонажей в браке снижается в зависимости от отнесенности к эпохе: наиболее благополучными отража­лись отношения эпохи Гражданской войны и наименее — эпохи 40-50 гг. Отрицательных опенок брачных персонажей 60-х годов меньше. Авторы-женщины чаще наделяют отрицательными чертами персона­жей-мужчин, чем персонажей-женщин. Авторы-мужчины к таким од­носторонним оценкам не склонны, хотя чаще в качестве главного ге­роя изображают мужчину. Вообще авторы-женщины чаще описывают неблагоприятные брачно-семейные отношения. Авторы-мужчины склон­ны описывать мужа как профессионала, а жену — как хозяйку и мать, ничего не говоря о будущем женщины.

Исследователи выявили два тина описания брачных отношений. Пер-выи тип характеризует мужскую точку зрения на брак, точнее на его ва­риант, распространенный в реальной жизни писателей: «Так, наиболее характерными являются следующие образы: муж — яркая творческая личность, а жена — его скромная заботливая подруга. Она не блещет способностями, по зато хорошо ведет хозяйство, готовит, ухаживает за детьми. Жена не способна разделять "высокие'' интересы и занятия мужа, а если и живет его интересами, то лишь в роли обслуживающего персонала (секретарши, помощницы).

¹ Семенов В. Е. Искусство как межличностная коммуникации. СПб., 1995, с. 83.

В свою очередь, авторы-женщины пытаются создать как бы противопо­ложный, эмансипированный» образ жены. Она — более яркая, творчес­кая личность, чем эн — заурядный и самодовольный человек. В этом случае брак обычно неудачен и, как правило, кончается разрывом. В от­дельных описаниях авторы-женщины стремятся показать и другой об­раз супружеских отношений, когда муж и жена — творческие, ищущие личности, живущие общими интересами, разумно распределяющие се­мейные обязанности. Но этот образ теряется среди традиционных кар­тин брака, где муж — это прежде всего профессия, дело, а жена — храни­тельница семейного очага. Таким образом, извечный архетип брака в подсознании художника как и в бытовых представлениях, оказался пре­валирующим над эмансипационными тенденциями»¹.

Получается, что авторы изображают себя и свою писательскую жиз­ненную ситуацию, а не так называемую реальную жизнь других людей. И я полагаю, бесполезно применять анализ авторских произведений для характеристики современного состояния семьи. Поэтому в своих исследованиях мы прибегли к анализу сегодняшнего фольклора — анекдотов (см. следующий раздел этой книги).

К слову сказать, у поэтов и поэтесс те же тенденции выявились с еще большей силой: любовную ситуацию мужчины оценивают более оптимистично, чем женщины; они же чаще положительно трактуют женские образы, а женщины-поэтессы еще более темными красками рисуют образ мужчины, чем женщины-прозаики!

Продолжением этого исследования стал анализ межличностных кон­фликтных ситуаций, которые встречались в художественной прозе, опуб­ликованной в журнале «Юность» за 1955-1984 гг. Всего были проана­лизированы 123 повести и рассказа с 236 конфликтными ситуациями. Любопытно, что минимальное число конфликтов было обнаружено в произведениях, опубликованных в 70-е (застойные) годы. Причем с года­ми число описаний конфликтов в профессиональной сфере уменьшалось (крах производственной прозы), а в семейно-бытовой — увеличивалось. Возрастает от 50-60-х к 70-80-м гг. также число неразрешимых кон­фликтов (в 6 раз), что, по мнению исследователей (В. Е. Семенова и Е. В. Баляеной), свидетельствует о дезинтеграции семьи и распаде брачных отношений.

Самое интересное, что авторы-мужчины и авторы-женщины не толь­ко по-разному отражают содержание конфликта (мужчины чаще от­носят его к профессиональной и общественной сфере, а женщины — к семейно-бытовой). Авторы-женщины чаще всего описывают конфлик­тующую пару «мужчина-женщина», и несколько реже — «женщина-женщина». Авторы-мужчины чаще изображают конфликты между дву­мя мужчинами, иногда между мужчиной и женщиной и практически никогда — конфликт между двумя женщинами.

Другой пример контент-аналитического исследования, проведенно­го под руководством В. Е. Семенова: социально-психологический ана­лиз портретной живописи, который был проведен в 70-80-х гг.

Материалом первого исследования послужили работы, представленные на выставке «Портрет в русской живописи конца Х1Х-начала XX в.». Выставка состоялась в 1975 г. (Русский музей). Психологи проанализи­ровали 154 работы, 44 — выдающихся мастеров портретного жанра (И. Е. Репин, H. Н. Ге, В. А. Серов, М. А. Врубель и др.), причем были использованы лишь работы художников-мужчин.

Чаще всего героями изображений в работах русских художников были артисты, музыканты, живописцы, скульпторы, писатели, поэты; очень редко изображались рабочие, крестьяне (крестьяне — чаще), дети (но девочки чаще мальчиков). Очень много было автопортретов. То есть живописцы (как и советские писатели) обращались к своей собствен­ной среде и через окна своей квартиры, особняка и т. п. смотрели на ос­тальной мир.

Хотя число женских и мужских портретов было примерно одинаково (соответственно 83 и 71 ), однако на 2/3 женских портретов не было на­мека на социальную или профессиональную роль женщины. Портрети­стки изображали преимущественно молодых женщин и девушек, муж­чин средних и пожилых лет, чаще всего — своих сверстников. Молодых женщин (что естественно) живописцы с большим удовольствием и чаще всего изображали в любом возрасте. В мужчине их больше интересовал социально-профессиональный статус и «психология», поэтому преоб­ладают погрудные, головные или поясные портреты. Ценя женскую кра­соту, портретисты рисуют либо женскую фигуру в целом, либо дают пор­трет по колено, реже — поясной.

В. Е. Семенов отмечает, что женские портреты более декоративны, а мужские — более психологичны.

Продолжением этого исследования стал анализ портретов советских живописцев (70-х гг.). Материалом послужили портреты с выставки академиков Академии художеств СССР, которая проходила в 1976 г. в Ленинграде. Психологи проанализировали 30 мужских и 30 женских портретов, которые были выполнены живописцами-мужчинами. Как и в XIX в., на портретах было много представителей художествен­ной интеллигенции. Но появились и отличия — основную группу изоб­ражаемых составили представители науки и техники. Снизилось отно­сительное число автопортретов («ячество» непристойно для советского художника) и появилось множество портретов представителей рабоче­го класса. Колхозное крестьянство представлено на портретах только представительницами прекрасного пола. Наверно, вид советского кол­хозника крайне невзрачен и непривлекателен, а крестьянка внушает определенные эмоции художнику своим физическим здоровьем и бли­зостью к природе (к снопам, коровам, огороду и т. п.). И еще одно важ­нейшее отличие портретов женщин дооктябрьской эпохи от портретов советского времени: резко возрастает число портретов женщин с обо­значенной социально-профессиональной ролью (соответственно 35,5% и 60%). Советская власть, включив женщину в процесс общественного производства и отодвинув на второй план ее роль как матери-, жены и возлюбленной, изменила нормативный образ женщины в общественном сознании. Что добросовестно и отразили на своих полотнах социалис­тические реалисты. Хотя число портретов мужчин с определенной про­фессией все равно как и в XIX в. превышает таковые среди женских пор­третов.

Но самое главное, о чем и говорит В. Е. Семенов: характеристики портретируемых мужчин и женщин по возрасту и целостности изоб­ражения облика стабильны во времени. Всегда — и в прошлом, и в нынешнем веке, и в будущем — мужчины предпочитают и будут пред­почитать изображать молодых женщин и мужчин среднего и пожило­го возраста.

В женщинах мужчины-портретисты ценят не только лицо, но более фигуру, одежду, аксессуары, поэтому изображают женщин в полный рост либо по колено. В мужчинах для них важнее психологические качества, поэтому основное внимание уделяется изображениям голо­вы, а реже — погрудным или поясным портретам.

Любопытно, что способы изображения портретистами-мужчинами не зависят от эпохи и от культуры, к которой принадлежит живопи­сец: в работах французских художников проявляются те же тенден­ции, что и в русских (анализ 117 портретов из собрания французской живописи, хранящихся в Эрмитаже).

Иллюстрированные журналы США и ФРГ также изображают жен­щину в полный рост, мужчину представляют лишь его лицом. Понят­но, что журналы делаются мужчинами и для мужчин.

Последний цикл социально-психологического исследования портре­тов В. Е. Семенов с сотрудниками провел в конце 80-х — начале 90-х гг.

Были отобраны 52 работы — портреты или изображения, приближаю­щиеся к портретам. Из них для окончательного анализа исследователи использовали 35 ( 15 принадлежали авторам-женщинам и 20 — авторам-мужчинам). Женщины изображали преимущественно женщин! Мужчи­ны женщинами были изображены всего на 4 портретах. Портреты с выставки были дополнены 30 портретами из альбома «Моло­дые живописцы 70-х гг.» (10 выполнены женщинами и 20 мужчинами). Тенденции изображения женщин и мужчин сохранились на протяже­нии двух веков: и в наше время в мужских портретах чаще всего указы­вается профессиональная роль персонажа, чем в женских; живописцы чаще изображают представителей художественно-артистической среды, чем других слоев.

Однако исследователи все же заметили, что социально-профессиональ­ный статус персонажей становится менее значимым. Мужчин чаше ста­ли изображать в полный рост, чем в XIX в. Женщин обнаженными и полуобнаженными изображают не только мужчины, но и женщины.

В. Е. Семенов видит в этом проявление декоративного, предметно­го и депсихологизированного подхода к изображению человека, харак­терного для современного искусства:

«Обобщая наши наблюдения над живописью с конца XIX в. до настоящего вре­мени, можно вывести некоторую условную закономерность изменения в ней образа чепозека: человек разумный одухотворенный, «психологический» (мно­гообразные формы реализма); человек менее психологичный, скорее, его де­коративное изображение, порой как некоего прекрасного растения (импрес­сионизм); человек примитивный, гротескный, подчеркивание животных начал и инстинктов в человеке (фовизм, экспрессионизм, различные виды примити­визма); человек геометризированный, схематизированный, порой двухмерный (футуризм, кубизм, супрематизм и т. п.); человек мистифицированный, психо­патологический, галлюцинаторный (символизм, сюрреализм); отсутствие обра­за человека, только его знак, след (разновидности абстракционизма, концепту­ализма); человек-вещь, робот, муляж, порой фотографически изображенный, но неодушевленный (поп-арт, фотореализм, гиперреализм и т. п.).

Таков путьобесчеловечивания, обездушивания образа человека в модернист­ском искусстве»'.

В отличие от петербургских психологов мы ставили перед собой иную исследовательскую задачу. Нас интересовали не особенности отношения художника-творца к человеку, проявляющиеся в особенно­стях творческого продукта, а репрезентация в произведении индивиду­альных представлений о системе отношений между людьми (семейных отношений). При этом я полагал, что индивидуальные неосознаваемые представления художника являются следствием коллективных пред­ставлений той социокультурной общности, к которой художник при­надлежит.

«Семейный портрет» — довольно распространенный жанр в европей­ской живописи. И у него есть предыстория. Она — в раннехристианс­кой иконописи. Типовым сюжетом на иконах средневековых западно­европейских художников стало изображение Святого семейства: Девы Марии, младенца Иисуса Христа и Иосифа Обручника. Реже вместе с ними изображается Святая Анна и другие библейские персонажи.

¹ Семенов В. Е. Искусство как межличностная коммуникация. СПб., 1995, с. 105.

Если мы обратимся к русской иконописной традиции, то с удивле­нием обнаружим, что подобный сюжет практически полностью отсут­ствует на иконах. Можно найти многочисленные иконы Бога Отца, Иисуса Христа (который по внешним признакам не отличим от пер­вого). Чаще всего изображался «Спас в силах». Но еще распростра­неннее было изображение Богородицы с младенцем — «матери-оди­ночки». Бог Отец высоко и далеко, он занят другими, не семейными заботами. Мать осталась наедине с младенцем и должна заботиться о нем. До Отца не докричаться и не достучаться, а осталось лишь упо­вать на его милость.

Традиции русской иконописи ярче, чем может показаться поверхно­стному наблюдателю, демонстрируют особенности типа семьи, сло­жившейся в православной культуре. Из этого следует простой вывод: значимость института нуклеарной семьи в российской православной культуре по сравнению с западноевропейской христианской культурой была очень мала. Семья, семейные отношения, связь «отец-мать», «отец-дети», ценность этих отношений не была закреплена норматив­но в коллективных представлениях русских людей. По крайней мере значимость этих отношений была гораздо ниже значимости отноше­ния власти отца над женой и детьми и отношения эмоциональной бли­зости матери и ребенка.

В живописи художников стран западноевропейской культуры сю­жет «Святое семейство» преобладал над изображением Марии с мла­денцем Христом, особенно начиная с эпохи Раннего Возрождения.

Предположим, что предыдущие теоретические рассуждения верны. Из них следует, что и светский семейный портрет будет отражать осо­бенности семейных отношений, характерных для той культуры, к ко­торой принадлежит художник. Кроме того, основные каноны изобра­жения семьи сохраняются на протяжении веков.

