Историческое развитие речи.

Единство речи и мышления раскрывается конкретно в процессе их развития, в котором обнаруживается известная стадиальность в развитии речи, многообразно связанная со стадиальностью в развитии мышления.

Изучение генезиса речи представляет понятные трудности. Большинство теорией происхождения языка строилось умозрительным путём: представляли себе гипотетически человека, ещё не обладающего речью, и на основе аналогии строили гипотезы о том, как могла возникнуть речь. Созданные на основе таких методов теории не могли разрешить проблему генезиса языка. Явно несостоятельны теории, особенно популярные в XVIII в., согласно которым язык — продукт своего рода социального договора: для того чтобы договориться, нужно было уже располагать речью. Так же неприемлема теория инстинктивного происхождения языка: она не в состоянии объяснить того, что отличает речь человека от «речи» животных, т. е. именно того, что составляет сущность человеческой речи, — её смыслового характера, осознанного отношения к обозначаемому. Значительное распространение получила теория «ономатопоэтического» происхождения языка, прозванная «вау-вау»-теорией (Макс Мюллер): подражательные звукоизображения признаются этой теорией основой языка; в детской речи имеется ряд таких слов («вау-вау», «тик-так», «мяу-мяу» и т. д.); имеются такие слова и в речи взрослых, на всех языках («кукушка» и др.). Но слов таких всё же относительно немного; не они являются основными корнями, от которых исходит словообразование, и, главное, — звуковая речь в принципе строится на основе, отличной от звукоизображения: для речи существенно обозначение, а не изображение предмета; уже в силу этого эта теория не может полностью объяснить речь. Не в меньшей степени это возражение относится к теории, согласно которой речь возникла из эмоциональных восклицаний (междометий), встречающихся во всех языках («ах», «ох», «ух»); они не составляют основной ткани речи, и, главное, — поскольку они просто выразительные звуковые движения, объяснение их происхождения не представляет трудностей, но оно не объясняет речи. Остаётся не объяснённым, как возникает слово, не только выражающее, но обозначающее что-то.

Некоторый интерес представляет теория Нуаре. Согласно этой теории, слова возникают из звуков, которые издаются во время трудового процесса в виде непроизвольных вздохов, вызываемых напряжением при труде; связь, непроизвольно устанавливающаяся у участвующего в трудовом процессе коллектива между действием и теми звуками, которыми они сопровождаются, и образует речь. Признание связи речи с трудом, как коллективной деятельностью, является положительным моментом в теории Нуаре. Но и в ней упускается из виду специфический характер этой связи — отличие сигнификативного отношения от той ассоциативной или рефлекторной связи, из которых исходит Нуаре.

Принципиально иное решение вопроса о происхождении языка дано в высказываниях Маркса и Энгельса и своеобразно разработано Марром. Опираясь на них, мы можем сформулировать следующие положения: 1) Язык — неотрывная составная часть материальной культуры: его генезис и развитие могут быть поняты лишь в связи с общественно-историческим развитием человека, на основе его производственных отношений. 2) Язык не может быть объяснён инстинктивным рефлекторным процессом; он не естественный, а общественный продукт и возникает, лишь преломившись через общественное сознание. 3) Язык человека не может поэтому изучаться исключительно в физиологически-фонетическом плане: необходимо учитывать его смысловую сторону, изучать его нужно в связи с мышлением. При этом и фонетическая сторона речи состоит не из естественных криков, а из фонем — членораздельных звуков, обработанных человеком для выражения смыслового содержания.

Опираясь на исследования, обнаружившие у ряда народов, наряду с звуковой речью, кинетическую, или линейную, ручную, речь (Кэшинг), Марр выдвинул то положение, что генетически первичной была не звуковая, а линейная, кинетическая речь. Жест рукой, эскизно, сокращённо изображающий трудовую операцию, становился знаком, служащим для её обозначения. Связь знака с обозначаемым была здесь наглядной и потому непосредственно доступной примитивному сознанию. Эта речь, сначала непосредственно включавшаяся в трудовой процесс и служившая для его организации, затем выделяется из него.

На основе этой кинетической речи окрепло мышление; тогда лишь стало возможным возникновение звуковой речи со свойственной ей более абстрактной связью между словом и обозначаемым.

Развитие звуковой речи в свою очередь создавало благоприятные предпосылки для дальнейшего развития более отвлечённого мышления; точно так же развитие письменной речи, с одной стороны, предполагало развитие более отвлечённого мышления, а с другой, в свою очередь, создавало для неё предпосылки.

Решение часто дискутируемого вопроса о соотношении речи и мышления, о том, речи или мышлению принадлежит исторический приоритет, предполагает учёт стадиальности в развитии как речи, так и мышления. Развитие речи и мышления включается в единый процесс, в котором причина и следствие постоянно меняются местами. Однако в единстве мышления и речи мышление остаётся определяющим и ведущим.

Развитие языка включает в себя фонетическое его развитие, морфологическое и семантическое.

