Психологические новеллы Эдгара По как разновидность фантастического. Сюжетную основу психологических рассказов Э. По образует принцип запретного плода. Они являют собой опыт - художественной интерпретации открытия, сделанного романтиками в области социального поведения человека в новых условиях, предложенных буржуазно-демократическим обществом, где видимая свобода личности вступила в противоречие с ежедневной, ежечасной зависимостью и невозможностью свободного волеизъявления.
Скованность, всесторонняя связанность человеческой воли были очевидным и бесспорным фактом, природа же этой несвободы ускользала от понимания, казалась таинственной и фатальной.
Человек выглядел жертвой обстоятельств. Его поведение представлялось вынужденным. Обнажалось резкое расхождение между нравственным сознанием личности и ее практическими действиями, между идеальными намерениями и конкретными поступками.
Эдгар По, подобно другим романтикам интерпретировавший социально-психологические явления в категориях личностного сознания, усматривал здесь болезнь души, сходную с давно замеченной психической аномалией, толкающей человека к нарушению запрета. Он обозначил ее термином дух извращения. Дух извращения представлялся писателю явлением распространенным и характерным для современного состояния общества. Он неизменно настаивал на том, что здесь мы имеем дело с болезнью, с отклонением от нормы.
Каждая из психологических новелл есть психологическое исследование или самоисследование человеческого сознания в состоянии наивысшего напряжения. Герои психологических новелл боятся жизни. Их пугает не реальность как таковая, а те нравственные и иные стандарты, которые утвердились во всей сфере бытия буржуазной Америки, и те могучие силы, которые навязывают эти стандарты человеческому сознанию, насилуя, давя и деформируя его. По трепетал перед грозной опасностью нивелировки индивидуального сознания, утраты личности, растворяющейся в бездуховном меркантилизме.
Исследователи творчества По неукоснительно обращают внимание еще на одну психическую аномалию, постоянно встречающуюся в его рассказах раздвоенное сознание, и ставят ее в один ряд с духом извращения. Интерес писателя к этой аномалии имеет иную природу и восходит скорее к проблемам метода и повествовательной структуры, нежели социальной психологии. Давно замечено, что его повествование обычно опирается на традиционную в романтической прозе пару рассказчик - герой.
Рассказчик олицетворяет нравственно-психологическую норму, герой - отклонение от нее. Однако часто у По рассказчик и герой - одно лицо. В нем воплощены и норма и отклонение, а повествование приобретает характер самонаблюдения. Отсюда и вытекает со всей неизбежностью раздвоенность сознания, которое функционирует как бы на двух уровнях. Одно принадлежит человеку, совершающему поступки, другое - человеку, описывающему и объясняющему их. Эта раздвоенность есть прием, распространенный в романтизме, применяемый писателем вполне сознательно.
В разных новеллах степень раздвоенности сознания различна. В одних она едва ощущается, в других - просматривается более отчетливо. Наиболее полно она выражена в рассказе Вильям Вильсон, где степень раздвоенности столь высока, что два сознания уже не умещаются в одном характере и каждое требует для себя самостоятельного физического оформления. Новелла Э. По Вильям Вильсон - это история о человеке, преследуемом двойником, причем читателю трудно решить, является ли этот двойник человеческим существом во плоти или же автор предлагает нам некую притчу, в которой т. н. двойник есть всего лишь часть личности героя, своего рода воплощение его совести.
В пользу второго толкования свидетельствует, в частности, совершенно неправдоподобное сходство двух персонажей у них одно и то же имя, они родились в один и тот же день, в один день пошли в школу, их внешний вид и даже походка сходны.
Единственное важное различие заключается в голосе но не имеет ли и оно аллегорическое значение? my rival had a weakness in the faucal or guttural organs, which precluded him from raising his voice at any time above a very low whisper. Этот двойник появляется, словно по мановению волшебной палочки, в самые ключевые моменты жизни Вильяма Вильсона In ceasing, he departed at once, and as abruptly as he had entered. Years flew, while I experienced no relief. Villain! at Rome, with how untimely, yet with how spectral an officiousness, stepped he in between me and my ambition! At Vienna, too at Berlin and at Moscow! В примерах для изображения раздражения персонажа писатель использует прием персонификации, а также допускает грубое выражение в речи. Также используется несвойственный английской речи прием пропуска сказуемого показывается короткий срок, неожиданность.