Для анализа психологических отношений в семьях, изображенных на портретах, был использован известный в психологии тест «Рису­нок семьи». Его обычно применяют при диагностике структуры отно­шений в конкретной, реальной семье.

Художник — человек со своими страстями, способностями, досто­инствами и недостатками — является носителем коллективных норм и представлений о семье и смотрит на реальные отношения через при­зму этих норм.

Итак, проективный тест «Рисунок семьи» мы применим не вполне по назначению. Традиционно эта методика применялась для анализа эмоциональных отношений в конкретной семье при психологичес­ком консультировании. «Рисунок семьи» является классической ме­тодикой из группы методик изучения продуктов творчества. К ним относятся тест рисования фигуры человека, тест «Рисунок дерева» К. Коха и т. д. Существует масса модификаций процедуры примене­ния теста «Рисунок семьи». Авторы этой методики считали, что, изоб­ражая семью, ребенок как бы проецирует, выносит во вне систему от­ношений себя с другими членами семьи и свое понимание отношений между ними.

Наиболее полно процедура проведения теста и интерпретации ри­сунка описаны в работах Г. Т. Хоментаускаса. Среди психодиагностов нет единого мнения о том, кто и когда первым предложил использо­вать ресурсы семьи в психодиагностических целях. Так, И. Ширм и К. Рассел считают, что эта методика впервые была предложена В. Хал-сом¹ в 1951 г., а позднее подробно описана М. Резниковым².

Другие авторы считают, что развернутую систему анализа и ин­терпретации рисунка семьи предложил В. Вульф в 1947 г. Тестом «Рисунок семьи» пользовались многие отечественные исследовате­ли и практики, в частности: А. И. Захаров, Е. Т. Соколова, В. С. Му­хина, В. К. Лосева, А. С. Спиваковская и др.

Одна из модификаций процедуры такова. Ребенку дают лист бумаги и карандаш (также вариант — цветные карандаши или фломастеры) и просят нарисовать свою семью, включая себя. Или же ему просто дается инструкция: нарисовать семью. И. Ширм и К. Рассел считают второй вариант инструкции более подходящим, так как он дает ребенку боль­шую свободу для выражения своих чувств. Рисунок отражает семейную ситуацию ребенка и легко интерпретируется. После того как ребенок закончит работу, его просят назвать фигуры, которые он нарисовал. Исследователь фиксирует последовательность, в которой фигуры были нарисованы.

Распространена и другая модификация теста. Ребенку предлагают сде­лать два рисунка. Сначала его просто просят нарисовать свою семью, а затем предлагают сделать рисунок семьи, когда все ее члены делают что-либо вместе.

Наконец, существует еще один способ применения методики «Рисунок семьи». Тест проводится не только с ребенком, но и с родителями (од­ним или обоими). Эго позволяет сравнивать точки зрения отца, матери и детей на ситуацию в семье и отношения друг к другу.

¹ Нике W. С. The emotionally disturbed child draws his family. Quarterli Journal of Child Dehavior, 1951,3, p. 152-174; Hube W. C. Childhuldconflict expresseed through family drawings//Journal of Projective Technigues, 1956,12, p. 167-169.

² Reznikoff M. & Reznikoff H. R. The family drawing test: A comparative study of children's drawings //Journal of Clinical Psychology. 1956, 12, p. 167-169.

Существует немало различных систем интерпретации рисуночного теста семьи. Отечественные психологи чаще всего пользуются схема­ми, которые предложены В. К. Лосевой и Г. Т. Хоментаускасом. Пос­ледний считает нужным анализировать «Рисунок семьи» по 3 уров­ням. На первом уровне выявляется и интерпретируется обобщенная структура рисунка. На втором уровне дается интерпретация графиче­ских изображений отдельных членов семьи. И третий уровень заклю­чается в анализе процесса рисования. Естественно, если мы имеем дело с уже готовым продуктом художественного творчества (напри­мер, с семейным портретом), то третий уровень анализа исключа­ется.

При интерпретации теста используется очень много отдельных бо­лее или менее значимых признаков рисунка. Нас интересовали лишь некоторые, а именно те, которые предположительно представляют три основных типа отношений в семье:

1)власть-подчинение;

2) ответственность;

3) эмоциональную близость.

Графические характеристики, которые соответствуют этим типам отношений, и выделялись при анализе портретов. Главными среди них были следующие.

1.Расстояние между персонажами (линейная дистанция). Оно пред-
ставляет «психологическую дистанцию». Эмоциональная близость-
отдаленность людей отображается в символической ситуации через
линейные расстояния. О том же свидетельствует и контакт фигур.
Персонажи, представленные на рисунке, касающимися друг друга ру-
ками и т. д., более эмоционально близки, чем изолированные и не со-
прикасающиеся друг с другом.

В. К. Лосева отмечает, что принцип отображения эмоциональной близости в линейной дистанции распространим как на отношения между людьми, так и на отношения людей к предметам. Речь идет о перцептивной линейной дистанции на плоскости холста, а не в про­странстве, изображаемом на холсте.

2. Величина фигур и относительная высота их расположения. Обыч-
но полагают, что наиболее высоко расположен персонаж, который вла-
ствует в семье. Причем он может быть и маленьким по линейному раз-
меру. Ниже всех расположен тот, чья власть в семье минимальна.

Возможна и другая интерпретация. Предположим, что не власть, а ответственность выражается высотой расположения персонажа. Меж­ду тем как власть-подчинение отображаются в показателе «централь­ности» положения персонажа. Доминирующие члены семьи распола­гаются в центре и на переднем плане, а подчиненные — на периферии изображения или на втором и третьем планах.

При интерпретации семейных портретов выделялись и анализиро­вались следующие признаки:

1. Состав семьи.

2. Пространственное расположение фигур на картине.

 

1. Ближний/дальний план. Центр композиции.

2. Расстояние между членами семьи.

3. Наличие каких-либо предметов между членами семьи.

4. Взаимная ориентация фигур.

5. Ориентация фигур относительно зрителя.

6. Наличие изолянтов.

7. Деление членов семьи на группы.

3. Особенности графической презентации фигур на картине.

1. Величина фигур.

2. Пропорции.

3. Поза, жесты, мимика, пантомимика.

4. Вид изображения.

1. На фоне пейзажа, в интерьере.

2. Статическое (или динамическое изображение).

 

5. Эмоциональный фон,

6. Наличие контакта, включенность в общее действие.

Нам удалось проанализировать несколько десятков семейных портре­тов. Причем меньшая часть из них относится к западноевропейской жи­вописи, а большая — к русской. Цифры говорят не о том, что в России чаще встречался семейный портрет как вид. Совсем наоборот. В течение всего XVIII в. семейный портрет в русской живописи практически не встречается. Появляется семейный портрет как вид лишь на примитивах провинциальных художников в начале XIX в. Но на них изображены не нуклеарные, а «большие» семьи — семьи купцов и состоятельных мещан. А семейные портреты русского европеизированного дворянства на про­тяжении XIX-XX вв. встречаются крайне редко.

Недостаток статистики по западноевропейскому семейному порт­рету объясняется тем, что в нашем распоряжении были лишь альбомы и каталоги, хранящиеся в Российской государственной библиотеке. Поэтому исследование можно рассматривать лишь в качестве предва­рительного. Но кое-какие выводы из него сделать все же можно.

Как правило, в живописи западноевропейских художников отра­жается «земная» модель христианской семьи — «Святое семейство». Изображения Девы Марии, младенца Иисуса Христа и Иосифа послу­жили моделью для развития семейного портрета. Особенно часто этот мотив присутствует в живописи художников эпохи Возрождения и эпохи Реформации.

Характерна картина Рембрандта «Святое семейство». На нем изоб­ражены Иосиф Обручник, Мария и младенец Иисус. Иосиф (наибо­лее высоко расположенная фигура) несет ответственность за семью, но изображен на заднем плане (позиция подчинения). На первом пла­не — главный, доминантный член семьи — Иисус Христос в колыбели. Четко видна противоположность иерархии ответственности, выра­женная высотой персонажа и иерархии доминирования, которая про­является центральностью-периферийностью размещения фигур. Мла­денец ближе к матери, чем к отцу — ближе линейно и психологически. Та же противоположность иерархий доминирования и ответствен­ность ярко видна и на картине Рубенса «Святое семейство» (1636— 1638). Детоцентрическая семья «Святое семейство» изображена и на многих картинах испанских мастеров. Примерами могут служить «Святое семейство» Эль Греко и «Отдых на пути в Египет» Мурильо. На них в деталях воспроизведена та же структура семейных отноше­ний детоцентрической семьи, что и на картине Рембрандта. Правда, Эль Греко выделил значение Девы Марии. Внимание зрителя фоку­сируется на ее образе. Культ Марии характерен для католических ро-маноязычных стран (Испания, Италия, Франция, Португалия) в боль­шей мере, нежели для обращенной в протестантизм Голландии.

Продолжает эту традицию Ж. О. Энгр. На его холсте изображена реальная семья, а не персонажи Библии, но схема та же. В центре ком­позиции «Семья Гийон-Летьер» воспроизведен канон «Мария с мла­денцем Христом на руках», но изображение ребенка включено в кон­тур изображения отца. Отец — выше и несет ответственность за семью. Ребенок ближе к отцу и является центром композиции. Модель запад-нохристианской семьи воспроизводится в мельчайших деталях.

Еще одним примером может служить «Семейный портрет» Анто-ниса Ван Дейка. Ребенок изображен на руках у матери, но ориенти­руется на отца, стремится к нему, да и отец несколько выдвинут на передний план. Отец уже является центром композиции. Он не толь­ко ответственен, но и доминирует в семье. Структура семейных отно­шений соответствует модели протестантской семьи.

Итак, гипотеза о структуре католической семьи, в которой иерархия ответственности противоположна иерархии доминирования, находит полное подтверждение в результатах анализа семейных портретов.

В русской живописи канон «Святое семейство» практически отсут­ствует. Редкой и достаточно поздней его реализацией является «Крес­тьянская семья» П. Н. Филонова (1914). Но изображение очень свое­образно! На первый взгляд, здесь представлена модель детоцентричес-кой семьи, явный перифраз «Святого семейства» (Рубенс, Рембрандт и пр.). Но лишь на первый взгляд. Отец — на первом плане (домини­рует, по нашей гипотезе), но он ниже всех. Выше — мать, поскольку именно она несет ответственность за семью. Чуть ниже — младенец. И вместе с тем мать изображена на заднем плане с младенцем на ру­ках. Опять мы видим противоположность ответственности и домини­рования, но характерную для поздней русской нуклеарной семьи. Отец — главный, но задела семьи не отвечает. Может, в этом и была одна из предпосылок большевизма?

Введение нормпротестантизмаотразилось на семейной морали и, как следствие, на семейном портрете. Пожалуй, не было живописца более популярного среди верхов третьего сословия во Франции середины XVIII в., чем Ж.-Б. Грез. Д. Дидро считал Греза наиболее «нравствен­ным живописцем», выразителем мировоззрения третьего сословия, противопоставляя его картины творениям «безнравственного» Буше. Одной из наиболее известных картин этого художника является ком­позиция «Паралитик, или Плоды хорошего воспитания». На картине Греза изображен идеал протестантской буржуазной семьи: в центре и зрительно выше (!) всей прочей родни отец — глава семейства. Все скло­нились к нему. Дети-наследники окружают отца. Жена в отдалении.

В русской живописи представлены два типа семьи: купеческая семья («большая» семья) и аристократическая семья. Причем аристократи­ческая семья представлена двумя вариантами. Либо живописец изоб­ражает аномальную языческую семью с доминирующей матерью и не несущим никакой ответственности отцом. Либо на картине мы видим семью одного из западноевропейских типов. В Ярославском историко-архитектурном музее-заповеднике, в Государственном Русском музее представлены купеческие семейные портреты. Все они изображают «большую» семью, где представлены3-4 поколения. Характерен «Пор­трет купеческой семьи» (первая половина XIX в.) работы неизвестного художника (г. Ярославль). На переднем плане изображены главы се­мьи — «большак» и «большуха». Они сидят в центре, все другие члены семьи окружают их. Возвышаются над всеми несущие ответственность кормильцы семьи — старшие сыновья и/или зятья.

Христианская русская аристократическая семья представлена на «Автопортрете с семьей» Ф. П.Толстого (1890). В своих записках ав­тор говорит о картине:

«На первом плане, у стены, на которой висит картина Вернита Старшего, стоит диван, перед ним круглый стол, покрытый зеленым сукном. На этом диване и около стола расположена многосемейная группа — жена моя, две малолетние дочери и я сам, занимающийся лепкой статуи молодого человека со львом».

Надо думать, что автор не случайно определил такую последова­тельность перечисления членов семьи — она характеризует их значи­мость вобщей структуре отношений. Супруги отделены друг от друга в пространстве. Между ними расположена старшая дочь. Причем до­чери расположены ближе к матери, чем к отцу. Они находятся по раз­ные стороны от матери. Разделение супругов подчеркивается тем, что между ними нарисован стол. И вместе с тем семья, которая изображе­на на картине, представляет собой единую группу: она замкнута, взгляд жены обращен всторону мужа, изолянтов на картине нет. Мать доми­нирует в семье, ее фигура изображена в полный рост, графически зна­чительно выше всех членов группы. Активность матери подчеркнута тем, что одета она в яркое красное платье. Отец занят лепкой, а дочери и мать находятся в контакте. Изображение статично и эмоциональный фон его нейтральный.