В фонетическом развитии языка обнаруживается тенденция перехода к более кратким словам и лёгким звукосочетаниям. «Первоначальный язык, — пишет Иесперсен, — мы должны себе представлять как язык, состоящий в большей части из очень длинных слов, содержащих в избытке трудно произносимые звуки; они скорее пелись, чем говорились». В языке при этом выкристаллизовываются определённые устойчивые фонетические единицы, являющиеся носителями определённых функциональных отношений в смысловой системе речи; это фонемы, в отличие от звуков не определимые механической суммой своих физических свойств. Многие из их физических свойств оказываются несущественными; фонема определяется теми физическими компонентами, которые стали носителями определённого функционального значения.[133]

Фонетическое развитие речи, т. е. изменение звуковых комплексов, являющихся носителями смыслового содержания речи, связано с изменением значения этих звуковых комплексов, — с семантическим развитием речи. Фонетическое развитие речи не является, таким образом, чисто физиологическим процессом, а имеет исторический характер.

Морфологическое развитие языка не идёт, как сначала считали, от изолированных элементов через агглютинацию (сращение этих элементов) к флексиям. Основная линия этого развития ведёт от нерасчленённых, синкретически сращённых образований к вычлененным, относительно однозначным составным частям, которые обозначают понятия; их можно свободно соединять по всё более строго определённым правилам.

Выделение в языке константных составных частей, свободно сочетаемых по определённым правилам, подчинено основной тенденции семантического развития содержания речи (см. дальше). Оно служит для всё более адекватного выражения однозначных понятий абстрактной мысли, объединяемых определёнными соотношениями. Развитие речи и мышления совершается в неразрывном единстве; они включены в единство одного процесса.

Морфологическое развитие, как и фонетическое, связано с семантическим развитием языка. Значение слов не остаётся неизменным. Смысловое содержание речи также развивается.

Первобытная речь отличалась полисемантизмом (Марр): слова её были многозначны; множество различных значений одного слова объединялись общей функцией объединяемых в нём предметов. Кинетический язык жестов и мимики служил для дифференциации этих значений от ситуации к ситуации. Диффузность речи на ранних стадиях развития выражалась и в том, что одно и то же слово в ней обозначало противоположные понятия, как начало и конец, глубокий и высокий и т. д.

В семантическом развитии речи, т. е. в развитии значения слов, существенную роль играет перенос старых названий на новые явления по функциональному признаку. Если определённую функцию, в частности хозяйственную, выполнял сначала один предмет, а затем — с развитием производственных отношений — другой, то прежнее название того предмета, который выполнял данную функцию, переносится на новый. Так, например, если в качестве средства передвижения первоначально пользовались собакой, затем оленем и позже лошадью, то тот же термин — по функции перевозки — переносился с собаки на оленя и с него на лошадь; в другом месте тот же термин мог пройти такой ряд: олень — слон — осёл.

Основная линия в семантическом развитии — растущая абстрактность и обобщённость языка. На ранних стадиях развития речь оперирует по преимуществу единичными, наглядными, притом многозначными, от ситуации к ситуации изменяющимися в своём значении словами, в которых индикативная функция слов, сближающая их с указательным жестом, держится на очень неопределённом, бедном и необобщённом содержании. Известно, что у народов, находящихся на ранних стадиях социального и культурного развития, нет слов для обозначения понятий. Так, жители Тасмании имеют обозначения для каждой разновидности австралийской акации, но у них нет слова «дерево»; у зулусов есть слова для обозначения «белой коровы», «бурой коровы» и пр., но нет слова «корова»; у могикан существуют слова для обозначения разрезывания различных предметов, но нет слова «разрезать» вообще. Многие народы имеют различные слова для обозначения серого цвета утки, лошади, шерсти и т. д. и не имеют общего обозначения для соответствующего цвета. Ряд языков не знает слов «брат», «отец», но имеет обозначения для младшего брата, для старшего брата и т. д., точно так же для отца одного, двух, трёх сыновей или дочерей. От ранних конкретных ситуативных слов речь, в связи с развитием мышления, переходила ко всё более обобщённым и абстрактным образованиям.

Ту же тенденцию от частного к обобщённому, абстрактному обнаруживает и развитие письменной речи. Она сказывается очень наглядно уже на раннем идеографическом письме, символизирующем наглядным образом абстрактную идею.

Идеографические знаки индейцев (по К. Дункеру).

1 — вражда; 2 — начало дня; 3 — нет; 4 — еда

Идеографические знаки китайцев (по Р. Турнвальду).

1 — полные руки: полный, совершенный; 2 — протянутые руки: дружба; 3 — руки, поднятые над головой в знак преданности: повелитель

Идеографические знаки египтян (по Масперо).

1 — рука у рта: есть, говорить; 2 — потолок, верх, небо; 3 — волны; 4 — поднятые руки: радость; 5 — человек с посохом: старость; 6 — подпрыгивающий ребёнок: молодость, воспитание

От идеограммы письменная речь переходит к фонетическому знаку. Сначала у ассирийцев идеограмма сопровождалась фонетическим знаком последнего слога, позволяющим дифференцировать идеограмму. У египтян идеограмма становится знаком первого слога соответствующего слова: письмо становится силлабическим (слоговым). У греков, наконец, оно становится алфабетическим: буквенный знак обозначает звук. Письменная речь удаляется от образности. При этом она оказывается опосредованной устной речью, между тем как сначала она развивалась независимо от неё. Вместе с тем она становится всё более приспособленной для выражения абстрактной мысли.