Двойник Вильсона, носящий то же имя, постоянно мешает герою рассказа, одержимому желанием творить зло, довести до конца свои бесчестные планы.
Конец истории подталкивает нас к аллегорическому истолкованию. Вильям Вильсон вызывает своего двойника на дуэль и смертельно ранит его, тогда другой, шатаясь, подходит к нему и произносит следующие слова You have conquered, and I yield. Yet, henceforward art thou also dead dead to the World, to Heaven and to Hope! In me didst thou exist and, in my death, see by this image, which is thine own, how utterly thou hast murdered thyself Эти слова явно представляют собой полную экспликацию аллегории, тем не менее и на уровне буквального смысла они сохраняют свое значение и релевантность. Нельзя утверждать, что перед нами чистая аллегория, речь скорее идет о колебаниях читателя.
Отделив сознание, нравственное и оценивающее, от сознания, безнравственного и действующего, По дал двум героям одно имя, один возраст, одну внешность, но раздельное существование. И только в последней фразе рассказа, в предсмертной фразе Вильяма Вильсона, убитого Вильямом Вильсоном, писатель обнажает единство их двойственного бытия. Природа наделила Э. По крепким здоровьем, и в детстве он неутомимо участвовал в играх и шалостях своих школьных друзей.
Некоторые обстоятельства его учебы в пансионе позднее отразились в его несущей автобиографические черты повести Вильям Вильсон. Так, при описании школьных лет, писатель сохраняет своего первого учителя - преподобного доктора Брэнсби. Новелла Вильям Вильсон о том, как человек борется с собственной совестью, медленно убивая ее, а когда наконец убивает, то тем самым уничтожает свою личность, в основе которой лежало сочетание злого и доброго начал.
В основе любого механизма функционирования зла человека лежат два тезиса, по-разному взаимодействовавших в литературе 1 человек от рождения добр, а первоначальный импульс зла привносится в него извне 2 человек от рождения зол, действенность в нем злого начала зависит лишь от степени инициации сидящего в каждом человеке зла, понуждающего его к совершению алогичных поступков.
Сочетание первого и второго тезисов свойственна средневековой картине мира, в которой человек, с одной стороны, постоянно подвергается искушению сторонней злобной силой, а с другой - изначально обладает тройственной структурой духом, стремящимся к Богу, душой, обладающей возможностью выбора между добром и злом, и плотью, тяготеющей ко злу. Второй тезис преобладает в мировоззренческой картине мира романтиков, которые эту проблему перенесли во внутреннюю сферу человека.
Весь трагизм подобных персонажей заключался в невозможности их устоять против самих себя, и метафизическая их тоска по идеалу, и богоборчество, и тяга ко злу, и беспокойство духа были обусловлены прежде всего борьбой с собой. Эдгар По в новелле Вильям Вильсон поместил источник зла в тайники человеческой души, в извивы и тупики сознания. Пристрастие Эдгара По к всевозможным душевным аномалиям общеизвестно. Мало кто, однако, замечал, что внимание его приковано к аномалиям, ведущим к нарушению социального и нравственного закона, что символика безумия в рассказах По имеет глубокий общественный смысл, что безумный, безумный мир его героев, построенный на основе тщательного наблюдения и анализа человеческой психики, является особой формой отражения действительности.
Повышенное внимание По к психологии было обусловлено в значительной степени стремлением выяснить природу сил, препятствующих нормальной и полноценной работе сознания. Всю жизнь По верил в Разум, который один только в его глазах способен вывести человека и человечество из трагических противоречий бытия.
Недаром критики считают его главным рационалистом в романтизме. Естественно, что огромный интерес для писателя представляла интеллектуальная деятельность человека. 3.3.