Вспомним «Святое семейство» Рембрандта: на картине изображе­ны Иосиф, занятый плотницким делом, и Мария, которая заботится о младенце. Картина Ф. Толстого перефразирует канон «Святого семей­ства», с той лишь разницей, что в его семье нет мальчика, поэтому ме­сто ребенка — центра семьи — вакантно. Доминирует не ребенок, а мать-жена. Интересно, что старшая дочь занимает центр картины, но изображена на заднем плане, и как она смущенно и неуверенно смот­рится вэтом положении на этом месте!

Первые толчки социальной тверди, предвестия землетрясения Рос­сия ощутила в 70-80-е гг. XIX в.

И в русской живописи появляются произведения, отражающие кон­фликт «отцов и детей». Симптомы крушения православной морали, а вслед за тем — и православной модели семьи проявились на полотнах великих художников.

Агрессивный характер взаимоотношений между отцом и сыном — главная психологическая канва картины Н. Ге «Петр I допрашивает царевича Алексея Петровича в Петергофе». Картина Н. Ге представ­ляет сцену из жизни Петра I: он допрашивает в Петергофе в малень­ком дворце своем Монплезире сына своего, царевича Алексея, воро­ченного из бегства его в Австрию и Неаполь. Картина иллюстрирует напряженные взаимоотношения отца и сына, причем здесь отражается явно деспотичное отношение доминирующего отца к субдоминантному сыну. Это наводит на мысль о подтверждении этой картиной типа взаимоотношений отца и сына в православной модели семьи (отец доминирует, сын значительно ближе к матери, чем к отцу). Картина замечательна еще и тем, что с именем Петра I связано проникнове­ние западноевропейской культуры в Россию (ив частности протестант­ской морали семейных отношений).

В 1885 г. Илья Ефимович Репин написал картину «Иван Грозный и сын его Иван, 16 ноября 1581 года». В просторечии ее называют иначе: «Иван Грозный убивает своего сына».

Жестокость отцов по отношению к детям вызвала отдачу: бунт «де­тей» — молодых крестьянских парней, получивших наган или маузер, против «отцов» в 1917 г.

Собственно сам семейный портрет редко представлен в российской живописи. Чаще семья — предмет жанровых картин. Как правило, изображается конфликт. Например, на картине В. Н. Бакшеева «Жи­тейская проза» (1892-1893, ГРМ) изображена семья: отец, мать и взрос­лая дочь. Все члены семьи сидят на значительном расстоянии друг от друга, причем между ними преграда — стол. Если физически (с учетом перспективы) и дочь и мать ближе к отцу, чем к друг другу, то перцеп­тивно они образуют «двойную фигуру», противоположную отцу. Чле­нов семьи разделяет стол. Отец ориентирован в сторону дочери, но на нее не смотрит. Вообще все члены семьи избегают перцептивных контактов и, напротив, отчуждены. Хотя семья и представляет собой единую группу, живущую своими проблемами (изолянтов нет, к зри­телям), но ее члены не взаимодействуют друг с другом. Отец явно занимает ответственную позицию: его фигура перцептивно нарисова­на выше других. Он пытается закурить, поза выражает сдержанный гнев. Мать удрученно наливает чай в блюдце. Поза и мимика дочери выражает усталость и безнадежное раздражение. Явно произошла ссо­ра отца с дочерью, которая пытается доминировать в ситуации (изоб­ражена на переднем плане). Мать занимает позицию невмешательства. Может быть, причина конфликта в том, что субъекты «доминирова­ние» и «ответственность» не совпадают в одном лице?

Советское изобразительное искусство изобилует образцами твор­чества, в которых представлены следствия воплощения коммунисти­ческой идеологии. Символ эпохи — «Рабочий и колхозница» В. И. Му­хиной устремились куда-то в экстатическом порыве с серпом и молотом. Женщина ничуть не уступает мужчине в физической мощи и энту­зиазме. В принципе, советской женщине мужчина (по крайней мере в работе) не нужен. Маскулинизация женщин стала идеалом советскойТаблица 2.Модели психологических типов семьи в христианской культуре

 

 

культуры, воспроизвела языческий идеал женщины. Пример — карти­на А. А. Дейнеки «На стройке новых цехов»: могучие женщины воро­чают тяжелые вагонетки.

Войны и революции привели к массовой безотцовщине. Как вспоми­нал Сергей Довлатов, живой отец считался некоторым излишеством, буржуазной роскошью.

Картина Ф. П. Решетникова «Опять двойка» помимо воспитатель­ных намерений автора характеризует ситуацию, которая складывает­ся в аномальной неполной семье. Мальчик встречает сочувствие лишь у собаки. Мать и старшая сестра, объединившись, с укором смотрят на него. Отца нет, значит, нет образца для подражания и формирования ответственного мужского поведения.

Куда пойдет постсоветская Россия и постсоветская семья? Искусст­во сегодняшнего дня не дает ответа. И дать (учитывая его особенности) не может. Но в исторической перспективе мы видим, что типы психоло­гических отношений в семье находят отражение в искусстве. Принад­лежность авторов произведений к различным культурам определяет их взгляд на структуру семьи. По продуктам творчества можно изучать особенности коллективных представлений об отношениях в семье.

А в заключение приведу еще ряд произведений западноевропейских и русских художников и развернутые интерпретации отношений в се­мьях, изображенных на картинах, в терминах методики «Анализ ри­сунка семьи». Интерпретации сделаны дипломницей МГУ, а ныне ас­пиранткой Института психологии РАН Е. М. Слободиной, которую я как научный руководитель благодарю за работу и предоставленные материалы.

МАРГАРЕТ ЖЕРАР. «Материнство». 1800-1810 гг. (ГМИИ)

Выделяемые признаки

1. Состав семьи

На картине изображена полная семья, состоящая из трех человек: отца (мужа), матери (его жены) и их ребенка.

2. Пространственное расположение фигур на картине

2.1. Ближний/дальний план. Центр композиции

В центре композиции младенец, находящийся на руках у матери. Они изображены на переднем плане. На дальнем плане — молодой отец семейства.

2.2. Расстояние между членами семьи

Отец находится на расстоянии от своей жены с ребенком, в то вре­мя как мать с ребенком наиболее близки друг к другу.

3. Наличие каких-либо предметов между членами семьи

4. Взаимная ориентация фигур

Вся фигура матери обращена к младенцу, а взгляд отца направлен в сторону жены с ребенком.

5. Ориентация фигур относительно зрителя Взгляд младенца обращен в сторону зрителя.

6. Наличие изолянтов Изолянтом на картине является отец.

2.5.

 

2.5. H. Ларжильер. Автопортрет с семьей

 

А. П. Рябушкин. Семья купца в XVTI веке

 

 

2.5. К. Л. Пржецлавский. Семейство бедного художника и покупатель картин

 

А. О. Дезарно-старший. Семейный портрет художника

 

 

2.5.

 

2.5. 2.7. Деление членов семьи на группы Мать с ребенком представляют как бы отдельную группу по отно­шению к отцу.

3. Особенности графической презентации фигур на картине

3.1. Величина фигур

Фигура отца несколько выше фигур остальных персонажей. Но по объему фигура матери занимает более значительное место, чем фигу­ра отца. По высоте фигуры матери и младенца находятся практически на одном уровне за счет того, что мать поднимает ребенка на руках до своего уровня.

2. Пропорции

3. Поза, жесты, мимика, пантомимика

Мать прижимает ребенка к себе и с нежностью его целует.

4. Вид изображения

1. В интерьере

2. Статическое (или динамическое) изображение

 

5. Эмоциональный фон Эмоциональный фон скорее позитивный.

6. Наличие контакта, включенность в общее действие

Тесный контакт матери с младенцем резко контрастирует с отсут­ствием контакта с молодым отцом семейства.

Заключение. На картине изображена типичная детоцентрическая семья. Доминирует в семье ребенок, затем мать, отец субдоминантен. В картине воспроизводится канон «Мария с младенцем Христом на руках».

А. О. АЕЗАРНО-СТАРШИЙ. «Семейный портрет художника». 1827 г. (ГРМ).

Выделяемые признаки 1. Состав семьи На картине изображена полная семья, состоящая из пяти членов: отца (автора произведения), его жены, их двух дочерей и…

А. П. РЯБУШКИН, Семья купца в XVII в. 1896 г. (ГРМ).

Интересно отметить, что в каталоге 2-й выставки Общества худож­ников исторической живописи, на которой впервые экспонировалась картина, она была… Выделяемые признаки 1. Состав семьи

Э. ГЕСФЗ ЕР. Семья слесарных дел мастера Гаушильда. 1843 г. (Берлин, Меркишес музеум).

На картине изображена семья, состоящая из семи человек: отца, матери, четверых детей (или троих?) и престарелой женщины (воз­можно, матери мужа или… 2. Пространственное расположение фигур на картине 2.1. Ближний/дальний план. Центр композиции

Анекдот как зеркало русской семьи

В психологии анализ продуктов деятельности является одним из самых старых и традиционных, но, к сожалению, сегодня мало приме­няемых методов. А… Продукты творческой деятельности, включенные в контекст офи­циальной или же… Другое дело — продукты «низового» фольклора. Они создаются вне давления цензуры и официальной культуры, вне рамок…

Мужчина в русских анекдотах

Русский отец черств и безразличен по отношению к детям, ленив, эгоистичен, меркантилен. Примером для детей быть не может, так как никаких успехов в… В качестве сына русский мужчина наделяется рядом положительных черт (которые… Русский мужчина-любовник кроме глупости и трусости никакими другими качествами не характеризуется: хвастается силой, а…

Мужчина в американских анекдотах

Американский отец все-таки пытается принять участие в воспита­нии детей, похвастать перед ними своими успехами, но делает это не очень умело. С… Мужчина-сын пассивен, но рассудителен, склонен с самообвинению в случае…

Русская женщина

В качестве матери русская женщина уделяет массу времени вос­питанию детей, в частности половому. Она учит их читать, писать, следит за школьной… Дочь обычно любит огца и мать, привязана к матери. Сохраняет эту привязанность…

Американская женщина

  71% 33% 32% 38% 30% 7% 13% 29 67% 77% 15% 8% 31% 64% 44% 51% 16% 33% 14% 3% 36% 56% 66%… Таблица 3.Содержание русских и американских анекдотов о семье  

10-2136

является следствием социальных влияний и полоролевая социализация мальчиков более сложна, чем социализация девочек.

Требований к мужчине (по результатам контент-анализа анекдо­тов) в 2 раза больше, чем к женщине. Следовательно, стандарты муж­ского поведения значительно жестче стандартов поведения женского.

Чтобы не стать объектом шуток и не оказываться в анекдотичной ситуации, современный российский мужчине:

· должен хорошо зарабатывать и полностью материально обеспе­чивать свою семью;

· должен заниматься воспитанием детей;

· должен поддерживать приемлемые отношения с тещей;

· не должен быть глуп и несообразителен;

· не должен изменять жене;

· не должен быть вял, пассивен и равнодушен к делам семьи, до­машнему хозяйству;

· не должен быть черств и безразличен к своим жене и детям; тем более не должен быть по отношению к ним жесток, агрессивен и деспотичен;

· не должен унижать или запугивать близких;

· не должен быть алкоголиком;

· не должен быть груб и прямолинеен;

· не должен быть труслив и слаб;

· не должен быть ленив и эгоистичен;

· не должен быть слишком доверчив (простоват) по отношению к окружающим, в том числе и к своей жене;

· не должен избегать ответственности за свои поступки и за свою семью;

· не должен быть жадным;

· не должен быть хвастливым;

· желательно, чтобы имел высокие сексуальные возможности.

Чтобы не стать объектом шуток и не оказаться в анекдотичной си­туации, современная российская женщина:

· не должна быть черства, жестока, груба и агрессивна с близкими (мужем, детьми);

· не должна унижать мужа;

· не должна постоянно «пилить» мужа и детей;

· не должна быть слишком озабочена вопросами секса;

· не должна попадаться, если изменила мужу;

· не должна быть слишком жадной;

· не должна быть слишком болтливой;

· не должна вмешиваться в дела семьи дочери (в роли тещи).

Анекдот не столько фиксирует состояние нашего сегодняшнего мен­талитета, сколько прогнозирует будущее.

Смена социально-экономической формации ведет к видоизменению реального типа российской семьи. Причем очень много данных в пользу того, что в семьях «новых» русских преобладают маргинальные отно­шения, характерные для перехода от языческой к протестантской се­мье: доминантный отец, дети ближе психологически к отцу, мать занята собой, но еще не конкурирует с отцом в мужских сферах деятельности.

Исследование детей из частной школы, родители которых принад­лежат к слою «новых» русских (проведено Е. П. Цисиной под руко­водством доцента Е. Е. Прониной), показало, что для этих детей, по сравнению с обычными детьми из обычной школы, значимость отца больше, чем значимость матери. Но вместе с тем для них семья и дом имеют меньшее значение, они в большей степени испытывают дис­комфорт в семье, у них неадекватная самооценка, они более агрессив­ны, чем обычные дети, и не умеют общаться со сверстниками.

Отец уже доминирует, мать уже подчиняется, но вместе с домини­рованием сложила с себя ответственность и за семью, и за воспитание детей. Дети заброшены, от них откупаются деньгами и подарками.

Русская аномальная семья может преобразоваться или в нормаль­ную православную, или в протестантскую. Последний вариант очень вероятен, так как американизация культуры идет очень интенсивно. И, как показывает сравнительный анализ русских и американских анекдотов, это не самый плохой исход.

Интеллектуальное развитие летей в семье

 

 

Наследственность и среде

С середины XIX в,, благодаря усилиям универсального гения Ф. Галь-тона, решение проблемы влияния наследственности и среды было по­ставлено на почву… Он основан на сопоставлении результатов тестирования психиче­ских особенностей… Очевидно, если результаты психологического тестирования пока­зывают, что уровни развития тех или иных способностей у…

Стиль семейного воспитания и детский интеллект Неполные семьи и несчастные дети

Несомненно, неполная семья является «социально-психологиче­ским уродством», последствия которого сказываются на личности каждого из членов семьи, —… Войны и революции, психогенные и природные катастрофы, меж­личностные… Дети, лишившиеся одного или обоих эодителей в результате распа­да семьи, медленнее развиваются, чаще болеют…

Влияние социоэкономических факторов

Как правило, нужда раньше, да и теперь сопряжена с многодетно­стью. О влиянии числа детей в семье на их развитие я расскажу в дальнейшем. Но фактор… Практически все исследователи утверждают, что результаты иссле­дований… Недостаток материнской заботы и отсутствие дисциплинирующего влияния отца крайне негативно сказывается на формировании…

Состав семьи и интеллектуальное развитие детей

Не отражает ли этот график падение значения морали и отцовского авторитета в… Отсюда ясно, как возросла роль родителей — источника любви и эмоциональной защиты. Причем заботу о ребенке сегодня…

11-2136

имодейсгвуюг с родителями, чем позжерожденные дети. Это позволяет им развиваться более интенсивно. И в дальнейшем иерархия сохраня­ется: первенцы больше и чаще взаимодействуют с родителями, чем их младшие братья и сестры. К тому же они играют роль посредников при общении родителей с маленькими детьми. Особенно взаимодействие с родителями сказывается на речевом развитии первенцев и ранее рож­денных детей, поскольку общение со взрослым намного богаче, чем вза­имодействие с братьями и сестрами, в кругу которых находятся млад­шие дети.

Если братья и сестры рождаются с небольшим промежутком време­ни (1-3 года), они оказываются в ситуации, сходной стой, в которой живут близнецы. В том случае, когда близнецы больше взаимодей­ствуют друг с другом, чем с родителями и старшими детьми, они замы­каются друг на друге. У них формируется особый «внутренний» язык, понятный только им двоим, они отстают в интеллектуальном разви­тии от других детей. Брат и сестра, если они погодки, много времени проводят вместе, родители вынуждены распределять свои интеллек­туальные ресурсы на двоих, поэтому каждому из детей меньше доста­ется «интеллектуальной пищи» отвзрсслых.

Отправной точкой теории Р. Зайонца были исследования интеллек­та голландских призывников 1944-1947 гг. рождения. Результаты тес­тирования нескольких десятков тысяч испытуемых были весьма пока­зательны: интеллект призывника (IQ) снижается с увеличением числа детей в семье. Наибольшие баллы коэффициента интеллекта получа­ют старшие дети. Чем дальше время рождения призывника от време­ни рождения первенца, тем его интеллект ниже.

Модель Р. Зайонца достаточно сложна. Он полагает, что каждый член семьи (и дети, и родители) имеют определенный уровень интел­лекта. Каждый член семьи вносит свои вклад в «интеллектуальный климат» семьи пропорционально своему интеллектуальному уровню, а семья, в свою очередь, влияет на него. Самый высокий уровень ин­теллекта следует ожидать в малых семьях с большой разницей лет рождения между детьми. Появление брата или сестры для ребенка 4 летзначимей, чей для ребенка 11-12 лет, потому что к 12 годам он уже достигает 70-80% интеллектуального развития и может быть условно причислен к категории взрослых. Модель Р. Зайонца предсказывает отрицательное влияние на интеллект детей рождения очередного ре­бенка, если им не исполнилось 3 лет, положительный эффект — для детей от 4до 9 лет, отсутствие эффекта — для детей от 9 до 12 лет, а затем возрастающий отрицательный эффект.

Зайонц предсказал в 1976 г. уменьшение средних показателей по тесту школьных способностей у учащихся американских школ до 1980 г. Причиной этого эффекта стало увеличение числа детей в средней аме­риканской семье. Ему удалось объяснить это любопытное явление. С 1964 по 1980 г. средний балл по тесту школьных способностей снизил­ся с 490 до 445, а после 1980 г. начался его рост. Зайонц объяснил это последствием «беби-бума» — резкого всплеска рождаемости после окончания Второй мировой войны. Молодые американцы победите­лями вернулись из армии и с флота, женились на радостях, селились в коттеджах, которые росли в пригородах, и успешно «делали» детей. Позже наметилось снижение рождаемости, что и отразилось на средних показателях интеллекта. Р. Зайонц прогнозирует небольшое снижение средних тестовых показателей интеллекта американских школьников после 2000 г., поскольку в конце 80-х — начале 90-х гг. в США намети­лось увеличение рождаемости.

Если обернуть модель Р. Зайонца на нашу российскую ситуацию с рождаемостью, то ее падение к середине 90-х гг., связанное с катастро­фическим снижением уровня жизни населения и утратой социальных перспектив, имеют и другую сторону. Возможно, что эти единствен­ные дети будут умнее предшествующего поколения. Разумеется, если они будут жить в нормальных семьях, а родители будут уделять им внимание.

В августе 1986 г. Р. Зайонц опубликовал обобщающую статью, где прогнозировал результаты 27 исследований влияния конфигурации се­мьи на уровень интеллекта детей. Исследования проводились в США, Бельгии, Нидерландах, Англии, Франции и других странах с помощью разных тестов интеллекта. В каждом из них участвовало от 1 тысячи до 1 миллиона испытуемых. Был различен и возраст детей — от 5 до 18 лет.

Практически все работы свидетельствуют о снижении интеллекта детей с увеличением числа детей в семье. Эффект последовательности рождения был обнаружен лишь в 14 работах, проведенных в Нидер­ландах, США, Англии, Израиле и Франции: если там, где возраст де­тей-испытуемых не превышал 12 лет, эффект почти отсутствует, то в более старших группах (от 14 лет) тестовые результаты у детей, ро­дившихся последними, снижены значительней.

Дети из многодетных семей отстают в школьной успеваемости, у них хуже развиты навыки чтения, они делают больше ошибок в вы­числениях, хуже решают творческие задачи.

Выявлено, что при маленьких интервалах между рождением детей в наиболее неблагоприятных условиях развития оказывается средний ребенок. Он отстает и в речевом развитии, и в интеллектуальном. Дело в том, что в многодетной семье интенсивность общения с появлением каждого нового ребенка переключается на него.

Первенец получил свою долю общения в младенчестве. Среднему родительского внимания не достается всобще Поскольку у него в 2-3 года должна формироваться активная речь, дефицит общения со вре­менем сказывается на ее развитии. Стаошие дети, которым 3-5 лет, речью владеют еще недостаточно хорошо, а младшие еще не говорят, а лепечут. По данным исследований Т. А.Думитрашку, в многодетных семьях с низким социально-экономическим статусом и средним воз­растом первенцев, равным 9,5 годам, один из родителей придержива­ется авторитарного стиля воспитания. Автооитарность отца может быть положительным фактором, а авторитарная мать оказывает толь­ко отрицательное воздействие на детей. К тагому поведению обычно склонны эмоционально лабильные и импульсивные женщины. Пер­венец в этих семьях имеет большое сходство по многим психологичес­ким качествам с родителями, особенно с отцом.

В России самое объемное (и единственное! исследование влияния конфигурации семьи на развитие детей предпринял коллектив психо­логов под руководством И. В. Равич-Щербо.

В пяти городах России (Москве Пеоми, Ульяновске, Ижевске и Нальчике) были проанализированы учебные оценки учащихся вторых классов (7310 человек) и восьмых классов (5054 человека) средней школы. Авторы получили распределения оценок по основным школь­ным предметам в зависимгости от особенностей конфигурации семьи. Результаты, которые получили наши отечественные коллеги, почти полностью совпадают с выводами зарубежных авторов.

Чем меньше размер семьи, тем больше вероятность, что дети будут учиться на четверки, пятерки. И соответственно, троечники и двоеч­ники встречаются чаще в многодетных семьях Подтвердилась и связь порядкового номера рождения ребенка с успеваемостью: дети, родив­шиеся первыми (1-2), имеют преимущество — они лучше успевают практически но всем предметам. Не выявилось только преимущество первенцев над детьми, рожденнымивторымш,закономерность прояв­ляется лишь на третьих-четвертых детях.

Разница в возрасте между детьми — фактор менее значимый, чем порядок рождения детей и размер семьи. Наилучший интервал рож­дения детей 6-7 лет. В целом же неблагоприятно сказывается на учеб­ных успехах ребенка малая разница в возрасте меасду ним и его бра­тьями и сестрами. Оказалось, что негативные эффекты размера семьи и порядкового номера рождения ребенка сильнее сказываются на школь­ных успехах девочек, чем мальчиков: на девочек меньше обращают внимания, не занимаются их интеллектуальным развитием после по­ступления в школу. Любопытно, что «стартовые возможности» (на­чальный уровень успеваемости) у единственных дочерей выше, чем у единственных сыновей. В чем причина — мы расскажем далее.

Итак, «модель слияния», которая предсказывает изменение интел­лектуальной среды семьи с появлением нового ребенка, получает все новые подтверждения.

Какой же должна быть идеальная конфигурация семьи, если следо­вать модели Зайонца?

Очевидно, такая семья должна состоять из 2-3 детей и пары роди­телей: причем разница в возрасте между детьми должна быть не мень­ше 6-7 лет? Но и в этом случае следует пристальное внимание обра­щать на интеллектуальное развитие среднего и особенно младшего ребенка. При такой модели семьи можно примерно рассчитать опти­мальное время рождения ребенка. Если первенец родился, когда жен­щине было 20-22 года, то следующего ребенка она может родить в 26-29 лег, а третьего — в 32-36.

Конечно, эти выкладки не более чем вероятностные рекомендации. Индивидуальная жизнь разнообразнее всяческих теорий и гипотез. Тем более, сложна жизнь современной семьи.

Что касается единственного ребенка в семье, то его воспитание — от­дельная проблема, которой посвящено достаточно книг и статей. Опас­ность здесь в воспитании «кумира семьи», эгоцентрика, который не может строить отношения с окружающими.

Уровень интеллекта ребенка определяется наследственностью (ге­нотипом) и средой. На долю наследственности приходится 50% в де­терминации интеллекта, на долю среды 30%, а на долю взаимодей­ствия «генотип-среда» — 20%. Последнее требует пояснения.

Известный психолог и генетик Р. Пломин предположил, что люди, обладающие различными врожденными свойствами, по-разному реа­гируют на те или иные особенности среды, а социальное окружение, в свою очередь, по-разному реагирует на те или иные личностные каче­ства, способности, темперамент человека. Р. Пломин выделил 3 типа взаимосвязи генотипа и среды.

1. Пассивное влияние — когда члены одной семьи имеют и общую наследственность. Тем самым способности усиливаются за счет аналогичной среды.

2. Реактивное влияние — реакция среды на проявление врожден­ных психических свойств ребенка, которая приводит к домини­рованию определенных личностных черт.

1. 3. Активное влияние — индивид либо активно ищет среду, либо соз­дает ее собственными усилиями, причем среда должна соответ­ствовать ею врожденным особенностям.

Пример первого вида взаимодействия — семья композиторов Ба­хов: дети, обладающие музыкальными способностями развиваются в музыкальной среде. Второй тип взаимодействия проявляется, напри­мер, в различных отношениях родителей-усыновителей к приемным детям: отношения зависят от уровня интеллектуального развития де­тей. Третий тип взаимодействия — активный выбор профессии и учеб­ного заведения. Юноши и девушки выбирают среду, соответствующую их способностям и склонностям. В течение жизни типы взаимодей­ствия генотипаи среды чередуются: на первых этапах развития ребен­ка преобладает пассивное взаимодействие генотипа и среды, затем оно сменяется реактивным взаимодействием, за ним следует активный тип взаимодействия.

Общение и совместная деятельность родителей и детей относятся к третьему типу, поскольку инициатором общения и взаимодействия, как правило, выступает ребенок. Существуют основные модели (по­мимо модели Р. Зайонца) влияния родителей на интеллект дегей.

1. Экспозиционная модель. Считается, что решающее значение для
развития интеллекта детей имеет продолжительность их общения друг
с другом Ребенок чаще и дольше общается с матерью, поэтому пред-
полагается, что уровень интеллектуаньного развития детей будет
больше коррелировать с уровнем интеллекта матерей, чем отцов.
И действительно, данные многочисленных психологических исследо-
ваний свидетельствуют о наличии «материнского эффекта»: величи-
на корреляции интеллектов ребенка и матери обычно выше, чем ре-
бенка и отца.

Существуют и другие данные. Внекоторых исследованиях выявлен и противоположный «отцовский эффект»: интеллектотпа теснее кор­релирует с интеллектом ребенка.

2.Идентификационная модель. В основ³ ее лежат представления о
ребенке каксуществе, уподобляюгдемся близким длянего людям. По-
лагается, что ребенок активно осваивает новые способы поведения,
присущие своему полу, психологически отождествляя (идентифици-
руя) себя с родигелем того же пола.

Идентификация ребенка с родителем сына с отцом, дочери с мате­рью действительно предопределяет сходство между ними по некото­рым личностным чертам, но прогнозы этой модели по отношению к развитию способностей не оправдываются. Следовало бы ожидать бо-

 

1. лее высоких корреляций уровней интеллекта отца и сына, матери и дочери, нежели отца и дочери, сына и матери. Данные тестирования этого не подтвердили.

Трудно спорить о том, что продолжительность общения со взрос­лым влияет на развитие ребенка. Давно доказано, что родители яв­ляются первым образцом для подражания. Проблема в том, о каком общении идет речь и кто является объектом идентификации и под­ражания? Чаще всего инициаторами общения в семье являются дети, а не взрослые. Разумеется, ребенок тянется к более эмоционально близкому взрослому. Именно эмоционально близкий взрослый слу­жит ему главным партнером в общении. Следовательно, и сходство детей и родителей между собой по уровню интеллекта должно оп­ределяться их эмоциональными отношениями. Ребенок будет бо­лее интеллектуально похож на того родителя, с которым он более эмоционально близок, с которым он интенсивнее общается, кото­рому подражает.

Я исхожу из того, что развитие интеллектуальных способностей ре­бенка определяется его активным выбором партнера по общению из двух родителей. Но все ли решает эмоциональная близость? Следуя предложенной системе главных отношений, определяющих структу­ру семьи, столь же важную роль может иметь властный авторитет ро­дителя или значение родителя как носителя ответственности.

Рассмотрим постсоветскую семью, с которой нам придется иметь дело. Эмоционально ближе к ребенку мать, она же чаще несет ответ­ственность за семью. Иногда отец доминирует, иногда доминирует мать. В постсоветской семье основным видом отношений стала эмоциональ­ная близость-отдаленность. Нетрудно прогнозировать, что в таких семьях дети будут тянуться к матери, а не к отцу.

Итак, значимый взрослый может быть и образцом подражания, и объектом общения. Образец подражания и объект общения не всегда совпадают в одном лице, но влияние, которое оказывает эмоциональ­но близкий родитель на ребенка, несомненно.

Я приведу в качестве иллюстрации одно исследование, которое про­вела О. Н. Скоблик — моя аспирантка.

Если эмоционально близкий родитель влияет на уровень интеллек­та ребенка, общаясь с ним, то, в соответствии с теорией Р. Зайонца их интеллектуальные уровни должны сближаться. Проще говоря, уро­вень интеллекта ребенка должен быть ближе к уровню интеллекта того из родителей, который ему более эмоционально близок и с которым он чаще и интенсивнее общается.

Следовательно, нам нужно было определить величину эмоциональ­ной близости между отдельными членами семьи и уроьень интеллек­та каждого из них.

Для тестирования уровня общею интеллекта мы выбрали тест Р. Кетгелла (тест, свободный от культуры). С помощью методик «Рисунок семьи» в иллюстрации Г. Н. Хаментаускаса, теста семей­ных отношений (FRT), теста родительского отношения А. Я. Варги и В. В. Сголина и специальной анкеты для родигелей были опреде­лены эмоциональные отношения между членами семьи.

Главная трудность этого исследования состояла в том, что нам нуж­но было избавиться от влияния массы внешних, дополнительных фак­торов, которые могли бы повлиять на результаты.

В исследовании участвовали 86 семей, в которых было 258 членов. Средний возраст детей на момент тестирования равнялся 9,5 годам, все они посещали 3-й класс начальной школы. В группе детей-испытуемых было го 43 девочки и 43 мальчика. Исследование проводилось на базе средней школы № 19 г. Новочебоксарска. Группа семей была отобрана таким образом, чтобы они не отличалисьпо возрасту детей, социально-экономическому статусу, региону проживания. В наше исследование не были включены семьи с различными типами дезорганизации, в частно­сти, мы исследовали только полные сеиьи, не рассматривали семьи с асоциальным поведением одного или нескольких родителей и т. д.

Однако мы не учитывали и не уравнивали выборку ио количеству детей в семье, наличию бабушек или дедушек возрасту родителей. От­ношения между родителями также не учитывались.

Следуег, наверное, сказать несколько слов отестеР. Кеттелла. «Куль­турно-независимый гест интеллекта» Р. Кеттелла был издан впервые в 1949 г. Институтом личностного тестирования и тестирования способ­ностей. В нашей стране получила известность, была адаптирована и из­дана версия 1985 г. Гест прошел проверку и широко используется во всем мире (в США, Англии, ФРГ, Чехословакии, Болгарии).

Он достаточно надежен. Результаты выполнения теста свидетель­ствуют об уровне развития общего интеллекта, который предопреде­ляет способность успешно применять знания для решения задач, ус­пешность в обучении и профессиональной деятельности Подробнее о теории интеллекта Р. Кеттелла и его тесте можно прочитать в моей книге «Психология общих способностей» (1S95).

Здесь же имеет смысл рассматривать методики,которые использу­ются для анализа семейных отношении и которые мы применили в своем исследовании. О методике «Рисуноксемьи» уже говорилось.

Дляоблегчения интерпретации теста «Рисунок семьи» он был совме­щен с цветовым тестом отношений (ЦОТ) О. С. Сермягиной.

Что представляет собой этот тест? Его методической основой стал цвето-ассоциативный эксперимент. Считается, что важнейшие особен­ности отношения человека к себе самому, а также к значимым для него людям отражаются в цветовых ассоциациях. Этот тест позволяет выя­вить глубинные, неосознаваемые компоненты человеческих эмоцио­нальных отношений.

Как проводится методика? Испытуемый должен подобрать подхо­дящий цвет (цвета) к каждому персонажу или понятию. Всего в его распоряжении восемь цветов: красный, синий, желтый, зеленый, се­рый, черный, коричневый, фиолетовый. Затем он должен разложить цвета в порядке предпочтения: на первое место ставится наиболее предпочитаемый цвет, на последнее — отвергаемый.

Интерпретация проводится следующим образом. Сопоставляются цветовые предпочтения с цветами, которые приписаны тому или ино­му лицу. Если на первых местах испытуемый оставил цвета, которые он приписал персонажу, то это говорит о положительном отношении. Если с персонажем ассоциируются цвета, стоящие на последнем мес­те, то испытуемый относится к нему плохо.

«Рисунок семьи» дети выполняли с помощью восьми цветных ка­рандашей. Детям предлагалось в правом верхнем углу нарисовать во­семь квадратов и закрасить их в такой последовательности: сначала используйте цвет, который вам нравится больше всего, затем цвет, ко­торый стоит на втором месте по привлекательности; на третьем и чет­вертом месте — предпочтительные цвета; на пятом и шестом местах — безразличные цвета, на последних (7-8) — цвета, которые не нравят­ся. После того как ребенок закрасит все квадратики ему предлагается нарисовать семью, в том числе и себя, с помощью цветных каранда­шей. Фиксируется последовательность появления фигур на бумаге и определяется, какая фигура кого из членов семьи изображает. Кроме того, фиксируются перерывы в работе более 15 секунд, стирание дета­лей, комментарии ребенка к рисунку.

И наконец, после выполнения теста ребенку предлагалось решить шесть ситуационных задач: три из них должны были выявить негатив­ные чувства к членам семьи, а три — позитивные. Результаты выбора ребенок указывал на отдельном листе. Давались ситуации такого типа: «Представь себе, что ты имеешь два билета в цирк. Кого бы ты позвал с собой?» Или: «Представь себе, что твоя семья идет в гости, но один из вас заболел и должен остаться дома. Кто он?»

При интерпретации рисунков учитывались следующие признаки:

1) выбор цветов при рисовании членов семьи и связь этого выбора с предпочтениями цветов;

2) структура семьи — состав реальной и нарисованной семьи, рас­положение ивзаимодействие членов семьи на рисунке;

3) характер изображений отдельных членов семьи;

4) особенности процесса рисования.

Положительное отношение к родителю проявлялось в следующих признаках: общая деятельность с родителем, близость к нему на ри­сунке (по сравнению с другими членами семьи). Наиболее детально рисуют идлительнее раскрашивают самого любимого члена семьи.

На отрицательное отношение указывают признаки, противополож­ные перечисленным: большие расстояния от родителя на рисунке; член семьи рисуется без деталей, иногда дажебез отдельных частей тела. При рисовании нелюбимого члена семьи дети используют штриховку, сти­рают и перекрашивают отдельные детали или фигуру в целом.

Отношение ребенка к родителям выявляется тестом семейных от­ношений (Family Relations Test). Это проективная методика исследо­вания личности была опубликована Д. Антони и Е. Бине в 1957 г. Она позволяет оценить чувства, которые ребенок испытывает к членам се­мьи, и как он воспринимает отношение к себе. Тест включает в себя два субтеста В первой части дается комплект из 10 контурных фигу­рок людей. Ребенок должен их принять за членов семьи. Самая важ­ная для тестирования фигурка — господин Никто. Во второй части теста содержится набор из сорока карточек с высказываниями, исхо­дящими от определенного человека либо обращенными кдругому че­ловеку. Они выражают чувства ребенка к родителям, другим членам семьи, а также те чувства, которые они испытывают к ребенку.

Карточки пронумерованы и вручаются обследуемому в строго оп­ределенней последовательности. Они подразделяются надве группы. В первую входят карточки с эмоционально-положительными и эмо­ционально-отрицательными высказываниями: из них 10 обращены к членам семьи и10 — к самому ребенку. В них речь идет о реальных чувствах. Ко вгорой группе относятся карточки (20) с отрицательны­ми и положительными эмоциональными высказываниями, в которых отражены чувства членов семьи, окружающих ребенка. Пример выс­казывания из первой группы: «На этого человека я часто злюсь». При­мер высказывания из вгорой группы: «Этот человек из нашей семьи меня очень любит».

Ребенок должен в ходе тестирования выбрать из десяти фигур те, которые представляют членов семьи и господина Никто. Фигуры при­крепляются к маленьким коробкам. Затем с ребенком играют в «по­чту». Ему зачитывают и отдают карточки с высказываниями, а он иг­рает роль почтальона и опускает их в коробку с той фигурой, которой, как он считает, сообщение адресовано. Господин Никто получает те послания, которые не подходят ни для одного члена семьи.

Результаты тестирования заносятся в особый бланк. Колонки соот­ветствуют членам семьи, а строки соответствуют номерам высказыва­ний. По отношению к каждому члену семьи высказывания с положи­тельным и с отрицательным отношением суммируются и выводится индекс эмоционального отношения ребенка к другому члену семьи.

Родительское отношение к ребенку тестируется опросником А. Я. Вар­ги и В. В. Столина.

Авторы опросника обследовали 197 родителей психически здоровых детей из 93 семей. Возраст детей — от 7 до 11 лет. Все родители обраща­лись в консультативный центр помощи семье факультета психологии МГУ. Высказывания родителей и послужили материалом для опросни­ка. Всего в опросник после процедуры валидизации было включено 62 высказывания, которые должны измерять 5 факторов: «принятие-от­вержение», «кооперация», «симбиоз», «авторитарная гиперсоциализа­ция» и «маленький неудачник».

В своем исследовании мы анализировали лишь данные по шкале «принятие-отвержение», которая включает почти половину пунктов опросника. Она отражает целостное эмоциональное отношение роди­теля к ребенку.

А. Я. Варга и В. В. Столин так описывают полюсы шкалы. Родитель относится к ребенку положительно, если: ему нравится ребенок таким, какой он есть, родитель уважает индивидуальность ребенка, симпати­зирует ему, стремится проводить много времени с ним, одобряет его интересы и планы. Негативное отношение (неприятие) проявляется в ton, что родитель воспринимает ребенка плохим, неприспособленным, неудачливым, неумным, склонным к дурным поступкам. Родитель ис­пытывает досаду на ребенка, злость к нему, раздражение, обижается на него. Он не доверяет ребенку и не уважает ребенка.

Тестировались оба родителя. Высокий балл по шкале интерпрети­ровался как отвержение, низкий — как эмоциональное принятие.

Сопоставление данных, полученных с помощью опросника А. Я. Вар­ги и В. В. Столина, показало, что отношения ребенка к родителям часто совпадают с отношением родителя к ребенку. В частности, более пози­тивное отношение к ребенку проявлял тот родитель, который был для ребенка менее эмоционально значим.

Стиль родительского воспитания и тип отношения к ребенку могут не соответствовать отношению ребенка к родителю.

Поскольку именно ребенок является инициатором общения, он мо­жет не получагь от родителя эмоциональный отклик, адекватный сво­ему отношению.

Кто же более эмоцион&тьно значим для наших детей?

Практически все отечественные авторы отмечают большую эмоци­ональную близость между ребенком и матерью.

Б исследовании О. Н. Скоблик девочки в 75% случаев предпочита­ют мать, а в 24% случаях — отца. Мальчики в 65% случаев выбирают отца, а в 35% случаев — мать.

 

 

Б целом же 50% детей выбрали мать, а 44% — отца,. Но скорее всего в предпочтениях «работает» механизм полоролезой идентификации: дети выбирают чаше родителя того же пола.

Возможно и другое объяснение. Подобного рода исследования, про­водимые в 60-70-е гг., давали иные результаты: идевочки, и мальчики предпочитали мать, Кнут Пиппинг, исследователь из ГДР, еще в 1954 г. выявил, что большинство детей молодых людей (от 18 до 22 лет) неза-висимоот пола считают, что им эмоционально ближе мать. Но в этом случае следует учесть трагедию Второй мировой войны.

Но в наших результатах четко проявилась смена предпочтений, по крайней мере, у мальчиков, воспитанных в постсоветской семье, по сравнению с детьми советской эпохи. Изменение направлено в сторо­иу протестантской модели семьи — возрастает эмоциональная бли­зость сыновей с отцами и значимость отцов для детей.

Если такие исследователи, как К. Н. Волкова, в 1972 г. подчеркива­ли ослабление эмоциональной связи между отцами и детьми в связи с интенсивной утратой отцами их реальных функций в семье и контак­тов (бытовых, нравственных, эстетических) с детьми, то ныне процесс пошел в иную сторону. С этим результатом можно сопоставить дан­ные О. С. Сермягиной. Она опрашивала родителей и выявила, что как отцы, так и матери оценивали выше свою мать, нежели отца.

Их сыновья в 1990-е гг. дают существенные оценки, что явно свиде­тельствует об изменении преобладающего типа структуры отношений в семье.

Какие же результаты были получены в исследовании?

Подтвердилась известная гипотеза «ассортативности»: люди склон­ны жениться и выходить замуж за партнеров, сходных с ними по уров­ню интеллекта. Не только «дурак дурака видит издалека», но и умная умного, и наоборот. Коэффициент корреляции уровня общего интел­лекта родителей 0,366 (положительный и значимый). Возможно и вза­имовлияние. Так, психолог H. Н. Обозов показал, на основе резуль­татов своих исследований, что длительное общение в супружеских и дружеских парах приводит с сближению личностных черт партнеров. Правда, сближение уровней интеллекта супругов после их длительно­го семейного проживания не выявлено.

Однако H. Н. Обозов обнаружил другой факт: те студенты, которые сохраняли дружеские отношения с 1-го по 5-й курс, сближались по профилю интеллекта.

Но нас больше интересовали корреляции интеллекта родителей и детей.

Напомню еще раз, что во многих исследованиях обнаружен мате­ринский эффект: большее соответствие уровней интеллекта матерей и детей, чем отцов и детей. Этот феномен был обнаружен, например, в Гавайском исследовании приемных детей. Исследователи сопоставля­ли братьев и сестер, детей и родителей, а также родителей между со­бой. Тестировались американцы японского и европейского происхож­дения.

Исследователей интересовали общий интеллект, словесный интел­лект, пространственный интеллект, скорость восприятия, зрительная намять.

Корреляции у матерей и детей (как сыновей, так и дочерей) полу­чились выше, чем у отцов и детей.

Аналогично в Миннесотском исследовании 176 приемных детей исследовались 100 семей, которые включали и кровных детей. И при этом исследовании материнский эффект оказался значительнее, чем отцовский (табл. 6).

Таблица 6.Внутрипарное сходство родителей и детей по показателям общих способностей

 

Сравниваемые лары	з	г
Отец-дочь Отец-сын Мать—дочь Мать-сын Мать—ребенок Отец-ребенок Родитель—ребенок Родители между собой Более близкий родитель - дочь Менее близкий родитель - дочь Более близкий родитель - сын Менее близкий родитель - сын Более близкий родитель - ребенок Менее близкий родитель - ребенок	43 43 43 43 86 86 86 86 43 43 43 43 86 86	0,434 0,426 0,524 0,444 0,484 0,430 0,453 0,366 0,621 0,385 0,566 0,337 0,584 0,353
з — количество пар; г - коэффициент корреляции

Нетрудно заметить, глядя на таблицу, что максимально сходны уров­ни интеллекта матерей и дочерей (г = 0,524). Дочьв русской семье вос­питывается как «вторая мама», максимально близка к материи подра­жает ей (до определенного времени, точнее до 14—16 лет).

Вообще коэффициент корреляции уровней интеллекта родителей и детей в нашем исследовании получился значительно выше, чем во многих других аналогичных исследованиях: соответственно у нас — 0,437, а средний по иным работам — 0,35.

Попытаемся использовать эти коэффициенты корреляции для ре­шения иной задачи — восстановления структуры эмоциональной бли­зости в семье.

Ведь можно считать так: если в сходстве интеллекта членов семьи проявляется их эмоциональная близость, то по коэффициентам кор­реляции интеллекта можно выявить близость членов среднестатисти­ческой семьи.

Дляэтого переведем коэффициенты корреляций (r) в расстояния — r, (0<r< 1):

И получим следующую картину условных расстояний между чле­нами среднестатистической семьи:

 

Очевидно, сын в российской семье (если верна наша гипотеза) на­ходится в худшем положении, нежели дочь. Впрочем к этому выводу мы уже пришли раньше, анализируя психологическую структуру по­стсоветской семьи: мать дальше от отца, чем сын, сын ближе к матери, чем к отцу.

Вывод, хотя и интересный, но ожидаемый.

Но вернемся к нашей исходной гипотезе и посмотрим, действитель­но ли у ребенка с эмоционально значимым родителем больше сход­ства в уровне интеллекта, чем с родителем, менее эмоциональнозна-чимым.

Мы разделили всех родителей на более и менее значимых и подсчи­тали четкие коэффициенты корреляции интеллекта менее и более зна­чимых родителей с дочерью и сыном. Конечно, следовало бы выделить отдельно корреляции детей с отцами (более или менее значимыми) и аналогично — с матерями, но для этого объем выборки был явно недо­статочен.

Замечу, что подобные исследования не только очень трудоемки, но и весьма не просты с точки зрения организации: семья очень закрытая система. Не все хотят, чтобы их семейные проблемы стали достояни­ем третьих лиц. Взрослые иногда соглашаются на тестирование с боль­шой неохотой. Поэтому от психолога, проводящего подобную работу, требуются мудрость, такт и умение общаться с людьми.

Любое тестирование вольно или невольно превращается в консуль­тацию, поскольку люди ждут от психолога конкретной помощи в ре­шении своих жизненных проблем: отношения с супругой, воспитание и здоровье детей, успеваемость в школе волнуют родителей. И мало кто желает «послужить науке», хотя изредка встречаются и такие слу­чаи. Чаще же психологу приходится преодолевать настороженность.

Но в целом наши родители желают получить как можно больше компетентной информации о своих детях и об отношениях в семье. Наша семья — не крепость, а в достаточной мере «открытая система».

Сравнение корреляций уровней интеллекта сыновей и дочерей с более или менее эмоционально значимыми родителями показало, что независимо от пола ребенка корреляции интеллекта детей и эмоцио­нально близких родителей выше. Следовательно, дело не в материнс­ком генетическом эффекте. Просто мать чаще эмоционально ближе к детям, чем отец (о чем свидетельствуют и наши данные). Более того, различия корреляций оказались статистически значимы при высоком1уровне достоверности.

Отсюда следует и другой вывод: идентификация с родителем того же пола имеет важное значение для формирования ряда личностных качеств, но не имеет практически никакою значения для формирова­ния когнитивных способностей. В последнем случае работают совер­шенно иные механизмы.

Ясно одно: передача культурного опыта, интеллектуального потенци­ала осуществляется в семье при взаимодействии ребенка и взрослого.

Но что должен делать взрослый, чтобы реализовать свою роль ин­теллектуального донора и воспитателя? Мы не изучали влияние на развитие детей отношений между супругами. Однако есть данные о взаимосвязи огношений между супругами и их отношением к ребен­ку. Существуют и данные, касающиеся связи уровня развития детей с качеством сотрудничества родителей в семье.

Дискомфорт в супружеских отношениях приводит к замедлению развития ребенка (не только личностного, но и интеллектуального). Отношения между родителями особенно сильно влияют на умствен­ное развитие детей от 3 до 4 лет.

И все же когнитивное развитие (по Ж. Пиаже) в большей мере зави­сит от того, как родитель справляется с обучением ребенка в коде обще­ния, нежелиот того, как родители относятся друг к другу. П. И.Керич в 1990 г. проводил исследование влияния семейных взаимоотношений на отношение к ребенку и выявил, что на развитие ребенка влияет стиль речевого общения родителей.

После окончания любого исследования в голову приходят «крамоль­ные» мысли: а вдруг причина сходства уровней интеллекта родителей и детей иная? Не исключено, что причина и следствие в нашей исход­ной гипотезе могут поменяться местами. Предположим, что ребенок больше эмоционально тянется к тому из родителей, с которым он боль­ше схож по уровню развития интеллекта. Тогда причиной будет сте­пень сходства интеллектов, а следствием — эмоциональная близость-отдаленность, принятие-непринятие.

Эта гипотеза малоправдоподобна хотя бы потому, что различия в уровне интеллекта между 7-9-летним ребенком и взрослым челове­ком значительно больше, нежели различия между интеллектами ро­дителей. Тем более что выявлена положительная и значимая корреля­ция уровней интеллекта отцов и матерей.

И все же не будем заранее отбрасывать эту альтернативную гипоте­зу. Опровергнуть ее можно лишь проводя исследования группы семей в течение ряда лет. Если удастся обнаружить сближение уровней ин­теллекта эмоционально близких детей и родителей во времени, то ги­потезу о первичности сходства интеллектов можно будет отбросить. Точнее говоря, различия в величинах корреляций интеллекта пар эмо­ционально близких детей-родителей и эмоционально далеких долж­ны с течением лет увеличиваться.

И последнее. Остается открытым вопрос о влиянии стиля роди­тельского воспитания на развитие интеллекта ребенка. Предыдущее исследование зафиксировало роль жизненного отношения ребенка к родителям в детерминации его интеллекта. Обратное влияние также должно стать предметом особого исследования.

В 1975 г. Р. Пломин и Д. С. де Фриз проводили исследования 200 се­мей с приемными детьми и столько же контрольных семей. Им удалось установить, что умственное развитие детей определяется психологиче­ской готовностью родителей к контактам с детьми. И более того, оказа­лось, что дети тех родителей, которые проявляли эмоциональную и вер­бальную готовность к общению со своими годовалыми детьми, через год показали более высокий уровень интеллектуального развития. Данные Дж. Горна (1982) свидетельствуют о том, что от дружественной семей­ной среды зависят в первую очередь показатели невербального (про­странственно-практического) интеллекта.

О влиянии стиля родительского воспитания на интеллект ребенка и пойдет речь в следующем разделе.

Экспериментальное исследование было проведено моей аспирант­кой Е. А. Воробьевой в 1993-1995 гг.

Мы использовали в исследовании метод контрольного близнеца. Суть его такова. К участию в экспериментах привлекается несколько пар однояйцезых (монозиготных, МЗ) близнецов. Эти близнецы име­ют 100%-ную одинаковую наследственность. Однако эксперименталь­ному воздействию подвергается только один близнец. Близнецы, ко­торые не подвергались воздействию, образуют контрольную группу, а те близнецы, которые участвовали в основной серии эксперимента, входят в экспериментальную группу. Если экспериментальное воздей­ствие дает эффект (обнаруживаются значимые различия результатов контрольной и экспериментальной группы), то различия психических состояний людей, которые мы вызвали в эксперименте, обусловлены не наследственностью, а средой.

В основном исследовании приняли участие 52 пары однояйцевых близнецов 13-14 лет. Из них 27 пар девочек и 25 пар мальчиков. Все они учились в средних школах г. Ростова-на-Дону. Первоначальная вы­борка была значительно больше, часть близнецов по разным причинам не участвовала б исследовании. При исследовании близнецов были при­менены тест Д. Векслера (WJSC-R), опросник для диагностики зигот-ности близнецов З. Ф. Талызиной, С. В. Кривцовой. Е. А. Мухаматули-ной, методика анализа стилей семейного воспитания Э. Г. Эйдемиллера, стандартизированная посгэкспериментальная беседа, опросник для из­мерения мотивации достижений М. Ш. Магомед-Эминова.

В чем же состояло экспериментальное воздействие? Любой психоло­гический лабораторный эксперимент представляет собой взаимодей­ствие испытуемого и экспериментатора, опосредованное общением.

На испытуемого воздействует вся экспериментальная ситуация — ситуация общения. Поэтому в 4 разных группах моноаигогных близ­нецов были реализованы различные стили общения.

Нас интересовало, как власть экспериментатора и эмоциональная поддержка, оказываемая испытуемому, повлияют на результат выпол­нения интеллектуального теста.

Были реализованы 4 стиля общения. Каждый стиль представлял собой сочетание наличия или отсутствия двух факторов: эмоциональ­ной поддержки и контроля за поведением испытуемого.

Переменные рассматривание как независимые. Всем детям сооб­щалось, что результаты исследования будут известны только им и эк­спериментатору.

Главной проблемой любого подобного эксперимента является кон­троль внешних дополнительных переменных (факторов), которые мо­гут оказать влияние на результаты деятельности испытуемых.

К числу этих факторов в первую очередь относится отношение ис­пытуемого к самому эксперименту, которое можег влиять на заинте­ресованность испытуемого и успешность решения интеллектуальных задач. Чтобы обеспечить необходимую мотивацию испытуемых, с ними проводилась беседа: сообщалось, чем психолог отличается от врача-психиатра, невропатолога или педагога, в чем суть психологи­ческой работы.

Экспериментатор говорил, что цель эксперимента состоит в сборе информации о близнецах для создания в г. Ростове-на-Дону близне­цового центра. Аналогичный центр уже создан в Санкт-Петербурге. Психологи поясняли, что результаты эксперимента позволят близне­цам лучше узнать себя. Помимо этого гарантировалась анонимность и конфиденциальность диагностической информации. Таким способом удалось избежать эффекта тестирования и снизить страх испытуемо­го перед экспериментом.

Важное значение имел сбор сопутствующей информации: выявле­ние стиля семейного воспитания, определение очередности рожде­ния близнецов (по данным предварительного обследования, перво­рожденные близнецы имели несколько больший уровень IQ, чем второрожденные). Выяснялась воспитательная установка родителей близнецов на сходство или различие, она влияет на расхождение по­казателей IQ монозиготных близнецов. В беседе выявлялась числен­ность семьи, наличие других детей, очередность их рождения, нали­чие других близнецов.

Не меньшее значение имеет и то, где проживали и воспитывались близнецы, какая у них семья: полная, неполная, расширенная и пр. Кроме того, определялось наличие или отсутствие лидерства в паре.

Весь экспериментальный цикл с одним испытуемым проходил в те­чение двух дней.

Все обследованные дети являлись уроженцами одной местности (ро­стовчане), из них 37 пар русских, 6 пар украинцев и 9 пар армян. Но все они считали себя русскими. Только три пары армянских детей были беженцами. Итак, почти все близнецы, участвовавшие в исследовании, принадлежали русской культуре. Все они родились в 1980-1981-х гг.

К сожалению, многие дети-близнецы жили в неполных семьях: у 5 пар отсутствовал отец, 3 пары близнецов жили с отчимом или маче­хой, 4 пары близнецов имели старших братьев и сестер, младших бра­тьев или сестер имели 7 пар близнецов. Все они проживали вместе.

Пары близнецов были разделены на 4 группы на основании данных, полученных по опроснику Э. Г. Эйдемиллера, по типам семейного вос­питания, а внутри этих групп отнесены к контрольной или экспери­ментальной подгруппе.

В ходе основной части эксперимента (третий лень) испытуемые должны были решать задачи теста Д. Векслерана определение уровня общего, вербального и невербального интеллектов.

Наряду с основной тестовой инструкцией в каждой изэксперимен-тальных серий вводились дополнительные компоненты в общение ис­пытуемого и экспериментатора: в I группе реализованы контроль и эмоциональная поддержка. После того какбыла зачитанаинструкция, перед выполнением каждого из субтестов экспериментатор требовал рассказать, что сейчас надо делать. Испытуемый пересказывал содер­жание инструкции. Затем экспериментатор говорил: «Хорошо, моло­дец, тогда начнем*.

После решения очередной задачи экспериментатор спрашивал: «Почему ты так думаешь? Объясни, пожалуйста». Получив ог испы­туемого разъяснения, экспериментатор говорил: «Хорошо, спасибо, ты молодец» (или: «Ты отлично справился», «Ты очень хорошо сообра­жаешь», «С тобой приятно работать»). По завершении каждого суб­теста (серии заданий) у испытуемого спрашивалось, не хочет ли он передохнуть. Если он хотел этого, то после VI субтеста ему давалась возможность отдохнуть в течение 10 минут. В ионце экспериментатор говорил: «У тебя вее отлично получилось. Молодец.мне очень понра­вилось, как ты работал».

Во II группе (контроль при отсутствии эмоциональной поддержки) перед каждым из субтестов экспериментатор требовал: «Расскажи, что сейчас нужно будет делать?» После решения испытуемым очередной задачи в каждом субтесте экспериментатор спрашивал: «Почему ты так думаешь? Объясни, пожалуйста». В конце VI субтеста предлагал­ся 10-минутный отдых.

В III группе (отсутствие контроля при наличии эмоциональной поддержки) после решения очередной задачи экспериментатор гово­рил испытуемому: «Молодец» («Хорошо, гы отлично справился», «Ты очень хорошо соображаешь», «С тобой приятно работать»). После окончания каждого субтеста экспериментатор спрашивал испытуемо­го, не устал ли он. Если испытуемый отвечал, что устал, ему предла­галось подождать до завершения VI субтеста, когдабудет дан 10-ми­нутный отдых. После окончания работы экспериментатор говорил испытуемому: «У тебя все отлично получилось, молодец! Мне очень понравилось с гобой работать».

В IV группе (отсутствие контроля и эмоциональной поддержки) применялась стандартная инструкция теста Д. Векслера, с 10-минут­ным отдыхом после проведения VI субтеста.

Стандартная процедура теста Д. Векслера проводилась и во всех контрольных группах (как и в IV экспериментальной).

Таким образом был реализован следующий экспериментальный план:

Таблица 7.Стили общения

После проведения исследования назначался день встречи (четвер­тый день), когда испытуемому сообщались сведения о его уровне спо­собностей, полученные после обработки данных тестирования.

На первом этапе обработки результатов нас интересовало, влияют или не влияют контроль и эмоциональная поддержка испытуемого экспериментатором на его интеллектуальную продуктивность?

Для этого данные были подвергнуты процедуре двухфакторного дисперсионного анализа, где факторами были:

1) наличие или отсутствие контроля поведения,

2)наличие или отсутствие эмоциональной поддержки (модель «два фактора — две градации»).

Данные по экспериментальным группам представлены в табл. 8.

 

Таблица 8.Контроль поведения, эмоциональная поддержка и IQ

 

Таким образом, различия средних значений IQ, определяемые уров­нем эмоциональной поддержки, характеризуются разницей по стро­кам, а различия, определяемые уровнем контроля поведения, — раз­ницей значений по столбцам.

Не вдаваясь в процедуру подсчетов (она стандартна), скажем о ре­зультатах.

Получены значимые статистические различия (при точности а = 0,05) только показателей измерения интеллекта тестом Д. Векслера между группами испытуемых, получившими и не получившими эмоциональ­ную поддержку, Те, кто получает эмоциональную поддержку экспери­ментатора, лучше решают тестовые задания.

Наличие или отсутствие контроля за поведением испытуемого зна­чимо не сказывается на результатах измерения интеллекта.

Однако следует учитывать эффект взаимодействия независимых переменных. Различают три вида взаимодействия:

1) нулевое взаимодействие, или отсутствие взаимодействия;

2) «расходящееся» взаимодействие — одна переменная нивелирует влияние другой;

3) максимальное взаимодействие — влияние одной переменной при­водит к смене знака второй.

На иллюстрации по оси абсцисс отложены уровни одной из незави­симых переменных контроля за поведением (К = О, К = 1). На оси ор­динат значения общего интеллекта по тесту Д. Векслера в эксперимен­тальных подгруппах (получивших эмоционатьную поддержку Э = 1 и не получивших эмоциональной поддержки Э = 0).

Таким образом, видно, что включение фактора контроля за поведе­нием уменьшает влияние фактора эмоциональной поддержки.

Результаты экспериментальных и контрольных групп также были сопоставлены по F-критерию Фишера. Результаты показали наличие значимых различий между показателями IQ экспериментальных и кон­трольных подгрупп I, II и III. Между тем в IV группе таких различий не было. Следовательно, влияние ситуационной эмоциональной под­держки и контроля за поведением существует, и этот эффект не зави­сит от генотипических различий испытуемых.

Таблица9. Влияние поддержки

 

Поддержка	Коэффициент корреляции
3 4	0,616 0,381 0,764 0,969

 

Были подсчитаны коэффициенты внутриклассовой корреляции, свидетельствующие о сходстве или различии результатов близнецов экспериментальной и контрольной групп. Как видно из табл. 9,макси­мальная корреляция по данным тестирования IQ в IV подгруппе (что очевидно). Минимальная корреляция между контрольной и экспе­риментальной группами близнецов регистрируется во 2-й ситуации (подгруппе) — действие одного лишь фактора контроля поведения без фактора эмоциональной поддержки, что полностью соответствует пре­дыдущим результатам (см. график).

На первый взгляд, результат отвечает представлениям Л. С. Выгот­ского о «зоне ближайшего развития»: любое поддерживающее вмеша­тельство взрослого улучшает результат решения задачи подростком. Но, по нашим данным, большее (и значимое) влияние оказывает эмо­циональная поддержка, а не когнитивно-поведенческий контроль. Дело не в помощи взрослого ребенку, которой не было, а в создании опреде­ленной эмоциональной обстановки.

Напрашивается вывод: если мы будем оказывать эмоциональную поддержку детям в ходе выполнения ими интеллектуальной деятель­ности, то эффект воздействия будет максимален, а влияние контроля приводит к уменьшению этого эффекта.

Кроме того, нетрудно заметить значительно более низкие коэффи­циенты внутрипарного сходства в группах I и III по сравнению с IV группой (см. табл. 10).

Таблица 10.Эффективность стиля общения экспериментатора сблизнецами МЗ в зависимости от их доминирующей мотивации

 

Итак, эмоциональная поддержка положительно влияет на интел-лектуальн/ю продуктивность, а включение контроля за поведением сглаживает это влияние. Кроме того, влияние контроля не определя­ется генетическим фактором, от которого зависит сходство интеллек­туального развития близнецов.

Уровень развития интеллекта и структура мотивации достижений в идеале должны соответствовать друг другу. У испытуемых с преоб­ладанием мотивации избегания неудачи, как правило, наблюдается более низкий уровень развития интеллекта, чем у испытуемых с пре­обладанием надежды на успех, которые, соответственно, обладают бо­лее высоким интеллектом.

Возможны два варианта рассогласования структуры мотивации до­стижений:

1) сочетание низкого уровня интеллекта с доминированием моти­вации надежды на успех или отсутствием доминирования любой из тенденций;

2) сочетание высокого уровня развития интеллекта с мотивацией избегания неудачи (страх перед неудачей) или сотсугствием до­минирующей тенденции.

Традиционно считается, что высокий уровень развития интеллекта
диагностируется при Щ> RO, средний уровень при90< IQ < 119 и
низкий уровень приIQ< 89'.
____________________

¹ Бурлсчук Л. Ф., Морозов С. М. Словарь-справочник по психологической диагностике. Киев, 1989.

Были вычислены разности (приросты) показателей IQ между близ­нецами экспериментальной и контрольной групп.

Результаты показывают, что если у близнецов преобладает мотива­ция достижений (они надеются на успех и не боятся неудачи), то наи­большие различия между «контрольным» и «экспериментальным» близнецами наблюдаются в ситуации, когда экспериментатор осуществ­ляет эмоциональную поддержку испытуемого, а контроль поведения отсутствует. Менее эффективен стиль общения в ситуации контроля в сочетании с эмоциональной поддержкой, еще менее эффективен стиль ситуации сочетания контроля с отсутствием эмоциональной поддержки.

Испытуемые, боящиеся неудачи, более продуктивны в ситуации сочетания эмоциональной поддержки с контролем. Наименее эффек­тивна эмоциональная поддержка при отсутствии контроля.

Боящиеся неудачи и надеющиеся на успех образуют «ортогональ­ные» группы: без контроля за поведением извне боящиеся неудач не могут проявить свои способности в полной мере.

Данные группы IV (где ситуация эксперимента не отличалась от контроля) подтвердили классическую зависимость: мотивированные надеждой на успех дают более высокие показатели общего интеллек­та, чем боящиеся неудачи.

Здесь возникает классическая проблема: что первично, а что вторич­но? Я полагаю, что генетически первичен уровень интеллекта: высоко­интеллектуальный ребенок в норме лучше справляется с задачами, и при накоплении успешного опыта у него формируется личностная дис­позиция, надежда на успех; ребенок с низким уровнем интеллекта чаще испытывает трудности и неудачи, следовательно, ожидает их и впредь, у него формируется страх неудачи.

Другое дело при действии в определенной ситуации: тот, кто наде­ется на успех, активно берется за решение, а мотивированный страхом перед неудачей испытывает неуверенность, тревогу и попадает в по­рочный круг: страх неудачи ведет к неудаче. Так формируется функ­циональная система, состоящая из мотивационной и способностной подсистем.

Поэтому боящиеся неудачи нуждаются не только в эмоциональном контроле, но и во внешнем регуляторе, «внешнем контуре обратной связи», т. е. контроле поведения. Отсюда следует простой вывод: у мотивированных надеждой на успех более силен «внутренний конт­роль» поведения, поэтому они не нуждаются или меньше нуждаются во внешнем контроле.

Следует лишь заметить: эти эмпирические обобщения относятся к представителям нашей российской культуры, для которых более важна (если вспомнить содержание предыдущих глав) эмоциональная состав­ляющая отношений, аффилиативность, нежели контроль. Ееотсутствие более значимо снижает результаты, чем наличие или отсутствие конт­роля.

Модель эксперимента — общение компетентного взрослого и под­ростка — очень напоминает модель семейного взаимодействия роди­теля и ребенка.

На ум, естественно, приходиг обширная программа кросскультур-ных исследований, которую, к сожалению, мы не в силах реализовать по причинам финансовым, организационным и т. д. и т.п. Не забудем, в какое время мы живем и каково состояние отечественной науки.

В заключение рассмо~рим результаты сопоставления типов роди­тельского воспитания (по методике Э. Г. Эйдемиллера) с типами от­ношений интеллекта и мотивации достижений.

Разные варианты отклонений в стиле родительского воспитания встречались в 52% семей исследованных нами близнецов. Правда, че­тыре родительские пары отказались участвовать в исследовании, со­славшись на нехзагку времени.

Результаты, полученные в этсйчасти исследования, очевидны, хотя и очень показательны. Во всех семьях близнецов, у которых наблю­дается рассогласование уровня интеллекта со структурой мотивации достижений, были обнаружены различные отклонения в стиле роди­тельского воспитания.

Если стиль воспитания в семье характеризуется чертами доминиру­ющей гиперпротекции, у детей с низким уровнем интеллекта развива­ется высокая мотивация достижений (надежда на успех). Близнецы с невыраженной мотивационной тенденцией, но с низким уровнем ин­теллекта воспитывались либо в условиях гипопротекции, либо в усло­виях доминирующей гиперпротекции.

Заброшенные дети, то есть воспитанные б условиях гипогротекции, характеризуются стремлением к избеганию неудачи при высоком ин­теллекте. Этот же вывод относится и к детям с высоким интеллектом, но с невыраженным доминированием одной из двух мотивационных тенденций.

В семьях близнецов с согласованными структурами интеллекта и мотивации явно не обнаруживается никакого типа отклонения в сти­ле родительского отношения.

Характерна и сама структура наиболее часто встречающихся откло­нений в стиле родительского воспитания: детей либо протежируют, либо не обращают на них внимания (лишают эмоциональной поддер­жки), не предъявляют никаких требований и не заботятся об удовлет­ворении их потребностей. Иногда на детей накладывают слишком же­сткие санкции или же не накладывают никаких, не проявляют заботы.

Российский ребенок либо заброшен, либо подвергнут жестким сан­кциям и требованиям (зачастую и то, и другое одновременно), а ги­перпротекция хотя и встречается, но в сочетании с доминированием родителей.

В первой части исследования было обнаружено, что наихудшие ре­зультаты при решении интеллектуальных задач показали подростки, надеющиеся на успех, когда взрослый контролирует их поведение, но не проявляет эмоциональной поддержки.

Если перевести результаты исследования влияния стиля воспита­ния по Эйдемиллеру на другой язык, используя понятия контроля и эмоциональной поддержки, можно сделать интересный вывод. При отсутствии контроля поведения и эмоциональной поддержки умные дети начинают бояться неудачи. Наоборот — при высоком контроле за поведением и эмоциональной поддержке (доминирующая гиперпро­текция) у низкоинтеллектуальных детей развивается мотивация на­дежды на успех (но не адекватная способностям), см. табл. 11, 12.

Какой же выход для родителей и детей, помимо отказа от гиперпро­текции? Снятие контроля, доминирования, жестких санкций. Как по­казали результаты первой части исследования, у детей при сохране­нии эмоциональной поддержки и отсутствии жесткого контроля со стороны взрослого повышается интеллектуальная продуктивность.

С другой стороны, единственный путь повысить продуктивность высокоинтеллектуальных детей, боящихся неудач, — при контроле за поведением ребенка начать эмоционально поддерживать его действия, а затем отказаться от жесткого контроля, когда у него мотивация дос­тижения возобладает над мотивацией избегания.

Конечно, нельзя отождествлять эмоциональную поддержку с гипер­протекцией, а сверхдоминирование с контролем поведения: первые являются аномальными вариантами. В любом случае от крайних сти­лей отношения нужно отказаться: гиперпротекцию сменить на мягкую эмоциональную поддержку, а захваливание или жесткие наказания — на рациональную умеренную регламентацию.

Итак, подводя итоги исследования, можно сказать, что эмоциональ­ная поддержка — наиболее важный фактор повышения интеллектуаль-

Таблица 11,Путь смены стилей воспитания для родителей умных детей,

боящихся неудач

 

Таблица 12.Путьсмены стилей воспитания для родителей низкоинтеплектуальныхдетейс неадекватной надеждой неуспех

 

ной продуктивности подростков. Влияние этого фактора лишь в малой степени связанос врожденным уровнем интеллекта, Внешний контроль поведения уменьшает дейсгвенность эмоциональной поддержки. Но поддержка влияет на повышение достижений лишь тех детей, которые стремятся к успеху, надеются на удачу. Дети, которые боятся неудачи, нуждаются во внешнем контроле со стороны взрослого.

Отклонения в стиле родительского воспитания (покрайней мере, в современном российском обществе) приводятк рассогласованиям меж­ду уровнем интеллекта и структурой могивации достижений у детей: гипопротеиция и доминирующая гигерпротекция приводят к разным типам рассогласования. Аномалия в воспитании ведет к аномалиям в структуре личносгн.

Открытым остается вопрос: что является нормой для нашей куль­туры? Какой тип зоспитания, отношений ребенка и родителя и какой тип личности?

Результаты исследования позволяг предположить, что для россий- * ских детей главным фактором проявления и развития интеллектуаль-

ных способностей является умеренная эмоциональная поддержка со стороны родителей: не просто любовь и обожание, но эмоциональное поощрение успехов и активности ребенка. Как это ни банально зву­чит, бездумная гиперпротекция так же, как безразличие к детям, при­водит хотя и к разным, но аномальным вариантам развития.

Заключение

Периодическая система типов семей может быть в первом приближении построена на основе следующих критериев: иерархии господства-подчине­ния, распределения ответственности, эмюциональной близости.

Семьи подразделяются на нормальные и аномальные. В нормачьной се­мье ответственность за семью, жену и детей несет мужчина. Этот принцип может быть зафиксирован юридически, может передаваться традицией, а может существовать лишь з коллективных представлениях. Например, со­гласью Галахе, своду правил поведения членов еврейской общины, муж имеет десять обязанностей по отношению к жене и детям и четыре права. Обязанности мужа таковы:

а) обеспечить жену средствами к существованию;

б) давать ей одежду и жилье;

в) сожительствовать с пей;

г)обеспечить исполнение денежного обязательства, взятого на себя
в брачном контракте;

д) обеспечить жене медицинское обслуживание и уход в случае болезни;

е) выкупить ее, если она будет взята н плен;

ж)обеспечить похороны и установку надгробного памятника, если жена умрет;

з) обеспечить ее средствами к существованию после его смерти и пра-
вом жить в его доме, пока она остается вдовой;

и) обеспечить содержание после смерти дочерей or их брака до их об-
ручения или совершеннолетия;

к) обеспечить наследование сыновьям, вдобавок к их законной доле со­стояния отца, суммы, указанной в брачном контракте, если жена умрет до смерти мужа¹.

¹ Краткая еврейская энциклопедия. Т. 1. Иерусалим, 1976, с. 514

В аномальной семье ответственность за семью, детей (и иужа) несет жена или же, в редких случаях,старший из детей. Классическим вариантом анома­лии является российская семья советского периода. Ваиомалыдай семье муж либо деспот-самодур без обязанностей, либо лишний человек, обуза для жены, для детей идля себя самого, либо крайне феминизирсваннаяличность, решающая традиционно женские задачи. Обычно доминирование связано с ответственностью: лог, кто несет ответственность, должен иметь властные полномочия для ее реализации. В тойже Галахе мужнаделяется правами на использование труда жены, на наследование ее состояния, празом на ее слу­чайные заработки, найденные ею ценности и правом использовать ее имуще­ство и доходы от него. Но встречаются случаи, когда доминирует один член семьи, а ответственность несет другой; типичный пример — Святое семей­ство, в котором доминирует сын Иисус, за ним в иерархии стоит Мария. Иосиф Обручник обеспечивает семью, но не имеет никакой власти.

Иерархия доминирования определяет основу структуры семьи, ее внут­ренний каркас. В ряде типов языческих семей может доминировать жен­щина, муж играет подчиненную роль, а на низшей ступени иерархии на­ходятся дети, противостоящие взрослым.

Христианская модель семьи предлагает доминирование мужчины: отца (божественная семья) или ребенка (Святое семейство). Несовпадение но­сителей ответственности и доминирования в одном лице чревато конфлик­том и является источником постоянного напряжения. Борьба за власть обычно инициируется тем, кто несет ответственность и не имеет власти.

Б советской семье борьбу вела при подстрекательстве государства жена и добилась полной победы. В матриархальной языческой семье с женой (с переменным успехом) боролся муж.

Б детоцентрической семье (воспитание по типу «кумир семьи») иные проблемы.

Эмоционально-психологическая близость между членами семьи часто является компенсацией отношений доминантности-подчинения; чем доль­ше расстояние между членами семьи по шкале «главенство-подчинение», тем менее они близки друг к другу. Классический вариант этого типа — пра­вославная семья.

Б другом варианте (католическая семья) эмоциональная близость кор­релирует с доминированием-подчинением: чем доминантнее один член семьи, тем психологически ближе к нему другие.

Связь доминантности и эмоциональной привлекательности проявля­ется в уважении, почтении и пр., которое особенно заметно в почитании старших младшими членами семьи, принадлежащей к мусульманской культуре.

Деформация структуры семьи по причинам смерти одного из родите­лей, конфликта, развода и пр. имеет разные последствия для детей, воспи­тывавшихся в семьях, принадлежащих различным культурам.

Смерть отца или развод для нормативной советской семьи (аномальной языческой семьи) тяжела, но не является психологической катастрофой. Смерть же матери — трагедия и конец семьи как социальной группы. Про­тивоположная ситуация возможна в семьях с доминирующим и ответствен­ным отцом (православная или протестантская семья).

Можно предположить, что переход от одного типа семьи к другому и в истории, и в жизни конкретной семьи происходит по принципу мини­мальното расстояния: вероятность трансоормации семьи одного типа в семью другого типа возрастает в зазисимости от меры близости этих ти­пов семей в пространстве признаков, описывающих структуру семьи. На­пример, нормальная детоцентрическая семья тика Святого семейства с большей вероятностью может быть преобразована в семью с доминирую-шейматерью, чем в семьюс доминирующим отцом. Правда,следует особо оговорить возможность «революционных> ситуаций, чреватых распадом семьи.

Сценарий социализации ребенка определяется культурой, к которой принадлежит семья.

Существует фиксированные в культуре программы социализации, можно назвагь их имплицитными моделями развития ребенка, которые до сих пор не стали предметом изучения психологов. Точнее, эти модели иногда проявляются в эксплицированной форме: в форме теорий, кото­рые создают лсихологи.

Фйк, концепция швейцарского психолога Ж. Пиаже, подчеркивающая значение автономии, личной ответственносги, саморегуляции, свободы и практического действияв развитии ребенка, выросла из системы проте­стантского воспитания (не будем забывать, что Ж. Пиаже вырос в Швей­царии, где сильны традиции Руссо в Песталоцци)

А концепция Л. С. Выготского имеет истоком традицию иудейского «книжного» зоспигания, которая уделяет особое внимание слову, трак­товке его значения и роли авторитета взрослого, который с помощью тек­ста ведет ребенка к вершинам знания. Отсюда акцентуация функции зна­кового опосредования, ингериоризация по Л. С. Выготскому, понятие о «зоне ближайшего развития» как а разнице между менее успешным авто­номным выполнением задания и более успешным решением его с помо­щью взрослого, атакже многие другие аспекты его концепции.

Разумеется, эти теории соответствуют культурным ситуациям разви­тая, з которых оказываются дети, поскольку сами теории являются отра­жением этих ситуаций. Психолог оказывается погруженным в культуру бароном Мювхаузеном, пытающимся сам себя вытянуть из нее за волосы, точнее — с помощью собственного ума.

Единственный выход из эгой ситуации — проведение кросскультурных исследований по единой программе на предмет проверки соответствия тео­рии реальному сценарию развития детей в тех условиях, для которых эта теория не предназначена. Но для эгого нужноопределигь основные харак-теристикиусловий,чему отчасти ибыла посвященаэта книга Что касается кросскульгурньх исследований, то возможность их проведения более за­висит отэконэмической ситуации, чем от воли автора.